Слова, обжигающие будто огонь
***
— Ты точно-точно уверен, что не пойдешь со мной? Ну же, Драко! Как же, это метла, новая, быстрее прошлой, метла! — полностью нависнув надо мной и с мольбой смотря в глаза, Гарри уже на протяжении получаса пытается уговорить пойти вместе с ним в магазин мётел во время прогулки и выбрать себе одну из новинок. Полеты на подобного рода приборах меня интересовали минимально. Пару раз прокатившись на одной из ранее купленных хватило с головой. Особенное удовольствие доставило падение с той самой метлы, повезло, что расстояние от земли достигало примерно метр, а не в несколько раз больше. Иначе все закончилось бы более плачевно. Сначала я думал, что это будет довольно увлекательным опытом — прокатиться на хозяйственном инструменте, но ощущение лишь древка и почти полной пустоты под ногами, не считая железных недо-подставок, заставили комок паники подступить к горлу, а картинке мира размываться. Конечно, Гарри сильно перепугался, когда я свалился, и месяца два точно не поднимал тему о полетах. Сам удивлен до сих пор, как решился сделать попытку номер два, уговорив родителей быть осторожнее. Во второй раз всё прошло довольно неплохо, хотя все ещё какого-то чувства эйфории не было, но воздух, бьющий в лицо при некотором увеличении скорости, был довольно неплох. Радует, что детские метлы не давали сильно подниматься в небо и разгоняться как настоящие, иначе Гарри кончил бы плохо. При наблюдении за фигуркой, мчащейся над землёй, часто появлялось ощущение, будто вот-вот и свалится кубарем, сломав пару костей. И сейчас этот мальчишка, который часто влипает в неприятности уже в таком возрасте, хочет уговорить хоть кого-то купить ему настоящую метлу. Всего за два дня, он успел расписать все немыслимые достоинства и возможности Кометы-260. Попытки спрятаться от него в отдельной комнате не увенчались успехом, и этот воробей все равно прибегал и чирикал в уши насколько он хочет ее, почему она будет ему нужна и так далее. Я не могу понять одного. Какого чёртового дементора он не надоедает с этим Вальбурге, Люциусу, да без разницы кому. Разве у меня есть сила решить покупать ему её или нет? Конечно, я вижу, что его желание — это играть именно со мной, но как объяснить этому мальчугану, что я почти что ставлю крест на игру в квиддич? И его восхваления полета в воздухе, и игры в догонялки со снитчем не передадут все эти чувства мне. Надеюсь, позже он поймет, иначе терпеть подобное я долго просто не смогу. Конечно, было жаль расстраивать ребенка отказом. Мысль, почти оконченную, прервал очень жалобный взгляд изумрудных глаз. Гарри почти придавил Драко собственным весом к дивану, напирая подобно маленькому непослушному барашку. Обхватив руками шею, а ногами поясницу, тот сидел на чужих коленях и чуть ли не касался своим носом моего. Когда только успел забраться? Несколько раз моргнув, сфокусировался на очень близко находящемся детском личике. — Ну Дра-ако… Ты же сам тогда говорил, что было довольно неплохо. Давай купим и тебе метлу и будем вместе кататься, — состроив ещё более печальное выражение, тот продолжил. — Я… Мы даже можем не играть в квиддич, а просто летать… Я просто очень хочу вместе, понимаешь? Подобные слова, сопровождаемые взглядом столь ярких слезящихся глаз, заставили поморщиться и тяжело вздохнуть. От этого мальчик слегка опустил голову и сильнее сжал руки на шее. Знает паршивец, что сдаюсь. — Только если ты выберешь ее сам, — устало прикрыв глаза, запрокинул голову на спинку дивана. В итоге я вновь поддаюсь, уже в который раз. Маленькое бедствие по итогу нашло способ давления на бедного меня, дабы получить желаемое. Печально, что я просто не могу устоять перед этими блестящими драгоценными камнями, каким-то образом оказавшимися в глазницах человека. Гарри, после моего соглашения, ткнулся носом куда-то в шею и, радостно вздохнув, поёрзал, удобнее устраиваясь. — На самом деле, я даже разрешение уже получил. Оставалось только тебя уговорить, — последние слова уже настолько тихи, что не будь я рядом, и не услышал бы. Неужели ему так было необходимо моё участие в совместных полетах, даже не в игре. Конечно, каждому ребенку нужна компания и тому подобное, но все же… Однако не важно, я могу понять желание мальчика быть ближе к человеку, сопровождающему его во время кошмаров и просто находящемуся почти всегда рядом, так что смена решения теперь кажется не такой плохой идеей. Особенно когда мальчик, счастливо прищурившись, сладко сопит, тесно прижимаясь. Не заснул, а просто греется в объятиях. Такое случалось не раз, и остаётся лишь крепче сжать чужое тело, расслабившись от уютной тишины. Что же он делает со мной?***
Волшебников, спешащих поскорее занять очередь в магазине, или же просто шедших за покупками, оказалось столь много, что они превращались в черные пятна, быстро проскакивающие перед глазами. Ощущение такое, что если отвлечёшься, то полностью затеряешься в толпе, потеряв того, с кем шел. Именно поэтому я старался не отходить далеко от Нарциссы и следить за шедшим рядом Гарри, дабы тот не заблудился. Только когда мы отошли от столпотворения подальше, я смог немного успокоиться. Именно сегодня, приблизительно через полчаса, происходит открытие парфюмерной. Но, похоже, стоило выходить ещё раньше, так как магов собралось предостаточно, и ждать надо будет немало. Я уже хотел спросить о варианте покупки в нем спустя время, когда людей будет меньше и ажиотаж пройдет, но Нарцисса стояла на своем. Похоже, ради бутылочки с ароматной жидкостью, дождаться своей очереди будет для нее очень даже выполнимой задачей. На это оставалось лишь вздохнуть, так как подобное вполне нормально в моем понимании — сам ранее, ещё в прошлой жизни, готов был торчать на улице в долгом ожидании. Гарри эта идея не очень нравилась и, поставив меня в пример, когда я брал эльфа как сопровождающего, лёгким шагом отправился в магазин мётел для осмотра продукции. Сначала мне было неудобно оставлять маму стоять одной, но, когда подошла Друэлла, поблагодарив за то, что уже заняли место, я тоже смог уйти, оставив женщин в компании друг друга. Сразу, как только я зашёл к себе в комнату после неожиданной встречи в парке, произошедшей в тот же день, то сел за написание писем Мелиссе и Августу. Девочке сообщил об окончании рисунка и спросил будет ли у неё возможность встретиться в кафе-мороженом для его передачи. Та в ответном сообщении, всего через пару часов, радостно согласилась, расписывая как повесит уже полученный подарок и будет на него смотреть, вспоминая нашу первую встречу. Довольно смешно, если считать, что в сумме этих встреч у нас будет после всего две. Конечно, на тот момент. У меня есть некоторое предчувствие, что их будет гораздо и гораздо больше. С наследником Аренбергов так же договорился о встрече, немногим позже по времени, чем с девочкой. Так сказать, убить двух зайцев одним выстрелом. И картинку передать, а после и о новой найденной книге переговорить. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы Нарцисса с Друэллой успели закончить и купить необходимое. Около трёх часов должно быть достаточно…? Если же нет, придется бесцельно побродить ещё какое-то время, подальше от снующего народа. Тяжко вздохнув, направился в направлении довольно популярной на Аллее кафешки. Было недальновидно останавливать выбор для разговора именно здесь, так как народу стоило ожидать огромное количество. Если не очередь размером с василиска у самого входа, то все места точно заняты будут. По мере приближения к необходимому зданию, воздух наполнялся ароматом кофе и сладостным запахом десертов, заставляя голову даже немного закружится. До этого ноздри забивали разнообразные парфюмы, будто разъедающие внутри от своей концентрации и смешанности. Сейчас на их место пришел аромат, лишь своим существованием вызывающий голод и желание побыстрее зачерпнуть мороженого с шоколадным тортом, запивая молочным коктейлем с пышной пенкой, выходящей за границы стакана. На самом деле, и в прошлой жизни я был довольно неравнодушен к сладкому, но сейчас, почувствовав нечто подобное, возникло ощущение, будто мой желудок точно сможет уместить нечто больше собственного размера по крайней мере в несколько раз. На эту мысль живот отзывчиво проурчал. Неловко хмыкнув, начал быстрее переставлять ноги к оживленной территории у кафе. И это, несмотря на то, что ел я максимум часа три назад. При осмотре столиков, зацепился взглядом за занятый лишь одной маленькой девочкой, перебирающей собственный локоны, завязанные в хвостик. Будто почувствовав чужой взгляд, Мелисса повернулась в мою сторону и, оживившись, чуть не подскочила со стула замахав рукой, в этот раз украшенной различными колечками и фенечками. Подойдя и сев, под счастливый и воодушевленный взгляд малышки, за столик, поприветствовал ее. Та, будто вспомнив, поднялась со стула и приподняв края платья, немного неуклюже сделала реверанс. Сев обратно, гордо кивнула сама себе, что не забыла. — Здесь уже много народу к этому времени, как ты успела занять столик? — похвалив за почти удачное выполнение, поинтересовался. Если честно, я уже думал сменить место проведения встречи, так как, вероятно, пустующего местечка не осталось бы, и отправится в небольшой парк, окружающий часть Аллеи. Там точно должно было быть тихое место для беседы. — Я просто пришла раньше ну… может, на часа два? Или больше, на самом деле не совсем знаю, — удобнее сев и пригладив складки на платье, она, повозившись, достала из незаметного кармашка маленькие часики, будто оплетённые лозой. Те тихо тикали, отмеряя секунды. Циферблат кроме знакомых латинских цифр, оказался исписан другими знаками в оставшемся пустом пространстве. Заметив это, решил внимательнее присмотреться, но, похоже, ни один из символов не оказался знакомым. Иной язык? Шифрование? Зачем вообще это на карманных часах, выданных ребенку. К этому времени Мелисса уже спрятала их обратно, пару раз после хлопнув по карману. — В общем, это и не сильно важно. Мне стоит даже поблагодарить, что заняла место, и попросить прощение за ожидание, — если она действительно здесь уже пару часов, становится довольно неловко, хотя я и пришел к оговоренному времени. Сейчас стоит заказать что-то из еды, и наконец отдать то, зачем вообще встретились. Посмотрев на её смущённое лицо, глаза вновь схватились за выглядывающие из-под тёмно-русых волос, перевязанных лентой, острые ушки. Предполагаемая иллюзия, замеченная в прошлую встречу, уже почти не изменяла истинную форму ушей, и те оставались открыты для моего взгляда. От чего были подобные сбои? Или просто рассеялось со временем практически. В чем вообще дело... Ещё после первой встречи, я потратил некоторое время на поиск информации о возможных подобных аномалиях тела, или же о родах с проклятиями или кровью, смешанной с магическими существами. Что же из этого? Близкое кровное родство, игра природы, или же фейри, эльфы и иные существа, давно исчезнувшие и позабытые под тяжестью времени? Спрашивать в лоб довольно опасно, но при учёте того, что на данный момент мы оба дети, это не должно быть так страшно? Пока различные мысли крутились в голове, я уже успел открыть собственную сумку и достать оттуда небольшой холст, исписанный красками. Аккуратно положив его перед девочкой, отвернулся подозвать официанта и заказать два стакана мороженого и напитки. Мелисса уже успела сообщить о собственных вкусах и любви к лимонно-шоколадной сладости, так что с выбором из меню проблем не было. Во время ожидания заказа, задумался как бы задать вопрос. Немного сложно думать об этом и при этом вести незамысловатую беседу с девочкой, но, вроде бы, вполне справляюсь. Отвечать и задавать вопросы по типу, что нравится, любимые цветы, блюдо, не является большой проблемой. Спустя малое время даже втянулся и с неподдельным интересом слушал о зверушках, проживающих у её дома и разновидностях цветущих деревьев, вечно загораживающих вид из окна. После того, как принесли еду, за столом почти не стало тише. Правило о молчании за столом, видимо, у нее в доме не является действительным. Или же просто отвлекаться от увлекательной беседы ей было сложно. Когда мороженое почти съедено, а напиток опустошен на добрую половину, я наконец решился. Немного все же не тактично это, но интерес слишком уж взыграл. — После нашей встречи у меня назрел некоторый вопрос. Надеюсь я не задену нечто, чисто из интереса, — Мелисса положила очередную ложечку с мороженым в рот и заинтересованно стрельнула глазками. Кивнула, мол задавай, и только после достала её для следующей порции. После того, как я начал, появилось ощущение того, что, сказав это, меня поглотит волна стыда, ни с того ни с сего. Но это же просто интерес, верно? Кто она, и почему именно так. Если я не сделаю это, то умру от любопытства и количества теорий. Мне неизвестна даже ее фамилия, о чем вы. — Связан ли род семьи с твоими заостренными ушами? — услышав это, девочка мигом закрыла уши, спрятанные за волосами, ладошками. Округлив потемневшие карие глаза, ошеломлённо уставилась в мои, спокойные с оттенком любопытства. — Ты… ты, как только увидел? Не должен же… Мама говорила, что… — всё ещё смотря на меня, начала бормотать еле различимые слова. Спустя пару секунд, надула губы и наконец отвела взгляд на ещё не полностью опустошенную тарелку. Опустив неловко руки и сцепив под столом в замочек, замялась с ответом. — Понимаешь, это… ну… Пытаясь собрать слова воедино, после нескольких попыток замолчала. Шмыгнула носом, и начала активнее мять в руках мятного цвета платьице. Заметив ее заминку, решил пойти на помощь, убрав некоторую неловкость. — Ничего страшного, если ты не сможешь ответить. Мне пока будет достаточно узнать твою фамилию, — легко улыбнувшись, в это время задумался. Специально запрятаны от глаз чужих? Если увидеть и не должен был, то, вероятно, тайна глубже чем могло казаться на первый взгляд. Но в чем причина раскрытия? Теперь и нет мысли, что ушки спрятаны лишь копной волос и легкой иллюзией, которая еще и сбоит. К сокрытию в итоге привлечено нечто более сложное, чем такой лёгкий трюк. Некоторое время помолчав и опустив голову ниже, все же ответила. — Грейтон… — сказано было еле уловимо для слуха, что пришлось даже наклониться к сидящей напротив девочке. Почему же все шептать так любят? Та, похоже, после набравшись храбрости, резко подняла голову, нахмурив маленькие аккуратные бровки. — Кхм… Я хотела сказать, что мое полное имя Мелисса Грейтон. И то, что ты увидел их, похоже какое-то недоразумение. Вновь поникнув, Мелисса в нерешительности закусила губу и сжала кулачки. Будто мечется меж двумя огнями в голове и никак не может принять определённое решение. Глубоко вздохнув, вновь посмотрела в серые глаза напротив, прищурившись и что-то обдумывая. Я же, заметив, что она может и сказать нечто, не для чужих ушей предназначенное, взмахом руки призвав притаившегося эльфа, шепнул просьбу поставить барьер, скрывающий наш разговор от других магов. Просто некоторая предосторожность и желание оставить в секрете чужие тайны. — Если честно, я правда хочу тебе рассказать. Но вот родители… Они могут и отругать, если это сделаю, — состроив печальное личико, продолжила смотреть мне прямо глаза в глаза. — Ну, мы ведь друзья, верно? Секреты прятать от друзей плохо, и я сама бы с радостью сказала… Ты ведь умеешь хранить секреты? На это мне оставалось лишь смиренно кивнуть. Кто как не я умеет хорошо скрывать информацию, которая повлечет за собой неприятные события? Уже более шести лет в этом мире имею тайны, и они постепенно всё больше накапливаются, без варианта рассказа кому-либо живущему. Что мне станется от ещё одной, сохраненной на подкорке мозга. Придвинувшись ко мне поближе, опустила голос до шёпота, чтобы не услышали другие люди, хотя те и так сделать это не смогут. — Моя семья не совсем обычная, именно поэтому уши и острые. Мама перед выходом всегда заклинание накладывает, чтобы все вокруг видели их как обычные, а ты почему-то настоящими увидел, вот и удивилась, — ещё ближе придвинув стул ко мне, наклонилась и едва губами ухо не задевает. Шёпот быстрый, едва не срывается от чужого волнения и почти превращается в сплошной звук. — Моя мама эльфийка, представляешь? Но не такая маленькая, сморщенная, а красивая очень, высокая, даже выше папы. Я… хочу рассказать ещё больше, гораздо больше, но страшно, понимаешь? Ты мой первый друг, и хочу правда сразу все открыть, не скрывая. Останется у родителей разрешение получить. Главное, чтобы не наказали за то, что уже сказала. Немного отодвинувшись, выровнялась и тяжело вздохнула. Пальчики, сжимающие друг друга, дрожат от нервов, а губы подрагивают от сказанного только что. Эльфийка значит? Удивительно, вот оно что. — Ну, теперь, зато мы стали ещё ближе друг к другу! Так что теперь зови меня Иссой, я разрешаю. Мне не совсем нравится, если прям полным именем зовут, неудобно немного как-то, — воспряв духом, девочка вновь наполнилась радостью. Её первый лучший друг! И теперь он знает то, что не знает больше никто. Так волнительно! Главное перед родителями сказать, что беспокоится не надо. Драко точно не раскроет, он хороший. — Тогда спасибо за оказанное доверие, Исса. Более никто не узнает об этом, я обещаю, — мягко изогнув губы, уверенно кивнул взволнованной девочке. На одну загадку меньше. Ещё многое не ясно, не известно, но основное открыто. Волшебным образом выживший, не сбежавший, эльф. Стоит озаботится после о сохранности секретов, как собственных, так и чужих. Окклюменция, как я помню, верно? Она позже и поможет в этом. Ещё немного посидев, мы начали собираться, кто куда. Мелисса сообщила, что уже время как она должна возвращаться, иначе дела буду плохи, опоздай она, а я же просто прогуляюсь по местности. До встречи с Августом ещё около получаса, и за это время выйдет немного размять ноги. Первая часть плана на сегодня выполнена, рисунок отдан в маленькие девичьи ручки, а кафешка с прекрасными на вкус сластями посещена. Далее прекрасное времяпровождение в приятном обществе начитанного мальчишки и увлекательной книги. Что может быть лучше? Несмотря на начало дня, наполненное толпой людей и вонью духов, далее всё пошло лучше. Медленным прогулочным шагом я отходил все дальше от кафе-мороженого и всё больше погружался в собственные мысли. Эльф… эльф… Интересный поворот, очень интересный. Да, догадки имелись, но услышать от самого возможного носителя гена действительно волнующе. Девочка говорила только о своей матери, но одна ли она? Есть у меня ощущение, что точно не одна. Может, осталось на Земле и не так много их, но точно не один из множества, а может семья, клан, целое поселение. Кто их знает, тех решивших остаться здесь, а не отправится дальше. Насколько кровь их разбавлена теперь спустя столетия? Мелисса, значит, вероятно является дочерью эльфийки и мага, и сколько раз такое уже появлялось ранее? Думается мне, что в наследство у нее от ранее могущественной расы лишь уши, да способности какие. Но и это не известно точно, сколько может скрываться за будто бы простой истиной? Уши всё больше наполнялись сладкой тишиной, гомон магов, ранее режущий и вызывающий головную боль, всё стихал. Даже через чур тихо. Аккуратно приподняв левую руку, легко закатал рукав лёгкой светлой рубашки. Довольно крепко держащаяся за кожу змейка обвивала почти все предплечье и фактически не двигалась. Левиафан вновь замолчал, отдав управление телом первобытным инстинктам. День или два дня назад, проснувшись, меня встретило лишь лёгкое шипение, означающее моё вновь полное одиночество. После ничего не значащей короткой беседы, более он ничего не говорил. Даже какой-то ядовитой фразочки или гнусного смешка. Совсем ничего. Конечно, это не впервые, и ранее молчание длилось неделю-две, бывало и месяц, так что эти пару дней лишь начало. Несмотря на столь короткое по сравнению с прошлым расставание, желание чтобы он был рядом прямо сейчас вновь теребит душу. Это действительно, кажется, привыкание. Уже сейчас ощущается через чур родным, нужным и желанным, чтобы поблизости находился, почти не отрываясь. Те чувства, ранее вызванные прекрасным домашним котом, умноженные во много раз. Страх за будущее, страх от неизвестного окружения и ощущения странной силы, проснувшийся внутри, называемой магией здесь. Только маленький островок по имени Левиафан не давал ощущения максимальной потерянности. Только после его появления в этой жизни, в глубине души такое чувство, как удушающий страх за всё, постепенно отступал. Нечто знакомое и чуждое одновременно, нечто кажущееся слабым в иных формах и заставляющее коленки подгибаться от источающей волны силы в более иной форме. Ощущение одиночества и потерянности заставляет впадать в печаль. Только это существо знало, что я не являюсь обычным Драко Малфоем, что я не просто мальчишка из Темного рода магов, проживающий в величественном защищённом мэноре. Знало даже то, чего не помню я. И теперь он впал в очередное схожее со спячкой состояние, когда тело двигается лишь по наитию и разума в нём столько же, сколько в обычном животном. Бессознательно поглаживая маленькую черепушку змеи, я шел дальше, вдыхая сырой воздух. Медленно провести кончиками пальцев по длинному туловищу, покрытому гладкой чешуей, обвести еле заметный узор и вернуться к голове, проводя вверх-вниз. Змейка приоткрыла глаза с вытянутым зрачком, будто всмотрелась в моё почти ничего не отображающее лицо и, немного крепче сжав руку, вновь будто легла спать. Сколько примерно времени уже прошло? Может это всё заняло как раз необходимые полчаса. Иногда погружение в собственные мысли заставляет время течь медленнее или же наоборот быстрее. Будто возвращаясь в сознание, наконец поднял взгляд от руки с змеёй на улицу, где сейчас нахожусь. И это место было мне совершенно незнакомо, слишком темное, с повышенной влажностью, как после дождя и затхлое. Узкие переулки, более темные здания, словно пережившие гораздо больше времени чем в центре Аллеи. Каким образом меня вообще сюда занесло? Я не должен был настолько далеко отходить от оживлённых улиц. Неизвестно кто здесь ошивается и насколько здесь негативно настроенный народ. Не стоило, ой не стоило идти куда ноги понесут. Время задумчивости и окружающей тишины подальше от народу обернулось мне неизвестной местностью. Вероятно, это улочки по типу Лютного переулка, находящегося в Британии. Место, где продаются незаконные тёмные вещички и ошивается всякий сброд, воровавший и убивавший вероятно не один раз. Сглотнув вязкую слюну, замотал головой в поисках возможного пути отхода. Аномально тихо и пусто. Ни одного валяющегося в переулке или снующего у домов человека. Совершенно пусто. И не сказать, хорошо это или плохо. Осмотревшись, заметил разбитые окна и разрушенные стены в труху, как после драки, где решалось кому жить, а кто умрёт прямо на месте. Капли крови, брызгами разукрашивающие местность, заставили панику заскрести на краю сознания. На земле, как после дождя, лужи в которые словно уронили по случайности красный краситель. От одной из них шёл след, как будто некто, повалявшись в одной из них, начал отползать от места происшествия. Кровавые росчерки вели дальше, постепенно исчезая из виду. Повернув назад, решил двигаться обратно, как можно дальше от этого места. Не совсем помню, откуда именно пришел, но, если двигаться только вперёд, это может отвести меня лишь в большую глубь этого темного места, где позже с лёгкостью прибьют, да закинут в кучу мусора. Или же поймают, да сделают чего похуже, кто уж знает. Пройдя немного вперёд, меня осенило. А если призвать эльфа, который просто заберёт меня обратно? И не придется плутать по тёмным переулкам в поисках смерти. Уже собравшись позвать домового, меня отвлёк звук. Сразу же закрыв рот, дабы не обнаружили, замотал головой в поисках источника. Хриплое дыхание, срывающееся на жёсткий кашель. Стоит побыстрее убираться отсюда, иначе есть вероятность столкнуться с кем-то. Уже было, ускорив шаг и немного успокоив дыхание, я в итоге грохнулся на влажную землю и проехался по ней животом. Сумка сбросилась с плеча, а пальцы попытались уцепиться за землю, дабы отползти. Чья-то рука просто-напросто ухватила за лодыжку и затащила в один из страшных узких переулков, в которые я как раз-таки и старался не смотреть. Крик не вырвался лишь от того, что горло сжалось от ужаса и удивления. В попытке отцепить руку от ноги, я прижался спиной к холодной каменной стене, и старался вовсе не дышать. Человек, всё так же намертво сжимающий мою конечность, сидел напротив, так же облокотившись о стену противоположного здания. Места было удушающе мало, и попытка вновь бросится к выходу не увенчалась успехом, а я лишь грохнулся вновь на землю. Собственная правая нога была вытянута и до боли сжата пальцами мужчины, выглядящего так, будто умрет в ближайшие пять минут. Подтянув к себе поближе левую ногу и почти прижав её к груди, со страхом посмотрел на мага. Мешки под глазами, чёрные волосы по плечи, спутанные настолько, что образовалось множество колтунов из грязных локонов, которые если распутывать, то вырвав одновременно со скальпом. Чёрные глаза, уставшие, но все так же угрожающе смотрящие, и искривленные губы, то ли от усмешки, или же от боли, прошивающей все тело. Выглядящий одновременно молодо и старо, от гримасы, изображенной на грязном лице. То, что с первого взгляда показалось лишь грязью на теле, оказалось уже засохшими пятнами крови, стягивающими кожу. На земле, что ранее казалось темной грязевой лужей, было бурой жидкостью, которая словно заполняла всё пространство вокруг мужчины. Дышать старался порционно, так как ноздри забивало запахом металла, едко оседающего на языке. Вдохнешь поглубже, так и задохнёшься в этом смраде, полностью оказавшись в нем окутанным. Тело непроизвольно дёрнулось от издавшегося напротив хрипа, надрывистого, низкого. — Наконец хоть кто-то, а то начал думать, что так и проваляюсь, — слова прервались задушенным кашлем. Капли крови обрызгали и так грязную землю. Мужчина вытер губы, окрашенные в алый, и небрежно обтер руку об разорванную мантию. — В этом дрянном месте и души живой не найти, или передохли или сбежали, испугавшись за свою жалкую жизнь, которую такой даже не назовешь. Что здесь забыл такой мальчишка, одетый в чистенькую одежку? Хотя это ранее, сейчас ты уже измазан так же в грязищи кха-ха-ха... От очередного приступа, маг почти скрутился на земле, ещё сильнее сжав мою ногу. Было больно, так что я вновь попытался вырвать ее из чужой хватки. Пожалуйста, пусть он не сломает мне её, я не хочу вновь ощутить это. — Цыц, а ну сиди. Кха, дай-ка посмотрю на тебя. Тихий до ужаса, страшно? — вновь скривив губы, лицо мужчины приблизилось ко мне. Сузив глаза, тот резко дёрнулся и хрипло, надрывно рассмеялся, будто отдавая все оставшиеся силы в это действие. — Надо же. И правда, кто как не детёныш Малфоев будет ошиваться в столь злостных местах. Как же повезло, верно? Будто сумасшедший, тот не прекращал смеяться, всё больше выплёвывая крови изо рта, пачкая ранее светлую одежду мальчика. Отпустив детскую лодыжку, тот с сиплым стоном прислонил руку к боку, который давно уже истекал кровью, окрашивая все вокруг. «Чтоб вас, надо же было ему столкнуться с теми ублюдками. Хорошенько отодрали, не оставив на теле ни целого кусочка, так ещё и прокляли за бегство чем-то настолько тёмным, что уже как два часа заставляет валяться на земле, плеваться кровью, и надеяться на кончину. За это время должен был уже давно подохнуть от потраченной крови, так нет, вот валяюсь без возможности вонзить кинжал в собственную глотку. Рука просто не поднимается из-за проклятия сделать это, хотя желания хоть отбавляй. Поблизости пусто, все сбежали от звуков сражения, от кучи заклятий, летящих яркими вспышками во все стороны. Бояться за жизнь свою, мрази. Будто есть ещё за что цепляться, остались у них клочки жалкие, которые и отпустить было бы не жалко». — Тебя ведь с детства, тварь тёмную, на убийство натаскивали, да? — мужчина, дёрнув собственной ногой в массивном ботинке, тяжело облокотился о стену. «Всех этих темных магов убивать учили, иначе почему кого не встреть, все с опытом и дикой жаждой смерти окружающим, что дышать тяжело становится? Но от этого что-то только страхом и несёт. Нет того ощущения, когда кожей чувствуешь, будто палочку держат у виска, а нож почти вытаскивает потроха из живота. Но это и не важно. Даже если не такой как другие, он все равно из семейки Малфой. Многого не вспомнить, но по светлой платиновой башке узнать легко. Особенно во Франции о них поболтать народ будет в радость. Отсюда же родом прохвосты эти. Но не интересно что там сейчас с ним. Главное, наконец найдены чужие руки, а не собственные». — Слышишь меня, да? Гляди, что у меня есть, — мужчина достает из ножен кинжал, острый даже на вид и также, как и все вокруг, запачканный кровью. У меня же всё то время, пока этот маг молчал, мысли в голове проскакивали одна хуже другой. Что ему надо? Из-за него так пусто вокруг? От кого получено ран такое количество, что окрашено всё в красный, и почему не мертв еле сидящий напротив, а все ещё дышит и даже говорит? Тело непроизвольно дрожало, перед глазами мутнело, а горло распирало от подступающей тошноты, спазмами сжимая. Почему думает, что убивать учили? Что за обращение такое, грязное, противное. И ведь узнал из какой семьи, а о нём неизвестно ни черта, и лучше бы я и дальше ничего не знал, не слышал, не видел. Тяжело сглотнув, перевёл взгляд на кинжал, опасно приближающиеся к моему лицу. Что ему надо от меня? Нет, не хочу знать, если узнаю, предчувствие что после на душе будет липко, отвратительно. И ведь догадываюсь, но понимать не хочу. В это время мужчина ещё раз взмахнул кинжалом, подкинул и схватив его за лезвие, протянул ко мне рукояткой. Его руки дрожали чуть ли не сильнее моих собственных, вот только у него от боли, а мои от страха. Удушающего, с привкусом тошнотворного металла и зловония, забивающего иные ощущения мира. Хочет, чтобы взял в руки, смотрит так, будто и выхода иного нет. Вновь схватит, затащит силой и больно приложит об землю. Непонятно, зачем вообще ему надо это, в чем смысл, почему не дал просто убежать подальше. — Бери да покрепче. Сбежать попробуешь, так схвачу заново, пока силы на это имеются. Видишь здесь ещё кого живого? Вот и я нет, — усмехнувшись, он почти что впихнул холоднее оружие в мои, в несколько раз меньше его, ладони. Кинжал был увесистым и лежащим в руке ужасно странно, что хотелось сейчас же выкинуть его подальше, однако чужие пальцы до синяков стискивали детские кулачки, что отпустить оружие не вышло бы совершенно. Когда мужчина приблизился, смрад ударил в голову столь сильно, что хотелось сейчас же убежать, лишь бы не чувствовать его вновь. Ощущение, будто рядом не человек, а уже полежавший труп, разлагающиеся не один день, впитавший в себя всю вонь переулка, где лежал все то время. Лицо к лицу. Осунувшееся, грязное, израненное, мужчины, и белесое как полотно, детское, ещё нежное, но загрязненное каплями крови и грязи. Глаза в глаза. Тёмные, передернутые пеленой боли и безнадежности, ненависти ко всем людям и особенно магам Темным, что довели до такого состояния. В ответ же смотрят серебристые, помутненные паникой, страхом и сильнейшим непониманием. Мужчина думает, что они совершенно отличаются от тех иных, которые с младенчества жили в чужой крови и плоти. Будто бы чистые, но все равно запятнанные тьмой, болью и жаждой, не той которую испытывают при потребности в воде, а другой, более непонятной, иной. «Он должен суметь. Обязан. Иначе пролежу здесь ещё пару часов точно». — Держи крепко, Малфой. До чего я докатился, а? Пожалей же меня, ну же, дети же обычно не хотят, чтобы кто-то страдал? — немного отодвигаясь от лица мальчишки, мужчина отпускает детские потные ладошки, которые даже без поддержки всё ещё держат кинжал. — Ты не как они, но должен понимать, верно? Кинжал острый, легко вспорет кожу. Видишь мою шею, Малфой? И так понятно, чего хотят. Что необходимо сделать. От его голоса, произносящего собственную фамилию, внутри будто буря поднимается, голова кружится, грудь сжимает как в тисках. Маг голову приподнимает, открывает и так израненную шею, чужой кадык дёргается то вверх, то вниз. Немного приближается к острию кинжала, но дальше будто замирает против воли, хрипит и вновь кровь изо рта вытекает. — Давай, просто надави, ничего сложного. Воткни глубоко, проведи горизонтально. Сил хватит, не бойся, он зачарован, что раскроит легко, — давление от слов ужасное, смысл как будто доходит сквозь пелену тумана и подступающего осознания. Мужчина чувствует, что не так легко это, ребенок не как другие, не побежит не воспользуется возможностью ещё и зубами откусить кусок, тут надо словами ещё подтолкнуть. Но нет ни опыта уговора детей, ни желания сильного. Лучше бы он был как остальные встречавшиеся по пути, сложностей меньше и морока не так велика. Этот мальчишка, сидящий напротив, похож скорее на жалкого щенка, чем на агрессивное жестокое животное, выращенное лишь для грязных дел. Совсем не такой как другие, знакомые и в лицо виданные. Может ли быть, что не все монстры жаждущие смерти? От этой мысли маг задрожал вновь от смеха, истеричного, жалкого, негромкого. «Определенно, что-то может дойти таки при приближающиеся смерти. Осознание, что тёмные твари возможно такие только там, где жил ранее, откуда сбежал, вырвался с кровью и болью. Других и не видел никогда и считал всех таковыми с детства самого. Твари нагнать пытались, да бежал от них подальше, что в другую страну забрел. И теперь вот, лежу в переулке с ребёнком, который лишний раз дёрнуться боится, дышит едва-едва, так как запах точно не из лучших». При очередном приступе мужчины, руки с оружием едва не выронили кинжал. Страшно, что же сделает, если дальше так и затянется. Если не решусь наконец предпринять что-то, то так и буду сидеть рядом с почти что гниющим трупом, по случайности дышащим и говорившим. При взгляде на все ещё открытую шею с тонкой кожей, что вены видны, зубы сильнее сжимаются, а пальцы крепче стискивают рукоятку. — Как мне ещё заставить тебя действовать-то, мальчишка? Я тебе никто, мусор, просто мясо, случайно попавшееся и желающее смерти, — мужчина шипит сквозь зубы, тело болит, ломит. «Ощущение, будто не внутренности уже, а гнилая каша, по венам кровь свернулась давно и лишь трупные пятна пока не видны, так как почти закрыта кожа вся одеждой, исполосованной и разорванной. В голове вертится лишь одно желание — умереть поскорее, окунуться в небытие, не видеть грязного переулка, собственные измазанные руки и не слышать голос, ни свой, ни чей иной». От его слов ручки ребенка дрожат всё сильнее, кинжал не отпускают, но ощущение, что с минуты на минуту тот упадёт и с звонким стуком ударится о каменную кладку, шмякнувшись на залитую грязью землю. Страшно, ужасно страшно, в груди будто полыхает то ли от нехватки воздуха, то ли от выплюнутых мужчиной слов. Просто мясо, уже протухшее, молящее дабы его разрубили, пустили кровь и умертвили с концами. Перед глазами пятна разноцветные, дышать всё труднее, прерывисто, с хрипами. Хлюпнув носом, устремил взгляд на чужую шею, мужчина вновь замолчал, думает, что сказать ещё или же ждёт чужих действий, которые наконец закончат его страдания. Приподняв кинжал ближе к коже, из-за волнения случайно оцарапав кожу, заставив двоих людей вздрогнуть. Одного от страха и вида почти черной, вытекающей из ранки крови, другой же от волнения и чужого проклятия чуть не отпрянул, но заставил себя удержаться на месте. «Так близко, что лезвие холодит кожу, чувствуется её металлический кончик, всё ближе находящиеся к горлу. Всего одно движение, и можно будет мёртвым грузом упасть на землю, захлёбываясь». «Ближе, ещё немного, сильнее. Быстрее, быстрее, быстрее». Вновь немного отодвинув кинжал от чужого тела, уставился, почти не моргая, на кровоточащую ранку. Это я сделал, случайно, но я. Заставил течь гнилую кровь неловким движением, капли ещё таящейся жизни, постепенно все больше утекающие. Вдох-выдох. Верно, всего лишь незнакомец, мусор, чего стоит лишить жизни подобное? От того, что ни прошлое, ни даже имя неизвестно, будто даже легче становится, разум тяготить не станет, и лишь лицо чужое да голос будут после в кошмарах возвращаться. Движение сделать, и после пытаться забыть случившееся как страшный сон. Вот только выйдет ли? В голове одновременно и мыслей огромное количество, так и пусто практически, течет медленным потоком, заставляя постепенно успокоится. Если провести аналогию, то это как зарезать свинью, свернуть голову петуху, или раздавить букашку на земле, ничего не значащую, без имени душу обременяющего. Будто силы в руках ещё детских появились, что рукоятку пальцы сжали до побеления костяшек. Рывок не сильный, но уверенный, и врезается металл холодный в плоть мягкую до конца, разрывая ткани и заставляя кровь толчками выливаться из очередной раны в теле. Мужчина захрипел, забулькал и завалился на бок, едва не задев Драко, ошеломлённо сидящего на коленях, давно запачкав брюки кровищей и землей. Кинжал всажен до конца, полностью укрывшись в пока ещё тёплом мясе. Маг, лёжа на земле, словно пытался орудие убийства из горла достать, скрёб пальцами по краям раны, лишь сильнее усугубляя ситуацию. От осознания движущиеся Смерти, приближающейся и тянущей свои костлявые руки к лицу, давно измазанному, улыбка от облегчения так и просится, но губы лишь дёргаются, застывая навечно. Глаза, потемневшие от накопившейся боли, стали пустыми и безжизненными, утратив даже малейший оставшийся блеск. Морщины, ранее будто устрашающая маска, разгладились. Тело отпустило боль, ранее сопровождающую долгое время, и наконец получило желанное расслабление. Я же, смотря на эти все метаморфозы, мог лишь глупо моргать, да пытаться вдохнуть хоть каплю кислорода, испачканного смрадом. Лёгкие горят, будто опалённые огнем, глаза слезятся как от дыма, и ощущение это столь знакомое, что голова лишь сильнее кружится. Паника то накатывает волной, заставляя непроизвольно биться в судорогах, то отступает, и детское тельце как статуя застывает, все ещё поглощённое случившемся. Теперь собственные руки окрашены кровью и чужой погибелью. Моргнуть пару раз и из глаз начали течь слёзы. Ранее будто ограничитель поставили на голос и вообще любое нормальное выражение, а сейчас как дамбу прорвало. Сначала лишь хлюпанье, тяжёлое дыхание, а после настоящие рыдания, сдавленные слезами, сдерживаемыми криками и всхлипами. Воздуха всё так же не хватает, и рот открывается в попытке захватить побольше, от чего больно и жжёт в груди. Настоящая истерика с повторяющееся картинкой падающего тела и чужого утробного смеха. Труп всё так же лежит напротив, а двинуться от него подальше нет сил совершенно. Лужа крови натекла приличная, и уже вся штанина липкая, настолько мерзко, что скривится охота, но из горла вырывается лишь плач и поскуливания, как у собачонки жалкой, которую пнул мимо проходящий народ. Ужасно, так жалко. И почти до ужаса животного страшно. Впервые на памяти человек собственноручно убитый, тот, кто желал об этой смерти, но даже это не сильно помогает успокоиться. Лишь спустя неизвестное количество времени звуки доноситься из переулка перестали вовсе. В груди будто пустота осталась, даже страх отступил, единственные руки дрожат до сих пор, от того, что именно ими орудие убийство держалось. Парочка глубоких вдохов, дабы спокойнее стало, хотя, кажется, куда уж больше. Радует, что в таком состоянии не видел никто почти, а тот, кто и видел, мертвой кучей валяется сейчас поблизости. Глаза красные, заплаканные, губы обкусаны и лицо распухло от слез пролитых. Волосы в настоящем беспорядке, а на испачканную одежду даже смотреть сил нет. Резко в голове, будто колокольчик звякнул, мысль проскочила. Встреча, назначенная с Августом, случится должна была, вероятно, давно уже, а я здесь валяюсь, непонятно где, рядом с убитым взрослым магом. Голос, ранее пропавший, вновь появился, хриплый и тихий, но его хватило, чтобы наконец назвать эльфа по имени, дабы тот пришел. В начале самом даже имя домового вылетело из головы, от испуга и шока, а после просто сил не было вообще звука произнести. Существо, появившееся с негромким хлопком так и замерло. Следить наказали, вот только маленький наследник просил не ходить поблизости, а лишь на зов явится да при опасности смертельной. В итоге ситуация, представшая перед глазами, заставила сморщенными ладошками рот закрыть, открывшийся непроизвольно. Белокурый мальчик, в крови алой перемазавшийся, с пустыми глазами смотрит будто в душу, а рядом мужчина лежит, с кинжалом в горло воткнутым, будто бездомный выглядит, давно шатавшийся по местам столь же грязным, как и это. Эльф хоть и ведёт бывает себя странно, сейчас понимает, что биться в истерике и бить себя, за то, что не уследил, дело не правильное. Стоит аккуратно маленького господина за руку взять и отправиться в дом, где находится сейчас хозяйка Вальбурга. Нарцисса, как известно, с Друэллой уже в парфюмерной, а мальчик, с которым договаривался наследник Малфой, лишь недолго сидит один, ожидая товарища. Кто же знал, что за столь короткое время случится нечто подобное. С вновь раздавшимся тихим хлопком, мальчик и эльф исчезли из грязного переулка, оставив труп сиротливо разлагаться дальше. Маг, родившийся, а после и живущий в вечных битвах и ограничениях, так и умер, навсегда оставшись в одиночестве. Никто не вспомнит, не придёт на могилу, которой и так быть не может. Редкие жители и вернувшиеся посетители тёмного злостного места, найдя очередное тело, лишь отвезут скрытно в вырытую кучу, предназначенную для отбросов ничего не значащих. И будет лежать на горе тел ещё одно, такое же обезличенное, запрятанное в лесу отдаленном. Никому нет дела до убитых ничтожеств, так как ни денег, ни способностей они не имеют, а о чужом прошлом и думать смысла нет, если в итоге он оказался в подобном месте. Известна всем только груда мяса, воняющая и съедаемая паразитами и падальщиками, обитающими поблизости или пришедшими на запах, заставляющий желать откусить да побольше. Таков удел почти всех живущих в местах подобных, и сбежать выходило у единиц.