Силуэт

В подземельях сыро и практически нечем дышать. Хайне упорно ищет следы своего прошлого, но, к несчастью, находит лишь жалкие его пережитки — бесшумной тенью Джованни сопровождает его с самого начала, с той самой полуразрушенной каменной лестницы метро, ведущей прямиком в Ад. -Все ищешь, Хайне-кун? На миг в красных глазах вспыхивает какая-то отчаянная злоба, но и та быстро затихает — в тот момент, когда альбинос понимает, что ни вспоминать Лили, ни ворошить его прошлое Джованни не намерен. Джованни, который медленно, но уверенно терял остатки своей памяти, вообще-то — по-хорошему — заслуживал сочувствия. -Помолчи хотя бы сейчас, Джованни. Настроения драться у Хайне не было. Джованни, который из последних сил старался язвить как прежде, теперь больше напоминал послушную марионетку, за нити которой дергали все подряд. Будучи не в силах принять решение, он запутался в собственном сознании, позволяя другим решать за него, но — все равно — призрачной тенью преследуя Хайне по пятам. -Знаешь…а я скучаю по тому Хайне, который беспощадно разрывал на части ту девчонку. Лили?.. Хайне передергивает, и он вдруг резко замирает, так что Джованни едва успевает остановиться прежде, чем столкнулся бы со спиной соперника. Альбинос молчит несколько секунд, а потом как-то тоскливо вздыхает и натянуто улыбается. -Ты ведь ни черта не помнишь, Джованни?.. В ответ — смешок и грустная ухмылка. Дальше они идут молча: лишь изредка зловещая тишина нарушается звуками падающих на землю капель воды. Хайне с каждым шагом становится хуже: он слышит детские крики, видит силуэты окровавленных тел и еще — себя — запятнанного чужой багровой кровью и возвышающегося над горой изуродованных детских трупов. -Добро пожаловать домой, Хайне! Картинка резко меняется. Лили, широко улыбаясь, бежит к нему навстречу по бескрайнему, усыпанному россыпью цветов, зеленому полю. Трава высокая — она щекочет Хайне пальцы и чуть покалывает колени; яркое солнце не слепит и не печет — лишь греет и, отражаясь от водной глади, пускает блики на светлые волосы. Не зажмуриваясь, Хайне может разглядеть ободок солнечного круга и парящих в воздухе чаек. -Я так скучала по тебе, Хайне! Мы все скучали! Пойдем же домой! Слишком поздно альбинос замечает, что обнимающие его руки окрашены красным. Он резко отшатывается, но идеальный, выстроенный в его голове мир, рушится: небо чернеет, приобретая грязно-кровавый оттенок, вмиг засыхает трава, а яркие луговые цветы превращаются в степные колючки. Хайне пытается отмыть руки в реке, но вместо воды в ней — густая теплая кровь. И он стоит в центре этого безумия, перепачканный чужой кровью и бешеным взглядом ищущий хоть намек на спасение. -Это твоя вина. Ты это сделал. — шепчет где-то внутри Цербер, и Хайне ведет. — Давай же! Выпусти меня, и я мигом вытащу тебя отсюда! От резкой боли альбинос хватается руками за голову и пачкает белоснежные волосы красным. Он тяжело дышит — он задыхается, и сердце бешено скачет, норовя пробить грудную клетку. -Все хорошо, Хайне. Я здесь, с тобой. Губы Лили, мокрые и липкие от крови, касаются его губ, и Хайне не успевает оттолкнуть. Картинка плывет, и постепенно мир обретает привычные серые цвета. В подземелье все еще темно, но Хайне четко видит склонившегося над ним Джованни, который, поспешно отрываясь от его губ, утирает свои и, закашлявшись, опирается о стену. -И часто у тебя такое? — стараясь не сталкиваться взглядами спрашивает блондин. — Учти — я не стану спасать тебя в следующий раз. Годами по крупицам выстраиваемый в голове образ Лили рушится. На смену ему приходит силуэт маленького мальчика-плаксы, который, прячась за Хайне, осторожно дергает его за рукав и протягивает исчерканный цветными карандашами блокнот. -Смотри, смотри! Это цветы! Детские каракули действительно напоминают лилии — сейчас Хайне это видит. Лилии — символ надежды и — как бы ни было прискорбно — быстротечности жизни. Силуэт мальчика плывет, становясь все менее четким, но упрямо продолжает тыкать альбиносу листы бумаги. -А почему ты думаешь, что это цветы? Ты ведь ни разу их не видел. А это что? Солнце? Солнце в углу картины — квадратное. Лучи безобразно торчат в разные стороны, подобно колючкам на кактусе, но почему-то Хайне уверен, что это именно солнце. Быть может, в реальности оно и выглядит немного по-другому, но все же… Силуэт мальчика растворяется окончательно, возвращая Хайне в реальность — к подросшему, но все такому же мальчику-плаксе, который, смущаясь и пряча взгляд, в душе давно определился с выбором. …Который, перегруженный всевозможными девайсами, доживает, вероятно, последние недели своей жизни, так и не увидев настоящего солнца. И Хайне вдруг хочется понять его мотивы. Хочется, но он не может. -Этот был последний. — альбинос отвечает на риторический вопрос только для того, чтобы увидеть в пустых глазах проблеск надежды. — Больше не будет. А Джованни ладонью касается своих губ и улыбается.