Солнце в его глазах

Савада Тсунаеши — свет. Савада Тсунаеши прикрывает рот ладошкой, всячески пытаясь смущенную улыбку спрятать и лишь глаза старательно отводит, пока при взгляде на него сердце светловосого Урагана делает кульбит, а дар речи по неизвестным причинам теряется. Гокудера прячет руки в карманах ветровки и на десятого Вонголу смотрит с неподдельным восхищением, по не ясным причинам прикусывая нижнюю губу и чувствуя, как по коже пробегает едва ощутимый порыв ветра, а мальчишеские лица приятно ласкают лучики солнца этим розово-золотистым утром. Обладатель каштановых волос прикрывает сияющие глаза, обрамленные темными ресницами и полной грудью вдыхает запах после теплого дождя, что так и витал в воздухе, оставляя после себя приятное ощущение свежести, что так полюбилось Тсунаеши. Хаято кажется, что после бессонных ночей сплошной зубрежки тайные вылазки из дома и прогулки по пустынным улицам в четыре утра это самое прекрасное, с чего может начаться новый день. Наверное, в такие моменты можно хотя бы на мгновение забыть о бесконечных тренировках и, сделав глубокий вдох, отпустить все неприятности, что последнее время так и вертелись в голове как у будущего главы мафиозного клана, так и его самопровозглашенной Правой руки. Хаято видел то, насколько отчаянно стремление Савады сбежать от этого всего. Видел, как сомнения наравне с противоречивыми чувствами и страхом в буквальном смысле поглощали голову подростка, но держал себя в руках, предпринимая многочисленные попытки поддержать юного преемника мафии, только бы как можно чаще видеть солнечную улыбку, то и дело играющую на розоватых губах шатена. Эта улыбка. Гокудера ради нее был готов на все-все-все, пусть бы даже пришлось подвергнуть риску собственную жизнь, которую светловолосый так долго отказывался воспринимать как что-то по настоящему значимое, но... Тсуна не одобрит. Тсуна говорит, что их усилия не должны иметь настолько серьезную цену и Хаято бы посмеяться с подобных ребяческих речей, вот только решимость в глазах Савады на детскую совсем не походит и хранителя кольца Урагана это безудержное стремление едва ли не трепещать заставляет, электрическим зарядом пробегая по телу. Привычная задорная ухмылка предсказуемо надламывается, становясь едва заметным изгибом губ. В этом и есть весь джидайме, так ведь? Хаято не может дать точный ответ на этот вопрос, но он не способен отрицать тот факт, что в этом парнишке есть что-то особенное и дело тут даже не в том, что именно его назначили преемником Девятого. Нет, совсем не в этом. Хаято думает, что Тсуна просто... Живой. Живой во всех существующих смыслах, а все потому что он умеет чувствовать и это, наверное, то, чего ему самому откровенно не хватало и от чего сам Гокудера долгое время бежал. Мелодия. Обладатель малахитовых глаз вздрагивает крупно-крупно и сам не замечает, как замедляет шаг, не понимая с чего это вдруг воспоминания решили сыграть с ним настолько злую шутку, а в памяти тонкие материнские пальцы умело перебирают клавиши пианино. — Все хорошо, Гокудера-кун? — Тсуна улыбается легко и мягко, пока солнечные лучи сияющими золотинками играют на веснушчатых щеках подростка. Хаято неловко почесывает затылок и опускает взгляд в землю, потому что выглядеть уязвимым в глазах джидайме всегда представлялось ему чем-то особенно непозволительным. — Не стоит беспокоится, джидайме. Просто вспомнилось кое-что... — улыбка светловолосого искажается, но Тсуна не настаивает на ответе, неуверенно касаясь руки подрывника, с некоторым смущением заметив, как покраснело лицо его товарища. — Ты точно в порядке? — выражение лица шатена сменилось на обеспокоенное и он подошел чуть ближе. Знает, что иногда лучше не задавать лишних вопросов, но ничего не может с собой поделать. Стоит только увидеть светловолосого поникшим, в груди что-то странно сжимается, и Тсуна хоть и не хочет показаться навязчивым, но старается подбодрить или просто побыть с тем человеком, что для него фактически все-все сделать готов. Хаято неуверенно кивает в ответ и чуть сильнее сжимает ладошку кареглазого в своей, словно боясь, что этот парнишка с большими ясными глазами вот-вот исчезнет из его жизни. — Кстати... — внезапно спохватился Гокудера и заметно ускорил шаг, из-за чего Саваде пришлось поспевать за ним. — Здесь совсем рядом есть кафе, что работает круглосуточно! — объясняет свою спешку мафиози, значительно оживившись. — Точно. — отзывается парнишка, вспоминая, как Ламбо расхваливал напитки, когда они с Ямамото вернулись с прогулки вчерашним вечером. Гокудера вряд ли смог бы это вспомнить, потому как большую часть времени ввязывался в несерьезные споры с Такеши, которые второй и вовсе принимал за какое-то развлечение, пока Савада пытался успокоить подрывника. С губ Тсунаеши невольно срывается легкий смешок. — М-м? — обладатель зеленых глаз обратил внимание на джидайме, на чьем лице отражалось не было видно ни одной из негативных эмоций, только уголки губ чуть приподняты. — Не обращай внимания, я задумался... — выдыхает Савада, по прежнему держа за руку светловолосого подрывника и чувствуя как на душе разливается странное тепло. — Задумались? — чуть наклонил голову Хаято и Савада невольно засмотрелся на друга, пока легкий порыв ветра всколыхнул светлые пряди чужих волос, а в зеленых глазах плясали искорки привычного задора. Саваде казалось, что этот парень чем-то напоминает ему кота. Немного нелюдимого, иногда чрезмерно активного или напротив, упертого, но каким бы не был его характер, он остается ласков и внимателен к людям, которым мог доверять по настоящему. — Я... Знаешь, я даже рад, что все обернулось так, что Реборн присутствует в моей жизни, ведь... — он немного замялся, но заметив, что Гокудера терпеливо ожидает продолжения, вновь начинает говорить. — Ведь если бы не мафия, я бы так и остался в одиночестве. — голос становится на тон тише. — Я бы так и остался Никчемным Тсуной и тебя бы, наверное, тоже не было бы рядом... — Джидайме... — Хаято неуверенно отпускает руку шатена и кладет ладонь на его плечо, всеми силами борясь с порывом заключить Саваду в свои объятия. Потому что Гокудера Саваду Тсунаеши никогда одного не оставит, не желая подвергать юного Вонголу тому же одиночеству, в котором сам однажды едва ли не захлебывался. Потому что Гокудера Саваду Тсунаеши любит-любит-любит до покрасневших в смущении щек и тех самых бабочек, что так и засели где-то под ребрами, давая о себе знать всякий раз, как только джидайме в его сторону посмотрит. — Да пусть только кто-то попробует назвать вас неудачником... — бурчит под нос парень, но, заметив взгляд шатена, тут же отбрасывает негатив в сторону, не желая выказывать своего негодования. — Я хочу сказать... Не важно, кем вас назовут, джидайме. Я... — он неуверенно тянется к своему затылку. — Я буду рядом. Обещаю... Нет, клянусь. — Хаято не замечает, как румянец вновь расцветает на лице, но уверенная улыбка на губах лишь подтверждает его слова. Гокудера хотел было добавить что-то, но руки Тсунаеши в тот же момент сомкнулись за его спиной, сжимая подрывника в чувственных объятиях подростка. От Тсуны пахнет мятой и шоколадом. Он любит пить ароматный чай с листьями смородины, мятой и чабрецом утром перед школой, всюду носит с собой жвачки с ягодным вкусом, а холодными вечерами выпивает кружку теплого молока с печеньем, сплошь усыпанным дольками молочного шоколада. — Если мы еще хотим успеть поспать перед первым уроком, то нужно поторопится... — с легким смешком прерывает немую паузу Тсуна и на немного отстраняется от светловолосого, вновь беря его за руку. Гокудера согласно кивает и, старательно пряча счастливую и не менее смущенную улыбку, ведет кареглазого прямиком к заведению, чью яркую вывеску они заприметили ранее. Хаято берет шатену чай с бергамотом, а для себя пряничный латте с нежной пенкой и взбитыми сливками, один глоток которого приятной сладостью оседал на самом кончике языка. Пение птиц сопровождало юного Вонголу и его зеленоглазого спутника на протяжении всей дороги до небольшого уютного домика Савады, в котором царили непривычная тишина и спокойствие, ведь маленькие организаторы всего веселья еще мирно посапывают, смотря десятый сон. Тсуна ставит горячий напиток на прикроватную тумбочку и, решив не переодеваться в пижаму, плюхается на теплую постель прямо в одежде, когда как Гокудера устраивается рядом, ведь Савада совсем не против, а вот зеленоглазый чувствует себя несколько неуверенно. Тсуна не замечает, как сонливость накатывает на него, потому невольно утыкается носом в плечо своей верной Правой руки, придвигаясь ближе в поисках необходимого ему тепла и Гокудера, впервые на своей памяти чувствуя разливающееся в груди спокойствие и счастье одновременно, невесомо касается мальчишеских губ своими, тут же немного боязливо отстранившись спустя мгновение. Хаято прикрывает глаза, прекрасно понимая, что его чувствам по отношению к джидайме, скорее всего, никогда не суждено получить взаимности, но... Ему этого, наверное, и не нужно. Хаято укрывает свое личное солнышко клетчатым пледом и, вспоминая сияющие глаза под цвет плодов боярышника, думает, что самое важное то, что Савада здесь и сейчас находится рядом с ним и самому Гокудере этого достаточно.