Тьма, не поглощай меня!

Самые страшные моменты - это те, во время которых ты ощущаешь свою беспомощность перед постыдным желанием умереть, чувствуешь нахлынувшую апатию, неуверенность в том, что действительно живешь не зря. Тело расслабляется, словно труп, не желая двигаться, мысли все нагнетают, только между ног появляется приятное ощущение при возникающем образе своего мертвого тела. Но в такие моменты ты не забываешь, что не можешь так просто сдаться, взять и помереть, оставить этот унылый мир без одного человека, более не желающего играть по правилам. Ты вспоминаешь о родне, которую так сильно любишь, и которая еще сильнее любит тебя и не станет так легко отпускать в мир иной, и начинаешь задумываться: раз они не хотят видеть твою смерть, значит, должны умереть первыми, чтобы не иметь возможности скорбеть. Семья шестнадцатилетней Сары Джонсон состояла из двоих родителей и младшего брата Роби. Жизни именно этих троих людей переломились бы, словно сухие ветки, после смерти их дорогой Сары. Возможно, родители тогда отчаются настолько, что станут желать себе гибели, а Роби останется без их любви, либо превратится в жертву гиперзаботы. Сара часто недолюбливала своего брата, но все же не настолько. Гораздо милосерднее будет прервать их жизнь, поняла она, сидя в своей теплой кровати и слушая музыку вместо подготовки к завтрашнему тесту по ненавистной истории. Она испытывала необъяснимую тягу к тому, чтобы вставить дуло пистолета мисс Ричез в рот и спустить курок, когда та доказывала, что история необходима ее ученикам. Как же они, бедные, справятся с жизнью, не зная дат войн, которыми властители делили территории? Сара зарисовала карикатуру лица мисс Ричез с торчащим изо рта стволом в свой блокнот, где были собраны разные мысли в виде картинок и обрывков текстов, часто перечеркнутых за глупость и сентиментальность записанных слов. Хорошо, что она собралась в мир иной, теперь хотя бы не нужно беспокоиться об уроках и вместо этого делать все, что душе угодно. Сейчас девочка пыталась придумать, как убить троих членов семьи. Пока что в списке возможных вариантов были поджег дома и отравление газом. Вот только шансы выжить все равно оставались, родители могли проснуться от запаха гари до того, как окажутся в ловушке, а газ мог вообще не сработать, ведь Сара не была уверенна в том, хватит ли для его распространения и удушливого действия одной ночи. Она постукивала ручкой по лбу, размышляя. А может, отравить их ядом? Какими-нибудь удобрениями…вроде бы так померла женщина из новостной газеты. Сара занесла новую идею в список и откинулась на кровать, распластав руки в стороны. Апатия снова подступала к ней, обвивая тонкие руки и ноги, заставляя их неметь, охватывая голову и закрывая глаза. Она представила себя лежащей навзничь в лесу и незнакомца, который подкрадывался к ее свежему трупу с неблагочистивыми помыслами. Его руки срывали одежду и мяли податливую плоть несопротивляющейся красавицы. Он раздвинул ей ноги, лаская пальцами промежность, а затем медленно вошел в Сару, начиная сношаться с мертвецом. Ей нравилось фантазировать об изнасиловании, представлять, как ее ловят незнакомые грубияны и насилуют против воли до тех пор, пока ей не начнет это нравится. Иногда Сара так старательно мастурбировала во время своих грез, что правая рука начинала болеть. Из-за этого она долгое время считала себя извращенкой, испорченной девчонкой, до того как наткнулась на статью в интернете, где похожими переживаниями делилась другая женщина, объяснявшая эти желания как следствие осуждения девушек, которые прямо высказываются о своих сексуальных предпочтениях. В обществе ведь принято считать, что только шлюхи способны испытывать наслаждение от секса. Таким образом, простая возбужденная женщина будет чувствовать вину за свои желания и представлять себя шлюхой или жертвой надругательства, которой позволено наслаждаться по полной. Теперь Сара относительно понимала, в чем дело, но ей казалось, что в ее фантазиях все же присутствовала доля мазохизма. Иногда девушка задумывалась о том, чтобы отдаться кому-нибудь до своей смерти. Наверняка провести с ней время не отказались бы многие парни и мужчины, любящие молоденьких девочек. Она была худой и высокой для своих лет, с темными волосами и выразительными бровями, унаследовав их от матери. Но от кого же она унаследовала невозможную тягу к смерти? Или эта черта характера не передается по наследству? Спросить бы у родителей, не испытывают ли они похожих чувств? Было бы забавно, если бы это отец или мать размышляли, что лучше: поджег дома или семейное отравление. Сара поднялась с кровати, когда стало невыносимо терпеть покалывание в затекшем от долгого лежания теле, и спустилась вниз на кухню, где такая же, как она, темноволосая мама готовила ужин. - Сара, уже разделалась с домашним заданием? Может, поможешь мне? - Ну…я все сделала, так что давай. Опять овощи нарезать? - Да, для салата.- женщина улыбнулась своей дочери, продолжая чистить рыбу, срезая мелкие чешуйки со склизкой кожи, отрезая головешку одним ровным и уверенным ударом. А если бы мама хотела всех убить, она тогда бы воспользовалась кухонным ножом? Сара принялась нарезать морковь кружками, представляя, насколько легко острие ножа вошло бы в ее живот или горло. - Как дела в школе? - послышался один из ежедневных вопросов со стороны мамы. - А, да ничего особенного. Не слишком интересно. - Совсем ничего? В это время в голове девочки проносилась одна мысль: "Я хочу умереть, я хочу умереть, как же сильно я хочу сдохнуть, мам, ты не представляешь себе, насколько! Услышь меня! Прочитай мысли и зарежь меня ножом, будь так добра!" - Завтра контрольная, но это не слишком интересно. - ответила Сара, отрезая от хрустящей моркови ровные круги. *** Сара Джонсон ненавидела просиживать задницу в школе днями напролет, но прогуливать всю неделю ей никто не позволит, учителя тут же сообщат родителям, а родители начнут расспрашивать ее. Нет, не злиться или орать - это не страшно; они просто спросят свою дочь, все ли у нее в порядке, и ей придется соврать. Поэтому Сара сидела за партой, в пол уха слушая мисс Ричез, рисуя в тетради ее отрезанную голову, из которой брызгала кровь. Она и не успела опомниться, как учительница появилась за спиной. - Рисунок интересный, но я попрошу тебя уделить мне хоть немного внимания. Тест показал, что ты далеко не превосходно знаешь историю. Подожди, это я? - мисс Ричез нагнулась, всматриваясь в свое нарисованное лицо с ужасной гримасой, все сильнее хмуря брови. - Конечно нет, это другой человек. Простите…- ответила Сара, не желая становиться врагом этой тетки. Если Ричез начнет жаловаться на нее или гнобить, то девочка не выдержит и убьет еще и ее! В классе начали шептаться, и учительница поспешила обратно на свое место, устало вздыхая. Рисунки Сары Джонс, полные боли и крови, вызывали у большинства одноклассников тревогу и отвращение, несмотря на то, что напоминали каракули или неаккуратные скетчи. Из-за них ее считали странноватой, а некоторые личности даже осмеливались критиковать творчество одноклассницы. За это Сара вырисовывала их лица и тела в своем блокноте, стараясь достичь схожести, а потом развлекалась, как только могла: прокалывала глаза насквозь гвоздями, отрезала половину тела, изображала оголенными и в неприличных позах, разрезала брюхо, откуда вываливались кишки, разукрашенные карандашами, изувечивала до неузнаваемости и затем подписывала имена несчастных, если те вдруг надумают украсть блокнот, то смогут найти себя. Спрятав блокнот в рюкзак, она вышла из кабинета во время перемены, двигаясь к другому, в котором ее ждал следующий нудный урок. Почему ей нужно заставлять себя ходить сюда, почему так необходимо соблюдать правила, быть общительной и нормальной? Она устала задаваться этими вопросами и давно поняла, что не создана для жизни в этом мире, кто бы из них двоих, мир или Сара, ни был неправильным. Иногда девочка закрывалась в кабинке туалета и позволяла вытечь слезам, намочить ее щеки и ворот. В такие моменты грудь разрывалась от боли, и ей хотелось уйти из школы, убежать куда-нибудь, где ее задавит грузовик или убьет маньяк. Тогда она и виноватой не будет, только родители и Роби будут сожалеть и медленно умирать от горя. Сара иногда слышала размышления матери или одноклассниц, когда те видели новости про убившего себя ребенка и начинали поливать его грязью. Все жалели его маму и папу, или дедушку и бабушку, которым придется жить с жутким воспоминанием и раной в сердце от того, что их дорогой сын или внук, дочь или внучка, сделали "это с собой", проигнорировав всю их заботу и любовь. Никто не вспоминал, что ребенок тоже должен был невыносимо страдать, чтобы воткнуть себе нож в живот или застрелиться пистолетом. Лишь Сара могла понять всех этих осужденных самоубийц, но она никогда не вступала в подобные разговоры и не надеялась донести до кого-либо собственное мнение. Поэтому никто и не догадывался, чем был занят ее извилистый мозг, планирующий идеальное семейное убийство. Когда занятия, наконец, закончились, Сара направилась из школы домой, чтобы поискать на родительском компьютере что-нибудь полезное, пока никого не было дома. Она не забывала удалять из истории поиска свои запросы, когда заканчивала. В блокноте с записями и рисунками хранилось кое-что из возможных планов: зарезать всех троих членов семьи ночью - самый первый план, придуманный в пик отчаяния, когда она почти что безжизненно валялась на кровати, охваченная грустью. План второй - пожар. На самом деле не так уж и сложно, но Сара не хотела причинять слишком много боли кому-либо. Она однажды обожгла палец, дотронувшись до горячего утюга, и теперь не могла представить, как ее кожа будет отслаиваться из-за огня. План номер три - газ. От него она решила отказаться. Новый план, четвертый - подсыпать снотворного перед сном. Здесь была проблема с тем, что ей могли не продать ничего подобного в аптеке, а в домашней аптечке такое вряд ли найдешь - никто из них не страдал бессонницей. Сара успела пересмотреть все лекарства в двух шкафчиках, в ванне и кухне, не найдя там совершенно ничего для нее полезного. И все же яд представлялся самым благородным способом. Так умирали многие короли и аристократы. Вероятно, зельеварам было проще всего покончить с собой, если вдруг понадобится. Но, исследуя разные статьи, Джонс все время натыкалась на людей, уверяющих, что если вы заглотнете что-нибудь не то, будете обязательно блевать желчными соками и задохнетесь от рвоты, а когда обнаружат труп, ваше лицо будет не таким красивым и утонченным, какими вы представляете себе мертвецов. Услышав, как внизу открывается входная дверь, Сара поспешно подчистила за собой в компьютере и спустилась вниз. Это пришел Роби, десятилетний брат, постоянно задирающий ее и много плачущий в детстве. Обычно его забирала мама из школы. - Ты рано…где мама? - спросила Сара. В голову забралась мысль о том, что их мать могла погибнуть в аварии на дороге. Они с отцом, каждый со своей машиной, ежедневно рисковали жизнями и могли быть сбиты грузовиком или болтающей по телефону невнимательной девушкой. Но лицо Роби тогда выражало бы куда больше беспокойства, чем сейчас. - В магазин решила заехать. Разогреешь еду? - А сам? - Сожгу кухню! "Было бы заманчиво."- подумала про себя его сестра. - Хорошо, разогрею. - Ха! - он заулыбался и помчался в свою комнату, а она отправилась на кухню, чтобы поставить сковороду со спагетти на плиту и усесться возле нее, отдаваясь усталости и скуке. *** Она решилась и отправилась в аптеку несколькими днями после. Спросила о сильном снотворном для бедного отца, который не спит по ночам. Аптекарша как-то строго оглядела ее, и Сара выдавила улыбку, пытаясь обхитрить женщину. - А почему он сам не хочет купить лекарство? - Он социофоб. Боится разговаривать с незнакомцами. - Да ты что? Даже по телефону? - усмехнулась женщина. - Ага. Ненавидит любой вид контактирования с внешним миром. Работает дома, только благодаря маме имеет какую-то связь с миром. - А мама не может прийти в аптеку? "Черт бы тебя побрал!"- Сара попыталась не нахмуриться. Ей показалось, что ее глазное веко начало дергаться. - Она болеет, поэтому попросила меня. Может, папа из-за нее не спит, кто знает. А что, мне нельзя купить ему снотворное? Ох, спасибо, что напомнили, еще нужен сироп от кашля для мамы. Аптекарша хмыкнула, секунду раздумывая, и вздохнула, решив сдаться. - Хорошо, я дам тебе вот это снотворное. Пусть пьет одну таблетку на ночь. Если не поможет, то две. И сироп, очень хороший. С тебя 20 долларов и 15 центов. - Ага…- она достала все карманные деньги и отдала за лекарства, а затем пошла домой, чувствуя учащенное сердцебиение. Вот он, яд в ее школьном рюкзаке, с помощью которого Сара добьется благородного конца для своей семьи. Она вдруг замедлила шаг, остановившись на дорожке по пути к дому. Действительно ли они заслуживают смерти? Конечно, нет, но если умрет она, мама, папа и Роби…смогли бы жить счастливо после этого? *** За ужином все о чем-то разговаривали, но Сара не могла сосредоточиться, каждую секунду думая о снотворном. Сердце билось с такой скоростью, будто она была тайным шпионом, оказавшимся среди врагов, которые вот-вот собирались раскусить ее. - Сара, как в школе дела? Все хорошо? - спросил отец, улыбнувшись и углубив ранние морщинки на уголках рта. Им обоим вместе с мамой было 34 года, но Саре всегда казалось, что ее родители выглядят старше, а вот ведут себя, наоборот, будто им 20. - Мы сможем оставить вас с Роби вдвоем в пятницу? Друзья позвали… - Ну не-е-ет, я с вами хочу. - заныл Роби. - С ней скучно, пап! - А с нами тебе будет еще скучнее. Роби состроил такую нелепую рожицу, словно ему было пять, а не десять. - Поиграйте вместе или позовите друзей. - вмешалась мама, с нежностью взглянув на мужа, а затем повернулась к Саре, молчавшей все это время. - Подружек позови. Та кивнула, смотря в тарелку, и решила, что попробует съесть все снотворное сама. Перед сном Сара захватила с собой стакан воды, закрыла дверь комнаты и открыла пачку с маленькими таблетками. Одну на ночь? Так советовала женщина из аптеки. Что ж, она попробует слопать всю пачку! Девочка начала глотать одну за другой, как ей тогда казалось, смертоносные таблетки, запивая каждую водой. Пока что ничего не происходило, и тут послышались тихие шаги рядом с дверью. Ей пришлось быстро смахнуть все в шкафчик, при этом чуть не разлив воду, так как в следующий миг из-за приоткрытой двери появилась мамина голова. - Почему не спишь? Уже очень поздно, завтра же в школу! - Я…домашку доделывала. - сказала она, выпучив глаза на свою мать. - Ты напугала меня. - Правда? Прости, солнышко, не надо было подкрадываться. - мама хихикнула. - Ложись спать, ага? - Да… Как только мать ушла, Сара снова закрыла дверь и выключила свет, вдруг почувствовав острую боль в желудке. Она умяла восемь таблеток, которые подействовали не так, как хотелось бы. Сара побежала в туалет и нависла над унитазом, прерывисто дыша. В животе снова кольнуло, и она прижала корень языка к язычку, после чего из нее вышел весь ужин вместе со снотворным. Она почувствовала легкость в животе после повторного раза и медленно поднялась, посмотрев в зеркало на свое лицо с грязным подбородком. После этого ей не хотелось пытаться принимать больше или меньше восьми таблеток, так что остальное снотворное отправилось вслед за ужином. *** На следующий день Сара чувствовала себя не лучше: у нее все еще побаливал живот, и ее подташнивало все утро, ни о каких силах для похода в школу и речи идти не могло, а какое разочарование она испытывала от своей неудавшейся попытки благородно отбросить коньки! Мать же решила, что ее девочка подхватила вирус в школе, поэтому сама позвонила учителю и сообщила о том, что Сары Джонсон сегодня не будет. После этого переживающая мама приготовила кукурузную кашу для Сары и Роби, который наверняка завидовал сестре и тоже был бы не против остаться дома. Как только члены семьи ушли, Сара добралась до своей комнаты и завалилась в кровать, заранее задвинув шторы, чтобы свет не мешал ей дремать весь день напролет. Она очнулась вечером, вялая и больная, как дряхлая псина, продолжая лежать и мучаться от нагнетающего ощущения безысходности, которое сдавливало ее маленькое тело в лепешку. Домочатцы вернулись, она слышала доносящийся шум с первого этажа и все хотела взять себя в руки и подняться, но не могла даже пошевелиться. Вскоре Сара услышала, как мама или папа поднялись по лестнице, направились по коридору к ее комнате и постучали. - Зайди. Из дверного проема высунулось папино лицо. - Как тут темно…ты спала? - Не, услышала вас и проснулась. Она не ожидала, что отец зайдет в комнату, при чем закрыв за собой дверь, и усядется на ее кровать, а затем с серьезным лицом спросит: - У тебя все в порядке? - у него было такое озабоченное лицо, какого Сара почти никогда не видела, лишь когда происходило что-то ужасное. Она привыкла к улыбающимся родителям и сейчас не могла смотреть папе в угрюмые глаза. - Да, все хорошо. - еле выдохнула девочка, ощутив боль в груди. - Сара, ты такая тихая в последнее время...И я почти не вижу улыбки на твоем лице. Тебя не дразнят в школе? - спросил отец, и она подумала о детях изгоях из своей школы, которых часто обзывали за их необычные внешность или увлечения, в то время как ее саму почти никогда не трогали. Даже наоборот, одноклассники обоих полов предлагали ей дружить, пообедать вместе или сходить в торговый центр, но ей всегда становилось неуютно в компании популярных ребят, тех самых, которые недолюбливали странноватых сверстников и наверняка сделали бы Сару одной из своих мишеней для издевательств, если б она сделала что-то не то. Скорее всего, крутые ребята не дразнили ее из-за рисунков лишь потому, что она была очень красивой, а человек со смазливым лицом всегда имел преимущество над другими. Она отказывалась сходить погулять в следующий раз, и ее в итоге оставляли в покое. - Никто меня не дразнит. Просто я не улыбчивая, и все. - Меня не только это беспокоит. Ты редко гуляешь, вяло передвигаешься и постоянно горбишься… - Да все горбятся. - А я нет.- в подтверждение своих слов папа выпрямился и наконец-то улыбнулся. - Хочешь вместе сходить куда-нибудь в пятницу? - Но вы же к друзьям поедете… - Успеем потом съездить. Надо всей семьей развлекаться. Я не могу уехать и оставить тебя, такую грустную, дома.- он поднялся, подойдя к окну и отодвинув штору. Немного света проникло в комнату, Сара молча наблюдала за действиями отца, и ей хотелось разреветься и рассказать, как ей плохо. Но как она могла сказать ее любящим и заботливым родителям о том, что хочет сдохнуть? - Пошли ужинать, там у мамы пирог. - Я сейчас приду, только умоюсь.- промямлила Сара, откидывая одеяло и приподнимаясь. Голова закружилась от резкого движения, но она устояла и направилась в ванну. Можно было разбить зеркало и порезать себе горло, вот только на это нужны силы, а еще папа точно услышит треск стекла. - Что мне делать? - шепотом спросила Сара у своего отражения в зеркале. - Сходить к школьному психологу. - ответило отражение. Сара как раз вспомнила о его существовании из-за разговора с отцом, который был похож на прием у психотерапевта с допросом. Она не может ничего сказать своим родителям, даже представить их реакцию на ее признание, но психолог - это же незнакомец, который для нее ничего не значит, и ей будет легче вывалить все на него и, возможно, получить анонимную помощь, так ведь? - Сара, пирог не будет тебя ждать!- услышала она голос отца за дверью. - И-иду. - напоследок она взглянула на себя в зеркало, вздохнув, и отправилась на кухню. *** На следующий день она шла в школу, впервые за долгое время с конкретной целью. На втором этаже, рядом с кабинетом истории, был кабинет школьного психолога, всегда казавшийся пустым. Сара даже не знала, кто у них работает этим самым психологом, она никогда не видела, чтобы оттуда выходил взрослый. Школьники наверняка заходили на прием тогда, когда никто не видел, и она не исключение. Дождавшись звонка на урок и момента, когда весь коридор опустеет, Сара подошла к двери, сглотнула и неловко постучалась. - Входите. - пригласил кто-то, и она открыла дверь, зайдя в таинственную комнату, которая была небольшой и почти ничем не отличалась от кабинета какого-нибудь офисного работника. Стол, шкаф, полки с книгами, цветок в углу и, конечно, человек за столом. Психологом оказался мужчина, казавшийся намного моложе ее папы, красивый и с доброй улыбкой, темными густыми волосами…она вспомнила, что иногда замечала его в столовой. - Привет. Не бойся, присаживайся. - он указал на кресло перед своим столом, с интересом смотря на девочку, явно зашедшую к нему не просто так. Когда она присела, беседа продолжилась. - Как тебя зовут? - Сара. - Хорошо. Можешь звать меня мистером Паркером. Почему ты решила зайти сюда? - Я…- она замялась, смотря то на психолога, то на цветок в углу, не зная, как подобрать правильные слова, хотя минуту назад была уверена, что те сами польются из нее наружу.- Простите, мне сложно говорить об этом. - Ничего страшного. Не спеши. Давай просто поговорим, знаешь, ко мне редко кто заходит, даже поболтать не с кем.- он улыбнулся, вертя ручку пальцами, но Саре не стало легче от того, что мистер Паркер старался вести себя дружелюбно и ненавязчиво. - Тебе нравится учиться здесь? По-моему…тут как-то уныло иногда, м? - его брови забавно задрались, и на лбу появились складки. Это заставило девочку слегка улыбнуться для вежливости. - Хочешь чая или кофе с молоком? - Нет, спасибо. - она резко вздохнула, сжав кисти в кулаки. Паркер молча смотрел то на нее, то на ручку в своих пальцах. - Мне…в последнее время…часто бывает грустно… - начала Сара, опустив голову и взглянув исподлобья на мистера Паркера, который не собирался перебивать школьницу.- И я думаю о плохих вещах.- ее сердце начало биться так быстро, словно она пробежала сто метров, Сара уже пожалела о своем решении прийти сюда. - Ты знаешь, из-за чего тебе становится грустно? - М-м…не уверена. - Настроение просто вдруг начинает портиться? Или весь день плохое? Или это длится недолго? - Весь день. - Ты пришла сюда сама? - Да. - Хорошо, Сара. Я постараюсь помочь тебе. - мистер Паркер достал блокнот, в котором что-то записал. - А можно…это будет анонимно? Ну, мой приход сюда… - А, конечно, я не болтун, никому не расскажу.- он улыбнулся, взглянув на нее, и Саре стало немного легче. - Хочешь еще что-нибудь рассказать о себе? Я все выслушаю, но не заставляю тебя говорить. - Мм, ну, я почти все время грущу, точнее, мне бывает плохо, но я не могу сказать это родителям. - она смотрела на колени, нервно перебирая пальцы. - Думаешь, они расстроятся? - Наверно… - Ох, помню свою маму. Я все время боялся ей признаться, когда что-нибудь ломал или делал нечто плохое. Прям в дрожь бросало, когда представлял ее огорченной. Но как-то она сказала мне, что она была бы счастлива, если б я всегда все рассказывал ей и ничего не утаивал. "Откуда мне знать, ложь это или нет." - подумала про себя девушка. - Но если ты не хочешь секретничать со своими предками, у тебя…есть я. - Угу. Вдруг из коридора донесся звонок, неужели уже успел пройти урок, пока она тут сидела? Оказывается, вот как можно безнаказанно прогуливать историю, если посещение психолога рассматривать как уважительную причину. - Уже надоело сидеть? Пойдешь на перемену или останешься? - с любопытным взглядом спросил Паркер. - Я…не хочу, чтобы меня увидели. Можно подождать звонка? - Конечно. Ты придешь ко мне еще? Не обязательно завтра…когда тебе станет грустно или скучно. - Ну…да, если что, то приду *** Когда она шла домой после занятий, то все время прокручивала диалог с психологом в голове. Ей казалось, что она выплеснет все скопившееся на него, а на самом деле пролепетала всего несколько невнятных предложений, но, тем не менее, Саре все еще не верилось, что она наконец поговорила с кем-то. Сара вспомнила о снотворном, о том, что планировала убить всю семью, но теперь ей эти мысли не казались такими логичными, как раньше. По крайней мере насчет того, чтобы убить всех. Неужели они не смогут перенести ее кончину, если та вдруг случится? Вот бы спросить у школьного психолога об этом, с гарантией не отправиться после разговора в психушку. Сегодня она попыталась улыбнуться для папы за ужином и даже более внимательно слушала их болтовню насчет пятничных планов. На самом деле, Сара предпочла бы остаться дома и валяться в кровати в надежде, что случайно умрет во сне. Некоторые люди умудряются задыхаться, запутавшись в собственных простынях. Однако ради того, чтобы ее странное поведение осталось незамеченным, ей придется разыграть заинтересованность в семейном отдыхе. - Можем съездить в парк или на озеро.- предложил папа. - Хочу в кино! - ответил брат. - Мы и так часто туда ходим, давайте на природу, там и пикник, и лес! - начала мама. - В пятницу будет холодно. - добавила Сара. Дело закончилось тем, что родители пригласили друзей, живущих поближе, чем те, до которых им нужно было добираться почти два часа, на ужин, Роби разрешили позвать двух своих друзей, а Саре придется посидеть за столом для приличия, делая вид, что ей интересно то, о чем будут говорить взрослые. А они всегда, как правило, говорят о своих детях, политике, деньгах, наивными фразами подбодряют друг друга и дают тебе советы "настоящих взрослых", у которых язык заплетается от выпитого пива. Зато у Сары были свои планы на пятницу. Она отпросилась у мисс Ричез с истории, чтобы посетить школьного психолога. Та не смогла скрыть своего удивления, но расспрашивать Сару о подробностях не стала. Жаль, конечно, что Ричез теперь знает о психологе, но лучше уж так, чем сидеть у нее на уроках и еще больше впадать в отчаяние от ощущения потерянного времени. Мистер Паркер на этот раз не сидел за столом, а стоял у окна с кружкой кофе, запах которого заполнил его небольшой кабинет. - Сара? Рад видеть. - на лице Паркера засияла улыбка, от чего возникало ощущение, будто ему здесь ужасно одиноко, ведь никому в этой школе не нужна помощь. Но Сара все же полагала, что здесь иногда, а может и каждый день, сидят затравленные одноклассниками дети, с которыми разговаривает мистер Паркер. - Кофе хочешь? - М-м…если можно. - С молоком? - Да. Он высыпал ложку растворимого кофе в большую кружку и залил горячей водой, добавил две ложки сахара и молока, которое взял в учительской. Когда кружка оказалась у Сары, та сделала небольшой глоток, прикрыв глаза. - Вкусно, спасибо. - сказала она, а мистер Паркер уселся напротив, открывая блокнот с записями. - Как настроение? - Нормально. - по привычке ответила Сара.-Точнее…получше, кажется. - Лучше, чем в прошлую встречу? - Да. - Хорошо. - он что-то записал в блокнот.- Что-нибудь…интересное произошло? - Не, ничего. - И уже очень долго не происходило, да? - Эм…Ага. - А чем ты занимаешься после школы? Сара вздохнула. - Ничем. Почти. Читаю что-нибудь. "И ищу разнообразные способы самоубийства для своей семьи." - Тебе кажется, что уже ничего не способно тебя заинтересовать или принести радость, впечатление? - Вроде того. "Он что, мысли детей читает? Было бы неплохо для его работы." - А ты пробовала заняться чем-то новым? - Хм. - На самом деле нет, так ведь? - внезапно Паркер поднялся и подошел к шкафу, вытащив альбом и принявшись листать страницы. Неужели он искал рецепт от ненастья, случившегося с Сарой? Ключ к ее психическому выздоровлению? - Ага, вот оно.- психолог положил на стол альбом на развороте с фотографией детей, стоящих на сцене. Выглядело, как школьный спектакль, только на актовый зал их школы не похоже. - Это я. - он ткнул пальцем в мальчика в темной мантии, который скромно улыбался. -Я пришел в театральный кружок, когда находился в поисках себя. До этого записывался и в другие кружки: футбол, баскетбол, литературный…но повезло только с театральным.- мистер Паркер уселся обратно в кресло, ухмыляясь собственным мыслям. - Там я встретил замечательных друзей. Ты понимаешь, к чему я клоню? - Мне тоже нужно найти свой кружок? - Может и не кружок. Дело в том…что в этом мире гораздо больше незнакомых для тебя вещей, которые могут принести радость. - Хм. Наверно…- Сара всмотрелась в фотографию маленького мистера Паркера, стараясь вдохновиться ею.- Можно полистать? - Конечно. - он взглянул на нее, отпивая из кружки свой кофе, пока Сара перелистывала страницы альбома и рассматривала фотографии детей в костюмах, Паркера в компании его друзей. Ей тоже нужны друзья, чтобы перестать думать о смерти? Или стоит найти кружок юных самоубийц, а может, извращенцев, разделяющих увлечения Сары? Внезапно ее грудь уколола боль от осознания своего одиночества, и стало лишь хуже. Захотелось залезть под одеяло и кричать как можно громче, пока весь воздух в комнате не истратится на ее возгласы. Паркер все это время смотрел на выражение лица Сары и уловил изменения в нем, словно его гостья увидела нечто ужасное в альбоме. - Ты в порядке? - Нормально…только мне кажется, ваш способ найти себя не для меня. - В этом нет ничего плохого. Ты - это ты, а не я. - он наклонился чуть вперед, расставляя руки в стороны. - Суть в том, что ты думаешь, что уже не найдешь для себя интересного занятия, но это не так, жизнь - не запланированная последовательность действий, если ты не понимаешь, зачем живешь сейчас, то позже поймешь, а потом много раз переосмыслишь…-он остановился, сконцентрировавшись на взгляде Сары, которая не смотрела на Паркера, а пялилась в никуда, обдумывая сказанное им. - Вы не понимаете…Мне…- ее зрачки метнулись в сторону двери. - Продолжим в следующий раз?- догадался о ее намерении Паркер. - Если можно. - Конечно. Я был рад поговорить с тобой. Прости, если что-то не то ляпнул. Я обидел тебя? - Да нет. "Да, обидел." - подумала она про себя, когда выползала из кресла и выходила из кабинета. На следующие уроки она решила не ходить, на сегодня можно было наплюнуть на школу. Ей необходимо провести время где-нибудь не здесь…и не дома. Возможно, Саре стоит прогуляться. *** Она отправилась в самое подходящее место, чтобы прийти в себя - кафе-бар, находящееся на той улице, где машины ее родителей никогда не проезжают, и где ее могут обнаружить только одноклассники, которые в настоящее время мучаются в школе. В этом кафе продавалось мороженое всех цветов радуги, которое парень за стойкой мог усыпать, чем прикажешь, хоть орехами с помадкой, хоть зефиром с сиропом, хоть карамельными шариками. Хоть что-то могло не испортить настроение Сары Джонсон. - А чего ты не в школе, прогуливаешь контрольную? - спросил парень, которого она попросила насыпать орехов. И зачем он заговорил? Неужели знает школьный график расписания занятий? Тем не менее, по ее лицу должно быть видно, что сейчас она пожелала бы утопиться, лишь бы ее оставили в покое. - Да.- ответив, Сара уселась за самый дальний столик в углу и, выпрямив и расслабив ноги, стала медленно смаковать мороженое и пялиться в окно, слушая веселую песенку, звучащую из радио на прилавке. Может ей стоит открыть собственную лавку со сладостями и продавать их заблудшим в ее магазин душам, каждый день стоя у кассы, накладывая шарики мороженого в рожки привычными движениями, которые застрянут в ее голове на всю жизнь от многочисленного повторения. Платить за аренду и давать взятки службе проверке, чтобы та не грозилась прикрыть ее лавочку из-за нарушения санитарных или пожарных норм, даже если бы Сара соблюдала все правила. Нет, она не хочет такой жизни. Она не знает, чего хочет. Есть ли верный путь, который приведет к счастью, смогут ли сбыться мечты? Сколько усилий придется приложить и стоит ли это того!? Это не она слабая и нерешительная девочка, это мир неправилен, отвратителен, несправедлив и ничтожен! В нем могут спокойно жить лишь те, кто не задумывается о том, зачем он вообще встает каждое утро для того, чтобы провести весь день в месте, где нужно соблюдать определенные правила, этикет, нормальное общение с коллегами. И все ради того, чтобы его не сочли чужим и заплатили за труд, чтобы он смог выжить и накормить себя. Люди, которые успешно справляются с этим, подчиняют себе весь мир и презирают таких, как Сара, обзывая лентяями, неудачниками и несчастными идиотами, которым нужна помощь... - Девочка! Эй, ты слышишь? Сара оторвала взгляд от окна и посмотрела на продавца мороженого, который выглядел обеспокоенным. - Что-то случилось? У тебя какое-то грустное лицо. - Нет.- ответила Сара, продолжив есть мороженое. Продавец состроил обидчивую гримасу, дальше протирая столешницу стойки тряпкой. Теперь ей будет неудобно просить вторую порцию у обидчивого мороженщика. *** После перекуса она отправилась на прогулку по городу, нарочно сворачивая на улицы, по которым раньше никогда не ходила. Ей было любопытно, что они могли скрывать, возможно, они таили в себе такую желаемую ею опасность, кишели бешеными собаками, маньяками, наркоманами…кем угодно, лишь бы ее кто-нибудь прикончил. Однако на пути Джонсон попадались угрюмые прохожие, не замечавшие девчонку и проходившие мимо по своим делам. Так она дошла аж до заброшенного магазина, расположившегося на пустынной улочке в самом конце. Заросший травой и разваливающийся от старости, брошенный магазин безмолвно приглашал ее зайти и исследовать его, найти что-нибудь ужасное и мерзкое или же, наоборот, наткнуться на приятную вещь. Хотя тут наверняка ничего не осталось, какой бездомный пройдет мимо возможности бесплатно затариться остатками продуктов? Сара уже решительно наступала на магазин, вглядываясь в темные разбитые окна, когда ее окликнули. - Эй! "И именно сейчас кто-то заинтересовался моей персоной…" - вздохнула про себя Сара, устремляя недоверчивый взгляд на старуху, которая выглядела как сумасшедшая из ужастика, которая крадет детей и готовит из них пирожные. Ее огромные глаза сверлили Сару, а уголки широкого рта злобно опустились к подбородку, утягивая за собой сухую обвисшую кожу. - Какого хрена тут шатаешься? Или ты потерялась? Сара слегка испуганно завертела головой. - Так пошла вон отсюда, нехрен тут лазить, мелкая… Старуха стала подходить к Саре, и та почувствовала, как сильней забилось сердце от страха, она схватила камень с пыльной дороги и, замахнувшись на старуху, бросила его. Он прилетел ей прямо в лоб и рассек кожу до крови. Как же страшно та завизжала, закрывая рану рукой. Стали видны редкие коричневые зубы, но сосредотачивать внимание на ее ужасающем лице не было времени. Сара бросилась бежать туда, откуда пришла, запыхавшись, но не останавливаясь, пока не убедилась в том, что за ней никто не гонится. В этот момент она ощутила что-то совершенно ей непривычное, несвойственное, но захватывающее. Мозг пульсировал, сердце долбило грудную клетку, ноги и руки дрожали, и она не могла выровнять дыхание. В этот момент она ощущала страх за свою жизнь, и даже больше…Сара впервые за долгое время почувствовала сильнейшее желание жить из-за этого страха!