Годы, века, тысячелетия

— Что он здесь делает? — юный адепт видит неподвижную фигуру в черном за другим концом стола и его глаза округляются. Призрачный Генерал маячит посреди адептов в белом словно выжженный холм посреди заснеженного пейзажа. Приглашенные ученики и гости неизменно удивляются его присутствию в общей столовой клана Лань. Говорят — Вэнь Цюньлин, наравне со Старейшиной Илина и Ханьгуан-цзюнем, взрастил целое поколение заклинателей Гусу Лань. Старейшина Илина изобрел множество новых приемов борьбы с тварями, благодаря экспериментам с темной сущностью уникального лютого мертвеца, обладающего сознанием. Говорят — ему почти невозможно навредить, а тем более — убить, поэтому Призрачный Генерал стал прославленным охотником на нечисть. — Говорят — последней волей покойного главы клана было допустить Призрачного Генерала на территорию Облачных Глубин и выделить ему отдельные покои за все его заслуги перед кланом Лань, — убедившись, что никто из старейшин их не слушает, зашептал второй юноша в зеленых одеждах. — А еще — ему даже позволено ходить в библиотеку и заниматься упорядочиванием записей Старейшины Илина и Ханьгуан-цзюня! У первого адепта вырывается шокированный вздох, но в этот момент новая глава клана, старшая дочь Лань Сычжуя, поднимается с места для благодарственной речи. Оба адепта выпрямляются за своими столиками и внимательно слушают. Ее слова не слишком торжественные, чтобы не оскорблять память недавно ушедшего отца, но и не слишком скорбные, чтобы приличествовать моменту. Похоже она немного нервничает — уже более пяти сотен лет женщины не становились во главе Гусу Лань. Но, за последние пару веков, устои самого консервативного клана сначала основательно покачнулись, а затем и посыпались. Теперь ей предстояло собирать из обломков новую обитель праведного пути, которая, как она надеется, простоит еще столько же. Вэнь Нин тоже внимательно слушает свою лучшую воспитанницу и иногда кивает головой, выражая молчаливую поддержку. Девушке и впрямь пришлось взвалить на себя тяжелую ношу; ее брат пошел характером то ли в Вэй Усяня, то ли в Лань Цзиньи, и, едва достигнув совершеннолетия, объявил, что принесет миру больше пользы, если покинет Облачные Глубины. Где-то там он соединил себя узами брака с никому неизвестным бродячим заклинателем, и с тех пор от него иногда приходили длинные письма, пахнущие то специями, то морским воздухом, то сыростью леса. Тем временем, золотые годы истории Гусу Лань давно позади. Ей предстоит либо смириться и наблюдать его постепенное угасание. Или же перестроить клан до самого основания, чтобы он соответствовал капризам наступающей эпохи. Когда заканчивается ужин в честь новой главы, и гости медленно расходятся по своим спальням, Вэнь Нин отправляется бродить по белым дорожкам и галереям. После того, как Лань Ванцзи и Вэй Усянь открыто заявили о своей скандальной связи, старейшины совещались больше месяца и объявили неслыханное — женщины в клане Лань теперь будут совершенствоваться рядом с мужчинами, придерживаясь приличий и соблюдая гармонию. Никто такого не ожидал, но решение и правда пошло на пользу клану безупречных моральных устоев, который вынужденно объявил приемного сына Лань Ванцзи прямым наследником, чтобы не повторять судьбу Юньмэн Цзян, которым теперь управлял один из членов семьи Цзинь. Цинхэ Не же, после смерти Верховного Заклинателя, возглавил один из его генералов. Ходили слухи, что фамилия Не осталась только на бумагах и то — ненадолго. Цишань Вэнь, Ланьлин Цзинь, Гусу Лань, Цинхэ Не, Юньмэн Цзян — из великой пятерки теперь остались лишь двое. Короче говоря — Облачные Глубины подверглись значительным изменениям. С женской половины можно легко перейти на мужскую, а вечером — наткнуться на парочку, любующуюся пейзажем в свете Луны. Со Стены Послушания соскребли добрую тысячу устаревших правил. А новые теперь написаны на деревянных щитах, стоящих у входа. Скоро уже никто и не вспомнит, каким чопорным считался нрав клана, основанного монахом. Вэнь Нин уверен, что Вэй Усянь, увидев это, пришел бы в дикий восторг. Вот только переносить алкоголь члены семьи Лань так и не научились, поэтому распивать Улыбку Императора желающим можно только тайком или в Цайи. Он останавливается у специального павильона, где хранятся артефакты Гусу Лань. Раньше Вэнь Нин и близко не мог подойти к этому месту, но сейчас внутри лежит Чэньцин, которая вернула его обратно. Он не видит флейту, но ощущает ее присутствие, словно родную мать или кормилицу. Он входит в павильон, садится в позу для медитации и закрывает глаза. Чэньцин — словно пуповина, незримо связывающая его с темной энергией. Так же как светлая, она делает Вэнь Нина сильнее и исцеляет повреждения на его теле. Пока существует темная ци, существует и сам Вэнь Нин. На рассвете он удаляется в свои покои, чтобы освежиться и приступить к своим новым обязанностям в клане.

_______________________________

— Призрачный Генерал! — как странно веками носить прозвище, данное тебе в шутку. Вэнь Нин оборачивается на голос и пытается вспомнить лицо этого юноши. Как хорошо иметь окоченевшие мышцы, которые не выдают замешательство. — Ох, какая приятная неожиданность! Как вы поживаете? Надолго у нас? — Совсем ненадолго, господин, — Вэнь Нин учтиво кланяется человеку за прилавком, уставленным разнообразными снадобьями. Одно он даже узнает — эликсир от небольших ожогов и царапин. — Я…я путешествую в Ланьлин, по делам клана. Благодарю, в Гусу Лань все в добром здравии. Яркая, широкая улыбка юноши разбегается морщинками от краешек губ до уголков глаз. На мгновение перед глазами Вэнь Нина появляется человек в черных одеждах с алой окантовкой и красной лентой в волосах. — Вы ведь совсем меня не помните, да? — это правда, но непохоже, что он обижен на плохую память Вэнь Нина. — Неудивительно — я ведь уехал больше десяти лет назад! Мое имя — Лань У. Мои родители родом из побочной ветви клана Лань. Вэнь Нин растягивает губы в улыбке насколько может. Это имя отзывается в нем смутными догадками и воспоминаниями из тех лет, когда стало ясно, что ночная охота больше не в силах прокормить сотни членов клана, а правила стали чаще отпугивать, чем внушать уважение. Но он все же не помнит этого юношу. А тот обходит прилавок, мягко вытаскивая Вэнь Нина на обочину из потока людей на рыночной площади. — Призрачный Генерал, вы спешите? Я так давно ничего не слышал из родных краев. Не откажетесь разделить со мной обед? На самом деле Вэнь Нин еще как спешит — последние лодочники, перевозящие людей через озеро, скоро уйдут по домам. Если он опоздает — придется ночевать здесь, и пропустить начало совета кланов в Ланьлине. От него не укрываются плотно сжатые руки юноши, поспешно спрятанные в рукавах ханьфу. Его открытая, яркая улыбка и затаенная надежда в глубине глаз трогают Вэнь Нина и он не говорит, что уже давным-давно забыл вкус еды, вместо этого позволяя увлечь себя в харчевню. — Вы заклинатель, молодой господин? — вежливо интересуется Вэнь Нин. Ему наливают чай, которому суждено остыть и быть выплеснутым за окно. Он гладит пальцем небольшой скол на краю чашки, пока Лань У нагружает свою тарелку едой. — Ох, Боги — заклинатель? — восклицает он. — Нет, что вы! Я покинул Гусу еще ребенком и с тех пор тренировки меня не привлекали. Нет — я травник, — он машет рукой в направлении своей лавки. — Все, что я умею — рисовать несложные талисманы, варить отвары и мази и писать рецепты. Да и нечисти в таком большом городе уже давно не осталось, господин. Слишком много суеты, знаете? Ци так рассеивается, что ее порой не остается на самих людей, не говоря уже о чудовищах, — он беззлобно смеется, откупоривая сосуд с вином. Вэнь Нин кивает, вдруг осознавая правду в его словах. Он и сам начал замечать, как жизненная энергия в подобных местах из полноводной реки превратилась в иссыхающее озерцо. Самосозерцание и совершенствование тела уступили место суете и стремлении жить здесь и сейчас. Чем больше еждневных дел и амбиций, тем меньше нужды уделять внимание таким вещам. Лань У живо интересуется, кто сейчас во главе клана — после Лань Сюинь было решено поручить управление Гусу Лань нескольким старейшинам. Он давится вином, не сумев сдержать смех, когда Вэнь Нин рассказывает, что недавно одного из адептов наказали за праздную игру на цине для развлечения простого люда. Самое интересное — товарищи его поддержали и потребовали смягчить наказание, чем вызывали еще больший гнев старейшин и подозрения, что этот случай был далеко не единственным. Учитель Цижэнь наверняка в гробу переворачивается. Лань У заказывает еще сосуд вина и допытывается, есть ли новые брачные союзы — на самом деле, в последнее время их даже слишком много, и почти все — с обычными людьми. Торговцами, ремесленниками — теми, что побогаче. Некоторые породнились с семьями чиновников. Кажется кто-то даже сочетался браком с дальним родственником императора. Наверняка одна из девушек. Хотя нравы и поменялись, юноши все еще слишком дорожат своей гордостью, чтобы фактически войти в семью невесты, а не наоборот. Постепенно новости заканчиваются, но Вэнь Нину не хочется уходить. С Лань У легко говорить — Вэнь Нин даже не пытается подыскать новую тему для беседы. Он спрашивает и спрашивает, одновременно рассказывая смешные случаи из жизни рыночной площади. Если бы этот город не находился так далеко от Гусу, он бы с радостью проводил с этим юношей все свои вечера. Лань У запрокидывает голову и заливисто хохочет над рассказом про старого, одичавшего осла, которого молодые ученики на охоте спутали с яогуаем. Глядя на него, Вэнь Нин и сам невольно радуется, несмотря на внезапную тоску, грызущую его изнутри. Конечно, они сидят до самой поздней ночи. И, конечно, Лань У не отпускает Вэнь Нина на постоялый двор, притаскивая его в свою лавку. — Лань У! — раздается взволнованный голос и другой юноша — чуть выше Лань У, и одетый богаче, чем Лань У, встречает их у двери. Его рука немедленно ложится на рукоять меча при виде Вэнь Нина. Он заклинатель. При том — весьма одаренный. Прежде, чем что-то успевает даже начаться, Лань У подскакивает к нему, мягко кладя ладонь на его руку и заглядывает в глаза. — Прости, что задержался, — весело говорит он. — Но, Хэ Чжи — посмотри, кого я встретил! Призрачный Генерал! Помнишь — я говорил тебе о нем? Хэ Чжи мгновенно расслабляется, складывая руки в почтительном жесте и кланяется Вэнь Нину. — Простите. Я — Хэ Жо Юнь, ученик клана Хэ. Вэнь Нин кланяется в ответ. — Вэнь Цюньлин. Приглашенный учитель клана Лань. — Учитель, ха? — весело фыркает Лань У, увлекая их обоих вверх по лестнице, в жилое помещение над торговой лавкой. Пока Вэнь Нин и Хэ Жо Юнь садятся за столик, он стремительно носится по комнате, принося посуду, чайник и сосуды с вином, попутно рассказывая как здорово было провести полдня за хорошей трапезой и интересной беседой, а не под палящим солнцем. — Лань У, не думаю, что Призрачному Генералу нужна еда, — вздыхает Хэ Жо Юнь. — Простите его, господин Вэнь. Он иногда не очень внимателен. — Чепуха! — восклицает Лань У, усаживаясь рядом. — Я очень внимательный! Иначе стал бы я лучшим травником в городе, а? А? — он несильно толкает молодого господина Хэ локтем в бок. — Я знаю, что Призрачному Генералу не нужна еда — но это первое, что пришло мне на ум, когда я пытался сообразить предлог для разговора! Хэ Жо Юнь смотрит на него строго, но чистая улыбка Лань У быстро смягчает его взгляд, и он кивает: — Ты лучший. Лань У снова толкает его в бок: — Эй, прекрати так говорить при посторонних! Ты же знаешь — если я смущаюсь, то становлюсь похожим на розовый пион! — Пионы красивые, — невозмутимо отвечает молодой господин Хэ, наливая чай себе и вино для Лань У. Лань У заливается краской от шеи до кончиков волос и спешит запить комплименты. В этой комнате едва хватает места для троих — кровать, только одна, находится в нескольких шагах от столика. Прямо рядом с ней стоит шкаф, наполовину занятый посудой, наполовину — свитками и книгами. Небольшая плетеная ширма отделяет угол где, вероятно, стоит бочка. Кроме этого здесь витает запах трав, которые Вэнь Нин успел заметить на первом этаже. Он вдруг осознает, что это напоминает ему лекарский домик цзецзе, который был у них в родном городе рядом с Цишань… Вэнь Нин силится вспомнить его название. Но оно будто потерялось за множеством других городов и поселков, где он побывал за все эти годы. Вот так. Теперь он даже не помнит, откуда он родом. Лицо цзецзе тоже размылось — он может легко вспомнить ее взгляд, но остальные черты будто сокрыты мутной дымкой. Лань У эмоционально делится с молодым господином Хэ новостями, которые узнал от Вэнь Нина. Тот иногда коротко кивает или издает короткий звук, чтобы показать, что слушает. И Вэнь Нин незаметно теряется в теплом, уютном чувстве, слушая его рассказ, чуть преувеличенный и приправленный собственными домыслами и шутками, и глядя на умиротворенное лицо Хэ Жо Юня. — Господин Вэнь, — Лань У откидывается назад, чуть склоняясь в сторону молодого господина Хэ, который приносит с кровати подушку и кладет ее под бок Лань У. — Простите мое любопытство, но вы правда знали Старейшину Илина? — его глаза разгораются, когда Вэнь Нин кивает и он даже слегка подается вперед. — Каким он был? Вэнь Нин перебирает свои воспоминания. Ему кажется неправильным обсуждать личность Вэй Усяня с другими, потому что тогда не избежать рассказа о тех событиях, которые сам Вэй Усянь предпочитал упоминать пореже. И Вэнь Нин просто рассказывает о его экспериментах и талисманах, которые теперь стали неотъемлемой частью обычной жизни простых людей. Лань У слушает с неприкрытым интересом, иногда задавая уточняющие вопросы или громко смеется, когда Вэнь Нин рассказывает о талисмане, управляющем телом другого человека. Молодой господин Хэ тоже одобрительно кивает головой, вставляя свои комментарии, поскольку сам часто пользуется этими изобретениями. Лань У слушает, но все чаще усиленно трет глаза и возится, чтобы устроиться поудобнее. Постепенно он сползает все ниже и, в конце концов, засыпает, уронив голову на колени молодого господина Хэ. Он бережно переворачивает Лань У на спину, легко поднимает на руки и, словно ребенка, несет на кровать. Вэнь Нин опускает глаза, второй раз за вечер испытывая знакомые чувства, которых не было уже очень давно. Стянув с Лань У верхнее одеяние, сапоги и укрыв его одеялом, Хэ Жо Юнь поворачивается к Вэнь Нину и некоторое время молчит, словно его что-то беспокоит, но это сложно выразить словами. Наконец он переводит взгляд на мирно спящего Лань У, снова смотрит на Вэнь Нина и вздыхает: — Прошу прощения, господин Вэнь — здесь не так много места. — О, — Вэнь Нин рад, что ему недоступны внешние проявления смущения как Лань У, потому что пристальный взгляд Хэ Жо Юня словно пронизывает его насквозь. — Не беспокойтесь обо мне. По ночам я только медитирую. Я…я спущусь вниз — там так хорошо пахнет. — Мне правда неловко, — извиняется Хэ Жо Юнь. — Кажется, у Лань У где-то была циновка… — Нет-нет! — Вэнь Нин уже встает. — Ничего не нужно, — он пятится к лестнице, чтобы спуститься вниз. — Споко… В замшательстве он наблюдает как Хэ Жо Юнь почему-то надевает дорожный плащ и вешает меч на пояс. — Ох, вы идете на охоту? — Нет. Дома меня будут искать, — отвечает Хэ Жо Юнь. Вэнь Нину нелегко это признавать, но он расстраивается, спускаясь по лестнице. Так сильно, что выпаливает прежде, чем взвесить свои слова: — Но разве вы и молодой господин Лань не… Хэ Жо Юнь, застигнутый врасплох, трогательно опускает глаза на носки своих сапог, но быстро берет себя в руки. Теперь и у него грустный взгляд. Вэнь Нин уже видел такой, поэтому он снова отмахивается от здравого смысла и продолжает: — Неважно, что думают люди. Даже если ваша семья будет против — найти свою родственную душу в этом мире вполне достаточно для счастья. Найти и не отпускать. Хэ Жо Юнь замирает, широко распахивая глаза и стискивает рукоять своего меча. Вэнь Нин вдруг так взволнован, что едва сдерживается. Ему почему-то так важно знать ответ Хэ Жо Юня, важно знать, что его слова придали ему смелости. Важно знать, какое решение он примет, прежде чем Вэнь Нин утром оставит их навсегда. Наверное — потому, что Вэнь Нин научился хорошо разбираться в людях, а Лань У — искренний, добрый человек и ему несомненно нравится молодой заклинатель из клана Хэ. Или потому, что знает возможный иной исход этой истории и это разбивает ему сердце. — Я всегда буду с ним, — твердо глядя Вэнь Нину в глаза обещает Хэ Жо Юнь. — Я бы все для него сделал и даже больше, но я слишком хорошо его знаю. Он будет счастлив только если сам примет решение быть со мной. Доброй ночи, господин Вэнь. — Доброй ночи, — эхом отвечает Вэнь Нин и закрывает за ним дверь. Он почти не знает молодого господина Хэ и никогда раньше о нем не слышал. Но отчего-то внутри поселяется уверенность, что юноша сдержит свое слово.

______________________________

Он застает совет кланов в самом его разгаре. Сын Неба приказал мобилизовать все силы на войну с чжурчжэнями, а знать — выплатить двойной налог. Это означает две вещи. Первая — сами устои мира заклинателей, всегда живших особняком от государственных распрей, оказались под угрозой. Но их боевые навыки в армии будут бесценны. Вторая — можно просто заплатить и ждать, кто придет к власти, чтобы договориться с новым правителем. Но не скажут ли тогда люди, что безупречные совершенствующиеся в трудную минуту бросили их на растерзание тиграм? Похоже, то же самое происходило и вчера. Наверное — будет продолжаться и завтра, и еще несколько дней. У Вэнь Нина зудит затылок от напряжения, скопившегося в этих стенах. — Дайте слово Призрачному Генералу! Он старше всех нас! — раздается зычный голос главы клана Цзинь. Все затихают и головы поворачиваются к Вэнь Нину, который не знает, куда деть себя. В чем преимущество того, что он существует на земле несколько веков? Как будто это дает ему право отправить в огонь десятки чужих детей. Как будто это дает ему право рвать на куски других детей за то, что они живут по другую сторону Хуанхэ. — Было бы лучше убедить императора заключить мир, — отвечает Вэнь Нин, заранее зная, что на это тоже никто не согласится. — Призрачный Генерал несомненно обладает безупречной добродетелью! Но я боюсь — император скорее казнит нас как изменников, чем согласится заключить мир с императором Цзинь! — с усмешкой говорит глава клана Фу и люди в зале теряют всякий интерес к Вэнь Нину. Вэнь Нин подавляет глухой ропот возмущения. Император Цзинь не стремится к мировому господству. Разве при дворе империи Сун не найдется человека, который предложит ему хорошую сделку в обмен на мир? Так в чем смысл изнурительного кровопролития, если в итоге все и так закончится разделом богатств? — Убивать людей ради сохранения жизни правящей верхушки? — выкрикивает представитель клана Фу. — Немыслимо! С ним все соглашаются и заново завязывается спор о том, чтобы откупиться и жить с миром, кто бы там не сел в итоге на трон. Для больших кланов это не проблема и убранство в Зале Несравненной Изящности только лишний раз это доказывает. Но что делать тем, чья резиденция мало отличается от дома зажиточного купца? Воздух звенит от криков и кажется, будто между людьми вот-вот полетят искры. Даже старейшины Гусу Лань, чьими правилами запрещено повышать голос и терять самообладание, топают ногами и орут не хуже базарных теток. Уж кто-кто, а Гусу Лань не станет участвовать в мирских распрях — они выше этого. Конечно, отправить на те же нужды несколько сот монет — тоже унижение, но ведь отчасти они отдают их на правое дело! — Да что с вами такое? — с отвращением произносит женщина в изящных серых одеждах. — Как будто деньги купят жизнь простым людям! Как будто деньги остановят варваров, когда те придут сжигать ваши дворцы! — Госпожа Ань! — с горячностью отвечает ей другая. — Кто-нибудь обязательно погибнет, но разве от этого на свете станет меньше злобных тварей? Или может вы станете ближе к бессмертию, а? Когда это война помогала правому делу? — Верно! Верно! Крестьяне и бедняки сотнями умирают и в мирное время, но это не то же самое, если начнут погибать десятки совершенствующихся! — восклицает глава ордена Яо и свара переходит на новый виток. Вэнь Нину физически плохо от раздражения, которое буквально просачивается в него сквозь кожу и ползет черным ядом по венам. После того, как его сознание на секунду отключается, он выскакивает наружу, хватая ртом воздух и издавая сдавленный стон в попытке удержать рвущееся наружу неистовство. Такого с ним не было уже очень давно. С тех пор, как Вэнь Нин услышал обвинительный приговор, заклинатели в золотых одеждах схватили цзецзе и отчаяние захлестнуло его с головой. Даже присутствие Тигриной печати в городе И оказалось слабее его силы воли. Он смотрит на вздутые вены на трясущихся руках. В его голове звучат голоса погибших от мечей и стрел. За его спиной беснуются живые, отчаянно цепляющиеся за древние устои, которые они сами уже не вполне понимают. Война…что они знают о войне? Аннигиляция Солнца превратилась в мрачную легенду о том, как чудовища пожирали людей, где не фигурирует жажда власти Вэнь Жоханя и месть за сожженную Пристань Лотоса. Об этом помнят только пыльные свитки в библиотеке Облачных Глубин и Вэнь Нин. Он наконец унимает дрожь и поспешно уходит прочь от толпы. В любом случае — решение совета кланов ему скажут другие, а свое собственное решение он уже принял.