*****
Тиссая резко распахнула глаза, подскочив на кровати. Она едва могла отдышаться, в горле будто встал ком. Всё тело было в поту, из-за чего женщина сразу же ощутила холод ночи. Верховная чародейка на трясущихся ногах поднялась, и стоило её ступням коснуться ледяного пола, как она побежала. Её не волновало, что вот уже какой день она спит в всё ещё грязном платьё, не волновало, что едва могла позволить себе закрыть глаза, погружаясь в сон всего на два, а то и один час. Де Врие абсолютно не заботилась о своём внешнем виде: её прекрасное лицо превратилось в осунувшееся и бледное подобие того, что было прежде. Красивая и всегда ухоженная причёска заменилась растрёпанными локонами, которые она даже не удосуживалась собрать. Блестящие тёмные локоны, которые ниспадали до поясницы чародейки, стали ломкими и тусклыми. Что было самым заметным так это то, что некоторые пряди и вовсе начинали седеть. Всегда прямая осанка вдруг исчезла, и появилась сутулость. Она превратилась в жалкое подобие лидера. Тиссая выгнала всех чародеев из крыла замка, где располагались её собственные покои и покои её дочери… Чародейка миновала поворот и быстро нашла взглядом нужную дверь. Она ворвалась внутрь словно ветер и махнула рукой, заставив все свечи в комнате воспламениться. В нос ударил слабый запах сирени и крыжовника. Тиссая судорожно вздохнула, но заставила себя сконцентрироваться. Шаткая походка не помешала ей быстро преодолеть расстояние между дверью и стеллажом с книгами. Женские руки быстро перебирали книги, в поисках нужного места. И когда её палец дошел до нужного наименования, женщина быстро схватила книгу. «Проклятия разума, огненная фокзатификация» Тиссая быстро раскрыла её и начала поиск. «Огненная фокзатификация — это магическое проклятие, способное поместить человека в летаргический сон для дальнейшего просачивания. Жертва магического воздействия впадает в полумертвенное состояние, когда разум бросает его, так называемое, «пекло». Жертва заблокировано в месте, подавляющем внутреннюю силу, а также охватывающим разум отчаянием. Маледиктум, наславший проклятие вытягивает нужную ему информацию с помощью медленного просачивания в разум. Огненная фокзатификация — наиболее опасное из всех проклятий разума своей масштабностью. По канонам Хаоса данный вид проклятий запрещён для применения на каком-либо существе. Если под проклятие попадает сознание чародея, то разового заговора будет недостаточно. Из-за степени сопротивляемости это может оказать серьёзные последствия на разум жертвы. Испытуемые выходили из этого состояния, становясь безумными и неподконтрольными Хаосу, из-чего приходилось осуществлять умертвление. После нескольких опытов над снятием проклятия, испытания запретили в связи с высокой смертностью как среди людей, так и среди чародеев. После имя инициатора данных исследований заклеймили позором и стерли из исторических справок. Некоторые полагают, что имя магика связано с названием данного проклятия. Также есть иные доказательства, которые позволяют утверждать, что имя его было Огнэус Третоморк. Магик…» И в самом низу страницы была подпись, от которой кровь Тиссаи вскипела. «Я знал, что рано или поздно, сознание твоей любимой дочери пошлёт тебе сообщение. Знал и то, что ты найдет эту книгу, дорогая Тиссая. Я так счастлив, что наконец увидел, как выросла эта девочка. Каково тебе осознавать, что твоё единственное дитя находится у меня в руках? Да ещё и под таким магическим «покровительством». Как думаешь, на сколько прочное сознание у твоей дочери? Мне так не терпится это проверить. Пишу с огромной любовью к тебе, дорогая, и надеюсь на скорую встречу. Пора наконец воссоединиться». Женщина яростно закричала и швырнула книгу в стену. Её безумные глаза метались по столу, а руки с силой вцепились в его края. Она должна была догадаться, что всё не так просто. — Я достану тебя… — Рычание прорвалось сквозь плотно стиснутые зубы. — Я обращу тебя в пепел, Вильгефорц! Тиссая схватилась за свой кулон, пытаясь хоть как-то устаканить свои мысли. Они бешено метались от подавленности и страха к ярости и желанию свернуть шею похитителю её дочери. Чародейка вдруг вспомнила кое-что… Она перевела взгляд в угол комнаты, где в ночном свете блеснул серебряный меч. Де Врие резко вздохнула и, впервые за всё время после того дня, полностью выпрямилась. Ей нужно было найти ведьмака. И она сделает это даже ей придется явиться в самое сердце волчьей стаи. Геральт — её единственная надежда, чтобы спасти Йеннифэр. Чародейка хотела направиться в свою комнату, но резко остановилась. Она едва могла упокоить своё сердце. Её дыхание сбивалось, а предательские слезы начали щипать глаза. Сдавленный звук вырвался через плотно сжатые губы. Чародейка сильно зажмурилась. Ноги переставали держать её. Рука женщины вцепилась в стол, но это не помогло ей удержаться на ногах. Другой рукой Тиссая сильно давила на грудь, пытаясь заглушить боль, которая пылала в груди. За это время она столько раз задумывалась о том, чтобы наконец закончить все мучения. Все годы без Йеннифэр чародейка тайно надеялась, что однажды она всё же сможет воссоединиться со своей дочерью. Но в тот момент, когда Тиссая подумала, что Йенна погибла, её надежды рухнули. Больше не было никакой причины жить, никакой причины ждать. Всё стало бессмысленным и пустым. — Моя девочка... — Всхлипнула Тиссая, глубоко втянув воздух. Её пальце так сильно сжимали платье и давили на грудь, что чародейка могла бы ощутить эту боль, если бы она пересилила душевные страдания. — Жива... Она жива! Стенания едва ли могли быть подавлены. Женщина захлебывалась рыданиями. Верховная чародейка плакала, уткнувшись лицом в колени, не в силах заглушить свои страдания.*****
Девочка сидела на качелях уже час. Её внимание было приковано к звездам, которые только-только начали появляться на вечернем небосводе. Снаружи было не очень тепло, но девочка ни разу не поёжилась. Она знала, что если вернётся назад уже не выйдет до утра. Новая воспитательница была очень вредной и большой злюкой. Если она услышит, как девочка пробирается назад через окно... "Ой, не сдобровать тогда маленькой Цири". Девочке только исполнилось 10 лет. Уже 5 лет она в детском доме, с тех пор, как погибли её родители.Пепельная косичка была растрепана, поэтому непослушные пепельные пряди, которые трепал ветер, постоянно пытались забиться ей в ног, глаза и рот. Она с раздражением морщилась, но не отрывала своих изумрудных глаз от ночного неба. Ей приснился сон. Женщина с красивыми чёрными волосами держала её за руку и вела через множество дверей. Это могло показаться страшным, ведь она не знала эту женщину. Но её рука была такая тёплая и нежная, что Цири не хотелось её отпускать. Девочка не помнит её лица, но помнит, что от неё веяло чем-то очень хорошим. На её шее отчетливо блистала звезда. Потом они встретили мужчину. Он был высоким и очень сильным. Девочка точно помнила, что его волосы были такими же светлыми, как и у неё самой. Этот мужчина тоже взял её за руку. Цири чувствовала себя в безопасности с ними. Может ей приснились её родители? Она ведь не помнила их лиц. Может они решили навестить свою сироту-дочь? - Привет. Девочка вздрогнула и резко развернулась на неожиданный звук, прорезавший тишину ночи. Это была женщина. Цири не знала её. Она не была похожа ни на одну из воспитательниц: те были злые тётки, а эта выглядела намного моложе их. Женщина была высокой, тёмные волосы у неё были собраны в высокий хвост. На ней была немного странная одежда, Цири никогда не видела ничего подобного. Знакомое ощущение от присутствия женщины вдруг охватило девочку. - Извини, я не хотела тебя напугать. - Тепло улыбнулась она. Цири надулась и, гордо вздернув подбородок, сказала: - Я не испугалась. - Это очень хорошо, значит ты очень смелый утёнок. - Черноволосая женщина тепло улыбнулась и подошла ближе. - Что? Почему ты назвала меня "утёнком"? Я вовсе не утёнок! Я девочка. Мягкий смех повис в воздухе, и Цири застыла, не понимая, что делать: возмутиться или улыбнуться. - Конечно же ты девочка. Самая прекрасная в мире девочка. Женщина наклонилась и присела перед ней на корточки. И тогда Цири увидела, что из-под воротника странной одежды блеснул кулон, на котором была изображена звезда со сверкающими камушками. Глаза девочки расширились. Детский восторг захватил её разум, она захлопала в ладоши и радостно задёргала ногами. - Это ты! Это ты! Ты! Черноволосая склонила голову на бок и с интересом наблюдала за юной особой. - Это ты мне снилась! - Ты мне тоже. - Женщина немного сместилась, и Цири отчетливо разглядела её лицо. Она была красивой. Цвет её глаз был настолько необычен, что девочка сравнила его с фиалками. — Мы скоро заберём тебя. - Ты моя мамочка? А тот дядя, который мне тоже сниться, он мой папочка? Женщина мягко улыбнулась и прикоснулась своей ладонью к лицу пепельноволосой. Большой палец поглаживал скулу девочки, которая словно замерла в этот момент. Глаза цвета фиалок смотрели на неё с такой нежностью и заботой, что юное сердце готово было выпрыгнуть из груди. - Это сон, мой маленький утенок, но однажды мы будем сидеть так вместе на яву. Ты только подожди капельку.*****
Как можно разобрать и понять мир? Что нужно сотворить такое, чтобы хоть как-то выжить в нём? Волчья жизнь была проще, чем жизнь оборотня. Ты ходишь по миру и не заботишь ни о чём, только голод направляет тебя. Каково должно быть состояние, чтобы отпустить разум человека и наконец отделиться от всей ненавистной части. Желание жить исчезало с каждым днём всё больше. Он задавался вопросом, когда же он наконец дойдёт до того пика, что наткнётся на тех, кто его наконец убьёт, или же сам лишить себя жизни. С каждым днём его волчья сущность всё меньше ощущала себя частью стаи. Волк чувствовал призыв вожака, но противился. Ощущал, как мать взывает к нему, но не отвечал. Не входил в контакт с братьями, которые с таким упорством пытались его найти. Он ведь следующий вожак. Конечно, отец в ярости, что его наследник не возвращается в замок. Однако единственного, что он хотел почувствовать, больше не существовало в этом мире. Невозможно было забыть про эту пустоту, которая буквально заставляла его гореть изнутри. Он уже чувствовал как теряет рассудок и общается в бешенного зверя, но волнение об этом даже не появлялось на уме. Оборотень бродил по континенту, с намерением обходя место обитания своей стаи и ковенов чародеев. Горный ветер неприятно трепал шерсть. Лапы кровоточили, оставляя красные следы на снегу. А нос начинал плохо распознавать запахи. Здесь было слишком холодно для комфорта волка. Он же теплокровное... И всё равно забрался в эту адскую зиму. Оборотень вдруг на мгновение ощутил тепло, почувствовал запах живого существа по-близости, его сердцебиение. Желудок болезненно сжался: воспоминания о последнем приеме пищи были слишком далёкими. Белый волк начал движение в сторону добычи. Он двигался настолько быстро, насколько мог, при этом следя за своей незаметностью. По мере приближения, он понял, что голод привел его к небольшой пещере. "Не медведь: запах иной. Слышу тонкий аромат чего-то живого и теплого". Будь он обычным волком, то обошел это место стороной. Однако оборотень намного большего размера, в отличие от обычного волка. Геральт напрягся и вошел внутрь. Он двигался медленно, прокрадываясь всё дальше и дальше. И тогда он заметил свет от костра. Чувство ранее уже известное ему настойчиво било тревогу. Рычание вырвалось из глотки, а челюсть с жалась в плотный оскал. Волк резко развернулся и бросился к выходу. Только он собирался прыгнуть наружу, как застыл. Все конечности словно превратились в камень. Если бы он сейчас был в человеческом обличие, то медальон начал бы сильно дрожать. - Не беги. Мне и так потребовалось слишком много времени. - Сзади раздался знакомый женский голос. Ведьмак почувствовал, как давление исчезает, а его воля вновь берет верх. Волк медленно обернулся и встретился глазами с Тиссаей де Врие. Она стояла перед ним, одетая в темный плащ с большим капюшоном. Сама женщина выглядела уставшей. Под её глазами засели темные мешки, а идеальная осанка была слишком понурой. - Я бы предпочла иметь возможность говорить с тобой, а не вести монолог или врываться в твои мысли, так что... - чародейка повернулась и прошла вглубь пещеры, не дожидаясь его, - здесь есть одежда. И не пытайся бежать, разговор слишком важен. Волк посмотрел в сторону и заметил вещи, приготовленные для него чародейкой. - Как будешь готов, приходи. Чародейка скрылась за поворотом. Геральт чувствовал что-то неладное, однако то, что Тиссая встретилась с ним одна... Это наводило на странные мысли. Оборотень наконец принял человеческий облик. Его тело восприняло это с явным протестом. Мужчина потянул руки. Суставы сместились и вновь встали в правильное положение. Геральт надел рубашку и штаны, которые были приготовлены чародейкой и осторожно прошел внутрь пещеры. Женщина стояла одна у небольшого костра. Она даже не повернулась к нему лицом, хотя явно поняла, что Геральт приблизился. Волк встал рядом и начал пристально наблюдать за чародейкой. Взгляд Тиссаи был устремлен в огонь. — Для чего вы меня искали? — Моя дочь жива. — Холодно сказала женщина, даже не взглянув на него. Геральт застыл. Его будто облили холодной водой. — Что? Вы решили поиздеваться надо мной. Сами же сказали, что её больше нет! — Его голос срывался. — Ты думаешь, я стала бы шутить?! — Женщина резко повернулась к нему лицом. В её глазах пылал яростный огонь. Оборотень провел по лицу рукой и сильно зажмурился. Страх вернувшейся надежды был слишком большим. — Вы... вы уверены? — Хрипло спросил он. — Несколько ночей назад я получила магическую волну, направленную в сознание через сновидение. Эта волна называется у магов insomniumox, она проникает в разум и воспроизводит общую картинку видения отправителя. Я видела всё глазами чародея, который направил мне эту волну. Однако insomniumox может возникать только между людьми, которые имеют между собой особую связь, будь то кровная либо же судьбоносная. Голос женщины был уставшим и болезненным. Боль от того, что она собиралась произнести уже сдавливала ей сердце. Тиссая глубоко вздохнула и прикрыла глаза. — Она в плену у Вильгефорца и подвержена мощному магическому проклятию. Оно как бы делает её невидимой для мира, отправляя в состояние подвешенности между миром живых и мёртвых. — Что это значит? — Это значит, что мы не сможем отследить её ни живой, ни мертвой. Её тело находится в глубокой спячке, практически в мёртвом состоянии, но разум жив и блуждает в реальности, которую создал для неё Вильгефорц. — Но как? Как он мог наложить такое могущественное проклятье? Он же вампир. — Вильгефорц не просто вампир. Он древней из всех живущих вампиров. Он подвергал себя опытам и путём, который до сих пор мне не ясен, впитал в себя толику магических сил. Его магия слаба, но в сочетании с силой вампира, она могущественна. — Как мы её освободим. — Я рада, что мне приходится тебя уговаривать. — Если бы узнал раньше, я бы пошёл без вас. — Тем самым, обрекая себя на верную смерть. Но, ведьмак, тебе даже неизвестен путь по которому следует идти. Ты не знаешь, куда и как идти. — О, так вы переживаете о моей скромной особе? — Прошу тебя, не думай, что меня волнует шкура ведьмака, однако, как бы я не хотела это признавать, без тебя я смогу найти дочь. И именно поэтому, и только поэтому, ты нужен мне живым. — Если вы говорите мне, что я не смогу найти её сам, то как же я помогу вам? — Мне нужны не твои способности, а твоя связь с Йеннифэр. — О чем вы? — Я знаю о связи, которая есть между вами. Сны, которые преследуют тебя всю жизнь, не случайны. Вы связаны судьбой.