Скажи мне, что это мы

      Джоана идет быстрым шагом, потому что она не хочет, чтобы Крис ждала ее слишком долго. Дует холодный, порывистый ветер, и она сильнее кутается в свою джинсовку в надежде спрятаться от холода. Не удается, потому что холод уже внутри, в ее легких, в ее руках, да во всех ее органах, и Джоана никак не может отделаться от чувства того, что она только что все испортила. Опять. Вновь чувствует себя жалкой, ненужной идиоткой. Находит нужную стену и зачем-то несколько раз оборачивается по сторонам, будто бы здесь, действительно, кто-то может быть в такое время. Пару секунд собирается с мыслями, вновь вгрызаясь в ноготь. Ей неловко. Ужасно неловко. — Привет. — Наконец находит нужные слова. — Прости, что так поздно, но я гуляла с Крис и… — мнется, вновь оглядывается, — мне так паршиво, Эл, но я не могу. Я все испортила. Я видела ее выражение лица, и, черт, я такая ужасная. И мне так стыдно перед тобой, Эл, потому что я понимаю, что происходит, да и ты, должно быть, тоже.       Вновь порыв ветра, и волосы неприятно лезут в лицо, и Джоана знает, что Крис придется ждать слишком долго, но Акоста должна высказаться. Слишком много всего в ее голове. Эти невыносимые мысли терзают ее уже больше недели, она не может терпеть их, они слишком въедливые, слишком дотошные. Ей неловко говорить ему об этом, но она должна. Она обещала ему не врать больше, да и уже нет смысла что-то скрывать. — Я обещала не предавать тебя, но я не могу. Я вижу, как она смотрит, и знаю, как смотрю я, и это все так... Блять! — Пихает свои ледяные руки в карманы, но промахивается пару раз. — У меня невыносимое чувство того, что я делаю что-то ужасное. Делаю что-то не так. А еще у меня невыносимое чувство того, что я обманываю ее, Эл… Я так не хочу делать этого… Я пытаюсь быть нормальной, но не выходит, и это так угнетает. Она не знает этого дерьма. Моего дерьма, и я боюсь. — Джоана садится на корточки, потому что ноги ее подкашиваются, а огромный ком заставляет задыхаться, и она снова его проглатывает, обдирая горло. — Я думаю, она должна знать, Эл. Крис должна знать, с каким дерьмом она имеет дело, и если она захочет уйти, то я… — Замолкает. Молчит очень долго, потому что об этом крайне больно говорить. Потому что Джоане кажется, что она нашла что-то очень важное, и ей бы так хотелось, чтобы ее приняли, но она понимает, что Крис не из тех, кто ищет проблемы, а Джоана - проблема. Крис ведь ей сама об этом говорила, — то я не буду возражать. Крис — солнышко, а я… Эл, не сердись на меня, пожалуйста, но она важна мне. Правда. И лучше я скажу об этом сейчас, пока еще не поздно что-то остановить. Не поздно для нее. Понимаешь? Блять, конечно же, ты понимаешь. Ты всегда понимал. — Джоана тяжело выдыхает, и ей кажется, что она вот-вот заплачет, если не прекратит это. — Окей, я… мне нужно идти, Эл. Она ждет. Я не хочу, чтобы она ждала слишком долго. — Вновь тяжело сглатывает. — Я люблю тебя. Правда, люблю. Прости…       Джоана останавливается у выхода из кладбища, в тени, потому что она все же не смогла сдержать слез, и они скатываются по впалым щекам так медленно, что это начинает злить. Она стирает их оттянутыми рукавами, но они стекают снова и снова, а она не знает, как можно их становить. Считает до десяти, но не помогает, и Джоана медленно сползает по кирпичной стене вниз, хватаясь за голову. Она должна успокоиться, потому что не хочет вываливать на Крис свое дерьмо. Потому что и так уже много вывалила. Крис этого не заслуживает. Она думает, что не достойна Крис. Джоана не знает, как долго сидит, опершись спиной об холодную стену, но ей кажется, что очень долго, поэтому она бьет себя по щекам. Стирает со скул последние слезы и надеется, что ее глаза не слишком сильно покраснели и опухли. Темно-синий Форд Фокус стоит на месте, и Джоана делает максимально спокойное лицо, садясь в машину.       Они едут в абсолютной тишине, и Джоана не знает, что ей сделать, чтобы Крис не выглядела такой отстраненной. Она не хочет говорить с ней? Злится? Должно быть, она обижена, и Джоана чувствует себя такой подавленной и одинокой, что ей хочется содрать с себя кожу, выть, но она лишь смотрит в окно на мелькающие огни Мадрида с абсолютным безразличием. И когда она касается теплой ладони Крис, та все равно выглядит такой отчужденной, отчего Джоана мысленно сворачивает себе шею. Она знает, что это ее вина. Она всегда во всем виновата. И она говорит Крис какие-то глупости в попытках выдавить улыбку, даже называет ей номер своей квартиры и этаж, но и это не помогает. И тогда она обессиленно вламывается в свою квартиру, швыряет джинсовку на пол, а рюкзак - в стену, и долго сидит на полу прислонившись спиной к кровати, обнимая свои колени и прижимаясь к ним лбом.       Крис ее точно теперь ненавидит. Точно теперь злится на нее. Точно теперь не хочет иметь с ней ничего общего. И Джоана не хочет причинять ей боль. Она не хочет, чтобы Крис была такой. Крис — солнышко, а Джоана грозовая туча, закрывающая солнце. И Джоана тянется за телефоном, находя в нем контакт «Жабка». Ее палец надолго зависает над кнопкой «Удалить», потому что Крис теперь наверняка не захочет получать от нее сообщения. Больше никогда не захочет. Но она слишком жалкая, чтобы решиться на это, поэтому отшвыривает телефон как можно дальше от себя. Такая жалкая, никому ненужная. И Джоана скручивается калачиком посередине холодной, темной комнаты, дергая свой нос, перепачканный белым порошком. И засыпает на холодном полу в надежде умереть этой ночью.       Но наступает утро, и Джоана по-прежнему жива…

***

      Ее утро началось с дикой дрожи во всем теле, с холодного пота на лбу, сухих губ, бешеного сердцебиения и невыносимого страха смерти. С того, что Джоана на протяжении пяти мину, а может и больше, просто лежала на полу в полном отцеплении от дикого ужаса, не в силах пошевелиться. Не самое хорошее начало дня. И все ее тело ломило из-за того, что уснула на жестком полу. Весь стол был перепачкан белой пылью, и вчера вечером Джоана снюхала последнее, что у нее было. Это еще больше усугубляет ситуацию, потому что больше нет возможности уйти от реальности. Потому что Джоана ощущает, как с каждым новым днем ее рассудок покидает пределы черепной коробки, а это страшно, потому что у Джоаны больше нет лекарств. Нормальных лекарств. Да и в принципе больше ничего нет.       Джоана пообещала себе перед выходом из квартиры, что не станет говорить с Крис больше никогда, потому что так нужно. И она так упорно внушала себе это на протяжении всего пути, что даже вроде бы смирилась, но не смогла сдержать улыбку, когда увидела приподнятые уголки пухлых губ и услышала бодрое «Привет». Все заходит слишком далеко, так она подумает. Крис все это наигрывает, на самом дела она не хочет общаться, делает это из-за вежливости или жалости, Джоана себя в это почему-то прочно убедила, но даже так все равно согласилась, когда Сото предложила покрасить ей ногти в другой цвет, ведь времени есть еще предостаточно. «Мне не нравится, что ты всегда ходишь с черными. Это выглядит слишком мрачно» — сказала она, и эта фраза вызвала у Джоаны смешанные чувства. — Ты никогда не делала наращивание? — Интересуется Пена, стирая черный, местами облупившейся лак. — Не думаю, что с длинными ногтями мне будет удобно. — Бианчи неотрывно наблюдает за тем, как Крис внимательно проходится по ногтям ватным диском, сведя брови на переносице. Она выглядит такой сосредоточенной, Акоста находит это немного забавным. — Ну, у тебя довольно неплохие ногти, я вижу. — Сото откладывает перепачканный ватный диск, доставая новый. — А вот я уже не могу ходить со своими. Привыкла. — Они сильно отросли. — Кристина кивает, не поднимая взгляда, а Джоана все пытается найти подвох, вернее его пытается найти ее нездоровая психика. — Ну, выбирай.       Пена вываливает на стол кучу прозрачных пузырьков абсолютно всех цветов и оттенков, и глаза у Бианчи начинают разбегаться. Она долго смотрит на них, и вновь начинает ощущать себя подавленно, когда понимает, что не в состоянии сделать даже такой простой выбор. Совершенно не приспособленная к жизни. Бесполезная. — Какой цвет ты любишь, Крис? — Решает воспользоваться помощью друга. — Синий. — Сото невинно хлопает длинными ресницами, и идеальные небольшие стрелки делают ее глаза еще больше и выразительнее. Красиво. — Отлично, значит вот. — Акоста находи среди пузырьков синий лак и ставит его перед скрещенными руками Пены. — И почему именно синий? — Кристина улыбается широко, и Джоана на мгновение теряется в этой безупречной улыбке. Она слишком красивая. Слишком ярко светит, и Джоана не хочет ее гасить. — Потому что он будет напоминать о тебе. — Тут же сильно прикусывает себя за язык.       Опять ее эта импульсивность и необдуманность, которая так невыносимо сильно раздражает. — Ну, хорошо. — Крис наклоняет голову вниз, открывая лак, но Акоста-то видит, как щеки той неистово краснеют. Ей это, конечно, нравится, но, боже, кто же тянул ее за язык!       В офисном кабинете остро запахло лаком, а Бианчи не особо нравится этот запах, но она продолжает смотреть на то, как Сото аккуратно проходится кисточкой по коротким ногтям, стараясь не выходить за рамки, и это у нее получается довольно хорошо. — Большой на правой не крась. — Пена поднимает голубой и нахмуренный взгляд. — Я все равно обгрызу.       Крис кивает, и прядка светлых волос выбивается из-за уха, спадая на сосредоточенное лицо, но та не реагирует. И Джоане показалось, что она, должно быть, мешает процессу, поэтому медленным движение заправляет ее обратно за ухо чуть прохладными пальцами. Кисточка медленно останавливается над ногтем, чуть нависая, и Сото клянется своей жизнью, что в этот момент сердце моментально рухнуло вниз словно бы с крыши многоэтажного дома. Кристина буквально не может пошевелиться, и уже чувствует, как Акоста сверлит ее взглядом, прямо в лоб. — Наверное, мешались? — Приглушённо говорит она, и Пена чуть кивает, все же находя в себе силы продолжить.       Кристина приступает к предпоследнему ногтю, и ее телефон начинает настырно вибрировать на столе, рядом с левой рукой, и Сото не хочет брать трубку, видя на дисплее «Мама». Звонки сбрасываются, а потом вновь раздается вибрация, и на телефоне уже, наверное, около сотни пропущенных. Крис не хочет говорить с ней. Она уже сыта по горло этими бесконечными упреками и наставлениями, будто бы ее мама действительно считает, что делает только лучше. Безусловно, Сеньора Сото любит свою дочь, безусловно, переживает за ее будущие и нынешнее, ведь Кристина единственная дочь из всех ее четверых детей, но вот только вся эта забота проявляется в весьма искаженной форме. И Крис это понимает, но от этого не становится легче.       Из всей свое семьи нормально она обещается только с Дани, а двух других своих старших братьев она видит настолько редко, что даже уже не помнит, как они выглядят. А вообще самым младшим ребенком в семье быть очень тяжело, да и к тому же единственной дочерью. Ведь, к дочерям всегда намного больше требований. Ты же девочка! Ты обязана отлично учиться, уже к двадцати пяти иметь двух детей, мужа-красавца, собаку, уметь готовить как шеф-повар и вообще всю свою жизнь провести за готовкой, стиркой, глажкой и так далее. Крис слышит об этом постоянно. Что ей можно, что нельзя. Что она обязана делать, а что не обязана. И вот попробуй объяснить своим консервативным родителям, что сейчас совсем другое время. Что сейчас люди уже не живут по этим стандартам и стереотипам. А уж что было бы, если Крис начала бы встречается с девушкой. Это был бы кошмар и… Так, стоп. Почему она вообще думает об этом!? — Крис? — Сото кивает, не отвлекаясь от процесса. — Не возьмешь? — Не хочу. — Сухо отвечает она. — Но это мама, Крис.       Пена тяжело вздыхает, закрывая лак и довольствуясь своей работой. Поднимает взгляд и встречает с серьезными карими глазами, что сверлят в упор как-то укоризненно. Они смотрят на друг друга пару секунд, и даже улыбка Кристины не смягчает выражения лица Джоаны. Сото сдается. Все же берет телефон и отходит не слишком далеко, всего-то на метра три, берет вызов. Джоана следит взглядом за тем Крис нервно ходит по кругу, то хмурится, то поправляет свои волосы, закатывая глаза. И Сото на самом деле, как это заметила Акоста, очень часто закатывает глаза. Разговор длился не особо долго, и Пена так же нервно почти бросает телефон обратно на офисный стол. — Все в порядке? — Джоане искренне не нравится, когда Кристина такая. — Да-да, просто… — Она замолкает на мгновение, понимая, что не стоит говорить об этой соре слишком много. — Просто мы немного поссорились. — Из-за чего, если не секрет? — Бианчи пододвигается чуть ближе, уже приготовившись слушать, но все идет далеко не так, как она предполагала, и вместо окровеней, как тогда на крыше, она получает короткое «Да так. Ерунда».       И Джоана вновь замыкается. Крис ее отталкивает. Крис все еще злится и обижается. Джоана поняла, она не глупая. Хватается за подвеску левой рукой, нервно крутя ее между пальцев. Она опять брошенная. Ей точно нужно остановить все как можно быстрее. И она знает как. Стараться особо не нужно. Нужно просто сказать, кто она такая на самом деле. Она просто скажет ей о своем ПРЛ, и Крис сама убежит. Джоана в этом уверена.

***

      Джоана в основном молчала. Джоана если говорила, то кратко и холодно. Джоана была закрытой и вела себя совсем не так, как к этому уже привыкла Крис. И Сото на протяжении всего дня пыталась понять причину. Где-то там, глубоко в подсознании, Пена понимала, что возможно нет никакой причины. Что всему виной ее психическое здоровье, а вернее будет сказать — не здоровье. Но даже так Кристина не хотела мириться с этим игнором. Может быть она сделала что-то не так, ну а если и сделала, то что? Все это слишком запутанно и страшно, и Крис решила не трогать Джоану до конца дня. Может быть она не хотела говорить? Не была в настроении? Кто знает. Сото вновь запуталась. Ей вновь стало казаться, что она совсем ее не знает, не понимает, хотя три дня назад все было не так уж и плохо.       И вот сейчас, лежа в своей кровати, Кристина рассуждала. Надо ли ей это? Нет. Хочет ли она прекращать общение с Джоаной? Тоже нет. Замкнутый круг. Джоана, если на чистоту, очень интересный, но вероятно сложный человек, но Пена не отрицает того факта, что с ней она чувствует себя более оживленной и радостной. Просто у Джоаны хорошая аура, когда она не ведет себя как ледяная сучка. Именно поэтому, Крис становится такой растерянной. Определенно. И ей правда не хотелось бы терять из вида такую необычную личность. Сото опять возвращается в самое начало, когда она терзала себя мыслями двадцать четыре на семь. Джоана слишком сложная. Но тем неимение Кристина не видит никаких причин, чтобы быть с ней хорошими друзьями. Пена тяжело выдыхает, хватаясь за телефон.

Жабка: ¿ты здесь? Джоана эй Спишь? окей ((((((

      Крис не может не дуться. Да что, блять, происходит!? Ей кто-нибудь что-нибудь объяснит!? На часах уже полночь, и нужно бы уже лечь спать, но сон, похоже, подражает Мисс Игнонщице Года, становясь таким же вредным. Крис ужасно скучно и грустно.

Крис: ¿ами? ???? Амирааааааааааа Да твою мать

      Похоже они все сговорились, иначе Пена не находит других объяснений. И ей даже не приходит в голову тот факт, что ее подруга уже давно спит, видя десятый сон. Но телефон вибрирует, и Сото так хочет, чтобы это была Джоана, но… Ами: Крис, ты с сума сошла Время 00:02

Крис: Ами ¿Как можно разговорить человека? очень сложного человека

Ами: Да ладно Я думала, что ты можешь разговорить даже мертвеца

Крис: Бля Я серьезно

Ами: Я вообще-то сплю Но попробуй просто не давить ¿Окей? Если захочет сам заговорит )))

Крис: ладно Спи

      Кристина вновь тяжело выдыхает. Вот бы хотя бы примерно представлять, что творится в голове у Джоаны. Было бы чуточку проще. Наверное. Может быть интернет поможет? Сото вновь берет телефон в руки, набирая в поисковике запрос «Как общаться с человеком, у которого пограничное расстройство личности». Глаза Пены разбегаются, когда высвечивается, наверное, миллиарды статей. Ведите себя спокойно и стабильно. Четко выражайте свое мнение. Обозначьте границы. Не поддавайтесь манипуляциям и кажите им «нет». Четко и спокойно выражайте свое недовольство. Дайте человеку понять, что вы цените его, но вам не нравится его девиантное поведение. Научите человека брать ответственность за свои поступки. Умейте говорить: «Да» и «Нет». Хвалите за хорошее и ругайте за плохое.       И Крис уже устала читать. Однозначно, нет. Джоана сразу поймет, если Сото вдруг начнет вести себя таким образом. Не может же она прийти завтра и сказать: «Джоана, ты хороший человек, но мне не нравится, что ты игнорируешь меня». Это слишком очевидно. К тому же, Джоана, должно быть, уже знает все эти пункты наизусть. Нет, нет и еще раз нет. Да и вообще все это напоминает Кристине общение с ребенком, но никак не с девушкой, которой, на минуточку, двадцать три. Видимо, интернет ей все же не поможет. Ладно, Крис ничего не изменит тем, что не будет спать всю ночь, поэтому она блокирует телефон и закрывает глаза. Завтра она посмотрит, что она может сделать.

***

      Джоана не пришла. И Крис сначала очень сильно перепугалась, но узнав причину у Фабио, успокоилась. Джоана же как бы девушка. Девушка, снимающуюся в порно. А снимать порно во время менструального цикла такое себе занятие, и у Сото совсем вылетело это из головы. Зато у нее появилась целая неделя на то, чтобы подумать, и она не давила на Джоану по совету Амиры. Конечно, она написала ей пару сообщение, которые остались без ответа, но были прочитанными. После этого Пена все же ослабила хватку. Боже, это что, действительно, так сильно волнует ее? Да Кристина сама в шоке! В шоке, потому что она, переступая через свой страх, все же пытается чего-то да добиться, а это совсем на нее не похоже. Джоана, определено, влияет на Крис, только вот не поймешь в какую сторону. В хорошую ли, плохую? С одной стороны Сото радуется, что переступает через свои страхи, а с другой ей кажется, будто бы зависима от общения с Джоаной, и это немного пугает. И кто-нибудь вообще считает, сколько раз она использовала в свой голове слово «страх»?       Дни до выходных длились очень долго. Так долго, что Пене казалось, будто бы они вообще не наступят. Субботу она провела с Амирой, как и обещала на прошлых выходных, и даже та заметила, что она выгляди очень загруженной и взволнованной. На все вопросы подруги Крис отмахивалась руками, и Найбет перестала поднимать эту тему, чему Кристина была несказанно рада. А потом наступил такой же долгий понедельник, который был сопоставим по длительности с целой неделей, такой же вторник, среда, и четверг, когда Сото буквально чуть не умерла от страха, когда Джоана возникла перед ее лицом совершенно неожиданно. — Бля, Джоана, ты хочешь чтобы у меня сердце остановилось!? — Пена поправляет свои колоски, опуская их на плечи. Ей кажется, что Акоста издевается. — Нахер так пугать? — Прогуляемся сегодня? — Она точно издевается. Крис вскидывает брови, скрещивая руки на груди. Она конечно знает всему оправдание, но вот так вот играться людьми — это уже слишком. — Зачем? — Крис понимает, но не может не съязвить, а вот Бианчи выглядит нервной и даже слегка напуганной, грызет ноготь, бегает взглядом. — Я хочу сказать тебе кое-что важное, Крис.       Молчание. И Джоана нервничает еще больше, Сото кажется, что она вот-вот вырвет ноготь из пальца. Ей это не нравится, но раз так, то она не возражает и больше не язвит, проговаривая неуверенное «Хорошо». Акоста дергается, кивает и больше не говорит ни слова. Ей ужасно страшно. Она не знает, как скажет об этом Крис. Она не знает ничего, но понимает, что это нужно сделать. Нужно для блага Пены. И Бианчи так не хочет терять это солнышко, потому что уже пригрелась в его лучах, но надеется, что оно больше не будет светить в ее сторону. Иначе попросту погаснет.       День проходит максимально медленно, и вот Кристина уже ждет Джоану сидя в машине, вновь постукивая длинными ногтями по рулю, и когда та садится в машину, то выглядит очень закрытой в себе и отчужденной. Форд трогается с места, и они едут в абсолютной тишине. Сото начинает нервничать еще сильнее, когда Акоста поджимает губы и даже не смотрит в сторону Пены. Крис не понимает чего стоит ожидать, но вся эта атмосфера ужасно нагнетает. И когда Бианчи велит Сото остановится около какого-то парка, то молчаливо идет впереди, в метрах двух от Кристины, широко шагая. Приводит Пену в тихое и самое затененное место парка, и людей здесь совсем нет, только фонари светят вдалеке. Останавливается резко, смотрит себе под ноги и молчи, сжимая кулаки.       Крис громко сглатывает. — Так что ты хочешь мне сказать, Джоана? — Неуверенно спрашивает, когда молчание затягивается. И Джоана так долго собирается с мыслями, пытается собрать слова в осмысленное предложение, но выходит ужасно.       Ладони потеют, сердце медленно колотит, и она не хочет говорить об этом, но она обязана. Кристина обязана знать правду. Она обязана прекратить все это, потому что Джоана уже не может. Она надеется, что Сото сможет это сделает. Она в это верит.       Вдох. Выдох. — Я больна, Крис.       Землю словно бы выбило из-под ног, и перед глазами у Сото белая пелена и неприятный писк в ушах. Она кое-как замечает напряженные и покрасневшие карие глаза напротив, и Акоста говорит об этом таким давленым голосом, что его больно слышать. Пена все так ждала, когда Бианчи начнет ей доверять, но когда это случилось, она начинает сомневаться в том, что это была хороша идея. И это совсем не радует, потому что одно дело, когда ты слышишь это от едва знакомого человека, и совсем другое слышать это от Джоаны. Это тяжело. Очень тяжело, потому что Кристина только сейчас осознала этот факт. Факт того, что Акоста, действительно, больна. И Сото совсем не радуется, хотя она так мечтала о ее доверии. Единственное, что чувствует Крис — это страх, сомнение и стыд. — Психически. — Тараторит она, и это добивает Пену еще больше. Она не хочет это принимать. Она отказывается от принятия этой мысли. — Это называется ПРЛ — пограничное расстройство личности, Крис.       Снова тишина, и слова ускользают все дальше и дальше. Она не знает что сказать, она не знает, как на это реагировать. Она ничего не знает. Она просто хочет убежать от всего этого, убежать от Джоаны, потому что это страшно. Но Кристина стоит на месте с вытянутым лицом и приоткрытым ртом. Она дрожит. Ей, кажется, плохо. — Ты была права, Крис. Во всем. Я блядская проблема, Крис. Я… — Я знаю, что Элой мертв.       Джоану скручивает, а Крис только сейчас осознает, что сказала. Зачем!? Она начинает дрожать и бояться еще сильнее, потому что она не знает зачем. Она просто растерялась, она просто напугана, вот и ляпнула первое, что пришло в голову. И страх накрывает с головой, когда она видит взгляд Джоаны: не добрый, злой, с отвращением. И в эту секунду Крис понимает, что только что поднесла спичку к бочке с порохом. И Джоана вспыхивает. Так резко и так громко, что Сото хочется просто разрыдаться на месте. Она не хотела что бы все вышло именно так. Она не хотела все разрушать. Она не хотела терять Джоану, но, кажется, только что это сделала, потому что Акоста начинает кричать. Потому что глаза ее краснеют еще сильнее, и Кристина никогда в жизни не слышала столько оскорблений в свой адрес. Видит, как Джоана хватается за голову, как связки ее напрягаются, когда она кричит, как глаза ее наполняются слезами, но Джоана сдерживает их, и они не скатываются вниз по ее впалым щекам. И когда Акоста замахивается, Пена скукоживается в малюсенький комочек, но напряженная рука замирает в воздухе, и Кристина не может сдерживать себя как Бианчи, позволяя слезам выйти наружу. — Уходи, Крис. — Джоана резко опускает руку вниз. — Джоана, я… — Я сказала, съебись к чертой матери, Крис!       Ее темные, почти черные, глаза наполнены слезами, злостью и обидой, а тело напряжено до предела, и Сото боится такую Джоану. Если эта и есть настоящая Джоана, то Пена теперь понятие не имеет, что делать. Она зашла в тупик, из которого, как ей кажется, больше не выбраться. И Крис стоит пару секунд, покрываясь мурашками от страха, и не знает, что она может сделать. Ничего. Абсолютно. Она все разрушила. Только что потеряла и ту Джоану, которая нежно улыбается, и ту, которая безразлично смотрит в пустоту, и ту, которая прибывает в ярости, и ту, которая нелепо мнется у двери, и ту которая, выгляди так по-домашнему в легки серых трениках и белой футболке с короткими рукавами. Она только что потеряла всех Джоан, каких только ей довелось увидеть. Всех одним разом. И Крис не знает, что делать дальше.       Крис уходит…