Я любил его

      Я любил его. Любил всем сердцем. А сказать всё никак, слова не лезли из модулятора, напрочь заглушив его до поры до времени. Сил попросту не хватало заставить его адекватно работать.       А сейчас, казалось, его не стало, но вот он стоит предо мной, с букетом роз и улыбкой до мнимых ушей пластинчатого, но такого приятного экзо-лица.       — Чего стоишь столбом? Неужели мои цветы для тебя - глупый подарок?       И я молчал. Не мог промолвить и словца. Я видел, как в его глазах затухает огонёк от моего долгого молчания, как улыбка смещается, на..       — Не глупый! — Крикнул я. Как я вообще смог хоть что-то сказать перед ним? Ума не приложу. Будто какая-то невидимая сила пихнула меня под зад и заставила это сделать. — П-просто, я просто.. Просто не ожидал!       Я сомкнул глаза что есть мочи, я не хотел слышать, видеть, как мой наставник будет смеяться над моим глупым голосом, как назовёт ребенком.       — Ну и дурачок ты. — Он вздохнул. И.. он даже не стал надо мной смеяться? — У тебя такой милый голос, страж. Давай поставим их в вазу? Они ведь увянут без воды.       Я не сразу понял, что уже в моих руках были эти самые цветы, а чужие руки сжимали мои, пока я не сожму свои, чтобы не уронить розы на пол.       — Было бы обидно, если бы они упали, не так ли?        Я вздрогнул. Он, что, читает чужие мысли?! Кейд-6 умеет не только говорить с курицами, но и лазить в чужие мозги?!       — Да ладно тебе.. Неужели я настолько тебя пугаю, что ты горазд только на пару предложений?       Мне чертовски стало стыдно. Наверно, мне никогда ещё так не было стыдно. Я боялся, я очень сильно боялся обидеть своего наставника. Нет. Не наставника. Я боялся обидеть Кейда. Именно Кейда, да. Без всяких титулов, без всего этого старшинства, к которому привыкли на Башне. Моему Кейду было это чуждо, кажется. Он всегда разговаривал со всеми, как.. как с друзьями! Да, кажется, вся эта Башня, все эти люди, стражи.. были его друзьями. И я боялся оказаться в этом кругу тоже.       Я любил его. Любил всем сердцем.       Я не помню, как я оказался на диване. Кейд сказал, что я сильно задумался, когда нёс эти цветы на кухню. Призрак его поддержал.       — Так.. Что если мы сегодня переждём ночь вместе, страж? — голос Кейда звучал слащаво. Это странно, знаю. Но я чувствую подобное за версту.       Кстати! По неопытности я принял это предложение за обычную ночь, ночёвку друзей, если конкретней выражаться.       Это было ошибкой.       И именно из-за этого, ночью, выключая свет в комнате, я затаил дыхание: я увидел его обнажённое тело. Оно таяло золотым отблеском в ночной синеве. Каждый сантиметр, каждый мускул, каждая пластина отдавала теплом, нежным и манящим к себе теплом. Он звал меня. А я не откликался. Боялся.       Мне показалось, когда он махнул рукой, за ней последовал золотой след, словно лента. Знаете, это было похоже на ту самую ленту, которую гимнастки крутят на выступлениях.       Я отозвался.       Я не мог просто стоять, я не позволил бы себе этого. Я прилёг рядом с Кейдом и крепко-накрепко обнял его. Я всё также по-детски боялся посмотреть в его полные синевы глаза. Эти красивые глаза.       Голос экзо вибрацией проходил от кончика моего маленького рога к моему затылку. Я задрожал. Мне нравился каждый его звук.       Кейд-6 предложил мне увидать больше. И я согласился.       И это тоже было ошибкой. Огромной ошибкой.       Тогда я потерял девственность. И не только её: я потерял свою гордость, когда эта личность кончила внутрь, когда эта светящаяся жидкость заполнила меня, как мне казалось, до краёв, и вылилась малым сгустком на и так уже мокрую простыню.       И она всё ещё продолжала вытекать из меня. Словно ей не было конца.       Он мило смеялся. Мне это нравилось. И, да, мне нравилось чувствовать его каждым миллиметром своего тела.       Я хотел большего.       Это продолжалось всю ночь и могло не окончиться даже утром. Подсознательно, я именно этого и хотел, но ни я, ни он не были в состоянии так долго держаться: каждый из нас за эти сутки успел кончить по три раза. Это был марафон. Это было испытание моей выдержки и его.       И то было прекрасно.       А затем, утром, в дрёме, сквозь сонную пелену грёз, я увидел, как он уходит. Как уходит мой лучший друг, наставник, любовник, мой кислород и моя гравитация, державшая меня в крепких тисках все эти долгие одинокие вечера, не дававшая покинуть этот мир.       Я горд.       Я смог услышать последний вопрос, который донёсся до меня тёплым эхом чужих уст у металлического края, где у людей, по обыкновению, находится ухо.       Он спросил моё имя.       — Кэй..       — Хорошее имя, Кэй. — Он будто пел для меня колыбель только одним своим существованием, своим звучанием. Он обволакивал меня всего своим бархатным голосом, пеленал, как младенца, и успокаивал, как родной отец.       И он был таковым для меня.       Он сказал, что вернётся. И я, проваливаясь в мир грёз, увидел, как сменяется синее пятно на что-то блеклое..       Возможно, я просто устал. Мне всё равно было.       Я любил его. Любил всем сердцем.       А значит, я верю ему. И я буду ждать его столько, сколько потребуется.       Пока смерть не разлучит нас и я не погибну на каком-нибудь задании.       Пока он жив мне нечего бояться.       До тех пор, пока он жив, у меня есть причина жить.       Жить для него.