Our dark world.

Питер спокойно сидит за столом, не комментируя разговор остальных, но внимательно прислушивается к нему. У него нет цели помочь, нет цели спасти. У него другие цели, о которых им совсем не нужно знать. Как самонадеянно было звать его сюда, не проверив всей информации, однако это очень полезно оказалось. Опять же только для него. Наверное, они по глупости своей подумали, что ему захочется помочь героям Нью-Йорка, как ребёнку. Ошиблись, правда. Паркер давно уже не ребёнок. Плевать, что ему двадцать два всего лишь. Не под сотню, как Роджерсу, не за сорок, как Старку, не за тысячу, как Тору. Роли это не меняет. Ему двадцать два всего лишь, но было пятнадцать, когда потерял всех и всё. Дядя умер при ограблении, а тётя не пережила этого, узнав о смертельной болезни слишком поздно, а потом не захотев бороться. Питер не винил её, нет. Понимал, что без любимого человека она не проживёт долго. Было больно терять всех, но больнее было понимать, что мог постараться помочь им. Мог, однако отпустил их. Там будет лучше. Они будут вместе, а он справится. Герой ведь. Нет, давно уже не герой. Открыв, наконец, полностью глаза, парень понял, что всё совсем не так. Мир не состоит из добрых и злых. Мир состоит из людей, которые когда-то делают свой выбор, иногда меняя его. Паркер поменял. Сначала стал народным Мстителем, помогая всем, кому мог, а потом вдруг осознал. Кому это нужно? Кто потом поможет ему, когда это понадобится? Поможет ли тот мужчина, ограбление чьей машины он сорвал вчера? Или та девушка, которую вчера пытались зажать в подворотне, но Человек-паук появился там вовремя и получил ножом по боку? Кто-нибудь поможет простому подростку, если однажды он попросит помощи? Ответ слишком прост. Нет. Никому это не нужно. Все принимают его помощь, как должное, а ему это больше не нравится. Не нравится, что отдачи никакой, не нравится, что в пятнадцать ему пришлось скрываться от органов опеки, чтобы не попасть в детский дом. Туда ему точно не хотелось. Человек-паук исчез с улиц Нью-Йорка, появляясь очень редко. Мучила ли его совесть? Только в начале и совсем чуть-чуть. Не до неё было, пока он пытался выжить. Про школу Питер и вовсе забыл, потому что понимал, что стоит ему сделать хоть шаг внутрь, выйдет уже с конвоем органов опеки. Поэтому приходилось искать подработки и становиться мастером лжи. Сначала было тяжело и ужасно, потом приноровился и забыл обо всех принципах морали, понимая, что по-другому не выжить. Глупо и безрассудно? Не то слово. Только отступать он не привык. Из-за этого выжил, дожил до совершеннолетия и получил заочно аттестат. Не зря ведь просиживал за книгами в библиотеке всё свободное время от подработок. А за три года до совершеннолетия, в восемнадцать лет, Питер встретил его. Неожиданно и интересно. Парень спокойно гулял по крышам домов, никого не трогая, а потом заметил на одной высотке силуэт. Признаться, первое впечатление было — суицидник. Все бы так подумали, встретив мужчину на крыше дома. Только подойдя ближе, он понял, что попался в ловушку. Тёмную, затягивающую и не выпускающую из своих лап. Ужаснее всего не это, а то, что выбираться никто и не желал. Паркер не ощущал себя жертвой. Наоборот. Ему дали мнимую власть в их общении, но его устраивало и это. Между ними искрили напряжение и желания. Желание обладать друг другом, желание забрать себе без остатка, желание отдаться. Да и Бог знает, сколько ещё всех желаний было, ведь никто не делал первый шаг, мучая второго. Касания чувствительных мест, тихие разговоры на крышах домов, смешанное дыхание, но без поцелуев, потому что у них игра до первого сдавшегося. Потому что оба не сдаются так легко. Потому что оба испытывают выдержку, кто же первый сдастся? Питер готов был это сделать, но всё решилось за него, когда к нему пришёл Фьюри с принудительно-добровольным предложением вступить в борьбу с силами зла, коими является сейчас Локи, Бог коварства и хитрости. Наверное, все силы ушли на то, чтобы не засмеяться, поэтому через пару-тройку часов он сидит за этим столом и слушает, как они спорят. И, Боги, если эта команда по спасению мира, то ему жаль их мир, ведь ни о какой командной работе даже речи не идёт. А уж их методы решения проблем. Просто прелесть. — Вы не пытались выяснить причины того, почему ему стукнуло в голову завоевать Землю? — впервые подаёт голос Паркер, забросив ноги на стол, и складывает руки на груди, лениво обводя всех взглядом. — Или вы все ради развлечения идёте и завоёвываете тот или иной мирок, дабы скучно не было? Кажется, некоторые его даже не замечали до этого. Оно и понятно, ведь ему выдали чёрный костюм, а он до этого сидел в тени. Зато те, кто знал о его присутствии, теперь смотрят на него не то с осуждением, не то со снисхождением. О, этого ему точно не нужно, потому что внутри начинает клубиться раздражение, и язвительности становится больше. — Зачем нам знать причины? Это ничего не изменит, — усмехается Наташа, чуть сужая глаза, когда парень хмыкает. — Ну да, как я мог забыть. Вы ведь Мстители, не предотвратители. Зачем пытаться не дать уничтожить ту или иную планету, если потом за неё можно отомстить, да, агент Романофф? — закатывает глаза Питер, вставая на ноги, и проходится вдоль стола. — За этим. Можно узнать причину, почему же наш дорогой Бог коварства решил захватить именно Землю, а не тот же Йотунхейм, а потом уже действовать из выявления причин. — В его словах есть доля истины, — кивает Роджерс и смотрит на Фьюри, что о чём-то думает. — Только как мы узнаем? Он нам ничего не скажет. — Капитан, думайте обширнее. У вас есть целый экземпляр Бога Грома, брата Локи. Сводного, да? — спрашивает Паркер, начиная забавляться от всего этого, и видит, как морщится от его слов Тор. — Да, сводный. И из причин подойдёт только то, что ему известно о моей любви к этому миру, поэтому выбор пал на него. Брат мстит мне. — Даже не сомневался. Как ещё мстить братцу? Уничтожить его любимый мир, чтобы потом править им. Прекрасно, но глупо. Здесь что-то другое, и я уверен, что за этим стоит кто-то другой, — бормочет Питер, опираясь спиной на стену. Он не просто уверен. На все двести процентов уверен. — С чего такие выводы? — спрашивает Романофф, сверля его взглядом. Что-то ей не нравилось в этом парне. Только вот что? — Я уже сказал. Что мешало ему пойти мстить раньше? И зачем он сдался сам, по сути? Это часть плана, не глупите. И держите Мистера Беннера в тишине и спокойствии, если не хотите пробуждения вашего зелёного друга. Но главное не это. Скипетр. Разве раньше у вашего брата была эта игрушка, что порабощает волю других? — Нет, у Локи никогда не было скипетра. Кинжалы, да, посох пару раз. Этого не было, — качает головой Тор, хмурясь и складывая руки на груди. — Ну вот. Половина дела сделана. Засуньте этот скипетр в то место, где его никто никогда не найдёт, а дальше сами. Я пойду. Прогуляюсь по кораблю, — хмыкает Питер и уходит, не обращая внимания на возмущения за спиной. Он с самого начала не собирался им помогать, а в итоге помог. Наверное, что-то хорошее в нём ещё не загублено, позволяя помочь Мстителям, но всё вылетает из головы, стоит ему увидеть Лафейсона в круглой клетке. Замечательно. Теперь можно официально считать, что ему удалось всё запечатлеть. Особенно становится весело, когда тот замечает его. И, чёрт, это выражение лица Паркер не забудет никогда. — Сам Бог коварства оказался в клетке. Что же привело его сюда? Тёплые условия? Или желание повидаться с братцем перед порабощением его любимой Земли? — насмешливо спрашивает Питер, однако в глазах мелькает злость. Неприкрытая, приправленная обидой. — Неужели люди настолько отчаялись, что призвали на помощь… ребёнка? В каком же они отчаянии тогда? — усмехается Локи, подходя ближе к стеклу, и дёргает уголком губ, замечая теперь во взгляде парня гнев. — Я не ребёнок. Давно уже не ребёнок, — шипит Паркер и встаёт напротив него, ухмыляясь. — А против тебя только детей пускать и можно. Всё равно никто не боится. Да и мне такой шанс дали, сразиться с кумирами и любимыми супергероями. Особенно Тор. Я так много о нём слышал, а теперь у меня получилось с ним встретиться. Мой любимый Бог. Так что я могу лишь поблагодарить тебя за такую удачу. Если бы не ты, я бы ещё долго не смог с ним встретиться. Поэтому спасибо. О, теперь ярость пылает в глазах Лафейсона, только к ней добавляется ещё и ревность. Жгучая, сжигающая всё на своём пути, и Питер наслаждается этим. Мстит и получает удовольствие. Тёмное, всепоглощающее, но кто его осудит за это? Правильно, никто, потому что ему давно безразлично мнение окружающих. — Малыш, — ухмыляется Локи той ухмылкой, от которой у незнающего его человека сразу случился бы инфаркт, однако он знает, что это означает и, к сожалению, слишком ждёт этого. — Ты будешь гореть в Аду, и твой котёл будет нашим общим. Так что не нарывайся. — Ну что вы, Мистер Лафейсон. Я ничего такого не имею в виду. Разве есть что-то ужасное в том, что я встретился с лучшим Богом и моим кумиром? Тем более я слышал, что Мистер Одинсон наследник трона Асгарда. Вы ведь рады за брата? — Паркер знает, что задевает больные темы, но ему тоже было больно. И одиноко. Он ненавидит одиночество и понимает, что Локи почти ни в чём не виноват. Только сути это не меняет. — Тебя никто за язык не тянул. И лучше беги, если мы встретимся на свободе, — не скрывая ярости, рычит Лафейсон, не отрывая взгляда от его глаз, в которых нет ни капли страха. Чёртов мальчишка. — А как же «когда», но никак не «если»? Теряешь хватку, — хмыкает Питер и уходит от камеры, чувствуя прожигающий взгляд на затылке. Ещё не время выяснять отношения. Не там, где за ними наблюдают. Паркер смутно помнит, что происходило дальше из-за неслабого такого удара головой во время нападения приспешников Локи на корабль. И случилось это именно тогда, когда все снова стали спорить друг с другом, совершенно не обращая на него внимания. Ему это только в радость было, конечно, пока всё не начало заходить слишком далеко. А он говорил убрать подальше этот скипетр. Его не послушали, и вот результат. Парень не удивится, если штуковину снова заберут, что и происходит, ведь большинство людей находится в основном зале и часть в двигательном. Питер сам бросается в тюремный зал, только прибегает поздно, как оказывается после. Тор в круглой камере спущен вниз, его брат сбежал, а Коулсон мёртв. Этого следовало ожидать от людей, неспособных найти общий язык. Фьюри ведь не мог не понимать, что все эти люди из разных и параллельных миров, не наладят общение за пять минут. Если не понимал, то здесь и говорить не о чем. Зато как здорово он начинает манипулировать с помощью этих карточек. Просто профессионально. Ничего не скажешь. Но можно поаплодировать ему, ведь это срабатывает. Все начинают собираться, а Паркер давно готов. Только побольше паутины нужно взять, потому что её понадобится много. И это так. Пока Питер пробирался сквозь монстров к верхушке Башни Старка, пришлось сменить ёмкости в вебшутерах, и только потом он позволил себе выдохнуть, присев на секунду. Слишком высокой оказывается Башня, и вид открывается прекрасный. Ещё бы не было этих монстров, крушащих всё подряд. Всё-таки Нью-Йорк ему нравится целым, а не развалинами. — Ты зря сюда пришёл. Здесь тебе нечего сейчас искать, — холодно раздаётся откуда-то из-за спины, на что парень закатывает глаза. Почему нельзя было выбрать кого-то другого? Почему всегда всё так плохо у него с Судьбой? — Да? Ладно. Тогда я пойду? — фырчит Питер и встаёт на ноги, оборачиваясь к нему лицом и замечая, что Локи не так далеко от него. — Зачем же? Ты ещё можешь понадобиться мне. У тебя ведь есть сердце, — холодная усмешка кривит тонкие губы, пока Лафейсон подходит к нему ближе и вытягивает руку со скипетром. — Вообще, нет. Его у меня нет, поэтому ты ошибся, — хмыкает Паркер и отклоняется вбок, выбивая из его руки посох, после отпинывая тот ещё дальше. Чтобы наверняка. — Знаешь, я разочарован. — И чем же? — шипит Локи и нападает на него уже с кинжалами, уворачиваясь от паутины. — Ты обещал мне все муки Ада, стоит нам встретиться за пределами тюрьмы, а в итоге что? Тыкаешь этой штуковиной в меня и кинжалами? Ты сам меня учил справляться с ними. Глупо, не думаешь? — усмехается Питер, сдавленно выдыхая, когда лезвие проходится по бедру, но зато у него появляется шанс. Выбив оружие у него из рук, он мысленно просит прощение у всех Богов, бьёт его в челюсть и подсекает под коленями, роняя на пол. С улицы по-прежнему раздаются крики и звуки борьбы. То там, то неподалёку слышится скрежет металла и взрывы стрел Бартона, который присоединяется ко всем с Романофф, а после звучит рёв Халка. Теперь, и правда, все Мстители в сборе, благо без него, потому что он не герой. Никогда им не был. Так, подражатель, копия некогда любимых кумиров. Сейчас точно нет. — Я не учил тебя думать о чём-то левом на поле битвы точно, — хмыкает Локи, роняя его рядом, и вдавливает своим телом сверху, коленом нажимая на рану, из-за чего парень шипит и снимает маску с себя. — Ты у меня за каждое слово ответишь, мальчишка. Будешь долго отвечать, я тебе это обещаю, а сейчас… Питер не успевает сказать ни слова против, как его затыкают кусачим и грубым поцелуем, не давая отстраниться от себя. Как будто ему этого хотелось. Точно не сейчас, когда крови в адреналине ничтожно мало, а пальцы вплетаются во взлохмаченные волосы Лафейсона, сжимая их. Пусть губы в кровь искусаны, пусть нога невыносимо болит, начиная неметь. Это всё не сравнится с триумфом полученной награды, которой добивался четыре года. Но всё равно есть одно «но», не дающее продолжить. — Там летающие твари, подглядывающие за нами. Предлагаю закрыть портал и исчезнуть с этой планеты, потому что меня посадят в Рафт, узнав обо всём, а тебя заберут в Асгард, о чём не раз уже упомянул твой братец, — шепчет ему в губы Паркер, кусаясь в ответ. — И ты знал, какие у него классные бёдра? — Зар-раза ты, провоцирующая, — рычит Локи, снова целуя его, только в этот раз быстро отстраняется и встаёт на ноги, протягивая ладонь парню, чтобы помочь встать. — Возьми ты скипетр. Он поможет закрыть портал. — Он ведь из-за этого голубого камня имеет такой эффект, да? — спрашивает Питер, на одной ноге допрыгивая до посоха, и поднимает его, наложив перед этим жгут из паутины на бедро. Всё-таки немаленький получился порез. — Да. Камень Разума, — хмурится Лафейсон, кивая, и помогает ему добраться до устройства с тессерактом. — Потом об этом поговорим, а пока… — он касается наушника в ухе и громко говорит, замечая, что к ним устремляются некоторые Мстители. — Я закрою сейчас портал, — и отключается, не желая слушать сомнения по этому поводу. — Как ты вообще умудрился связаться с ними? Не ожидал, знаешь. Тоже хочешь посадить меня в темницу? — интересуется Локи и придерживает его за талию, когда тот чуть не падает из-за раненной ноги. — Да! Особенно сейчас. Вместе со мной. В одну. Чёрт. Ты сам виноват в том, что меня принудительно привязали к шайке героев, поэтому заткнись, пока я тебя не задушил паутиной, — шипит Паркер, пытаясь справиться с силой поля вокруг тессеракта, и откидывается на грудь Локи, как только портал закрывается. — Мы сделали это. — Ты сделал это. Я помог создать, ты закрыл, — шепчет ему в ухо Лафейсон и настороженно смотрит на приземлившегося брата с другой стороны крыши и Старка там же. Неподалёку от них приземляется ещё Романофф, спрыгивая с космического нло до того, как то рушится. — На огонёк заскочили? Похвально. — Брат, отпусти его, — просит Тор, готовый в любой момент запустить в него молотом. Питер сдерживает смех, понимая, что, кажется, ещё никто ничего не осознал, хотя Наташа смотрит на них слишком прищуренно. Хотя, на него она так смотрит всегда, будто следит. Это заставляет чутьё ныть всё время, что не очень-то приятно. — Да я его и не держу, — пожимает плечами Локи, начиная убирать руки с талии парня, на что тот вскидывает голову и испепеляюще обводит всех взглядом, задерживаясь на нём. — Отпустишь и полетишь с крыши. Я стоять из-за тебя не могу, — сквозь зубы произносит Паркер, бросая скипетр на крышу, и со всей силы бьёт ногой по голубому камню, доставая оттуда жёлтый Камень. Удивительно. — Что это значит, Паук? — глухо интересуется Старк, направляя на обоих теперь костюм. — Честно? Понятия не имею, но готов сказать вам спасибо. Вы помогли мне наладить личную жизнь, что стояла на месте четыре года. Спасибо, — улыбается хитро Питер и кидает им Камень Разума, смеясь. — Ловите. Это важная штука, но поосторожнее с ней. И, пока они, и правда, ловят его, быстро хватает тессеракт, исчезая с места вместе с Локи. Куда? Неважно. Главное — с кем. Кажется, это какие-то острова, где их никто не знает пока, но времени на передышку мало. Очень мало, что не мешает Лафейсону вжать его в песок, нависая сверху. — Значит, личная жизнь? Четыре года? — мурлычет он ему на ухо, проводя ладонью по бедру, которое окутывается зеленоватым свечением. — Тебе послышалось, — шепчет Питер и обнимает его за шею, прижимая к себе. — Или что? Ты против личной жизни? Нам с тессерактом уйти обратно? — Только попробуй, и на Нью-Йорк обрушится уже моя ненависть, — рычит Локи и целует парня уже не так яростно, но всё равно по-собственнически, подчиняя и незаметно подчиняясь сам. Какая разница где? Какая разница когда? Главное с кем. С тессерактом это всё не проблема, а уж его они уберегут от всех желающих захватить. Никакие Мстители, асы и титаны не получат этот Камень. Они об этом позаботятся, ведь будут вместе. Питер с Локи, а все остальные миры подождут.