Сбежавшая королева

Реджина вошла в таверну на подгибающихся ногах, чуть не убежав от накатившего на нее страха. Она видела человека, на которого указывала Тинкербелл, но не решилась даже близко подойти к нему. Может, ей станет проще это сделать, если она выпьет, подумала она, нащупав в кармане несколько монет. Она села за столик в далеком углу, заказала яблочного сидра и уставилась в угол, пытаясь успокоиться и собраться мыслями. И не заметила, как сидящая в центре компания обратила на нее внимание. — Какой цветок в этом хлеву, — вслух удивился кто-то из Славных товарищей. — Может, ей нужна помощь? — Видно, что из знати, даже если она и пытается это скрыть. — От мужа сбежала? — хихикнул кто-то глазастый, заметив на подрагивающей руке девушки обручальное кольцо. Робин решительно поднялся на ноги и вмиг оказался рядом с ней: — Миледи… Девушка вскрикнула и резко вскочила, лишь заметив, кто именно к ней подошел. Однако он быстро схватил ее за запястье: — Простите, я не хотел вас напугать! Не бойтесь. Я просто хотел спросить, выглядите потеряно, вам не нужна помощь? Ее сердце билось с такой силой, что, казалось, само, без всякой магии, может оказаться вне ее груди. Слова не шли, и она смогла только отрицательно покачать головой. Паника так захватила ее тело, что она едва могла думать и совсем не могла говорить. Его рука скользнула с запястья на ладонь. — Не бойтесь так, — повторил он, — даже если по мне этого не скажешь, я не собираюсь вам вредить. Он решительно потянул ее сесть на место, и она подчинилась, с трудом согнув одеревеневшие ноги. Он сел напротив, не выпуская ее ладони. — Я Робин из Локсли. — Разбойник, — выдохнула она с некоторым разочарованием в голосе. — Благородный разбойник с некоторых пор. Раздаю бедным то, что не нужно богатым. Например, вот это вот, — он стащил с руки, что держал в своей, ее кольцо, — вам явно не нужно! — Ах, нет, — вскрикнула она, словно очнувшись, — верните! — Зачем вам оно? — явно забавлялся вор. — Право, вы прекраснее без него. — Меня убьют, если увидят, что его нет на мне! — Вот как, — Робин надел кольцо обратно на палец, — в таком случае, вам оно действительно нужнее. Она глубоко дышала, успокаиваясь, а он с все большим интересом разглядывал ее. Цветок. Кто может убить этот цветок? — Кто вы? — Реджина, — едва слышно ответила она, надеясь, что он не свяжет ее имя с именем королевы. Но, вероятно, имени королевы он и не знал. — Просто Реджина. — Не просто, — сказал он, заставив ее испуганно вздрогнуть, — но если вы не хотите говорить, на чьем поле растет такой цветок — ваше право. Я не буду докапываться. Девушка посмотрела с такой надеждой, что стало не по себе. — Если вам нужно что-то, что не нужно мне, — вдруг сказала она, отстегивая с руки серебряный браслет, — то возьмите его. Он подарен человеком, которого я ненавижу, и я точно не буду по нему скучать. Он принял подарок: — Хотите что-то взамен? — Расскажите что-нибудь. О лесе. О свободе. Разговор затянулся. Робин заметил страх на ее лице, когда она увидела золотистую дымку рассвета в окне. — Тебе пора? — спросил он ее. Реджина кивнула. — Могу я проводить тебя? — Нет, ни в коем случае! — вскинулась она. — Тогда приходи завтра вечером сюда снова. Я буду ждать. Она на миг застыла, а потом улыбнулась, ее лицо засияло, и она бросилась бежать в направлении тайного хода в замок, не в силах иначе пережить свое волнение. Она пришла и на второй день, и на третий. Он показал ей место их стоянки и тихо сказал: — Мы вынуждены уйти отсюда. Меня не будет где-то неделю. А потом приходи к таверне, если захочешь, я буду ждать тебя там каждый вечер, пока не придется двигаться снова. — Я приду, — ответила она. Она так и не рассказала ему о себе ничего. Ни за эти три дня, ни через неделю, ни за те два месяца встреч и ожиданий. Робину было проще, товарищи ласково посмеивались над ним за его любовь к прекрасной незнакомке, шутили и строили полусерьезные планы о том, как придется красть ее из какого-нибудь фамильного поместья из лап страшного мужа. Девушка нравилась им, она жадно вслушивалась в их рассказы о разбойничьих приключениях, даже когда они теряли свою браваду и становились реалистичнее и грубее. Ее тянуло к этому. Ей было невыносимо во дворце, где приходилось прятать свое сверкающее размытой надеждой лицо, видеть вечно запертые двери, которые, к счастью, так легко поддавались ее магии. Каждое утро прибегала радостная Белоснежка и просила расчесать ее волосы, не осознавая, как тяжело ее мачехе смолчать на ее появление и не ударить ее в слепой ненависти. Ее жизнь заключалась в регулярных побегах на свободу, к лесу, к разбойникам и, конечно, к Робину. Она гнала мысли о том, что когда-то это должно было закончиться, о том, что не видела фею Тинкербелл больше, что если, а скорее даже когда кто-то заметит, как часто ее нет во дворце, ее запрут в комнатах и поставят стражу, если поймут, что замки ей не помеха. Жизнь была страхом, но со всем этим, наконец-то в ней появился хоть какой-то смысл. Она старалась не говорить про себя ничего, но все равно не могла не вспоминать с ним свое детство. Не могла не говорить про то, что любит, опуская то, что она ненавидит, потому что это-то выдало бы ее с головой. Но конечно, однажды по возвращении, у тайной двери ее ждал король. — Что вы делали вне замка ночью, миледи? — Гуляла. Сегодня полнолуние и небо очень красиво. — В одиночку и в таком виде? Она молчала, ожидая приговора. — Вы не будете выходить из дворца без сопровождения, миледи. Хотя бы служанка должна быть при вас. Мало ли, что может случиться! И, разумеется, извольте гулять не в ночное время, когда рядом рыщет столько разбойников! И не в этом платье, миледи… Она слушала его мягкий голос, и он казался ей самыми грубыми звуками на свете. Он просто переживал за нее, а ей казалось, что он нарочно бьет ее по больному, цепляясь за все, что ей было близко. Он просто был королем, а ей казалось, это такая страшная участь, быть его королевой. Прошло несколько дней, прежде чем Реджина снова вышла из опостылевших стен. Она послушно попросила служанку сопроводить ее на ярмарку, что открылась пару дней назад. Она надела королевское платье и спрятала в изящной сумке свою корону. Она все решила. — Давайте отойдем подальше, мне нужно поправить платье, — тихо попросила она сопровождающую ее девушку. Как только они скрылись с глаз, Реджина осторожно направила магический импульс, и служанка свалилась на землю, сразу уснув. Королева уложила ее, прислонив к стене и подложив ее локоть под голову. Теперь, даже если кому придет в голову заглянуть сюда, то он решит, что девушка просто спит, намаявшись работать на жаре. А Реджина скользнула по безлюдным проулкам, торопясь к месту, где со своими товарищами обосновался Робин. Они увидели ее издалека, красивое платье мешало столь изящно двигаться среди кустов и деревьев, но она, казалось, не замечала этого. Из глаз уже текли слезы. — Я не смогу больше приходить, — сказала она, едва Робин подбежал к ней, заключая в объятья, — я пришла сказать это и истратила последнюю возможность. Больше меня не выпустят совсем. — Кто, Реджина? Кто держит тебя? — спрашивал он, но она не слушала. — Возьми это, на память. Она никогда не была мне нужна, но никому не нужно было мое мнение, — она сунула что-то, завернутое в шелк. — Но не смотри при мне, прошу… — Реджина, ты хочешь сбежать с нами? Теперь ты не можешь уходить от ответа на этот вопрос. Да или нет? — Я не могу! Это невозможно! — она покосилась на сверток в его руках, и он, несмотря на ее протесты, быстро развернул его. Это явно была корона. Это явно была ее корона. Несколько секунд он не мог справиться с удивлением, но, услышав ее удушающие рыдания, бросил драгоценность на землю, и бросился к королеве, обеими руками подняв ее заплаканное лицо и вглядываясь в отчаянные глаза. — Да или нет, Реджина? — снова спросил он, уже гораздо тише. — Ты хочешь сбежать? — Из дворца? — она неестественно рассмеялась, — От короля? Это невозможно… — Нет ничего невозможного в том, чтобы похитить королеву, если она сама этого хочет. Ты можешь просто не возвращаться сейчас. Она смотрела на него, хрипло дыша, и не верила его словам. — Не могу, — снова попробовала протестовать она, — мой отец ничего не знает, я в этом ужасном платье и при мне ничего из того, что нужно мне… — Я могу пробраться к тебе вечером. Я разбойник, Реджина. Я умею ломать замки. — Этого не нужно, — прошептала она. В душе зарождался лучик новой, более определенной, но страшной надежды. — Ты действительно готов взвалить все на себя? Король будет стараться меня поймать, а я всего лишь… Я всего лишь… — Ты изнеженная, знатная леди, привыкшая к комфорту, — он мягко улыбнулся, стирая с ее лица дорожки слез. — Ты думаешь, я не понимаю этого? В тебе есть то, что поможет тебе преодолеть все преграды, если ты решишься. Любовь к свободе. — Свободе, — эхом повторила Реджина, — сколько себя помню, грежу о свободе. Не нужно ломать замки, я сама открою их. И усыплю стражу. Служанки едва обращают на меня внимание, когда я выхожу за пределы из обязанностей. Конюх давно подкуплен мной, он даже не удивится… Вокруг уже собрались разбойники, тихо внимающие их словам и готовые на любую авантюру, способную заставить кровь бурлить. — Ведь и в самом деле… Нет ничего невозможного в том, чтобы сбежать, если я действительно хочу… Ее дыхание выровнялось, он наклонился к ней и осторожно поцеловал, скрепляя их договор. — Как ты усыпишь стражу? — вдруг нахмурился он. — Магией. Ты ведь ничего не знаешь обо мне, Робин. Я, — она грустно рассмеялась, — нелегкая ноша. — Это не важно. Я люблю тебя. Она почувствовала, как слезы снова полились из глаз. Ей хотелось ответить тем же, но слова застряли в горле. — Значит, крадем королеву? — расхохотался Маленький Джон. — Расскажи хоть, чего-куда. Спустя время, она вернулась к спящей служанке и разбудила ее. Девушка увидела ее чуть смазанную помаду, заплаканное лицо и садящееся солнце за ее спиной и все поняла. — Выходит, ходили к любовнику, Ваше Величество? — Куда ходила, там меня больше нет. И никогда не будет, — сказала королева, мысленно скрестив пальцы. — А как вы меня усыпили? — Выменяла подаренный королем браслет на заклинание сна на листе. Достаточно было подуть и все, — Реджина рассеянно посмотрела на пустой листок, на котором якобы было заклинание. — Я никому не скажу. — Я этим словам больше не верю. «И правильно делаешь», — подумала служанка. «Мы обе знаем, что ты — королевские уши. Я даже не знаю, что королю известно про мои занятия у Румпельштильцхена и мою магию. Будем надеяться, что ничего» Далеко за полночь, когда Робин посадил ее, не верящую, что она дожила до этого часа, на запряженного Росинанта, она, схватив его за руку, все же вернула его признание: — Я люблю тебя. На востоке уже зарождалась заря абсолютно нового дня.