20 недель

      20 недель. Пять месяцев тоски. Почти полгода в попытках забыть одного-единственного человека, о котором напоминает здесь всё. Абсолютно всё, начиная от ветра, приносящего опьяняющий запах дешёвого пойла и пороха, и заканчивая потрёпанным дневником в обложке из когда-то винно-красной кожи.       20 недель. 20 чёртовых недель и встреча.       Встреча столь неожиданная, столь нереальная, столь невообразимая, сколь и неловкая и странная для обоих. Когда сердце заходится от удивления и радости, когда дыхание перехватывает, но стоишь, неловко приподнимая руки то ли для объятий, то ли для рукопожатия, стоишь и слова вымолвить не можешь. Потому что чудес не бывает. Особенно здесь. Особенно с нами.       20 недель. И я всё не верю глазам своим.       Я пьян, я околдован, я в бреду… да что угодно, Господи!       Такого просто быть не может! Не может…       Но я слышу голос, дыхание, я чувствую родной запах, по которому так истосковался, я трогаю, трогаю, трогаю, как одержимый, я проверяю, я точно знаю — в этом ворохе истрёпанной одежды какая-то нежить, но не ты, нет… Не может быть, чтобы мёртвые возвращались. Только не мы с тобой. С нами чудес не бывает.       20 недель со дня твоей смерти. Два часа, как ты вернулся из мёртвых. Но мне и двух минут было достаточно, чтобы увидеть, что смерть пропитала тебя насквозь. Ты ещё сам не поверил, что жив. Ты не весь ещё толком вернулся. Пьёшь одну за одной, до неприличного много для того, кто «в порядке». В самый раз для того, кому бы сбежать из реальности, утопая в алкоголе и дыме.       22 недели. Тебя посылают в экспедицию. Ты совсем не помнишь, как перевязывать раны и как говорить вдохновляющие речи. С тобой — антиквар, прокажённый и шут.       Нет, я не топлю волнение в вине. Я просто хочу напиться до беспамятства, чтобы не ощущать, как мучительно тянется время.       23 недели. Я отправляюсь в экспедицию. Привычная команда, новые места и совсем уж бредовая цель.       Тебе со мной нельзя — работа не по уровню. Да я и сам бы тебе не позволил, как бы сильно ты не рвался в бой.       Но я знаю, друг мой, точно знаю, что скоро мы будем вновь сражаться плечом к плечу.       Прошла неделя, как Рейнальд погиб.       Погиб, защищая товарищей.       Сварился в котле чёртовой ведьмы.       Умер, сражаясь… в общем-то за что?       Ты сказал, что меня не было двадцать недель. Мне же показалось, что меня не было целую вечность. Я видел смерть, видел ад. Едва смог убежать из длинных костлявых рук Коллекционера. Я был свидетелем того, как души растворялись в темноте и страхе, теряя воспоминания. Но я держался. Держался одной лишь только мыслью, что мы всё-таки встретимся вновь.       Эта неделя, друг мой, лишь первая из бесконечного множества недель, в которые я буду тебя оплакивать. Первая из многих, когда я буду всматриваться в каждый тёмный силуэт, надеясь, что божество, за которое ты сражался так беззаветно, так бесстрашно, или сам дьявол, последователей которого ты изгонял без тени сомнения, подарит нам ещё одно чудо.       Ещё одну короткую встречу.