The Scars Will Remain

«I can feel you falling away… No longer the lost, no longer the same And I can see you starting to break I'll keep you alive If you show me the way…» «Слишком разные». Мысли не дают покоя уже черт знает какую ночь. Бессонница стала самым обычным явлением и, кажется, что и этой ночью мне не удастся уснуть. «Слишком разные». Слова болью отдаются по вискам. Как же я ненавижу… Ненавижу эту боль. Снова. Опять и опять, словно мантра, фраза прокручивается в голове. Кажется, я уже схожу с ума. Я точно помешался на этом человеке. Мне за ним не угнаться, и это — факт. Как бы сильно я ни старался, как бы сильно того ни хотел, он всегда будет идти впереди. Для меня он словно солнце, — также не досягаем. И как бы высоко я ни протянул руку, боюсь, всё равно не смогу дотянуться. Пусть так, оно даже к лучшему. Боюсь, что если подберусь к нему слишком близко, то обожгусь. От ожогов всегда остаются шрамы. Раз уж он — свет, тогда я стану тьмой. Я пойду по другой дороге и во что бы то ни стало докажу нам обоим, что я ничуть не хуже. Я докажу, что сам способен вершить свою судьбу. И даже то, что в нем течет королевская кровь, не станет преградой. Я докажу, что отличаюсь от своего отца. Я обязательно затмлю солнце, которое так сильно ненавижу. «Ненавижу?» От последних мыслей встает ком в горле. Пальцы против воли сжимаются в кулаки, ногти впиваются в кожу. Предательски жжет глаза. Да что же это такое?! Что за странное чувство? .. Лучше не буду думать об этом. Да, так будет лучше. Только вот скажи, Алибаба, чем я хуже тебя? Что я сделал не так? Ну же, Алибаба, ответь! Твоя по-детски наивная улыбка сводит меня с ума. Это еще одно доказательство тому, что мы с тобой абсолютно разные. Ты никогда не поймешь того, что чувствовал я. Ты — другой. Совсем-совсем. И жил ты тоже по-другому. Во дворце. А я всегда знал, что трущобы не для тебя, всегда знал, что ты когда-нибудь уйдешь, оставив меня здесь один на один со своей гнусной судьбой. Здесь, каждый день сражаясь за кусок хлеба. Здесь либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Здесь, где я потерял последнее, за что цеплялся в жизни. Ты никогда не поймешь того, что чувствовал я. Знаешь, Алибаба, когда ты ушел, мне казалось, что это конец. А когда Мариам умерла, я… Неужели мы и вправду сдохнем тут как крысы в помойной яме, не успев насладиться долгожданной свободой? Неужели такова наша судьба?! Судьба… С момента нашего рождения всё решает эта чертова судьба. Я не собираюсь с этим так вот мириться. Каждый, даже такой отброс как я, способен стать кем-то совершенно другим. И я изменю судьбу. Я клянусь тебе, слышишь?! Я изменю судьбу, чего бы мне это не стоило! Даже если ценой станет моя собственная жизнь. *** В комнате душно. Кажется, что воздух обжигает легкие и дышать практически невозможно. Влажные поцелуи касаются кожи шеи. Кассиму не нравится, уж слишком это мокро и склизко. Зато только один вид Алибабы, устроившегося у него на коленях и дрожащего в попытке доставить ему удовольствие, компенсирует любые неудобства. Из-за волнения принц ерзает на чужих бедрах, от чего Кассим чувствует прилив возбуждения. И все-таки за свои восемнадцать лет целоваться Алибаба так и не научился. Поэтому Кассим сталкивает парня на пол, отдавая ему приказ ублажить Главаря банды Тумана иначе. Салуджа устраивается между чужих разведенных ног. От пристального взгляда Кассима он ежится и выдавливает из себя: — Не смотри так. — Заткнись и соси, — шипит тот, заставляя Алибабу взять в рот его член. Салуджа жмурится, вбирая его полностью и изо всех сил пытается подавить рвотный рефлекс. Резкие размашистые толчки доставляют сильный дискомфорт, и принцу Балбада кажется, что больше он не выдержит. По его щекам одна за другой бегут слёзы, замечая которые Кассим лишь презрительно усмехается. Парень чувствует безграничную власть, зная, что он вправе сделать что угодно, и Салуджа не скажет ни слова протеста. Он может сотворить с принцем любую пошлость, которую только выкинет его фантазия, он может извращаться как угодно и в любом случае останется безнаказанным. Ведь Алибаба промолчит. Ведь стерпит. И какую бы ему не причинили боль, эта чертова псина, жалобно скуля и поджав хвост, вернется к ногам хозяина. Да, в глазах Кассима он и правда всего лишь пес, всего лишь породистая, но всё же шавка. Брюнет сильно тянет Алибабу за светлые волосы, перекрывая любые пути к отступлению и кончает тому в горло. Пытаясь проглотить семя, парень давится, а белесые капли стекают по его подбородку и шее. Отчаянно пытаясь откашляться, Салуджа отползает в сторону. Он так… устал. Физически и морально. Просто устал… Как только Алибаба успевает немного отдышаться и вытереть лицо от спермы, Кассим дергает за веревку на шее принца, закидывая того на свое ложе. — Перерыв окончен, шлюха, — раздраженно шипит брюнет, заламывая руки блондина за спину. А Алибаба снова молчит и покоряется, стараясь не делать лишних движений. Он знает, что будет дальше. Знает, но старается думать об этом как можно меньше. Потому, что Кассим никогда не бывает с ним нежен. И каждый раз, когда они вместе, удовольствие получает только Кассим. А Алибаба с этим смирился. Брюнет ставит принца на четвереньки и резко, без смазки и подготовки, входит до упора, вырывая из Алибабы полный боли и отчаяния крик. Парень сразу же начинает двигаться резкими, отрывистыми толчками, что доставляет принцу новую порцию нестерпимой боли. В голове возникает всего один вопрос — «За что?». Почему Кассим так жесток? За что он так с другом? За что?! За что… Произнести слова вслух не выйдет — от крика принц Балбада срывает голос. Да и если бы он смог, ответа бы все равно не последовало. Кассим снова усмехается, глядя на то, как в агонии искажается от боли чужое лицо. Брюнет прямо-таки упивается страданиями Алибабы и не желает упускать ни единого вскрика и не единой слезинки. И он продолжит мучать блондина, до остатка поглощая его страдания, так же как и тьма поглощает свет. Снова и снова. Со временем быстрые, размашистые толчки перестают приносить ужасную боль, а поцелуи неуловимо становятся нежнее, рассыпаясь несвязными узорами на шею и грудь принца. Алибаба жмется к любимому человеку, обхватывая чужие плечи руками и радуется уже от того, что его не отталкивают. В глазах Алибабы — желание, Кассим же видит лишь грязную похоть. Для него Салуджа пал, ещё когда впервые раздвинул перед ним ноги. Это был проигрыш принца, но Кассим не чувствовал себя победителем. С того самого момента он хотел лишь одного — унизить, смешать с грязью, обесчестить, сломать. Но даже после всего этого он не почувствовал себя лучше. Рассудок блондина затуманен и с уст срывается предательское «ещё». Алибаба сходит с ума от удовольствия. И от недавних приступов боли не осталось и следа, и сейчас он хочет лишь раствориться в объятиях Главаря банды Тумана. А Кассиму уже плевать. Он хочет отвлечься от будничных забот, развлекаясь со своей персональной шлюхой. После нескольких рваных движений по телу проходит судорога, и Кассим кончает в разгоряченное тело блондина. Изнеможденные и обессиленные, они оба валятся на кровать. Немного отдышавшись, Кассим садится и достает любимые сигары. Табачный дым медленно распространяется по комнате, наполняя её, по мнению Алибабы, непередаваемым, отвратительным запахом. На несколько минут в комнате повисает почти что гробовая тишина. И нечего сказать друг другу, да и после всего, что было, не особо хочется. — Люблю тебя, — севший и слегка грубоватый голос принца разрывает тишину после чего блондин сразу же утыкается раскрасневшимся лицом в подушку. Отчего-то эти слова вызывают у Кассима непонятный и немного его пугающий калейдоскоп эмоций. Он не раз слышал подобное, но никогда не ощущал ничего схожего с этими чувствами. Кассим резко встает, одевается и уходит. Потому что эти чувства — неправильны. Потому что он не должен путать минутное наваждение с любовью. *** «Я тебя ненавижу». Слова ядовитыми лезвиями впиваются в сердце. Это больно. Это чертовски больно. «Прекрати». «Я всегда тебя ненавидел». Нет. Пожалуйста, хватит. «Скажите, что это неправда. Это всё ложь». Ложь… «Рукх не может лгать». Доводит до слёз. Но принц должен это принять. Да, он ошибался. И это он виноват… Потому что испугался, потому что закрыл глаза на правду. Потому, что пытался от неё сбежать. Слёзы обжигают кожу, скатываясь по щекам. Руки дрожат, но Алибаба только сильнее прижимает к себе самого дорогого человека. Но слишком поздно. Его последние слова клеймом отпечатались в юношеской памяти. Их не смыть, не стереть, их нельзя было выжечь. А в клочья изорванное сердце… Принц никогда не забудет выражение лица друга. Пройдет время и всё заживет. Но навсегда останутся шрамы. «Алибаба, мы ведь..?» «Forever and ever The scars will remain…»