***
Винчестеры любили друг друга с самого детства. Дин полюбил брата ещё тогда, когда он неспокойно пинался в животе матери, и ласково называл не родившегося малыша «Сэмми». Сэм полюбил брата, когда тот выносил его на руках из горящего дома. Дин прижимал его отчаянно и крепко, пока по щекам стекали слёзы страха, скорби и понимания того, что уже ничего не будет, как раньше. И единственным, что позволяло ему держать в порядке рассудок, был малыш Сэм, которого он поклялся защищать всю свою жизнь. Дин был солдатом, покорным и верным. Сэм шёл наперекор отцу, добиваясь своих целей сам. Это неправильно. Как брат может любить совсем не по-братски того, кого буквально вырастил? Того, кому заменил мать, отца, брата и лучшего друга. Но против чувств идти никогда не выходит. Они оба это знали. У них было нечто большее, чем просто любовь. Внутри них вихрем крутились братские чувства, привязанность, желание всегда защищать, быть вдвоём против всего мира, который повернулся к ним задом, подкидывая всё новые и новые испытания, будто хотел подготовить к чему-то слишком важному. Как потом оказалось, что и правда готовил. Этот день должен был стать последним, решающим. Люцифер, младший непослушный ребёнок, пошедший против отца в теле Сэма и Михаил, старший покорный сын, слушавшийся во всём отца в теле Дина. Но даже тут Винчестеры смогли сделать всё по-своему. Итог: Люцифер, Михаил, Сэм и Адам в адской клетке, обречённые на вечные муки, и Дин, который, как и обещал, стал жить с Лизой и Бэном, начав абсолютно обычную жизнь обычного человека. Это неправильно. Они стали одним целым, неразрывными частями пазла. И как бы жизнь ни пыталась их разъединить, Винчестеры всегда возвращались обратно, потому что пустота в душе убивала долго и болезненно. Они словно связаны крепкими нитями, всегда помогающими найти путь домой. Своего дома у них никогда толком и не было. Шевроле Импала, оружие в багажнике, высеченная надпись «D.W. S.W.», ящики пива, отцовские кассеты с рок музыкой, сам Дин и Сэм стали домом друг для друга. И даже когда они стали жить в Бункере Просвещённых, их дом оставался неизменным. Дина не существует без Сэма, а Сэма — без Дина. Так было и будет всегда. Так было предначертано ещё задолго до их появления.***
— К своему огромному сожалению, мой дорогой ведьмак, я совершил ошибку, которая может стать для тебя губительной, а меня заставить заниматься самобичеванием и размышлением о том, что могло бы случиться, если бы я в тот момент повёл себя иначе. Подобным я люблю заниматься меньше всего, но иногда ничего не могу с этим поделать. Прости мне мою… Несдержанность, — полным сожаления и грусти голосом тихо произнёс вампир и, отведя антрацитовые глаза в сторону, подошёл к заваленному травами и бумагами столу. Сидящий на пыльном матрасе ведьмак, поднял на него взгляд, откинув голову к каменной стене, и настороженно нахмурился. Иногда понять, что происходит на уме у этого вампира, настолько сложно, что Геральт невольно задумывается, не скрывает ли Регис намного больше, чем могло показаться, и ведьмака это напрягает. Эта задумчивость и намеренно расплывчатые ответы, лицо, с которым вампир это говорит, его голос – всё заставляет Геральта следить, в надежде увидеть в глазах Эмиеля хоть отголосок того, что он испытывает. Никогда не получалось, всегда это от него ускользало. Сейчас может ускользнуть тоже, и Геральт этого не хочет. В тусклом свете нескольких свечей, которые служили единственным источником света в обжитом вампиром уголке тёмного склепа, профиль Региса выглядел статно, походил на гордо сидящего на высоком дереве ворона и заставил его невольно задержать взгляд. Ведьмак понял, что засмотрелся, лишь в тот момент, когда вампир склонился над столом и начал разбирать разнообразные виды трав. Некоторые Геральт не видел ни разу в жизни. — Если ты о том, что случилось в Тесхам Мутна, то повторяю: ты не виноват, — хриплым голосом сказал ведьмак, сжав рукой перевязанный бок. В горле пересохло, то ли из-за мучающей его уже какой час боли, то ли из-за странных чувств, которые он испытал, увидев вампира в таком состоянии. — Там ты пережил сильнейшие муки, и это они довели тебя до этого. К тому же ты ведь сдержался. Я не лежу хладным трупом в подземелье, а сижу здесь, живой и здоровый. Ну, почти. Регис болезненно скривился, посмотрев на небольшое красное пятно на бинтах, скрывающих рану, которую он лично обрабатывал около восьми часов назад, когда ведьмак, еле-еле находя в себе силы для того, чтобы сделать шаг, ввалился к нему, окровавленный и в испачканной отвратной слизью сколопендроморфа куртке. Вампира до сих пор берёт мелкая дрожь, когда он вспоминает те моменты, и скрывать это очень трудно. Получается не всегда, и он всем своим видом это выдаёт. Остаётся только надеяться, что Геральт это не видит, а если и видит, то не догадывается, с чем это может быть связано. Снова у него не получилось избежать мыслей о том, что могло случиться, если бы в ту злополучную ночь он не услышал сквозь атакующие его инстинкты тихий голос друга, пытающийся его образумить. Ведьмак сохранял поразительное спокойствие, даже когда Эмиель под влиянием неимоверной, неконтролируемой жажды кинулся на него и с немалой силой пригвоздил к холодной каменной стене подземелья. Регис рычал, как сорвавшийся с цепи зверь, держал его в тисках, не давая двинуться, и в голодном предвкушении втягивал сладкий запах протекающей по венам крови. Она оглушала, не позволяла слышать более никакого звука, но хриплый и еле дрогнувший голос, который произнёс тихое «Регис» частично вытащил его из этой давящей бездны. Геральт не пытался вырваться, скорее всего, из-за того, что осознавал бессмысленность данной затеи, поэтому только верил, что Регис с этим справится, что он услышит и снова посмотрит на него привычным взглядом, а не взглядом хищника, который в состоянии жадно впиться в его артерию и в считанные мгновения буквально высосать из него жизнь. Вампир едва заметно скривил губы и провёл кончиком языка по острым клыкам, вспоминая, как по ним текла великолепного вкуса кровь. Он снова возненавидел себя ещё сильнее. Хоть тогда он и частично вернул себе рассудок, сдержать жажду до конца не смог. Регис позволил себе лишь пару глотков и укусил так бережно и аккуратно, что Геральт на миг почувствовал себя не загнанным в угол и висящим на волоске от смерти ведьмаком, а бутылкой драгоценного Сангреаля, любезно поданной вампиру к столу. Он даже не предполагал, что вампир может настолько сдержанно насыщаться, пусть и не полностью. Но Регис понимал, что предал доверие ведьмака. Сколько бы Геральт ни говорил, что вины Региса тут нет, Эмиель знает, что она присутствует. Когда они шли в Тесхам Мутна, ведьмак не раз отвечал на опасения друга поддержкой, говорил, что ни за что в жизни не поверит, что тот кинется на него с клыками и когтями. Верил. Верил до самого конца. Было отвратительно от себя же, хотелось рычать, рвать всё, что попадётся под руку. Друг ли Регис после такого? — Сдержался? — горько усмехнулся вампир, посмотрел на скривившегося от боли Геральта и приблизился, сев рядом с ним на матрасе. — Если я тогда не убил тебя, друг мой, это не значит, что я сдержался. — Ты опомнился, понял, что я твой друг, а не кормёжка. Да, выпил немного, но ты ведь был измучен жаждой. — Это не меняет того, что я в мельчайших деталях запомнил вкус твоей крови, Геральт. Я привык быть с тобой откровенным, потому скажу: мне он понравился. Регис опустил взгляд, от стыда не решаясь взглянуть ведьмаку в глаза, достал из сумки бинты и начал разматывать пропитанную кровью ткань на его боку. Сладкий запах сильнее ударил по его острому обонянию, и вампир сжал губы, стараясь не обращать на него внимания. Получалось это, мягко говоря, не лучшим образом. — Хочешь сказать, что теперь ты не прочь перегрызть мне шею и залпом осушить? — усмехнувшись, вскинул бровь ведьмак и тихо прошипел, когда Эмиель снял последний слой повязки и начал тщательно осматривать ранение на предмет нагноений и сильного кровотечения. Ничего из этого не обнаружилось, и Геральт уверен, что это безоговорочно заслуга различных мазей и отваров, которыми его напичкал вампир перед сном, сразу после первой обработки и профессионального наложения швов. — Немного утрированно, но в целом всё именно так. Как бы стыдно мне ни было это признавать. Как я уже говорил, всё, что касается природы вампиров и что людям не свойственно, трудно описать точно, но я попытаюсь донести тебе методом сравнения, — Региса не волновал свой хриплый, приглушённый голос, а смотрел он лишь на рану и проверял швы. Тяжело было не отвлекаться на капли крови, которые попадали на его пальцы. — Представь себе ситуацию: ты сидишь за столом, думаешь, что сейчас расслабишься, а перед тобой ставят открытую бутылку твоего любимого алкоголя. Ты начинаешь чувствовать его запах, представлять, какой ощутишь вкус, сделав глоток. Но ты не можешь выпить, тебе нужно сдерживаться, ни при каких обстоятельствах не делать ни единого глотка. И так без остановки, каждую минуту. — Звучит скверно, — спустя недолгие несколько секунд наконец сказал Геральт и еле слышно промычал от боли, когда вампир начал наносить на рану новый слой сильно пахнущей травами мази. — И что, ты теперь не можешь спокойно находиться рядом со мной? Не хотелось бы снова расставаться. Думал, может, мы сможем вместе уехать отсюда, например, в Новиград. Уверен, Лютик будет рад узнать, что ты жив, да и остальные тоже. Если повезёт, то встретим там Цири, — пожал плечами ведьмак и замер, чтобы Эмиелю было удобнее забинтовывать рану. Регис, удивлённо вскинув седеющие брови, наконец нашёл в себе силы поднять чёрные глаза на легко улыбающегося ему друга. — Геральт, я бы с огромным удовольствием отправился с тобой куда угодно: перспектива путешествия в твоей компании меня очень прельщает. И чтобы увидеться с Цириллой, я бы многое отдал, но, боюсь, это будет небезопасно в первую очередь для тебя. Мне слишком дорога твоя жизнь, потому я бы хотел минимизировать риск. После случившегося я не уверен в своих силах, не уверен, что смогу так легко преодолеть это. Наконец закончив с перевязкой, Эмиель убрал остатки бинтов и сразу попытался подняться с матраса, но был остановлен резко схватившей его за предплечье рукой. — Я тебя не узнаю, — нахмурившись, прохрипел ведьмак, сел ближе так, что их колени соприкоснулись, и наклонил голову, чтобы посмотреть в опущенные глаза вампира. — Не отрицаю, что, скорее всего, я не до конца понимаю масштаба проблемы, но в жизни не поверю, что ты способен меня убить. Никогда. — Перед Тесхам Мутна ты говорил то же самое, — сухо ответил Эмиель, отвернулся, мельком глянув на белоголового, и замер. — Регис, — тяжело вздохнув, тихо проговорил Геральт и еле заметно улыбнулся. — Пару минут назад ты меня перевязывал и держался стойко несмотря на то, что моя кровь была на твоих руках. Ты мог бы без каких-либо сложностей прикончить меня, но не сделал этого. Для тебя это ничего не значит? Как по мне, это лучшее доказательство тому, что ты в состоянии контролировать себя. — Судишь по единичному случаю? Не очень разумно, мой дорогой ведьмак. Или тебя внезапно покинул инстинкт самосохранения? — Я не хочу снова тебя терять, — вдруг откровенно высказал он в ответ, сглотнув неприятно сдавивший горло ком. — Я… Зараза, я скучал, очень скучал. И всё, о чём я думал с момента нашей встречи, – это как мы с тобой, когда всё закончится, уезжаем из Туссента куда глаза глядят, наплевав на то, справились ли мы с заказом или нет. Регис открыл рот и хотел было что-то сказать, но тут же замер, понимая, что просто не может подобрать слов. На самом деле, он думал о том же, и, пожалуй, именно это сейчас было его главным желанием, если не считать того, о чём Геральту знать необязательно. — Я… Я даже не знаю, что сказать, — наконец обретя дар речи, тихо ответил вампир и перевёл взгляд с бледного плеча ведьмака на танцующее пламя свечей. — А нужно ли? — грустно улыбнулся белоголовый, выгнув бровь. — Полагаю, что да. Я, честно признаться, не ожидал от тебя таких откровений, друг мой, но раз всё так… Хорошо, я постараюсь вернуть себе больше самообладания. — То есть мы едем в Новиград? — Видимо. Эмиель мысленно сотню раз проклял себя всеми известными способами. Он не простит себе, если ещё хоть капля ведьмачьей крови прольётся по его вине, никогда не простит, но неизвестно почему соглашается на это безумство. Может, из-за того, что сказал Геральт, и этого до боли приятного ощущения, которое вызвало в нём это «мы». — Регис, я рад, что ты решился. Всё будет хорошо, — на этот раз Геральт улыбнулся еле заметно, но с искренней радостью и неким облегчением. — А если ты вдруг и сорвёшься, то… Что ж, хоть не умру в болоте во время охоты на утопцев по полторы кроны за голову. — Геральт, прошу, давай пока не будем об этом и сменим тему на какую-нибудь менее мрачную. Хотя я больше склоняюсь к тому, чтобы ты ещё некоторое время отдохнул. — Я уже не смогу уснуть, — сухо буркнул ведьмак и, тяжело вздохнув, аккуратно потянулся, дабы размять затёкшее тело. — Ладно, прости, ты прав. Не будем об этом. Регис только сейчас решился на него посмотреть, но тут же был вынужден закусить губу и замереть, потому как вид напрягшихся сухих мышц на испещренной шрамами спине слишком сильно отвлекал, привлекал его взгляд и в момент притупил все остальные мысли. Несколько синяков не особо мешали его любованию, но всё равно снова бросились в глаза, и он предположил, что они являются последствием драки в тюрьме, о которой Геральт рассказал по дороге в порт. Удивительно, как та троица хамья уже во второй раз ему угрожала, будучи слишком уверенной в своих силах, а в итоге лежала на полу без чувств, в то время как ведьмак оставался с парой синяков. Эмиеля всегда забавляла такая уверенность в своих силах, которая была свойственна многим людям. Вампир поднял глаза. Ведьмак очень сильно измотан, и это видно по его осунувшемуся, уставшему бледному лицу. Он устал от всего этого: от охоты за Детлаффом, которая на протяжении всей недели поисков сопровождалась бешеными скачками по всему княжеству, от трёх недель, проведённых в туссентской тюрьме, где его готовили к казни. Его мутировавшие глаза смотрят с грустью, чувством вины за случившееся. Но виноват ли ведьмак? Регис думает, что вины Геральта там столько же, сколько в том, что вампир бросился на него в том подземелье. Ведь именно Регис в тот вечер уговорил его найти Сильвию-Анну и отвести её к Детлаффу, думая, что всё это закончится не более чем разговором начистоту. Эмиелю нисколько не жалко сестру Анны-Генриетты, более того, он убеждён, что она заслужила такую смерть, но понимал, что будет с Геральтом, как только княгиня узнает о произошедшем, а потому винил себя и уже думал, каким образом вызволять ведьмака из заточения. Благо сила его убеждений спустя время подействовала на Её сиятельство, и несмотря на свой пылкий нрав княгиня отдала приказ отпустить ведьмака, хоть и гневно пообещала содрать с него кожу и колесовать, если он посмеет ещё когда-нибудь попасться ей на глаза и не покинет княжество в ближайшие пару дней. Это и стало причиной того, что Геральт даже не стал утруждаться и идти к ней с новостью о последней жертве бестии, которой должна была стать она сама. Ведьмак, скривившись от боли, кое-как сумел подняться с матраса, размял ноги и поднял с пола седельные сумки. — Ну что, ты собираешься? — спросил он. Эмиель, резко вырванный из собственных мыслей, тут же поднял на него взгляд. — Геральт, прошу, одумайся, ты с трудом поднялся на ноги. — И что с того? Не пешком же мы пойдём. Меня уже тошнит от этого всего, к тому же не исключено, что княгиня передумает и отправит за мной гвардейцев, а те поведут прямиком на эшафот. Мне бы этого не хотелось, поэтому предлагаю немного поторопиться. Белоголовый тяжело вздохнул, посмотрев на порванную, заляпанную слизью куртку, лежащую в углу, и вспомнил, что в сумках лежит запасная. Пусть и не такая крепкая и качественная, но должна сойти на время, пока он не найдёт, где купить новую по доступной цене. Одевшись и проверив остальное содержимое сумок, он повесил одну небольшую через плечо так, чтобы она висела на уровне груди, затянул ремень ножен, проверил его на прочность. — Как знаешь, друг мой, но если тебе станет хуже, мы тут же остановимся, — решительно ответил вампир, подойдя к столу, и на некоторое время задумался, дабы собрать всё нужное и ничего не упустить. — Ясное дело. Геральт ещё раз дёрнул ремень ножен. Крепкий. За голенище он, как всегда, спрятал небольшой кинжал, а затем наконец нашёл среди вещей чёрную кожаную повязку и затянул её на лбу, перехватив длинные распущенные волосы. Наблюдавший за этим Регис быстро отвёл взгляд и невозмутимо принялся собирать всё необходимое, когда ведьмак, будто что-то чувствуя, резко посмотрел на него. Даже если выглядел вампир крайне глупо и смущённо, тот не подал виду, отвернулся и надел чёрные длинные перчатки с серебряными шипами на костяшках. — Зараза, — обречённо протянул белоголовый, собирая вещи и найдя среди них оскудевший из-за резни в Боклере запас эликсиров и отваров. — Если тебе понадобятся ингредиенты, то я уверен, что мои запасы трав и алхимических смесей могут помочь. Всем этим ты можешь пользоваться столько, сколько пожелаешь, — спокойно сказал Регис, но в следующую секунду замолчал, настороженно бросил взгляд в сторону могильной плиты на нижнем уровне склепа и принюхался. — Чувствуешь? — Что? — Геральт непонятливо вскинул бровь, ничего не ощутив, но через несколько секунд ведьмачий медальон в виде оскалившейся волчьей морды в предупреждении задрожал, начав биться о шнуровку куртки на его груди. Ведьмак напрягся. — Магия. Они, нахмурившись, переглянулись. Ведьмак он и есть ведьмак – что бы ни случилось, раненый или здоровый, он всегда готов защищаться, даже если представления не имеет, от чего именно. Геральт, оставив сумки на полу и быстрым движением руки вынув из ножен на спине серебряный меч, бесшумно спустился по лестнице, крепче сжал рифлёную рукоять меча, замедлил дыхание и сердцебиение, насколько это позволило его состояние. Вампир обратился в чёрно-серое туманное облако, облетел всё помещение и, ничего не увидев, вернулся к ведьмаку. Со стороны туннеля, ведущего вглубь пещер, резко раздался глухой звук, и они, тут же повернувшись, увидели рядом стабилизирующийся портал. Чёрное нечто, мигающее слабым оранжевым светом, несколько секунд то появлялось, то исчезало, и ведьмак в отвращении скривился. — Этого ещё не хватало, — тихо буркнул он, приблизился к порталу и опустил меч. — Можешь предположить, из-за чего он мог тут появиться? — Понятия не имею. Хотя Аваллак’х говорил, что в определённых местах периодически появляются порталы между мирами, так что не удивлюсь, если это один их них. Идём отсюда, нам тут делать нечего. Как только ведьмак убрал меч, столь ненавистная им вещь ярче засветилась и издала странный тихий звук, после чего начала притягивать его и будто сдавливала, не давая пошевелиться. Геральт даже не понял, что происходит, потому не успел и слова сказать перед тем, как его затянуло в тёмную холодную бездну, которая и является одной из причин его извечной ненависти к этим магическим разломам. — Геральт! — в ушах зазвенело, страх оглушил его, потому собственный крик показался Регису глухим и далёким, и он, не задумываясь, кинулся в портал следом за ведьмаком.***
— Эй, Дин, кажись, новое дело. Причём недалеко от нас. Семью нашли жестоко убитой в собственных постелях, двери и окна закрыты изнутри и нет никаких следов взлома. Как думаешь, по нашей части? — проговорил Сэм, взглянув из-за экрана на Дина, сидящего с таким же ноутбуком, закинув ноги на стол и попивая прохладное пиво. Старший поднял заинтересованный взгляд на брата. — Написано что-нибудь ещё? — М-м, вроде нет. Надо будет ехать, самим смотреть, — выдохнул Винчестер, закрыв ноутбук и собираясь вставать, но громкий глухой удар и содрогнувшийся стол заставил его вздрогнуть и замереть на месте. Дин как раз сделал глоток, но тут же подавился и чуть не свалился со стула. Ведьмак с грохотом приземлился на столешницу крайне неудачным образом – прямо на пострадавший бок. Он болезненно простонал и зашипел, тихо выругавшись себе под нос. Регису от подобного больно не будет, потому ему гораздо больше повезло с приземлением. Он тут же поднялся на ноги, бегло осмотрелся и протянул Геральту руку, чтобы помочь ему подняться на ноги. Последние пару бутылок пива полетели на пол и звонко разбились. Сэм и Дин с ужасом посмотрели, как их драгоценный напиток разлился на пол. — Твою же... — тихо прохрипел белоголовый, сильно прикусив губу. — Грёбаные порталы. А у меня ещё спрашивают, почему я их так ненавижу. — Ты в порядке? — Не совсем, но жить буду. Зараза. Геральт кое-как сполз со стола, сжав запястье протянутой руки вампира, дал тому поднять себя с пола и выпрямился. — В жизни больше к ним не... Едва подняв взгляд, чтобы понять, куда они попали, он наткнулся на стоящих, очевидно, с оружием мужчин и замер на месте. Вампир последовал его примеру, хоть и заметно занервничал. Он, уже было готовый в случае чего пускать в ход свои способности, всё же решил их придержать на крайний случай: незачем сразу показывать себя с худшей стороны. К тому же они не знали точно, что эти люди держали в руках, как и не знали того, на что эти вещи способны, а потому бездумно бросаться на них будет не самым разумным решением. — Господа, уверяю вас... — Какого блядского хуя?! — гневно прорычал Дин, решительнее направив на них дуло пистолета.