Глазами Веруники

      Как бы вы поступили, встреть вы объект своей детской влюбленности спустя годы разлуки?       Возможно, кто-то подбежал бы ко второму с чувственными объятиями, кто-то резко одернул бы голову, притворившись, что вовсе не заметил того, а кто-то просто заговорил бы, вспомнил о былых временах.       Веруника не думала о том, что подумает лучший друг из прошлого, когда ее взгляд уцепился за его высокую фигуру, отказываясь замечать что-либо другое. Она недолго сомневалась, он ли это. Тяжесть огромного бумажного пакета и дискомфорт от старенького рыжего анорака рассыпались в космическую пыль и разлетелись по всей солнечной системе, как и десятки пассажиров, окружавших их и любопытно окидывавших взглядами молодую девушку с неприлично большим количеством апельсинов в недостаточно длинных руках.       Он посмотрел на нее. Но не тем взглядом, каким поглощала его она. Ей хотелось сказать ему что-то, прокричать через весь вагон старенького трамвая, броситься к нему, растолкав всех пассажиров. Но он остановил ее, неосознанно, но именно он заставил ее остаться стояться на месте, делая вид, что не произошло ничего особенного, а мысли заняты прической пожилой женщины слева от него. Его глаза излучали не что иное, как непонимание, казалось, молодого человека больше интересовало содержимое бумажного пакета, смотря на который его лицо становилось все более тревожным. Он не узнал ее. Смотрел прямо в глаза, внимательно изучал ее некрупное лицо, почти открыто таращился, но не узнал.       Прошла всего пара секунд, как Ян Улав успел сократить расстояние между ними. Левая рука парня была чуть ли не на самой талии девушки, но она даже не успела возмутиться. Правой он почти успел ухватиться за падающий на грязный металлический пол трамвая бумажный пакет. Норвежец практически снес девушку, пытаясь совершить что-то совершенно абсурдное и понятное только ему самому. Ярко-оранжевые цитрусы разлетелись по всему вагону, как и надежды девушки на то, что парень узнает ее, вспомнит то, каким было их детство, как однажды он выпалил, что любит ее сильнее, чем своего пса Ари. Невероятно детское, но и чересчур милое сравнение. Тогда девочка успела вообразить себя его женой, в ее мечтах они были красивой и дружной семьей, а любовь становилась все крепче с каждым совместно прожитым годом. К девятнадцати годам девушка почти забыла о том, чем была наполнена ее темноволосая голова в далекие шесть лет.       - Ах, ты ниссе несчастный! – потерянные в один миг несколько килограммов апельсинов сделали свое дело. Окажись они в другом месте и в другое время, девушка никогда бы не додумалась поприветствовать старого друга таким образом.       Обычный холодный день закончился совсем не так, как планировала Веруника. Запланированный натюрморт получился слишком скучным, ведь один апельсин это не то, чего хотелось девушке в начале дня. А встреча с Яном Улавом и вовсе выбила молодую норвежку из колеи.       Профиль светловолосого парня надолго засел в памяти художницы. Шоколадные волосы кареглазой выбивались из сделанного не без усилий пучка, а запачканные масляными красками пальцы уже на автоматизме тянулись к палитре, затем к ткани холста и обратно. Почти целая ночь ушла на воссоздание реалистичных очертаний молодого человека. Кисть ходила по шершавой поверхности холста не слишком быстро, более вдумчиво, чем во время написания маленьких солнц, заключенных в апельсиновую кожуру. В этой работе Веруника хотела вместить все свои мысли и эмоции, с того самого вечера полностью отданные во владения Яна Улава.       Каждый день проходил в тревоге. Вдруг они больше не смогут увидеться? Каждый выход в город не обходился без присматривания к макушкам жителей Осло, к бегающим глазам и цветастой верхней одежде.       Йорген был рядом все время. Портрет Яна Улава Веруника предусмотрительно спрятала в кладовую, где он точно не будет найден даже в случае обыска полицией Осло. Совесть ежеминутно напоминала о честности к молодому человеку, но художница не могла так просто прекратить только зародившиеся отношения с рыжеволосым норвежцем из-за единичной и более того неудачной встречи с детской любовью. Всего пару недель назад она могла с уверенностью сказать, что любит Йоргена сильнее, чем живопись, уже несколько лет бывшую незаменимой частью ее жизни и любимым занятием.       Встреча в кафе была глотком свежего воздуха в жаркой австралийской пустыне. Единственное, что поняла девушка после многочисленных метаний от Яна Улава к Йоргену – это то, что она хочет увидеть первого еще хоть раз, тогда она точно узнает, как поступить. Она и подумать не могла, что долгожданная встреча окажется такой скорой.       Пытливый взгляд Яна Улава не помог, а только усугубил и увеличил путаницу в голове темноволосой норвежки.       - Ты белка!       Что? Кажется, он совсем далек от ее переживаний о своем будущем и будущем разбивающегося на глазах сердца Йоргена. Не замечая того, что девушка сжимает уже теплую руку молодого человека, она облегченно выдыхает. В этот момент в кафе были только они с Яном Улавом и всепоглощающий запах цитрусов.       Секунды счастья наедине с, кажется, любимым человеком были всего лишь секундами. Тяжелая реальность ударила по голове холодным градом. Она не может сидеть, держась за руки с другим мужчиной, пока Йорген скучает на лекциях в полицейской академии, думая о том, что они с Веруникой приготовят на ужин. Это слишком для девушки. Глаза застилает пелена соленых слез, но они не выходят за пределы нижних век. Ей пора. Последние силы уходят на то, чтобы не бросить злосчастные апельсины в кафе, убежав со всех ног в родительский дом на Ирисвейен.       С того дня Веруника уверила себя, что прекратит лгать Йоргену. Совсем недавно они были самыми близкими людьми, рассказывали друг другу все и обо всем. Но что изменилось теперь? Хотелось обвинить Яна Улава в этом недоразумении. Но недоразумение ли это? Девушка ни за что бы не согласилась забыть взгляд голубых глаз направленный точно на нее, забыть тепло его ладони и забыть то, как он назвал ее белкой. Но Йорген был слишком дорог ей, чтобы так жестоко шутить с его чувствами.       В один из осенних вечеров девушка пообещала себе, что сходит на большой фруктовый рынок всего раз, и если она встретит там Яна Улава – обману конец. По совершенно дурацкому стечению обстоятельств Йорген настоял на том, чтобы подвезти норвежку в тот самый день. Стыд и мысленные упреки сводили кареглазую с ума всю дорогу, настолько, что ей захотелось прокричать, чтобы молодой человек развернул машину. Она была уверена, что Ян Улав будет там, должен был быть. Но что ей делать? Просто ждать его? Возможно, привычно набирать апельсины в большой бумажный пакет, тогда он должен найти ее быстрее, точно, так она и сделает.       Юнгсторгет был привычно полон голосов и оживлен, точно как большой пчелиный улей, наполненный десятками работящих крылатых насекомых, населяющих его. Найти свой любимый прилавок с самыми лучшими апельсинами на всем рынке не составило труда. Напряжение сковывало движения, а страх перед будущим не давал собраться и спокойно выбрать цитрусы. О каком спокойствии может идти речь, если через несколько минут она сядет в автомобиль к дорогому сердцу человеку, с которым ей придется разорвать все связи? А еще раньше она встретит того, размышления о ком заполнили все вокруг: ее картины, ее маленькую квартирку в Осло, даже Йорген теперь был повязан с мыслями о молодом норвежце, как и сама Веруника.       На секунду норвежке показалось, что за ее спиной стоит сам Ян Улав. Она не видела его, не оборачивалась и не вслушивалась в движение позади. Почему-то ей просто так казалось. Пакет был полон апельсинами, не вызывавшими в девушке теперь никакого былого восторга и воодушевления. Не хотелось даже поднимать голову, лишь бы не встретить взгляд голубых глаз. Тускло-оранжевый анорак сковывал движения, его точно пора отправить на чердак. В голове Веруники теперь была одна цель – как можно скорее дойти до Стургатен и уехать из этого злополучного места. Темноволосая голова разрывалась от сомнений и метаний. Теперь она точно знала, что Ян Улав идет прямо за ней, точно по ее следам по направлению к Стургатен. Она уже не могла сдерживать позывы собственного тела обернуться назад.       У самой машины она совершила непростительную ошибку, в тот момент девушке казалось, что всего пара секунд отделяет ее от спокойной жизни с любимым человеком. Ей бы не пришлось больше скрывать, искать встречи с Яном Улавом и покупать апельсины на Юнгсторгет каждый понедельник, ведь через несколько недель она уедет из Норвегии настолько далеко и надолго, что потеряет любую возможную связь с ни на секунду не покидавшим голову молодым человеком. Это точно был Ян Улав, и он смотрел на нее. В его взгляде нельзя было прочитать совершенно ни одной его мысли. Теперь ее жизнь точно изменится в совершенно противоположную ее планам сторону.       Она должна сдержать собственное обещание – рассказать Йоргену всё до малейшей детали о том, что творилось в ее голове последние полтора месяца. Дверь машины захлопнулась, и Веруника почувствовала себя загнанной в угол. Она не выбирала встретить детскую любовь, но с каждой минутой она убеждалась в том, что эта встреча была ей необходима. Но девушка понимала, что сегодняшним вечером ее мнение снова изменится; она будет жалеть обо всем на свете, скучать по только что ушедшему Йоргену, чувствовать опустошенность точно так, как ее будет чувствовать он, слушая о многонедельном обмане, и, наконец, проведет ночь в слезах и сожалениях.       Прошел почти месяц с их последней встречи, на улицах города осел нескончаемый снег, а проходящие один за другим дни неумолимо приближали Рождество в холодной Норвегии. Веруника успела переосмыслить все, произошедшее с ней. Теперь она не сожалела ни о чем. Ни о разрыве со своей уже старой любовь – Йоргеном, ни о долгом отсутствии молодого человека, почти точно покинувшего мысли девушки, оставив крепко свитое гнездышко на закромах ее подсознания. Теперь перед темноволосой норвежкой открылись новые возможности – она сможет полгода жить и учиться в одной из лучших художественных академий жаркой Испании. В самый канун подходящего к порогам каждого дома праздника в голову Веруники пришла странная мысль, посетить самую большую церковь во всем Осло - городской собор. Она никогда не была там одна, без родителей, и точно не думала, что когда-либо окажется. Всего через пару часов она будет в аэропорту, отправится в долгий путь на огромный континент и прямо к ее детской мечте.       Зимний Осло ничуть не уступал душистым апельсиновым садам в Испании. Белоснежные и блестящие на дневном солнце крыши создавали атмосферу настоящей сказки в реальном мире, хотелось научиться летать и прикоснуться к кажущемуся таким теплым снежному одеялу каждого невысокого домика вблизи церкви. Люди, казалось, совсем забыли о привычной спешке, каждый был погружен в эту норвежскую зимнюю сказку с бесконечно-счастливым концом. Молодая стройная девушка в угольно-черном пальто до колен направлялась прямо в сторону высокого собора, который снегопад так же не обошел стороной, засыпав верхушки и даже зацепившись за его массивные стены.       Температура в самом «божьем доме» разительно отличалась от той, что была снаружи. Люди заполонили все свободное пространство. Мысли Веруники были слишком далеки от того, о чем говорил церковный служащий всем пришедшим. Рядом с девушкой сидела знакомая полная дама, но девушка не стала вспоминать, откуда она ее знала. Органист, кажется, отдал частичку самого себя в эмоциональную игру прелюдии Баха. Служение уже подходило к концу, когда художнице показалось, что она заметила знакомую фигуру в нескольких рядах от себя. Веруника и подумать не могла, что может встретить Яна Улава именно в этот день и именно там, где это произошло.       Светлое небо рождественского города больно ударило в глаза девушки, когда двери соборы открылись перед ее лицом. Немного поежившись от контрастного холода, Веруника направилась в сторону Гренсен. Мокрые капли снега оставляли покраснения на светлой коже норвежки.       - Счастливого Рождества! – сказать, что художница была удивлена – не сказать ничего.       Легкая улыбка озарила лицо кареглазой, и, немного помедлив, она ответила:       - Счастливого рождества!       Молодые люди шли уже наравне. У обоих на лице были искренние улыбки до самых ушей. Верунике срочно нужно было что-то сказать. Насладиться последним разговором с Яном Улавом, которого она уже и не надеялась встретить на оживленных улицах норвежской столицы.       - А как же Гренландия, разве ты туда не собираешься? – кажется, вопрос оказался неожиданным для них обоих.       - Но я живу совсем в другой стороне.       - Я имел в виду гренландский лед. Упряжка из восьми собак и десять килограммов апельсинов, - ответ норвежца показался девушке слишком забавным. Настолько, что та не удержалась от еще одной широкой улыбки в сторону Яна Улава. Кажется, он сказал что-то об апельсинах, значит Веруника смогла привлечь внимание парня этими солнечными фруктами, как и хотела.       - Апельсины? – спросила художница, чтобы убедиться в верности своих догадок.       - Вот именно, - воодушевленно отвечает голубоглазый. – Поход на лыжах через Гренландию.       Последняя реплика молодого человека заставляет Верунику остановиться, а нотки сомнений проворно забираются в спланированную заранее композицию в голове девушки. Художница выжидающе смотрит на норвежца и, наконец, спрашивает:       - Ведь это ты, правда?       Парень кивает светловолосой головой, заставляя вьющиеся локоны пшеничного цвета подпрыгнуть на его голове.       - Ведь это ты толкнул меня тогда в трамвае, правда? – переспрашивает девушка.       Он снова кивает, но теперь девушка вспоминает, что молодой человек все еще не узнал ее, он помнит и знает ее как девушку из трамвая, которой он определенно задолжал несколько килограммов апельсинов.       - Ах, ты ниссе несчастный! – с внутренней грустью, но внешним весельем повторяет художница то же, что сказала ему два месяца назад в том самом трамвае.       - А теперь ниссе хочет расплатиться с тобой за те апельсины, - он точно не помнит ее, совершенно, ни капли.       Веруника громко и резво смеется, то ли от мысли о том, что Ян Улав в упор не видит в ней свою подругу детства, то ли от его глупого предложения и попытки «расплатиться». Она решает не рассказывать парню ни о чем, просто продолжить наблюдать за его искренними эмоциями и непониманием.       - Забудь об этом. Ты был такой симпатичный, - говорит девушка неожиданно для самой себя.       Главное, чтобы их разговор не заканчивался, как и улица, по которой они шли. Это должна была быть бесконечность, Веруника была уверена. В этот момент ей даже расхотелось улетать в Испанию, учиться и жить в академии, бросать Яна Улава здесь, в Норвегии. Но яркое такси, выехавшее из-за самого угла и прервавшее некогда бесконечный разговор молодых людей, разбило уверенность художницы.       - Кажется, я тебя люблю! – донеслось до покрасневших ушей норвежки, когда та уже обговаривала с таксистом дорогу и стоимость поездки.       Машина незамедлительно уехала, оставив молодых людей одних во всем мире. Девушка взяла Яна Улава за теплую руку.       - Но если сейчас снова подъедет такси, мне придется уехать. Меня ждут, - это была правда, дома ее ждали родители и пара массивных чемоданов.       - Скоро зазвонят колокола, - девушка кивает, - и тебе придется сразу уехать домой, правда?       Кажется, она не до конца понимала, что имеет в виду голубоглазый, но снова утвердительно кивнула в ответ, продолжая молчать.       - Когда мы увидимся? – девушке хотелось бы знать ответ на этот вопрос, прежде, чем отвечать на него кому-то еще. Но решение приходит так же быстро, как ультрафиолетовые солнечные лучи долетают до экзосферы.       - Сколько ты можешь ждать?       - Я могу ждать, пока мое сердце не изойдет кровью.       - И как это долго?       - Кто знает, может, всего пять минут, не больше.       - Если бы ты сумел подождать немного дольше…       - Насколько дольше?       Она боялась отвечать на этот вопрос. Пауза длилась всего несколько секунд, но в голове Веруники уже всплыли картины их жизни на расстоянии нескольких тысяч квадратных километров.       - Тебе придется ждать меня полгода. Если сможешь прождать полгода, мы снова увидимся.       - Почему так долго? - она знала, что он просит это, но ответить прямо не решалась. Он все еще не узнал ее, он не вспомнил то, как они жили все детство в соседних домах, как играли целыми днями и, наконец, как он признался ей в любви, пусть и по-детски.       - Потому что ровно столько ты должен меня ждать, - готовясь к приближающейся разлуке, ответила девушка. – Если ты выдержись этот срок, то следующие полгода мы с тобой будем видеться каждый день.       На Вергенн-свейен показалось такси, а глаза девушки снова заполнили слезы. Она посмотрела на Яна Улава последний раз, надеясь, хватаясь за последнюю возможность. В ее взгляде отчетливо читалась мольба: «Ты должен вспомнить меня, ну же». На лице парня показались такие же соленые капли, что секунду назад хлынули из глаз Веруники. Она не могла поверить, что они расстанутся так, не узнав друг в друге былых себя.       - Счастливого тебе Рождества… Ян Улав!       Кажется, это конец ее зимней норвежской сказки. Он не такой, каким был до ее прихода в собор. Слезы давно залили раскрасневшееся лицо девушки, а в голове прочно засела надежда на то, что он дождется ее.