equal temperament

- Тебя точно всё устраивает, если мы просто потусуемся здесь? - Конечно. Прошло много времени с тех пор, как я проводил вечер дома, - Чанмо все еще скидывал с себя обувь, пока Доккван, скрестив ноги, уже удобно устроился на диване, - мне кажется, и ты недалеко ушел. - Да, чувак, - Чанмо кивает. Он всегда был занят с тех пор, как подписал контракт с Ambition. В хорошем смысле. Встречи, записи, фотосессии, вечеринки, клубы. Это был тот вид занятости, который помог ему достичь богатства и славы. Но это. Это. Произошло слишком много всего после «Show Me The Money». Быть самым молодым продюсером на шоу было захватывающе. Удивительно. Страшно. Просто слишком. Пианино в его голове играло намного более атонально, чем ему хотелось в последнее время; двенадцать нот, где раньше было только семь. - У меня такое чувство, будто я не спал в течении… нескольких чертовых лет. К тому же. Доккван прижимает колени к груди. - По тебе видно. К тому же. - Извините? Кто сегодня спал в студии? Доккван усмехается после пятисекундной паузы. - Слушать то, как ты зачитываешь одну и ту же строчку в течение целого часа, было довольно утомительно. Несколько дней назад на какой-то вечеринке Джинён сказал, что, кажется, в последнее время Доккван немного не в себе. И было довольно странно слышать это от Джинёна, который присоединился к ним совсем недавно. Но услышать это от босса, самого Кваетта, сегодня утром? Еще страннее. Он не сказал, что было что-то не так. Или что-то случилось. Просто Доккван был немного рассеянным. - Чувак, даже меня это задолбало, - Чанмо пересекает блестящий пол гостиной в своих носках, - ты уверен, что просто хочешь остаться здесь со мной? Мы могли бы позвонить Хёыну, или... позвать девочек или типа того? Доккван качает головой в ответ. - Не, всё окей. Мне и так нормально. Чанмо хмурится. Видите, все в порядке. Доккван такой же, как и всегда. Разлегся на его диване из натуральной кожи. Провел пальцами по стеклу его дорогого журнального столика. Посмотрел на пианино, которое, честно говоря, было слишком большим для этого места. Наверное, уже представил, какого это будет смотреть новый телевизор Чанмо, шириной почти 200 сантиметров. Чанмо пригласил его сюда, потому что знал, что ему всегда нравилось приходить к нему. Доккван часто говорил, что у него было ощущение, будто он приходит в гости к настоящей рок-звезде. Но. Но с другой стороны Чанмо мог посчитать то количество раз, когда Доккван говорил «нет» девушкам. И все это время что-то было не так. Поэтому. - Окей, понял. Звучит неплохо, - Чанмо направляется в сторону кухни, - скажи хотя бы, что ты хочешь выпить. Доккван улыбается, выглядывая из-за спинки дивана. - А что есть? - Не знаю, текила? Bombay Blue? Пиво? Соджу? Виски? Через чёлку, что закрывает его глаза, Доккван пялится на Чанмо. - Как насчет… всего? Чанмо смеется. Доккван тоже. - ... да, мы с этим справимся. И они действительно собирают на своем столе всё, выстраивая в ряд иностранный импорт рядом с однодолларовыми бутылками соджу. Снэки, что оставались в буфете у Чанмо, также пошли в ход. Креветочные чипсы, Pringles, кофейный арахис. Чанмо опускается на диван рядом с Доккваном и больше совершенно не хочет двигаться. Они заказывают курицу и смотрят американские боевики. Выпивают каждый раз, когда кто-нибудь умирает. Они препираются о постах с обувью в Instagram, а Доккван тычет фотографиями своей собаки в лицо Чанмо. - Как же круто, - говорит Чанмо, выпив три бутылки соджу и неопределенное количество текилы с газировкой. Круто до джазовых аккордов, доминирующих седьмых и дополненных девятых, - когда в последний раз мы так тусовались? - Не знаю, чувак, - Доккван наливает себе еще одну стопку. Пара капель падает на стол Чанмо, - ты был занят в последнее время. Стакан почти выскальзывает из пальцев Докквана, когда он запрокидывает голову, чтобы проглотить его содержимое. - Слишком занят, - Чанмо хихикает, когда Доккван наклоняется к его плечу. Он позволяет ему оставаться там, потому что он устал, а Доккван теплый, - я скучал по сну. По такому расслабону тоже. - Ну, я никуда не собираюсь, - полусонным голосом бормочет Доккван. Возможно, это всё соцсети. Что бы это ни было, оно гложет его. Если так и есть, то Чанмо понимает. Глупо позволять глупым людям из сети докапываться до него. Но они делают это. Они продолжают делать это. Он хочет просто сидеть на диване и смотреть тупые шоу, прятаться здесь гораздо чаще, чем он когда-либо признавал. И он даже не выглядит как Доккван. Поэтому он знает, что не может ощутить всю ненависть, не может по-настоящему понять ее. - Круто, - Чанмо наливает напиток, смотрит, как он выплескивается в бокалы, - потому что я не думаю, что могу пойти куда-либо. Они примерно на середине документального фильма от Netflix о травке и шестой или седьмой бутылке соджу, когда Доккван падает лицом вниз на колени Чанмо. - Эй, Доккван..., - Чанмо касается рукой его спины, - Доккван-а… Он уверен, что Докквану хватит на сегодня, но пара нежных потряхиваний за плечо заставляют его перевернуться на спину и застонать, волосы падают ему на лицо. - Доккван, чувак... все нормально? - Чанмо смахивает волосы Докквана со лба, и они растекаются по его бедрам каштановым ореолом, - кстати, мне нравятся твои волосы. Доккван громко смеется, смотрит прямо на Чанмо и светит этим своим странным зубом так, как он обычно не делает. Затем его улыбка исчезает, и он переводит взгляд с Чанмо на потолок. - Да, чел, нормально. - Реально? - Чанмо лениво закручивает длинные волосы Докквана между большим и указательным пальцами, - если что-то случилось, ты знаешь… что-нибудь… ты знаешь, что можешь сказать мне, верно? - Да, я знаю. Я в порядке. На самом деле... просто... - Просто что? Доккван хмурит брови так, словно ему сильно необходимо сосредоточиться на пустом пространстве над головой Чанмо. - Думаю... я получил то, что хотел, но... это не совсем то? Как будто я не честен до конца, или что-то в этом роде? Чанмо влил в себя слишком много алкоголя и слишком мало спал для такого рода загадочного дерьма. - Бро, ты, вообще, о чем? Доккван борется со своим телом, чуть покачиваясь. Он покусывает нижнюю губу, окрашенную в красный цвет соусом для курицы, и прилагает достаточно усилий, чтобы он мог посмотреть Чанмо в глаза. Колени у Чанмо холодные, но затылок – горячий. - Я имею в виду…, - хмурится Доккван, и его руки снова дрожат. Чанмо кладет ладонь ему на плечо, чтобы успокоить его. Доккван вздрагивает, - если я расскажу тебе, ты должен пообещать не говорить об этом. Никому. Обещай. Чанмо смеется. - Да, чувак. Обещаю. Доккван медленно продвигается по дивану вперед и наклоняется достаточно близко, чтобы Чанмо мог сосчитать все родинки, которыми было усыпано его лицо. Чанмо чувствует, как чужое дыхание обжигает его щеку, горячее от алкоголя и рыбных снэков. Чанмо снова усмехается, крепче сжимая Докквана, чтобы он не упал ему на голову. Он еще ни разу не видел, чтобы Доккван так напивался с тех пор, как они начали вместе проводить время. - Бро, что ты делаешь? Доккван открывает рот, но ничего сказать не может. Чанмо слегка толкает его, и он кивает, обретая голос. - Я пытаюсь тебе кое-что сказать, - шепчет Доккван. И затем он придвигается все ближе, ближе и ближе. Типа, их лица так близко, так близко. А потом они касаются друг друга. Губы Докквана касаются губ Чанмо. Они целуются. Доккван целует Чанмо. Доккван. Целует. Чанмо. На этот раз пианино в голове Чанмо глухо молчит, и каждая часть его мозга, которая еще не опьянела до конца, кричит, что, черт возьми, происходит. Какого черта. Но. Но. Но его тело не успевает за мозгом, или его мозг не поспевает за телом. Или, может, у него просто крыша поехала или типа того. Потому что Доккван не так уж и плох. Его губы горят, а на вкус он словно сладкая газировка и алкоголь, такой горький и пьяный, пьяный, пьяный. Он отстраняется с порозовевшими щеками и широко открытыми глазами и просто смотрит на Чанмо, словно ожидая конца света. Но ничего не происходит, потому что Чанмо тоже пьян. Пьян, пьян, пьян. Пьян достаточно, чтобы прямо сейчас забить на всё. Таким образом, он целует Докквана в ответ. Глубже. Доккван только раздразнил его, слегка прижав свои маленькие губы к губам Чанмо. Чанмо наклоняется и целует его по-настоящему, горячо и нетерпеливо, и Доккван издает этот короткий удивленный стон в его рот. Они исследуют лица друг друга, немного неловко, в поисках поцелуев, большое лицо Чанмо напротив лица Докквана. Затем его нос почти идеально соприкасается со щекой Докквана, тот раскрывает губы, и все происходит само собой. Зубами Доккван оттягивает нижнюю губу Чанмо, пока тот запускает ладонь в чужие кудри. Они целуются, с языком и всё такое, и это хорошо, так хорошо, потому что Доккван такой горячий, но в некотором роде это плохо и неправильно, потому что они друзья, черт возьми, но Чанмо еще никогда не чувствовал себя таким взбудораженным. И то, как Доккван цепляется за него, когда впускает в чужую глотку свой язык, довольно сексуально, неправильно и мило. И Доккван милый, он всегда был таким милым, так что все в порядке. Не так ли? Доккван стонет, так мягко и умоляюще, что Чанмо чувствует, как его член начинает твердеть. Так что все в порядке. Всё действительно в порядке. - Блять…, - стонет Чанмо прямо в губы Докквана, с которых потом тоже срывается очередной стон, и Чанмо понимает, что должен прижать его к себе еще ближе. Он обхватывает пальцами крошечную талию Докквана и тянет его на себя так, что он теперь сидит вместе с ногами прямо там, на коленях Чанмо. Боже, это так хорошо, ощущать легкий вес Докквана прямо на его промежности. Он качает бедрами, соприкасаясь с бедрами Докквана, и вызывает у него этот блядский стон. Он делает это снова, и снова, и снова, и Доккван задыхается в поцелуе, царапает ногтями его спину, и Чанмо чувствует, как становится твердым. Типа, очень твердым. Каменно твердым, только от трения его скрытого за несколькими слоями одежды члена о член Докквана. Он задается вопросом, собирается ли все закончиться таким образом, как будто он все еще неопытный перевозбужденный подросток, потому что он искренне думает, что всё так и будет, но затем. - Ебаный пиздец, Доккван...! Доккван пихает руку ему в штаны, и. Блять. Блять. Рука у Докквана такая маленькая, что он едва может обхватить его полностью, но по какой-то причине это горячо. Так горячо. Он дрочит Чанмо своей гладкой от пота ладонью, отчаянно, стаккато. Может быть, если бы все было иначе, это было бы слишком быстро, но сейчас, прямо сейчас, это ощущается слишком хорошо, и они соприкасаются лбами, и кудри Докквана прилипли к его лицу, и Чанмо хочет, чтобы он шептал ему все те грязные вещи, о которых он читает в своих треках, прямо в его рот. Хотя он не может, потому что сам Чанмо не может перестать целовать его. Он утоляет жажду поцелуями Докквана так, как будто он не пил всю ночь, и он хочет поцеловать каждую родинку на его лице, обвести языком татуировку на его шее, сорвать с него рубашку и отбросить ее в сторону и посасывать его маленькие ключицы, а еще он хочет кончить. Больше всего. Он хочет кончить. Он толкается в руки Докквана, неряшливо, без особого ритма, еще раз, еще раз, еще раз, и он собирается, еще чуть-чуть. - Доккван, Доккван, блять… Чанмо кончает. Одетый, в руку Докквана. Ему все равно, потому что он чувствует себя так же хорошо, как если бы какая-то намалеванная красотка на высоких каблуках подарила ему незабываемый оргазм за стенами итэвонского клуба, это было даже лучше. Он смеется и целует Докквана в челюсть, оставляя кислый запах соджу на его коже. И, затаив дыхание, тянется к чужому ремню. Он не может перестать улыбаться. Доккван тоже улыбается, стеклянными глазами глядя на сперму Чанмо на своих пальцах. Так забавно, что они делают это, что сейчас он гладит выпуклость в штанах Докквана большим пальцем, что он собирается коснуться члена Докквана. За исключением того, что этого не происходит. Потому что он собирается стянуть штаны Докквана, и Доккван замирает. - Эм…, - улыбка сходит с его лица. - Что- - Мне нужно идти. - Тебе нужно что? Но Доккван уже слезает с колен Чанмо, соскальзывает с дивана и врезается в дверь. - Чувак, подожди! В чем дело? Доккван с трудом надевает свои ботинки, но Чанмо с еще большим трудом натягивает штаны и встает с дивана. - Черт, подожди! Доккван! Да ладно тебе, чувак! Но Доккван просто качает головой. Он даже не смотрит на Чанмо, пока закрывает за собой парадную дверь. - Доккван! - кричит Чанмо в своей пустой квартире. Ощущение, будто крышка от пианино захлопнулась на его пальцах. Он не понимает. Что только что произошло, почему у него высохшая сперма на внутренней стороне бедер, как Доккван вернется домой, когда он так пьян, что за хрень, почему, черт возьми, и как, черт возьми. Он пытается позвонить Докквану, но парень не отвечает. Он спамит сообщениями, которые на самом деле не имеют никакого смысла и по большей части представляют собой разные варианты комбинаций «ебать», «что» и «вернись». Но Доккван не приходит, и, в конце концов, он один. Следующая вещь, которую помнит Чанмо, это его лицо, осунувшееся в коже дивана, то, как ужасно он пахнет, у него раскалывается голова, а также на часах уже четыре гребанных часа ночи. Он смотрит на свой телефон и видит тонну уведомлений, которые, вероятно, важны, но ни одно из них не связано с Доккваном. В его голове кто-то снова и снова ударяет по одной и той же клавише. F-диез, фортиссимо. Итак, он сползает с дивана, пьет апельсиновый сок прямо из двухлитровой коробки, чуть не выворачивает свой желудок наизнанку, принимает душ, ударяется головой о стенку душа и тратит пять минут, матерясь, стоя на мокром кафельном полу, чистит одежду, не может найти расческу, маску, что будет защищать его от смога, ключи от машины, понимает, что не может вести машину, вызывает такси и заставляет собственные ноги шаг за шагом приближаться к двери квартиры Докквана, пока не постучит в нее. - Давай же, чувак, я знаю, что ты там! - Чанмо не совсем уверен в этом, но он должен надеяться, - Открывай! Никто не подходит к двери. Он стучит, пока его костяшки не начинают болеть, и внутри растет уверенное чувство того, что соседи будут звонить в полицию с минуты на минуту, и он в конечном итоге войдет в топ самых популярных поисковых запросов на Naver, но Доккван. Доккван. Он должен поговорить с Доккваном. - Блять! Доккван, просто... - его голос ломается, - пожалуйста. Он вжимается лбом в холодный металл двери и наносит последний удар кулаком. На этот раз ему отвечают. - Отъебись. Чанмо реагирует немедленно. - Сам отъебись! Нет. Черт. Подожди. - Просто оставь меня в покое! - Доккван! Чел, пожалуйста. Просто впусти меня. Ты же знаешь, я не уйду. На фоне – долгое молчание, за исключением F-диез, F-диез, F-диез. Чанмо хочет пробить головой дверь. - Да ладно тебе! Я просто хочу поговорить! Ты действительно хочешь, чтобы всё это разошлось по всему гребаному интернету сегодня вечером? Тишина. Затем дверь распахивается, и появляется Доккван. Глаза у него темные и опухшие, а волосы превратились в каштановое растрепанное нечто. На плечах у него висит одеяло, а сам он стоит перед Чанмо в тапочках и длинной рубашке, поэтому создается впечатление, что на самом деле он не носит никаких шорт. Щеки Чанмо становятся красными, и он начинает чувствовать себя отвратительно. Доккван ничего не говорит, просто смотрит. Чанмо заходит внутрь и чувствует себя очень маленьким, хотя по сравнению с Доккваном его можно назвать огромным. Чача тявкает на него из-за угла дивана. Отлично, даже собака, кажется, ненавидит его прямо сейчас. Он не знает, где ему быть. Кажется, что он не должен сидеть, кажется, что ему позволено только стоять. Слишком большой, слишком маленький, незваный гость посреди личного пространства Докквана. Пустые обувные коробки и запутанные шнуры, ценники, что были отрезаны от толстовки. Чанмо сжимает свои руки вместе. Его безымянный палец дергается. F-диез. - Так- - Хён, - Доккван перебивает его, - я сделаю всё, что ты хочешь. Хочешь, чтобы я никогда больше не подходил к тебе? Клянусь, ты больше не увидишь меня в студии, ни разу. Хочешь, чтобы я покинул Ambition? Я позвоню Доки прямо сейчас! Но, пожалуйста, не заставляй меня объяснять, что случилось… - О чем ты вообще, блять, говоришь? –Чанмо делает шаг вперед, но Доккван вздрагивает, чуть уклоняясь. Съеживается. Как будто он напуган, будто Чанмо собирается ударить его или что-то в этом роде. Чанмо кажется, что его сейчас стошнит, - я не хочу, чтобы ты делал всё это! - Тогда какого хрена ты здесь забыл? - Я здесь, потому что я, блять, не понимаю! – Чанмо приходится зажать ладони подмышками, чтобы перестать покачиваться из стороны в сторону, - ничего не понимаю! Типа, прости, но... я думал, что тебе нравятся девушки, чувак. Типа... очень, очень сильно нравятся девушки. - Нравятся! Мне правда очень, очень нравятся девушки! – с крика Доккван переходит на шёпот, - просто… ты мне тоже очень, очень нравишься. Чанмо чувствует, как у него во рту все пересохло. F-диез, шестнадцать тактов, вжать педаль в пол. Доккван закрывает глаза и сильнее закутывается в одеяло. - И мне жаль! Я думал, что смогу с этим смириться, и мне было нормально – просто быть друзьями, хён, все было так здорово! А потом тебя долго не было, и прошлой ночью ты снова оказался рядом..., и мы были совсем одни и... Я просто взял и облажался! Типа, реально, облажался! Ты был так пьян, и я тоже, и мне даже в голову не могло прийти, что все зайдет настолько далеко, и мне чертовски противно от мысли о том, что я сделал это с тобой, и я знаю, что ты меня никогда за это не простишь и… F-диез, F-диез, F-диез, F-диез, F-диез, F-диез. Голова Чанмо сейчас взорвется. - Доккван. Успокойся. Глаза Докквана открываются шире, в них плещется злость. - Успокоиться? Успокоиться?! - Да. Успокойся. Пожалуйста, - Чанмо прижимает ладони к вискам, молится о каком-то облегчении, - просто… просто скажи мне, почему ты ушел. Почему ты ушел, чел? - Ты, блять, совсем тупой? Чанмо чувствует, как его безымянный палец судорожно дрожит. - Не знаю, может быть? - То, что я сделал с тобой… как я мог позволить тебе сделать нечто подобное со мной? – лицо Докквана вспыхнуло, красные пятна появились под его родинками, - ты бы никогда не простил себя! F-диез скрипит, вырываясь из тональности, поднимаясь вверх, и вверх, и вверх, пока. До того, как. - Хорошо, я думаю, что тогда я, должно быть, пиздец какой идиот! Потому что я не понимаю, о чем ты говоришь! - Смотри, - зрачки Докквана большие и черные, и его одеяло соскальзывает с его плеч. Оно падает в смятую кучу вокруг его тапочек, - даже если… даже если бы тебе нравились парни, с чего бы тебе понравился я? Вереница F-диез оборвалась. - Хён. Посмотри на себя. Даже если бы ты не был всем известным и всё такое, ты все равно смог бы встречаться с кем угодно, - Доккван грустно улыбается, - и посмотри на меня. Наконец-то, тишина. Теперь Чанмо может все разглядеть. Доккван – это просто Доккван. Макушка его головы едва достигает плеч Чанмо. У него вьющиеся волосы, веснушчатая кожа. Тонкие губы, маленькая челюсть. Костлявые руки, стройные ноги. Странные зубы. Татуированные костяшки. И переживает сейчас самый жесткий отходняк. И просто Доккван. В общем. - Мы оба знаем, что я был бы гребаным девственником, если бы не читал рэп, - Доккван не собирается останавливаться, он продолжает, издавая то, что, вероятно, должно быть смехом, но больше похоже на плач, - и, типа, я делал все эти глупости, пока был пьян и все такое, это было дерьмово, эм, с моей стороны. И эгоистично. И глупо. Но даже тогда я не мог позволить тебе сделать что-то настолько глупое... не с кем-то вроде меня. Так что мне пришлось уйти, иначе… - Я думаю, что ты горячий, - внезапно выпаливает Чанмо. Настала очередь Докквана просто стоять и смотреть. - Типа, охренеть, какой горячий, - Чанмо удивляет сам себя. У Докквана нет роскошных волос до самых сисек, длинных ног или юбки, которая едва прикрывает его задницу, но. Но эти слова кажутся ему правильными, поэтому. Поэтому, - вот почему я ничего не понял! Ведь прошлой ночью, типа… я хорошо проводил время, и я думал, что ты тоже хорошо проводишь время, а потом ты просто, блять, убежал! И я… я… я не хотел, чтобы ты уходил! Чанмо делает шаг вперед, и Доккван не двигается. Его глаза сияют, как пролитая водка на VIP-столе. Мокрые и стеклянные. - Я… смотри. Блять. Я не знаю, кто мы сейчас и как все будет дальше, но…, - возможно, всё это правильно, но лицо Чанмо все еще выглядит так, будто пытается подобрать себе тот же оттенок красного, что и лицо Докквана, - но то, что мы сделали прошлой ночью? Я хотел бы сделать это снова когда-нибудь. И, эм, больше. Если ты хочешь. Доккван моргает. Много раз. Он растрепывает собственные волосы, из-за чего его челка падает ему на глаза, он смотрит на пол, и Чанмо едва видит одинокую слезу, которая, поблескивая, катится вниз по его щеке. - Ты такой придурок, - бормочет Доккван, - конечно, я хочу. Чанмо думает обо всем, что обычно занимает его мысли, флекс ролексами и цепями. Луи Витон и Порше. И он смеется. Он берет руку Докквана. Их соединенные пальцы выглядят довольно мило. Затем он обнимает его, потому что, ну, он хочет. Руки сцеплены в замок, лицо в плечо. Как обнимаются друзья, но крепче. Доккван не отстраняется. Он тоже смеется. Крошечные плечи дрожат, а лицо прижимается к груди Чанмо. Чанмо игнорирует то, что его рубашка становится мокрой, потому что в его голову приходит осознание того, что его рост как раз идеально подходит для того, чтобы положить подбородок на голову Докквана. Может быть, это судьба или типа того. Они не двигаются в течение длительного времени. В комнате тихо, Чача почесывает уши, и слышится ненавязчивый гул рабочего стола Докквана. А затем – тихое урчание напротив бедра Чанмо. - Мы можем заказать пиццу? - шмыгает Доккван. Он вытирает нос тыльной стороной ладони. Чанмо хочет поцеловать его. Вместо этого он ищет стальную проволоку в своей голове. Того же калибра, что и F-диез. - О, да, мы можем. Они делятся сигаретами на балконе, ожидая еду, улыбаясь и стряхивая пепел в смог, который покрывает ранний вечерний Сеул. Затем они едят пиццу бок о бок на диване Докквана и смотрят по второму кругу «Рэпера Старшей Школы». Чача сидит на коленях у Чанмо. Это напоминает дни, когда они тусовались раньше, за исключением того, что теперь ноги Докквана перекинуты через бедра Чанмо. Восстановление рояля занимает много времени. Струны огромные и жесткие, настройка медленная, и любая заменяемая струна должна быть настроена снова и снова в течение нескольких месяцев, чтобы затем натянуть ее как полагается. Но когда Доккван бросает на него взгляд краем глаза, одаривает озорной улыбкой лежащие вокруг ломтики пепперони и сладкого картофеля, берет Чанмо за руку и кладет ее очень высоко на свое оголенное бедро. Что ж. Ему лучше не откладывать эту настройку.