***
миллфорд не особо любит вражду. точнее, он старается избегать любых конфликтов между группировками. да, он часть мафии — заведомо незаконной и жестокой организации. но свои личные принципы он никогда бы отвергать не стал. и вот сейчас, перебираясь через забор, он допускает ошибку: слишком громко он приземляется и привлекает внимание того, кого он тут точно не ожидал увидеть. — тиффани?.. что- миллфорд не успевает договорить, как ему заряжают пулей в ногу. чёткий и резкий выстрел с невероятной точностью — работа девушки всегда была идеальна. парень стискивает зубы от боли, но еще больнее становится от этого холодного взгляда своей лучшей подруги. — так и знала, что кто-то из вашей глупой мафии сунется сюда, но не думала, что это будешь ты, миллфорд, — тиффани абсолютно спокойна, будто и не было между ними никакой дружбы. будто они были никем друг для друга. — почему именно ты- — почему именно я — лидер? потому что прошлый погиб, когда зашёл на твою территорию. ты такой бесстыжий.. твои люди убивают нашего босса, который шёл на мирные переговоры, а теперь заявляешься сюда! — миллфорд и понятия не имел, что его подчиненные нападали на главу другой организации. как и не знал о том, что именно тиффани главенствует здесь сейчас. — знаешь, миллфорд, мы ведь никогда не были друзьями. ты противен мне до ужаса. ты раздражаешь меня своей энергичностью, доверчивостью, характером, — свою речь тиффани прерывает выстрелом в небо, от которого миллфорд невольно дергается. — убирайся и никогда больше не возвращайся. и миллфорд ушёл с чужой территории. от слов тиффани хотелось кричать. на пулю в ноге уже было плевать, а возмущения серенити он вообще пропускал мимо ушей. — ..я с кем разговариваю?! ты меня слушать будешь? — я слушаю тебя. — ты серьезно всё это так оставишь? у тебя пуля в ноге, а ты просто ушел? так теперь ты еще говоришь, чтобы мы не трогали их?! — дай мне отдохнуть, ладно? решим это все вместе позже.***
— когда я вырасту, я хочу стать врачом! — почему же? — ты ведь постоянно болеешь! а так я смогу лечить тебя! тиффани и миллфорд — друзья с детства. их семьи дружили долгое время, поэтому и они были вынуждены познакомиться. они были друг для друга всем: и семьёй, и лучшими друзьями, и опорой, и поддержкой. — блин, я опять математику завалил! тиффани, помоги.. — я с тобой уже месяц пытаюсь заниматься, а ты постоянно засыпаешь. давай сам! — тиффани, пожалуйста, я куплю тебе твои любимые сладости! — ..эй, миллфорд, погнали в столовку? — да, сейчас, — миллфорд нравился всем. он симпатичный, добрый, отзывчивый и простой до ужаса, а у тиффани из друзей был лишь этот оболтус. никто и не пытался сблизиться с ней из-за её тяжёлого характера. никто, кроме миллфорда, который уже привык к этому тяжёлому взгляду и серьёзному настрою. и да, тиффани было больно и завидно. — я сейчас вернусь, тебе взять что-нибудь? — нет, всё хорошо, иди. — вот мы и выпустились! не верится даже, будто целая эпоха ушла. — ага. знаешь.. я всегда думала о правильности своих действий. и сейчас, оглядываясь назад, понимаю.. если один из двух выходов — ловушка, значит, надо искать третий. всегда есть выход из ситуации. самое тяжелое — выбрать правильный, — ребята уже вот-вот вступят во взрослую жизнь. и через испытания временем они прошли вместе. тиффани пугали разлука и одиночество, а миллфорд казался таким бесстрашным. поэтому тиффани все еще завидовала своему другу. — какие серьезные у тебя мысли, тиффани. — да иди ты.. я тебе душу изливаю, а ты- — шучу я, шучу!***
он понимал, что конфликта не избежать, но надежда на мирное его решение не покидала парня до самого конца. серенити вынесла миллфорду мозг своими претензиями, а на совещании все решили атаковать другую организацию в ответ. как бы парень не хотел избежать этой ситуации, его мнение — ничто по сравнению с мнением большинства. поэтому сейчас он снова проникает на чужую территорию, только теперь руки предательски трясутся и выдают миллфорда страх быть убитым. — в здании напротив находится зал для совещаний. думаю, нападать сейчас будет рискованно. — хорошо, держи в курсе. у миллфорда глаза начинают слезиться от понимания, что через несколько минут умрет либо он, либо тот, чьей смерти он желает меньше всего. — ..эй, миллфорд! пора выдвигаться. — а, да, хорошо, — у него ноги ватными стали. ему страшно, страшно до чертиков. если бы не его простодушность, то серенити не пришлось бы тащить на себе всё; не пришлось бы и симери придумывать план тихого взлома. если бы он был как тиффани... — мы начнем проверять нижние этажи. в любом случае — убивайте по-тихому. ты, миллфорд, идешь наверх, к их боссу. не облажайся. поднимаясь по канату снаружи здания, он невольно вспоминал все моменты со своей подругой. его мучило бесконечное число вопросов; как они умудрились влезть в этот мир мафии, который кишит наркотиками, убийствами и прочими бесчинствами.. как они умудрились потерять друг друга? миллфорд оказался на нужном ему этаже и тихо пробрался внутрь. только вот его ждали, что нагоняло еще больше ужаса. — что я тебе говорила? «не суйся сюда», а ты перебил всех моих людей в этом здании. — тиффани, давай просто поговорим- — поговорим? ты проникаешь на мою территорию, чтобы «поговорить»? знаешь, по опыту моего отца доверять тебе я не хочу. — помнишь, ты говорила: «если один из двух выходов — ловушка, значит, надо искать третий»? так давай же найдем его вместе, прошу- — это ложь, миллфорд. как и наша дружба. ты пришел сюда, чтобы убить меня? так давай же, стреляй! — тиффани.. — убей меня. прошу тебя. я жалка, грешна и завистлива, — тиффани была абсолютно честна. в её взгляде читались боль, разочарование в самой себе и невероятная злость. — я не буду этого делать, — тиффани не выдерживает чужого упрямства и стреляет "лучшему другу" в плечо. теперь уже её трясет от эмоций. ей так же страшно. миллфорд видит себя в своей лучшей подруге, и рука невольно наводит прицел на девушку перед ним. ⠀ᅠᅠ⠀ᅠᅠ⠀ᅠᅠ⠀ᅠᅠ⠀ᅠᅠ⠀⠀ᅠвыстрел теперь уже нет никакого третьего выхода. нет никаких друзей детства. есть только нескончаемая боль и новая рана, которая будет кровоточить и гноиться ещё очень и очень долго. а дальше лишь обжигающая темнота. не такого будущего они хотели друг для друга, когда клялись на мизинчиках о вечности.