Твой пол мужской. Какой облом.

Боже. Он сходит с ума по этому мальчику. Ну просто красавчик, секс, бомба, можно еще много прилагательных подобрать для описания, но это будет слишком долго. По блядски открытый рот. Тяжелое дыхание после концерта. Лямки врезающиеся в плечи. Все это Юра обожал. Да, он настолько гетеросексуален, что может позволить себе засосать аккордеониста на сцене. Облапать. Потом сказать: «Это всего лишь шоу. Ничего более». Юра принял для себя максимально удобную позицию. Целуешь парня на сцене и при этом живешь с женой и дочерью. Лучший вариант в его ситуации. Да, Лизу он любил. И Анну Серговну тоже, но как родственников. Не «секс символ». Просто прекрасные люди, которые делают его жизнь немного лучше. Сейчас же «секс символом», на который подрочить не западло являлся Паша. Вряд ли он сам об этом знал. Может догадывался, но не знал. Танцует тут рядом. Сученок свел с ума бедного женатого мужика. Как ему не стыдно вообще. Ни для кого не секрет, что Юрец любит прибухнуть. Обычно меру чувствует, но сегодня явно не тот случай. Даже сказать сложно, сколько и чего он выпил. Концерт шел нормально. Пока что. Но алкоголь делает смелее. Что-то щелкнуло в голове нашего алкаша. В голове пронеслось, что-то вроде «Ну давай. Не ссы. Когда, если не сейчас». Был как раз промежуток между песнями. Ну и Юру понесло. -Паш. Когда аккордеонист повернул голову, махнув волосами, Юру окончательно понесло. -Твой пол мужской. Какой облом. Моя любовь, как страшный сон. Пропел Юрок. Когда скрипач сделал паузу, его очень аккуратно (ага как же) попытались убрать со сцены, объявляя «технический» перерыв. Почти получилось сделать все без проблем, не считая того, что пару раз Музыченко налетал головой то на дверь, то на косяк. -Ну еб тваю мать! Можно аккуратнее, суки! Выругивался параллельно Юрец. В это время Паша пристроился в углу и отходил от шока. Он был мягко сказать в ахуе. Аккордеонист потерял всякую надежду на то, что чувства могут быть взаимны. А тебе прямым текстом это сказали. Все слова сейчас проходили словно через толщу воды. Паша понял только, что Серговна отчитывает своего муженька. (уже наверно нет, но похуй) Тыкала ему дочерью, но до Юры мало, что доходило. Ему было просто похуй. Кое-как доиграли концерт. Паша вышел проветриться, покурить, обдумать произошедшее. Но вышел Юра, что само собой ничего хорошего не предвещало. Минута тишины. Две. Три. Тут как гром среди ясного неба Музыченко хватает Пашу за затылок и тянет на себя, втягивая в страстный поцелуй. Язык Юры проталкивался в рот глубже. - Ну, что будешь только моим мальчиком? Спросил Юра в губы Личадеева. -Буду... Так же в губы произнес Паша.