Умереть на арене

      Его голову целиком и полностью заполняли белые вспышки света. Он различал и мимолетные звуки, резавшие слух на манер меча, и касания сильные настолько, что казались бесчеловечными ударами.       «Неужели умирают, видя такое говно?»       Стоило ему подумать об этом, как все вокруг сгинуло бесследно: и звуки, и касания, и свет. Лео зажмурился, через мгновение открыл глаза и увидел, что стоял на песке в яме, обнесенной бревнами, прямо на арене города Клармон. И вокруг ямы до небес возвышался амфитеатр цирка.       Толпа гудела, гикала, свистела. Шум стоял невероятный, будто бы все зрители разом сошли с ума, выкрикивая лишь одно имя в твердом, четком ритме — Бонарта.       Лео почувствовал, будто его тело пронзило молнией, горячей и резвой, прострелившей цепочкой по отросткам позвонков. Сами собой затрепетали крылья его носа, уловив застойный аромат предыдущих битв. Это был резкий запах пота, крови и парного мяса.       Бонарт пошел взад-вперед, не в силах удержать бьющую ключом энергию.       Он видел темные подтеки крови на ограждавших арену бревнах, зияющую в них как бездна зарешеченную вонючую дыру. Блестящие от пота, скотски искривленные морды над ограждением. И тысячу горящих глаз, мерцавших в полутьме как взгляды настоящих крыс. И все это было ему любо.       Лео вскинул руки вверх, приветствуя всех пришедших, и арена, казалось, была готова лопнуть от оваций. И все это только ему, только для него. Он впитывал это с жадностью, каждым сантиметром кожи, каждой открытой порой, и взревел: — Вы хотите потехи, люди?       И толпа в ответ прокричала «Да».       — Приведите эту суку!       Решетка медленно отъехала вверх, и из темноты на свет и тепло манежа вытолкнули Цири, скованную по рукам и ногам. Ее тянули как собаку за шипастый ошейник.       Лео и Цири застыли друг напротив друга. Все звуки для них смолкли, оковы упали вниз. Оба они выдохнули. Только теперь все происходящее обрело четкость. Между ними в столпе света лениво покачивалась золотая пыль.       Бонарт поморгал, сощурился: Цири казалась старше, чем была на самом деле. Была высокой, стройной. И угольные тени подчеркивали ярко-зеленые глаза. Она была спокойна, собрана, целеустремленна. Носила по-прежнему красное и черное с кольчужной вставкой на груди. А в руках сжимала меч, тот самый, который был куплен для нее в Фано.       — Боишься меня, Крысиха?       — Я давно тебя не боюсь.       Цири встала в боевую стойку. Широко расставила ноги, повернулась к Бонарту боком. Подняла гарду на уровень скул. Одной рукой она стиснула рукоять, три пальца другой положила на ее головку.       — Нападай. — холодно процедила Цири.       — Вот так просто? Ты знаешь, что надо сказать, чтоб потеха началась!       — Знаю.       — Ну так говори.       Толпы стихла, кулаки людей опустились вверх, все затаили дыхание. В этой тишине ее голос звучал особенно одиноко.       — Музыка, — она почувствовала, как ненависть ей сдавила горло, — играй!       — Играй! — взревел Бонарт. — Играй!       Он двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние, сходу нанося удар по диагонали. Цири успела поставить блок, но сила удара откинула ее на несколько шагов назад. На миг ее ноги оторвались от земли, и та припала одним коленом на песок, выставив меч над головой в оборонительной позиции. Не дожидаясь новой атаки Цири оттолкнулась от земли и прыгнула назад. Клинок Бонарта рассек место, где она была всего долю секунды назад. Не останавливаясь, задействуя нерастраченную мощь, он крутанулся вокруг своей оси, нападая снова и ударяя низко, в полуметре от земли. Плоско. Как бросается змея. Цири пришлось сделать сальто назад. И едва ее каблуки коснулись земли, она перешла в атаку. Ласточка мелькнула как иголка в воздухе, но еще прежде чем та проткнула Бонарту голову, он играючи отбил атаку, не прерывая ни на миг движения «танца» — крутанулся и несколькими прыжками разорвал расстояние, бешено рубя воздух вокруг себя на случай, если Цири контратакует следом.       Но вместо этого она медленно пошла по кругу.       — Знаешь, Крысиха, — сказал Бонарт, остановивгись и шагнув ей навстречу, — а я ведь взял твою названную мамашу, эту черноволосую ведьму. В замке Вильгефорца. И спустя несколько дней она уже стонала подо мной и кричала мое имя. Никакого ведьмака, девушка. Только я.       — Ложь.       — Не ложь. Ты знаешь, что такое двимерит, милая моя. Поэтому она была податлива как мартовская кошка. Так же я поступлю с тобой. Выебу и убью. Как убил твоих Крыс. Кстати, помнишь своих выблядков, Фалька?       Цири не ответила, но ловец наград осклабился — от него не укрылась едва заметная дрожь ее зрачков.       — Когда ты уснула, — медленно продолжил Лео, — я достал из бочки голову той остриженной девки. Открыл ей рот и…       — Замолчи! — взвизгнула Цири. Она метнулась вперед, ударила сбоку, метя кончиком клинка в висок Бонарта. Тот увернулся, не сдерживая смеха.       — …то же самое я сделаю с тобой, — прошипел Бонарт. — Ты моя. И умрешь моей.       Цири с визгом побежала на Бонарта, а тот в последний момент рванул вперед, влетая ей железным каблуком в живот. Цири крикнула, закашлялась, сбилась, неловко переставляя заплетающиеся ноги. Согнулась. Отошла и рухнула на землю, выблевывая на песок содержимое своего желудка и кровь.       — Какая же ты слабая, Крысиха. Махать мечом тебя научили, а биться за свою жизнь, биться осознанно — нет. Для этого нужен характер.       Прокашлявшись, девушка с трудом поднялась на ноги. Лео недоверчиво прищурился: он такого не ожидал.       Цири сверкнула глазами. Они оба прошептали что-то едва слышно. И как по команде начали крутить быструю, шипящую восьмерку. Их тонкие мечи блестели как трепещущие крылья мотыльков. Они бросились друг к другу, вкладывая в удар всю ненависть, агрессию, желание и страсть, вдавливая все это в чужое тело, в чужое железо, отзывающееся человечьим стоном. Вибрация завязла в мышцах рук. Бонарт ее выдержал, но Цири — нет. Он поймал Цири за горло, рванул на себя, выбил у нее почву из-под ног. Прижал к земле, навалившись ногой на грудь. Отбросил ее оружие в сторону.       — Это конец, змея! — бросил Лео, предвкушая, как наконец-то удавит ее. — Я так долго этого ждал!       Цири ударила Бонарта ногой по коленному сгибу. Тот зарычал, упал на колено как подрубленный, попытался ее ударить, но опоздал. Цири откатилась в сторону, и кулак Бонарта ткнулся в грубую твердь песка.       Они поднялись, встали друг напротив друга. Лео тяжело дышал, перемежая хрип с руганью. И Цири атаковала первой. Побежала, вкладывая всю свою ярость в крик. Но Бонарт и не думал защищаться. Ждал. Ждал. И вместо атаки мечом выбросил вперед свободную руку. Цири инстинктивно поставила блок, но в его ладони не было ножа для метания. Только песок, миновавший полоску стали. Она закашлялась, упала на колени, поднимая меч на головой. По ее щекам быстро побежали тяжелые, горючие слезы, но та не могла протереть глаза. Это было страшно — пришлось бы снять защиту. Но защищаться вслепую ей было еще страшнее.       Она не увидела следующего удара, только почувствовала его, когда атака выбила меч из ее ослабевших рук. Прохрипела: — Когда ты взял песок?       — Когда мой кулак ударил в землю.       Бонарт опрокинул ее на спину. Занес меч. Охотник чуть ли не дрожал в предвкушении развязки, чувствуя тугие узлы наслаждения внизу живота, приятное тепло, разливавшееся по венам и холод от порыва ветра на покрытой потом коже.       Цирилла открыла глаза. Белые, без зрачков и радужки, пронизанные кроваво-красными капиллярами. И полные песка, утопающего в слизистой. Бонарт почувствовал, как на груди предостерегающе задрожали медальоны. Что было силы Лео опустил клинок.       Удар. Крик. Вспышка.       От тяжести железа из земли взметнулся фонтан золотистого песка. В нем не было ни капли Старшей крови.       Бонарт тут же развернулся, ожидая атаки сзади и намереваясь перерубить Цири ее тоненькую шею. Он ведь чувствовал, как та стояла за его синой. Но вместо этого клинок пронзил только пустоту. А потом железо Цири вошло ему в живот. Тот самый меч, что он ей купил когда-то. Бонарт перевел ошарашенный взгляд с ажурного эфеса. Посмотрел на саму Цириллу. Она стояла перед ним на коленях, напирая на меч всем весом, заталкивая его как можно глубже.       — Кончилась твоя музыка… — прошипела Цири.       — Ты забыла, что я носил на поясе?       Бонарт шагнул вперед, тоже припадая на колено. И его отточеный кинжал вошел под кожу Цири, прямо под нижнее ребро. Окровавленные губы Бонарта дрогнули в торжествующем оскале. Поворот кистью. Женский стон. Он резко вытащил клинок, выпуская из раны тугую струю кармина. Нанес второй удар правее. Теплая кровь забила в ритме ее сердца, и эта кровь — последнее, что согревало холодеющего Лео.       Цири чувствовала как кончик его кинжала щекотал ей сердце.       Она попыталась оттолкнуть его, но уже была слишком слаба от потери крови и болевого шока. Бонарт привлек ее к себе, обвив рукой за талию. Цири обессиленно склонила голову Лео на плечо. Он почувствовал то, как жизнь билась в ней подобно птице в клетке. Он наслаждался ее лихорадочным теплом. А она чувствовала, как пергаментная кожа ловца наград остывала под ее щекой.       В обнимку они мягко опустились на песок, глядя друг другу глаза в глаза. В буйной зелени очей Цири фонтаном била жизнь. Злоба, смирение, надежда. И любовь. Не к Лео, а к людям, которых она вспоминала перед смертью. Но такой взгляд сильнее всего будоражил Лео. Он погладил большим пальцем ее шрам. Цири угасла.       Именно Лео ее убил. И поэтому он был счастлив.