***
Каждый миллиметр крошечного помещения изрисован нелепыми графити, а щеколда на двери давно потеряла свою функциональность. Тамара упирается ладонями о раковину, стараясь обдумать план дальнейших действий: отправиться домой и уснуть до следующего Дня Благодарения или же помочь Ирене добраться до дома. Зная характер блондинки, Рончесе не рассчитывает справиться с последней задачей раньше утра, поэтому первая идея приходится по душе больше. Она шарит по широким карманам в поисках телефона, который, похоже, остался на баре, как вдруг дверь кабинки резко распахивается, чуть не покалечив девушку, и появившаяся оттуда рука затаскивает аргентинку внутрь. Она не успевает буркнуть и слова, как оказывается вплотную прижатой к стене. — Ты больная? — первое, что выдавливает Тамара, разглядев перед собой довольную Феррейро. — А ты доктор? — томно произносит Гарсиа, смещая левое колено между ног Рончесе. Расстояние между ними превращается в ничто, но даже так певица умудряется разглядеть черты лица Ирене в попытках уловить её настроение. Особое внимание сразу привлекают глаза, а точнее зрачки, которые сейчас оба походят на Марианскую впадину, перекрыв собой даже радужку. Дело явно не в алкоголе и слабом освещении. — Поехали ко мне, — слова тонут где-то в шее Тамары, вырывая её из мыслей об экстази внутри организма актрисы. — Что? — Ты услышала, — Ирене заглядывает в бледное лицо, наматывая тёмную прядь на палец. — У тебя девушка(?), — растерянно проговаривает Рончесе, не узнавая собственный голос. — А у тебя табу на секс с бывшими? Тамаре хочется скинуть с бёдер чужие потные ладошки, придумать это несуществующее табу, оттолкнуть, в конце концов, блондинку, которая, кажется, сама не понимает что творит, а напоследок влепить ей смачную пощёчину. Но вместо этого она почему-то встречает настойчивый поцелуй, впуская Ирене в своё пространство теперь целиком. Они садятся в такси, которое пересекает квартал за кварталом, и Рончесе больше не отдаёт себе отчёта в собственных действиях. Она слишком соскучилась. Настолько, что признаться в этом самой себе — всадить пулю в висок. Сейчас важным является лишь то, как сексуально выглядит голубоглазая в желтоватом свете уличных фонарей, а значит, - с зарядкой ствола можно подождать.***
Ирене роется в клатче в поисках ключей, пока ледяные ладони по-собственнически задирают подол короткого платья. Находит. Тамара целует меж лопаток, легонько царапая оголённый упругий живот. Щелчок — ключ в скважине. Поворот. Замок не поддаётся. Ещё один. Снова безуспешно. — Блять, — шипит сквозь зубы блондинка, упираясь лбом в железную дверь, — заело, сука. Ладонь Тамары мягко скользят вниз по бедру, пальцы едва касаются набухшего клитора сквозь ткань, вызывая у девушки сдавленный стон. На железной поверхности мгновенно появляется маленькая испарина от соприкосновения с горячим дыханием. — Попробуй ещё раз, иначе мне придётся взять тебя прямо здесь, — полушёпотом проговаривает Рончесе, губами нарочно задевая мочку уха. Собственные пальцы не слушают Ирене, а душа, кажется, вот-вот покинет озябшее от подъездного сквозняка тело. Брюнетка проводит языком по гусиной коже плеч, параллельно отодвигая уже изрядно намокшее кружево. — Соберись, Ри. Сконцентрируйся на моих движениях, — сквозь возбуждённое мычание Феррейро произносит Тамара, собирая пальцами смазку. Проверни ключ в скважине. Внутри Ирене одна за другой взрываются тысячи подожённых петард, создавая фейерверк непередаваемых ощущений. Кажется, она готова кончить в эту же минуту только лишь от того, как Тамара коверкает её имя. Гарсиа скулит, пытаясь унять дрожь в ногах, проклинает в сотый раз весь мир, вновь цепляясь за неподдающийся ключ в скважине. Тамара дублирует пальцами все движения блондинки, которая из последних сил борется с замком, изнывая от желания вцепиться в сухие губы. Ирене скользит вниз по металлической двери, тянется за умелыми касаниями, стараясь хоть немного приглушить стук сердца. Ленивый хруст в узкой скважине. Замок поддаётся. Они вваливаются в тёмную квартиру и наощупь идут до спальни, ловко обходя все предметы, об которые можно было бы споткнуться. Тишина, минуту назад висевшая тяжёлым грузом в воздухе, рассеивается под неожиданном натиском тел. В темноте глаза Ирене — два уголька, жадно поглощающие пространство вокруг. Тамаре кажется, что своей чернотой они засосут и её, но она продолжает молча снимать одежду, которая бесцеремонно падает на пол, путаясь в ногах. «Cute bitch стабильно хорошо выглядит в своём нижнем белье»—, думается Рончесе, когда блондинка оказывается под ней. Лицо Ирене искажает джокерская улыбка, она прикусывает губу и тянет замешкавшуюся брюнетку на себя, погружаясь в нежно-лимонные простыни. Гарсиа здесь, чтобы получить удовольствие. Она с Тамарой(была), чтобы получать удовольствие. И никакой тебе сопливой романтики, ужинов при свечах и пышных букетов. Рончесе добровольно пошла на это, искренне желая лишь её. Смешную, грустную, раздражённую, перепачканную в сливочном креме от любимых пирожных. Саму Ирене. А Феррейро всю эту «ваниль» оклеймила серьёзными отношениями, дав заднюю. «Ты трахаешься. Необязательно любить», — как эпилог их совместной истории. Ирене извивается, сцепляя пальцы на худощавой шее Рончесе. Стискивает до хруста позвонков. Тамара чувствует, что вот-вот задохнётся, поперхнувшись притворным блаженством. Она накрывает чужие губы своими, нахально перехватывая дыхание так, что Феррейро едва успевает набрать новую порцию кислорода в лёгкие. Смазанные поцелуи сменяются грубыми касаниями и характерными шлепками. Тамара смотрит в пьяные глаза, видя в них лишь искрящееся «ещё». А нужно ли той что-то "кроме"? Брюнетка стискивает челюсти, проникая глубже в податливое тело, мучает, доводит почти до пика, затем снова замедляясь. Ирене от таких американских горок крышу сносит, и она кончает с именем Рончесе на устах, вновь получив что хотела. — Я так люблю тебя, Тами, — выдыхает, дрожа от удовольствия. — Это побочное, — отрезает аргентинка, скидывая с себя расслабленное тело. Тамара запирается в ванной, пуская тонкой струйкой ледяную воду. Усаживается на лиловый коврик, когда-то выбранный ими вместе, и закуривает из полупустой пачки, которая валяется на стиральной машине ещё со времён покупки жилья. Рончесе запускает пальцы в волосы и поднимает глаза к потолку, сглатывая подступившие к горлу слёзы. Плачь - слово, которое певица вычеркнула из лексикона. Есть обыкновенный выброс эмоций, когда как сейчас накопившаяся внутри солёная жидкость переваливает за края сосуда терпения. По щекам катятся хрустальные капли, разъедая нежную кожу щёк, и разбиваются о кафельный пол так же легко, как когда-то разбилась сама Тамара, споткнувшись о клубок собственных чувств. Ледяной акрил больно выпивается в позвоночник, пуская по телу лёгкий мороз до самых кончиков пальцев, которые вот-вот обежжёт скуренная до фильтра сигарета. — Вот же чёрт, — с горечью шепчет одними губами Рончесе, вспомнив об оставленном в баре мобильном.