нежная боль

Каждая весна — это начало чего-то нового. В этот период ты обязательно что-то находишь, может, теряешь — касается это не только вещей, но и отношений. Любых. Дайшо не любил конец зимы, да и саму весну. Не любил все эти довольные, улыбающиеся лица людей, наблюдающих цветение сакуры; терпеть не мог до скрипа зубов шум вокруг Святого Валентина, сладких подарков и таких же сладких поцелуев тех, кто не мог дотерпеть до менее людного места, показывая свои ванильные сопли всем. На самом деле, он не любил многое. Зависело, естественно, от настроения. Но улыбка Мики, блеск ее волос на солнце, сияние счастливых глаз и довольный, явно не «чертовски печальный» голос, полный восторга каждым днем весны… Все это — и даже больше, вселяло уверенности в завтрашнем дне, даровало желание жить — считай, выживать, — в каждый тупой день этого гребаного периода. Он улыбается ей той самой улыбкой человека, которому уже нечего терять. Улыбается без особого напряга, так, словно она — улыбка, приросла к лицу, накрепко вцепилась своими клешнями в его лицевые мышцы, заставила стать частью себя. Частью, что стала его личной вредной привычкой. Да, Дайшо Сугуру влюблен. Влюблен, как и многие, кто проходит «синдром весеннего опьянения», но любит Дайшо дольше, крепче, искреннее. Он не руководствуется животными инстинктами тех людей, что ощутили неожиданный прилив феромонов и решили, что это «самое» — и есть любовь. Он ощущает экстаз, манию, когда видит ее лицо, ее улыбку или слышит ее смех. Сердцу больно; оно до колких ощущений сжимается, сдавливает все туже, причиняет страдание своей неподатливостью, игнорируя хозяина. Он задыхается, давится в собственной крови, забитый в темный угол ванной; сжимающий в ладонях шипастые стебли цветов насыщенного оттенка — так сразу и не разберешь, насытились ли они алой жидкости или это их натуральный цвет. Водит ими по стенам, полу; давит в ладонях, смеется до рваного дыхания, до хрипов в горле. Влюблен безответно, крепко и давно. Весна — это тот период, когда цветение природы достигает своего апогея; когда тупая улыбка прилипает к лицу еще плотнее, а цветы в легких прорастают быстрее, заполняя собой всю внутреннюю пустоту и разочарование в себе.

***

Она касается его ладони — он вздрагивает. Она смотрит на него с тревогой, словно спрашивает: «Все в порядке?» Он качает головой, улыбаясь сухими, с кровавой коркой на местах трещин, губами: «Не волнуйся». Мика убирает ладонь, всматривается в бледное, осунувшееся лицо, кусает нижнюю губу, с тревогой смотрит, но не задает лишних вопросов, когда взгляд Дайшо становится суровее, словно намекая на то, чтобы та прекращала. Делает глоток ароматного чая, отводит взгляд в сторону. Старается не думать о том, почему Сугуру вторую весну подряд выглядит так, словно каждый день встает из могилы или страдает неизвестной болезнью, о которой не имеет желания и слова сказать. Даже ей. Ямака замечала многое: и потухший взгляд друга, и его хриплый, временами слишком тихий голос; темные круги под глазами; тонкую, подобно осеннему листу, кожу, неественно бледного оттенка. Но вопросов она не задавала, каждый раз натыкаясь на стену, кричащую: «не лезь не в свое дело». Она и не лезла. Характер не позволял, но душа просила разобраться во всем. Однако, осознание того, что этим ничего не добьется, останавливало. Дайшо не тот человек, который делится тайнами. Мика не та, кто будет лишний раз пытать судьбу. Они ни больше, чем друзья, которые в прошлом пережили болезненный разрыв. Друзья, которые пытаются изображать «дружбу», проводя раз в неделю встречу на полтора часа, а после — расходятся, каждый своей дорогой. Они заботятся друг о друге, но у каждого эта забота выходит разной, не всегда приятной или нужной. Разве этого они ожидали?

***

«Наверное, я слишком влюблен» — думает он, когда в глазах темнеет, сердце, кажется, замедляет свой ритм, а комната расплывается в очертаниях, становясь меньше, давя больше. «Возможно, оно того не стоит» — кажется ему, когда колени больно касаются пола, руки упираются в деревянную поверхность, слабо ее царапая неровными ногтями; царапая собственную кожу, вдавливая ободки ногтей глубже, пытаясь ощутить свое бесчувственное тело, пока колени становились слабее, а голова вжималась в пол лбом лишь сильнее. «А, к черту все это» — слабо улыбается он, когда разум коварно нашептывает сквозь толщу тьмы забытый голос Мики в их первое свидание. Когда она ласково переплетала в ответ свои пальцы с пальцами Дайшо; звонко смеялась и смотрела на него в моменты его робких, до жути неуверенных попыток оказать ей внимание. Когда их губы соприкасались, мягко сминали друг друга, а руки смыкались в чувственных объятиях; душа не понимала, не верила в происходящее из-за безумного потока взаимного счастья. «Я люблю тебя, Дайшо» — смущенно шептала ему на ухо Мика, нежно улыбалась, опуская взгляд вниз. «Я тебя тоже» — звучит далеко, словно эхом. Звонкая тишина и мрак — последнее, что кажется ему перед тем, как тело с грохотом падает, оказываясь в луже крови и цветов.

***

Весна — это не только расцвет природы, аромат распустившихся бутонов или ласковое солнце, что греет кожу во время прогулки с тем, кто тебе дорог. Весна — это боль в легких, тесное ощущение нехватки воздуха, жуткая дыра в сердце, которую ты старательно игнорируешь, считаешь нормой, заполняешь фальшью и воспоминаниями. Воспоминания, прошлое — все это давно прошло. Никому они не нужны. Попытка заполнить ими пустоту — лишь тщетность. Остается смирение и дождь, смывающий все на своем пути. Дождь, ставший облегчением твоей души.