Морг

- Разбудил? – я повернул голову направо и прищурено глянул на циферблат будильника. Стрелки, светящиеся в темноте ядовито-зелёным, плыли где-то между предположительным местонахождением единицы и двойки. – Эй? Ты ещё на линии? - А, да, - пробормотал я. В горле жутко пересохло, и я потянулся рукой к прикроватной тумбочке, по пути наткнувшись на злосчастный будильник – он с грохотом приземлился на пол. - Подарить тебе на день рождения электронный будильник, который можно будет повесить на стену, или ты, наконец, перестанешь бояться излучения и настроишь его на мобильном? – послышался из динамика ехидный голос. Добравшись до стакана с водой, я чуть не опрокинул и его, но удержал и притянул к себе. Прохладная вода тут же оживила потрескавшиеся губы, сухую ротовую полость, прокатилась горьковатым комом по горлу и утекла в пищевод, оставляя за собой леденящий след. Я сделал ещё один глоток и принял более удобное сидячее положение. - Что ты хотел? – уже более бодро спросил я, надеясь, что он не обнаружил какой-нибудь свежий труп, и мне не придётся вылезать из нагретой от моего тепла постели и мчаться по ночному городу куда бы то ни было. Тогда бы я просто послал его подальше, сбросил звонок, рухнул лицом в подушку и спокойно спал бы дальше. Но за годы, что я знаком с Ховардом, я понял, что он не идиот, и по ночам просто так не звонит. Значит, и в эту ночь поспать мне не удастся. - Догадайся, зачем ночью может понадобиться патологоанатом? – с насмешкой спросил он в ответ. О нет… Что за спешка по ночам фотографировать колотые раны, разглядывать странгуляционные борозды, взвешивать печени и желудки? - Запихай своего покойника в холодильник, я утром приеду… - я демонстративно зевнул в трубку. - Ты не один? – внезапный вопрос расстроенным голосом. Да, я не один, у меня в постели обнажённый стакан с водой, и на полу в очень эротичной позе развалился будильник. - Один. - Ну, вот и приезжай сюда, исполняй свой супру… служебный долг! – снова повеселел мой собеседник. Я же, в свою очередь, устало простонал, потерев основанием ладони левый глаз. – Послушай, я бы добропорядочно не стал будить тебя, но этот висельник просто требует твоего осмотра! Его опухшее лицо так и кричит об этом! Приехали. Я стал секс-символом для трупов. На том свете меня, наверное, уже причислили к лику святых, и каждый день молятся на мою физиономию. - Хо-о-овард… - Нет-нет-нет, вылезай из-под своего тёплого одеяльца, одевайся и дуй в морг. Давай же, детка, сделай это! – на последних словах он громко засмеялся. – Кстати, я уже вызвал тебе такси, - спасибо, хоть предупредил. Соорудив вокруг себя кокон из одеяла, я спустил ноги на холодный паркет, поднялся и двинулся по направлению ванной. Магнитная карточка сработала только с третьего раза. По холлу расползались длинные чёрные тени, похожие на костлявых всадников Апокалипсиса, а растения в кадках изображали языки адского пламени. Здесь я работаю, добро пожаловать. Если завернуть за стойку так называемого администратора (на самом деле, если вы обратитесь к девушке в форме, стоящей или сидящей за этим столом, с каким-либо очень важным делом, то, скорее всего, получите совет спросить у охранника), вы упрётесь в коричневый шкаф – кофе-автомат с огромными подсвечивающимися кнопками, сделанными специально для жирных полисменов. Сюда я пришёл, чтобы автомат налил мне жидкий выжигающий кожу на пальцах эспрессо с осадком, занимающим третью часть пластикового стаканчика. Не знаю, почему эта адская машина невзлюбила меня и выдаёт мне такое дерьмо. Остальным её пользователям продукция вполне по душе. Особенно тем, для кого были сделаны такие огромные кнопки. Тонкая тёмно-коричневая струйка наполнила стаканчик до краёв. В тот момент, как я нагнулся и протянул руку к своему малодейственному лекарству под названием «антисомнамбула», некто навалился на меня сзади, обхватив руками под грудью и чересчур близко находясь ртом к моей шее, о чём говорило горячее дыхание, вызывающее армию мурашек на спине. Рефлекторно я схватился за стаканчик, почему-то ища у него защиты. Тело дёрнулось, по-видимому, ожидая от меня другой реакции («Эй, ты, я хочу тебя, а ты будешь спокойно пить свой растворимый кофе?!»), а я, кажется, вскрикнул. И совсем не от возбуждения. Пару секунд спустя сообразив, что кофе льётся по моей руке на плиточный пол, я резко отдёрнул руку и зажал большим и указательным пальцами мочку – заглушить боль от ожога никогда не помогало, но хотелось верить в эту народную помощь. Тело уже давно соскользнуло с меня и принялось дуть на тыльную сторону моей ладони; в этот момент я узнал светлую макушку «следователя по особо кровавым делам» Ховарда. На мгновение он перевёл глаза на меня; поток воздуха затих. Мы смотрели друг на друга - не знаю, о чём там думал Ховард, но я недоумевал, какого чёрта он сейчас творил. - Ты. Разлил. Мой. Кофе, - сквозь зубы прошипел я, высвобождая свою руку из ладоней следователя. Да что он себе возомнил?! Может просто так подойти и разрушить все мои мечты на минутную бодрость? - Прости, милый, я не хотел, чтобы ты обжёгся, - его голос был тихим и низким, как звук ржавой воды в водопроводе, после отключения. Стоп… милый?! - Что ты… - не успел я начать, как Доминик выпрямился и, уцепившись за рукав моего пальто, потянул к лифтам. По руке каталась жужжащая боль, и в надежде, что Ховард тащит меня в морг, где можно будет найти в аптечке охлаждающий пакет, я принял решение заткнуться и следовать за блондином, не обращая внимания на его дурацкие шутки. Грузовой лифт, пришедший первым, опустил наши тушки на нижний этаж; пустые коридоры, только за счёт своих белых стен кажущиеся не такими тёмными, вились бесконечным лабиринтом с редкими дверьми. - А ты как вообще относишься ко всякой романтике? Ну, типа цветы, конфеты, свечи… - Ховард застопорился посреди коридора, по-прежнему держа меня за локоть и глядя хитро и нахмурено. - Какие к чертям цветы? – покосился я на него недоумённо. - Ромашки, блин! Букеты с красивыми огромными красными цветами, всякой розовой фатой, плёнкой… - Плёнкой трупы накрывают на месте убийства, - буркнул я и засмеялся. Зачем ему знать, какие я люблю цветы?! - Мгм, твои патологоанатомические шуточки не оставляют в тебе ни капли романтики, - следователь сжал губы и сощурил глаза, двинувшись дальше по коридору. Я промолчал и поплёлся за ним, благо мой локоть больше не атаковала его цепкая полицейская хватка. Через десяток бесконечно серых из-за стен коридора секунд мы стояли около огромной двустворчатой двери с двумя круглыми окошками, вроде иллюминаторов. - Ну-у-у… тюльпаны… розы ничего… - тихо пробормотал я, придвинувшись к Ховарду. - Розы, значит… - с этими словами он толкнул створки в стороны. Первым, на что упал мой взгляд, как ни странно, оказались чуть раскачивающиеся весы для взвешивания органов при вскрытии, в данный момент занятые белыми свечами различных форм и размеров. На каталке-подъёмнике стояли свечи поменьше, бутылка вина и два пузатых бокала, огромная красная коробка шоколадных конфет, перевязанная жёлтой лентой. На рабочем столе, уложив бутоны на клавиатуру, как-то небрежно валялся букет насыщенно-красных роз без какой бы то ни было упаковки и «фаты». - Ты… ты по ночам водишь девушек на свидания в мой морг? – неуверенно задал я вопрос, не спеша подойдя к каталке. Свечи спокойно горели, гордо вздымая тонкое пламя к потолку. - Нет, Мэттью. - Тогда… - я задумался, уместно ли в этой ситуации будет пошутить насчёт того, не превратил ли он помещение морга в зал бракосочетания, пока я спал. – Дом, это… - Это для тебя, - еле слышно закончил он, легко касаясь пальцами моего запястья. Я бы никогда не подумал, что вся эта полицейская структура, допрашивающая опаснейших преступников в зеркальных комнатах, ведущая перестрелки на местах преступлений и просто выглядящая в своей строгой тёмной форме довольно угрожающе (не сказал бы, что я в своём белом халате, медицинских перчатках и окровавленном фартуке выгляжу более милым), может быть такой романтичной и стеснительной. Неумело. Банально. В какой-то степени даже глупо. Но, господи, какая разница? Мы вдвоём, у нас бутылка вина, а про свою обожжённую руку я уже и забыл… Я опустил глаза и не двигался. Ховард вёл пальцем по моей руке вниз от запястья, огибая чуть заметное красноватое пятно, оставленное горячим кофе. Тишину нарушали только его тяжёлое дыхание и шум крови у меня в ушах. Мы сидели на холодном кафельном полу; Мэтт, прислонившись к стене, наблюдал за потухающими свечками, медленно жевал восьмую, судя по обёрткам, растаявшую конфету. Его тонкие губы, растянувшиеся в задумчивой улыбке, и кончики длинных пальцев были испачканы в шоколаде. - Почему здесь? – он повернул голову набок, положив липкую ладонь на мою руку. Оттолкнувшись от стены, я сел перед ним, прижался лбом к его лбу и глянул в его чуть удивлённые глаза. - Ты любишь это место, - я усмехнулся, коснулся губами рта Мэтта, переняв на себя часть шоколада. – Это ведь так… хм, покойники… не знаю… здорово? - Здорово? – хмыкнул он. – Знаешь, делать вскрытие – это как разбирать будильник. Множество совершенно разных деталей. Только одна проблема: человека нельзя наладить, - Мэттью смотрел куда-то в сторону. - К чему это ты..? - Да так, - он дотянулся до бутылки с вином и сделал несколько глотков, - забудь. Мы ведь в морге, а ты сказал, что это здорово. Целуй меня, Ховард! – он вдруг громко рассмеялся. Может, на Мэтта так странно действует вино, но я больше склоняюсь к варианту, что у него просто мозги набекрень.