Апатия

      Моя жизнь последние четыре года напоминала день сурка. Никакого разнообразия, лишь одинаковые будни и выходные, проходящие в одиночестве.       Утром я просыпалась за два часа до работы, собиралась и, не завтракая, шла на вокзал и ехала на электричке в город. Затем десять часов осточертевшей работы, магазин, пять энергетиков, опять электричка, родной поселок и огромный особняк, доставшийся от отца. Я не знаю, зачем он мне: половина комнат пылятся и пустуют, а гостиная и вовсе не нужна. Какие у меня гости, если из знакомых — лишь коллеги да одногруппники, которым до меня дела нет?       Впрочем, я совершенно не нуждалась ни в общении, ни в разнообразии жизни. Я привыкла. Привыкла, что все идет по накатанной, бестолковым течением уносит меня куда-то в неизвестность, которая будет так же однообразна, как и реальность.       Поначалу, когда я выпустилась из университета и потеряла абсолютно все контакты, было трудно и даже страшно. Я осталась совершенно одна, когда авиакатастрофа забрала моего младшего брата и отца, ведь кроме них у меня не было друзей или даже приятелей. А сейчас все кажется обыденным, знакомым и поэтому ничуть меня не пугает. Немного разочаровывает, но не более. Разве что смысла во всем этом я, увы, не вижу.       Я не помню, когда последний раз просыпалась счастливой. Уже на втором курсе экономического факультета я, кажется, потеряла прежний задор в глазах. С подростковых фотографий, коими были увешаны стены ныне пустующей комнаты отца, на меня смотрела яркая, солнечная девушка: милое платье, синие глаза, широкая белозубая улыбка. Все это была словно не я, а какая-то странно веселая хохотушка — меня уж точно такой не назвать. Сейчас я не похожа на себя шестнадцатилетнюю даже внешне: глаза потускнели, розовые когда-то губы побледнели, я потеряла почти пятнадцать килограмм и из озорной плюшки превратилась в уставшего скелета. Единственное, что осталось прежним: огненно-рыжие волосы, доставшиеся мне от матери. Лучше бы я стала брюнеткой, как мой отец. Не хочу иметь ничего общего с этой женщиной. Она до сих пор вызывает во мне, почти полностью сгнившем от апатии человеке, неконтролируемую злобу.       Ах, да. Апатия! Как же я могла забыть.       Все эти четыре года у меня в медицинской книжке четко написано: апатическая депрессия. Мол, делай с этим, что хочешь.       А я не хочу. Совсем ничего не хочу. Это не какой-то детский каприз, вроде «не хочу-не буду», а банальное нежелание существовать и как-то менять что-то. Последний год я совсем завяла и теперь единственное, на что меня хватало после работы — нажать ногой на кнопку робота пылесоса, открыть банку с энергетиком, накормить питомцев и попытаться сделать себе что-нибудь напоминающее ужин. Но обычно я все выходные безотрывно смотрела в стену. Не считаю это своей проблемой, просто… это есть. Я смирилась. В моем состоянии легко все принимать, ведь сил реагировать или бороться нет.       Так я жила. Без цели, без смысла, без сил, без поддержки со стороны — только верный пес и добрая кошка.       — Ну что, Рей, — я почесываю улегшегося возле ног лабрадора. Пес мило урчит и подставляет мне под руку голову. Я покорно чешу за ухом и щелкаю его по носу, — нужно с тобой погулять.       Рей, только услышав «погулять», срывается с места и несется на первый этаж к лежащему на тумбочке поводку. Мне остается только неспешно плестись за ним, попути погладив белую кошечку. Она вальяжно устроилась на полке над ноутбуком, помяхивая пушистым хвостом.       — Надеюсь, ты не будешь прыгать лапками на клавиатуру, как в прошлый раз, Амайя, — бесцветно хмыкнула я, бросив беглый взгляд на ноутбук, собираясь выключить. Но во всплывающем окне появляется долгожданное «1 новое сообщение». Сердце вдруг ухнуло в пятки — и от этого я замерла на месте, приложив руку к груди.       Я забыла, что такое бывает.       Но уже спустя секунду я плюхаюсь обратно на кресло и волнительно пробегаю глазами по тексту. Контакт Джейк что-то печатает, нарушает тишину комнаты громким пиликанием уведомлений. Пара сообщений, с у меня уже глаза загораются, как в шестнадцать лет. Сара, не ожидал увидеть тебя в онлайне. Но раз так, у меня новая информация.

Я вся во внимании

      Отвечаю, как и обычно, незамедлительно. Как раз в этот момент прибегает Рей с поводком в зубах и издает восторженный «Гав!» Приходится выключить ноутбук и зайти с телефона. Я быстро накидываю старую ветровку поверх черной толстовки и джинс, быстро обуваю кроссовки и выхожу за псом во двор.       Джейк медленно вводит меня в курс дела, рассказывает новые детали, пока я скольжу внимательным взглядом от Рея до мелькающих на экране оповещений. В памяти проносятся моменты, кажется, многолетней давности. На самом же деле не прошло и месяца, когда непонятный Томас добавил меня в чат и я нежданно-негаданно оказалась главной ниточкой к пропавшей девушке Ханне.       Я помню, что хотела отказаться. Послать дасквудскую тусовку к черту, вернуться в обыденную жизнь и возобновить путь дом-электричка-работа-магазин-электричка-дом в прежнем режиме. Но не смогла просто взять и написать «Разбирайтесь сами».       Я впервые за четыре года поняла, что что-то захотела.       Я захотела обрести смысл если не жизни, то существования. Стать, наконец, кому-то нужной, пусть ненадолго, заранее понимая: когда Ханна найдется — не важно, живая или мертвая — от меня избавятся, как от сломанной игрушки. Я была готова оказаться снова брошенной всеми, взамен на пару недель (или, может, лет?) осмысленного существования.       Я решила для себя, что если история с Ханной не спасет меня из апатии, делать мне на свете больше нечего. В ванной давно спрятана банка снотворного — ее хватит, чтобы со всем покончить. О Рее и Амайе позаботится добрая папина сестра, а остальным дела не будет.       Словно в поддержку этой мысли Рей задорно тявкнул и побежал за брошенной мною палкой, широко раскрыв пасть. Ночная лесная тишина привлекала своим спокойствием и расслабленностью — пожалуй, именно поэтому я предпочитаю гулять с псом ночью, да и он совсем не против.На часах около четырех ночи, скоро начнется рассвет, а сна ни в одном глазу. Почему ты опять не спишь так поздно?       Я моргнула. Мне не показалось? Неужели Джейк и правда волнуется или спрашивает так, для галочки?

Бессонница

Ты ходила к психотерапевту?       Я снова моргнула. Может, мне это снится?

Давно уже

И что? Что он сказал? Тебе что-нибудь прописали?       Я тупо смотрела в экран, раз за разом перечитывая написанное, и молчала, пока Рей не потыкал в мою ногу носом. Бросая псу палку, я судорожно думала: никто не интересовался моим состоянием после смерти отца и брата. Никто не спрашивал, что происходит у меня в голове, никому не было интересно, есть ли у меня проблемы. Никому не было дела, что я чувствую. До этого момента.

Ты для вида спрашиваешь или тебе действительно интересно?

Я волнуюсь, Сара.       Я никогда не слышала, чтобы мое сердце билось так быстро и громко. Затаив дыхание, я смотрела, как Джейк что-то печатает и чувствовала, как с каждой секундой нарастает мягкое напряжение. Я вижу уже не первый раз, как ты в четыре утра онлайн. А сейчас ты говоришь, что у тебя бессонница. Естественно, что я хочу узнать, что с тобой просходит.       Я не поняла, в какой момент по щекам побежали слезы — это понял Рей. Он громко заскулил и стал облизывать мою опущенную ладонь, пытаясь одновременно и обнять, и подставить голову для почесывания. Сара? Сара, ответь. Сара, пожалуйста.       А я не могу ничего сделать. Глупо уставилась в экран и не могу оторвать взгляда от тех строк, разрываюсь от слез. Я не плакала больше четырех лет и сейчас не могу сдержать слез. Он волнуется. Он действительно, по-настоящему за меня волнуется.

Я тут

Ты в порядке? Может, расскажешь все-таки?

Да… Психотерапевт сказал, что у меня апатическая депрессия. Четыре года уже. Раньше я пила таблетки, но они никак не помогли. Теперь не пью, уже сама справляюсь А бессонница так, за компанию пришла 🙂

      Теперь настала очередь Джейка молчать. Я усмехнулась, стерла слезы и почесала Рея за ухом, успокаивая пса. Улыбчивый смайлик в конце моего сообщения был вовсе не попыткой добавить ситуации веселья, а скорее служил показателем моего спокойствия к этой ситуации. Минутная слабость в виде безудержных рыданий сейчас казалась чем-то обидным и полностью опустощающим. Я отвыкла испытывать эмоции и теперь чувствовала себя невероятно уставшей. Почему ты не говорила раньше?

Не видела смысла. Какая разница, что со мной. Главное найти Ханну

Если бы ты рассказала, я не стал бы тебя так нагружать. Сара, найти Ханну — важно, но не настолько, чтобы ты делала это в ущерб себе!       Я впервые видела, как он пишет восклицательный знак. От этого сильно застучало сердце.

Мне приятно это слышать И то, что ты волнуешься за меня тоже Знаешь Когда Томас добавил меня в тот чат, я хотела отказаться, но потом подумала А если это даст мне новый смысл? Просыпаться по утрам не чтобы покормить собаку и кота, а для кого-то еще. Для Ханны, для ребят. Для тебя И, знаешь, это понемногу, но работает. И с утра я не хочу задохнуться, а хочу найти Ханну и пообщаться с тобой Джейк

Да, я тут.       Джейк ответил через мгновение и я почти наверняка ощутила, что он дрожал, когда набирал сообщение. Почему-то я снова захотела плакать, но теперь сдержалась.

Когда мы отыщем Ханну и я перестану быть вам нужна, пообещай мне никогда не писать

Нет.       Я затаила дыхание и дрожащими пальцами набрала сообщение:

Почему?

Ты не перестанешь быть нам нужна. Мне так точно.