Последняя капля

      Ши Уду смотрел на утонувшего в цветастых одеждах младшего брата и не знал, что теперь делать.       Цинсюань рос слишком быстро, и те наряды, что покупали ему еще живые тогда родители, стали ему малы, а покупать новые никто из старших родственников не собирался. Им, сосредоточенным на том, как бы прибрать к рукам побольше чужого богатства, не было дела до осиротевших детей. Ответственность за маленького Цинсюаня целиком и полностью легла на совсем не готового к этому Ши Уду, который и сам еще толком не успел повзрослеть. Ему бы со сверстниками по чужим садам бегать, фрукты воровать, да за девушками начинать ухаживать, а не выбирать женские наряды для брата и думать, чем можно будет зарабатывать на жизнь, когда закончатся оставленные родителями деньги.       Покупка одежды стала для него настоящим испытанием. Брать с собой Цинсюаня было слишком опасно: с каждым годом все сложнее было скрывать, что он мальчик. А если люди начнут шептаться, что в такой некогда богатой семье старший сын выдает младшего за девчонку… Кто знает, как быстро эти слухи дойдут до ушей той твари. К счастью, Ши Уду выглядел старше своих лет, и торговцы принимали его за несчастного молодого отца, которого нерадивая жена послала выбрать наряд для дочери. Но одежда для девочек возраста Цинсюаня казалась ему слишком маленькой, к тому же он мальчик, а значит плечи у него должны быть шире, чем у его ровесниц.       Однако он ошибался.       Придя домой, он попытался нарядить Ши Цинсюаня в новую одежду, но понял, что она ему слишком велика. Как он ни старался затягивать пояс туже, сколько бы ни боролся с завязками, ткань упорно шла волнами, соскальзывала то тут, то там и волочилась по полу.       Цинсюань, обычно не любивший долго одеваться и заплетаться, все это время стоял смирно, будто воды в рот набрав. Чувствовал, что сейчас не время для капризов, хоть и не понимал, что случилось и почему его пытаются нарядить в слишком большое для него ханьфу.       Ши Уду старался держать себя в руках, чтобы случайно не напугать и не расстроить брата, но делать это становилось все сложнее. Узлы то распускались сами, то не развязывались, ткань выскальзывала из рук, пальцы болели и не слушались от непривычной мелкой работы. В конце концов Ши Уду не выдержал и, бросив все с гневным рычанием, сел на пол напротив Цинсюаня. — Ну, вот что мне с тобой делать, а?!       Крик сорвался с губ как-то сам собой. Держаться уже не было сил. Он устал. Устал от навалившейся на него ответственности, устал от страха за жизнь брата, устал от чувства неизвестности, ведь не будет же так всю жизнь продолжаться! Ши Уду сидел в совершенно неподобающей позе, подперев щеку кулаком с выражением полной измотанности и беспомощности на лице. Он знал, что Цинсюань не виноват во всем этом, но все равно сорвался на него и уже начинал чувствовать стыд из-за этого. Он просто ребенок, которому не повезло приглянуться какой-то злобной твари. Они оба еще дети, которые не могут ничего с этим сделать, только прятаться и крепче держаться друг за друга, пока дальние родственники рвут друг другу глотки, забыв о них. Держаться, а не ссориться.       Но Ши Цинсюань не обиделся на брата и даже не расплакался. Только вздрогнул и нахмурился, забавно сведя брови к переносице. Казалось, он глубоко задумался о чем-то, а затем поднял виноватый взгляд на Ши Уду и пожал плечами, отвечая на его вопрос. Одежда съехала с одного его плеча окончательно.       Еще не расчесанный, растрепанный, тонущий в одежде, с совершенно серьезным взглядом и немного растерянный, он походил на едва оперившегося птенца, которого хотелось пригреть и защитить. Сердиться ни на самого Цинсюаня, ни на сложившиеся обстоятельства стало совершенно невозможно. Ши Уду вздохнул и улыбнулся, а затем вовсе тихонько засмеялся. Его маленький беспомощный птенец, который еще не понимает, что и почему происходит в его жизни, но изо всех сил старается не расстраивать брата. Ши Уду подался вперед и обнял его, крепко прижав к себе, и почувствовал, как сомкнулись на его спине маленькие тонкие ручки. — Я обязательно защищу тебя от всего, что бы ни случилось, — прошептал он. — Ты будешь в безопасности, и у нас все будет хорошо. Обещаю.