рождённая венера

      Рин проводит ладонью по воде, разгоняя пышную, высоко поднявшуюся пену. Она пузырчатая, под жёлтым светом её цвет напоминает заварной крем. Если запустить в неё руку и сжать в кулаке, практически ничего не почувствуешь — лёгкая-лёгкая и мягкая-мягкая, легко пропадающая, растворяющаяся.       Ловит пальцами высушенный лепесток чайной розы, держит его меж них, рассматривает торчащий краешек. Он тёмный от воды и сушки, и всю поверхность бордового лепестка пронизывают тёмные прожилки, словно венки у живого существа. Тонкого и хрупкого, но (едва ли) живого. Рин подносит лепесток к губам, касается и чувствует неожиданную мягкость. Едва ощутимый запах щекочет нос, и он вдыхает глубже, чтоб почувствовать больше. Вместо ожидаемого выходит обратное. Улыбнувшись, сминает лепесток до хруста и кидает обратно в воду.       Из-за соли, смешанной с апельсиновой цедрой, и из-за пены, созданной взболтанным гелем с гуавой, в ванной стоит сочный запах цитруса. Он словно оседает на мокрой коже, волосах и ресницах. Чуть щиплет. Сильно расслабляет. Рина словно разморило, поэтому он откидывается назад и кладёт руки на белый борт ванны. Чего-то хочется, но он не сразу понимает, что. Неопределённое желание заполняет от живота до груди и проталкивается в горло комком, а потом тянет куда-то в непонятное направление. Так ощущается только несильная, но зависимость. Так хочется закурить.       Поджигает сигарету и лёгким движением кидает зажигалку на мраморную раковину. Сигарету берёт между пальцев, прямо в ложбинку, и выдыхает дым. Без затяжки.       — Дышать и так нечем, ещё и ты воняешь.       Рин хмыкает и смотрит на Терано, сидящую по другую сторону ванны среди пены. Её острые, порозовевшие коленки торчат из-под воды и накрыты ладонями. Она сидит неровно, сутулится, но сохраняет обыкновенно серьёзное выражения лица. Такая забавная.       Рин бегло осматривает её снизу-вверх и в конце концов отвечает:       — Что тебя ещё не устраивает, — делает паузу, а потом улыбается шире, ехидно и скользко, — принцесса?       Терано смотрит на него исподлобья и опускает тяжёлый взгляд на грудь. Он ощутимо давит на рёбра, и Рин давится дымом.       — Жарко, — он откашливается, она поднимает голову к потолку, отводит плечи назад. Затекли, видимо.       — Вода горячая, — пожимает плечами, — и я всё ещё не покинул комнату. Очевидно, жарко.       — Ха, — выдаёт Терано, и в этом “ха” нет ни единой нотки, намекающей на то, что ей смешно. Она просто говорит, что он идиот.       Рин тянет свободную руку к ней и касается находящейся под водой худой щиколотки. Такие ванны полезны для ног Терано. Эфирные масла, состоящие в соли, полезны для кожи и мышц, а сами её частицы, оставшиеся на дне, массируют и расслабляют. Он проводит выше по ноге, давит на кожу подушечками пальцев. Чувствует крепкую кость и мышцы. Не уверен, чувствует ли что-нибудь Терано, но она внимательно наблюдает за ним, позволяя подняться до колена, провести пальцами под ним.       — Ты пожираешь меня глазами, — наконец говорит она, и Рин отдёргивает руку и тут же улыбается шире. Вдохнув от сигареты, он выпускает дым в чужое лицо. Терано задерживает дыхание и машет ладонью перед лицом, не говоря ни слова, возмущаясь одними нахмуренными бровями.       — Это абсолютно взаимно, — отвечает Рин, и пепел от сигареты падает ему на грудь. Ойкнув, он ловит на периферии чужое движение.       В поле зрения попадает чужая аккуратная рука, с блестящими и чистыми ногтями. Пальцы настолько нежны и мягки, что едва чувствует, как они стряхивают пепел лёгким движением. Тот прилипает к мокрым подушечкам, и Терано смывает его, окунув руку в воду.       Она проводит ею по груди ещё раз, чтоб смыть возможные незаметные частички пепла, потом прижимает ладонь к ней полностью. Кожа к коже — от этого становится жарче, но Рин лишь сглатывает.       Он роняет сигарету в воду — там уже нечего докуривать. Терано, заметив это, ловит её другой рукой и поднимает на борт у стены — не любит лишнего. Рин только рассматривает её профиль, ухо, за которое заправлены мокрые волосы, уголок глаза, влажные ресницы и уголок губ. Бегает глазами в попытках впитать как можно больше от наизусть выученного её образа. Они не говорят ни слова. Он притягивает её к себе, осторожно разворачивает и усаживает в ногах.       Терано ложится ему на грудь, руку кладёт на колено, вторую опускает в воду возле чужой. Рин переплетает их пальцы, носом утыкается в мокрую копну волос. Они сильно пахнут инжиром — запах Терано — она пользуется только таким шампунем. Сладко, приятно, как вся она, тихая, серьёзная даже сейчас. Но полностью расслабленная, что бывает только во сне и наедине с самой собой. Рину это нравится. Так он уверен, что всё делает правильно.       — Можно? — и кладёт ладонь на её живот, одновременно с этим проводя губами по волосам, так, что она не чувствует. Терано поглаживает его колено и соскальзывает вниз по ноге.       — Да, можно.       Слышит ответ и смелее проводит пальцами по рёбрам. Пересчитывает их, едва касается кожи до бегущих мурашек и щекотки. Терано чуть дёргается и откидывает голову на плечо, прикрыв глаза. Когда веера ресниц перестают дрожать, Рин проводит пальцем меж небольших грудей.       Терано глубоко вдыхает и медленно выдыхает, пока он накрывает грудь ладонями. Сжав их, носом проводит от уха по шее, щекоча своим дыханием кожу. В Терано всё кажется маленьким, милым и по-серьёзному ровным, гладким, приятным, чем-то нейтральным между тёплым и холодным. Он обводит ореол сосков большими пальцами и проводит ими по самим соскам, отчего где-то сверху подавляют вздох и хмыкают, пока губами касается плеча.       — Достаточно, — неожиданно тихо говорит Терано, и его руки уходят ниже, оставаясь под рёбрами и не смея двигаться ни в какую сторону. В конце концов, трогать эту принцессу без разрешения или приказа — всё равно, что самому себе отрезать голову. — Можно дальше.       Рин замирает от такого внезапного заявления и поднимает голову. Наконец-то решается посмотреть ей в лицо и прочесть эмоции. Но на лице не читается ни возбуждения, ни предвкушения, ни прежней усталости или осуждения. Скептицизмом назвать это тоже нельзя. Скорее, пустота, разбавленная голодающим блеском в тёмных глазах. Желание переиграть — для Пожирающих сродни смысла в жизни.       — Ну? — на уголках её губ теперь играет улыбка, самодовольная и полная заинтересованности. Рин отходит от поражения (в любом смысле) и чуть посмеивается. Он не меньше доволен таким раскладом.       — Терпение, моя светлость, — он целует её в нос, на что она приподнимается и смазано проводит по губам своими. Рин придерживает её лицо ладонью и отстраняется, а другой рукой скользит вниз по телу и оглаживает внутреннюю сторону бедра. — Терпение.       — Нужно брать пример с вас, — Рин раздвигает её ноги шире, и Терано обнимает его за шею одной рукой. Теперь рассматривает с жадностью: она полностью открыта, но всё ещё превосходит его. — Сэр.       Рин не понимает, был ли это вопрос, или же утверждение. Возбуждение и трение бёдрами о бёдра ужасно отвлекает и путает, не давая адекватно соображать. Как и говорила Терано, в ванне действительно жарко, особенно между ними. Рука сама собой соскальзывает на чужую промежность, и он чувствует под пальцами половые губы, на которых отросли короткие и колющие волоски. Проведя ладонью по лобку, против шерсти, Рин проникает пальцем меж них и тут же обводит клитор. Терано лежит на нём спокойно, но её выдают сильно сжатые вместе губы.       Он хотел бы попросить, чтоб она не сдерживалась, и из чужого рта тут же вырывается громкий вздох. Терано гладит по бедру, а потом царапает его, и Рин шипит на ухо. Неприятно, но не жалуется. Прижав девушку за талию ближе к себе, безостановочно ласкает, водит пальцами по малым губам, клитору, чуть ниже, обводит проход в вагину, заметно сжимающийся из-за чужого приближения.       — Дальше, — говорит она, словно Рин собирается остановиться. Он успокаивает её, целуя висок, и показывает, что он максимально рядом, и что хочет: её саму и сделать ей приятно. Проникнув внутрь неё по ноготь, давит на стенки вокруг и двигается пару раз манящим движением, не проникает слишком глубоко. Если бы могла, Терано насадилась сама, но вместо этого она выгибается в спине и водит ногтями по зашейку. Она оглаживает его бедро, переминаясь по перекатам мышц, но не трогает пах, дразня и простанывая от наслаждения одновременно.       — Неудобно? — спрашивает Рин и не дожидается ответа. Он осторожно выходит из неё, оглаживает клитор, приподнимает и снова разворачивает к себе лицом. Отодвигает Терано так, чтоб она легла на борт ванны лопатками, а сам нависает сверху, устроившись коленями меж ног.       Терано не может, но и не пытается закрыться, выставляет себя всю напоказ: белую и тонкую шею, обласканную грудь, которую хочется бесконечно трогать, кусать и целовать, рёбра, натянутый живот, лобок и манящую промежность, внутреннюю сторону бёдер, об которую хочется потереться и носом, и своим бедром. Рин рассматривает её, а потом закусывает губу, понимая: Терано наслаждается тем, что он смотрит. Терано злорадствует, превосходит в своей собственной игре и манипулирует, как может, и как сам Рин не против. Он никогда не против, но и никогда об этом не говорит.       Рин поднимает глаза к её лицу, и всё тут же становится ясно: она лишь проецирует его на себя. С фантастической точностью и профессионализмом пародирует. Показывает ему же его ошибку, которую он совсем недавно совершил; из-за которой старшая из близнецов втоптала его в грязь.       — Ты же хотел увидеть это, — говорит она с явным акцентом на последнее слово и ведёт ладонью вниз по его груди. Тёплая вода обволакивает-обводит её широко раздвинутые ноги. Она похожа на нимфу или даже на Венеру во время её рождения. Драгоценный жемчуг в открытой нараспашку ракушке, окутанной морской пеной. — Хотел увидеть, как тебе врёт кто-то такая, как она. И это было эгоистично и глупо.       Звучит как старое-не-доброе “я тебя предупреждала”. Рин сжимает зубы и выдыхает через них, потому что Терано накрывает ладонью головку члена и издевательски медленно гладит её пальцем.       — Если ты думаешь, что меня возбуждают такого рода унижения, я тебя разочарую, — быстро говорит он прежде, чем Терано убирает руку и омывает её водой, словно ужасно испачкалась, и ей это не очень приятно. Рин чувствует предательство и то, как это предательство поджимает ему яйца.       — Я тоже довольно эгоистичная, — наконец продолжает она, не отводя взгляда от его паха. — Действовать исключительно в своих интересах не так уж и плохо, — подняв взгляд своих чёрных глаз и взмахнув ресничными веерами, Терано спрашивает, хитро сощурившись: — Не против, если я воспользуюсь ситуацией исключительно в своих интересах?       — То есть, — хрипит Рин, из-за чего снова хочется сжать губы. Возбуждение душит, но он продолжает опираться руками на борт ванны, — ты хочешь воспользоваться мной исключительно в своих интересах.       — Для тебя это в любом случае выгодно, — отвлечённо пожимает плечами она. — Ситуация взаимовыгодна.       — Сделка? — предполагает.       — Это не бизнес, — отрезает и хмурится.       Расслабив лоб, Терано снова опускает глаза.       — Сделай это сам, — вдруг приказывает она. Рин мешкает и желает ещё немного поязвить.       — Почему это должен делать я, если этого хочешь ты?       — Потому что это хотим Мы, — улыбается, и эта её улыбка содержит в себе и ласку, и намёк на невозможность противостояния. — И потому что я так сказала.       “Аргумент”, — Рин внутренне вздыхает и качает головой, прикрывает глаза, собираясь. “Она будет смотреть” мешается с “Она для этого всё и устроила”. Между ними вклинивается лаконичное “Я на это подписался”.       Он ставит одну руку возле головы Терано, а второй обхватывает член, твёрдый и гиперчувствительный. Предэякулят выделяется так обильно, что при движении руки слышен всхлип, и пальцы скользят легко и быстро по плоти. Он водит по члену, от уздечки до основания в одном, не слишком активном темпе, чувствуя, что пока этого достаточно. Глаза поднять боится, потому что там её глаза, которые смотрят и пожирают.       Терано аккуратно проводит рукой по его волосам, контуру лица и резко поднимает его голову, чтоб они встретились взглядами.       — Смотри на меня, — тихо, но властно, от этого накатывает по-новой, и Рин утыкается ей в плечо. Она ведёт им, и он поднимает голову, оглаживая головку члена и постанывая. — Смотри на меня, — чужая ладонь накрывает его.       Она заставляет его задыхаться, не прикасаясь. Рин стонет от удовольствия и чувствует хватку Терано, как она контролирует его движения, сжимая ладонь, и как увеличивает темп. Над ним словно измываются, но чересчур хорошо, слишком приятно и близко к оргазму. Из глаз с минуты на минуту полетят искры и выступят слёзы. Рину уже всё равно, хрипит он, стонет или называет её то по по имени, то иначе (на языке и в мыслях постоянно крутится имя Маат — оно ей так к лицу). Терано сбивает последовательность и останавливается на головке, активно вводя по ней его ладонью.       — Смотри только на меня.       И он смотрит.       И понимает, что она тоже до одури возбуждена.       И видит, что она тоже трогает себя для того, чтоб смотрели.       И пожирает, пожирает, пожирает взглядом.       Рин подаётся вперёд и накрывает её губы своими, и Терано позволяет себе простонать, громко, пошло, наслаждаясь каждым миллиметром своего и чужого тела, как никогда не стонала. Из-за этого Рин кончает раньше и прижимается к ней, обвивает руками и держит, как самую важную на свете. Он чуть сдвигает её ноги, боясь, что ей чересчур неудобно, но не прерывает её жадных ласк её вульвы. Целует глубже, жарче, позволяя громко чмокать, ловя каждый чужой стон, пока Терано не добирается до пика тоже и не разрывает поцелуй, пытаясь отдышаться, откидывается на борт ванны.       Рин рассматривает её уставшее, но удовлетворённое лицо, выбившиеся пряди немного подсохших волос, чуть дрожащие ресницы и губы, которые обкусаны так, что опухли и порозовели (в этом отчасти его вина). Он не сдерживает нежной улыбки и целует её в уголок губ. Она обхватывает шею и утягивает в ещё один поцелуй.       Возможно, иронично, но его Маат абсолютно ненасытна.       И за это её тоже нужно любить.       Её губы кажутся ему смесью апельсиновой цедры, лепестков чайной розы и мякоти спелого инжира. Отстраняясь, он гладит её щёки, а она проводит ладонями вниз по спине.       — Нужно выбраться отсюда, — говорит она особенно уставшим и безучастным голосом. Слышится небольшая хрипотца, заставляющая Рина улыбнуться особенно широко.       Её сэру нужно отнести Его принцессу в покои.