Пополнение

Совсем недавно в роту Эхо перевели десяток солдат из-за нехватки людей после одного из провальных сражений; пополнение не любил никто из подготовленных десантников, но некоторые из «новичков», стоит признать, оправдывали любые ожидания. Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс не был простым рядовым (звание говорило само за себя — в дивизию редко переводили офицеров и сержантов). Он, как минимум, умел драться так, что его можно (нужно было!) выпускать в спарринг с немцами, а также глаза тот имел просто орлиные — Джозеф, сначала относившийся к новой части команды с некоторым пренебрежением из-за прошлого негативного опыта, кардинально поменял своё мнение о Джеймсе в тот самый момент, когда во время одного из немецких наступлений, Либготт, уже готовый было распрощаться со своей жизнью, навёл винтовку на одного из немцев, но пуля прилетела прямо во вражескую черепушку раньше, чем Джозеф или фриц успели нажать на спусковой крючок: чертов снайпер едва ли не подмигнул своему новому сослуживцу в тот момент, когда техник повернулся к нему. После Джо поблагодарил того кружкой пива, но диалог состоял только из нескольких фраз: — Сержант Барнс, верно? — уточнил десантник, упираясь локтем в барную стойку во время передышки между миссиями. Несмотря на то, что Либготт был тем ещё саркастичным и грубым засранцем, которого в данных качествах превосходил разве что Билл Гарнье со звучным прозвищем «Гонорея», Джозеф всё же понимал, что к военным, стоявшим выше него по званию, нужно относиться с уважением и почтением. Даже если в новой дивизии они успели прожить всего неделю. — Он самый, — улыбнувшись, ответил Джеймс, прекрасно помня о том, как он спас задницу Либготта часами ранее. Да и разве можно было такое забыть? Сержант был благородным человеком, как никак. — Спасибо. За то... что подстраховали меня тогда, — сказал Джо, протягивая Барнсу одну из двух кружек пива, что он держал в своих руках. Подобные спокойные моменты порой бывали настолько редки, что ни один из солдат не мог привыкнуть даже к простому наличию пива, которое можно было не прятать по углам от начальства (Джо с ужасной усмешкой вспоминал вспыльчивого капитана Собеля, что готовил роту Эхо к военным действиям и ежедневно дрючил их как последних ублюдков). Впрочем, к такому и нельзя было привыкать — война умело выбрасывала бойцов на поле боя так быстро, что не все успевали вовремя опомниться. А это стоило им жизней. — Обращайся, — Джеймс с удовольствием взял кружку, тут же сделав большой глоток. Он понимал, что рядовым потребуется время, чтобы привыкнуть к новому сержанту. С другой стороны, присутствие новых лиц взамен старых давало гарантию отсутствия опасного панибратства в кругу роты. Барнс выпил вместе с техником, а после “приятели” Джозефа дёрнули его в свою компанию, оставляя сержанта наедине с собственными мыслями. Кажется, Либготт слышал о том, что Джеймса перевели в их роту после того, как тот достаточное количество времени пролежал в госпитале. И как только он умудрился не потерять сноровку за всё это время?..

***

Жгучий холод обволакивал лёгкие, а дым изо рта во время редких разговоров был таким сильным, что казалось, словно солдаты курили на протяжении всего дня, переставая делать это только по ночам, когда приходилось молча и сонно прижиматься к трясущимся телам друг друга в надежде согреться в таких же холодных окопах, что служили и местом для приема пищи, и постелью, и укрытием собственной задницы в те моменты, когда звук вражеского огня затихал так же внезапно, как и начинался. Это случалось по нескольку раз на дню — лес, неприветливый и редкий, даже не позволял развести в себе огонь, чтобы не дай Бог не выдать свое местоположение врагу: безопасность была на первом месте несмотря на нехватку... всего. Медикаментов, теплой одежды, еды — ничего не хватало. Варить суп порой приходилось прямо в каске, вместо воды был растаявший лёд (и попытка не замерзнуть насмерть при желании сбрить с лица раздражающую щетину), а медикаменты добывали прямо из карманов ледяных трупов, хотя совесть и честь не позволяли в наглую стягивать одежду с умерших товарищей, тела которых валялись прямо на земле — некоторые бравые солдаты умерли на таких позициях, после обстрела которых всё равно было опасно тащить труп назад для дальнейшего захоронения. В самом конце очередного короткого, но сокрушительного обстрела Либготт оказался в своём окопе (каждый был “помечен” именем солдата (или нескольких) ради наилучшего ориентирования), когда к нему под затихающий гул снарядов скатился один из сержантов, придерживая свои каску и оружие. Туман стоял такой, что в нём едва ли можно было различить своих людей, когда те отходили на несколько ярдов. — Сержант Барнс? — спросил Джозеф, прижавшись спиной к земле и осматривая местность, а когда понял, что всё замолчало, перевёл взгляд на “старого приятеля”. — В таком тумане ваши навыки не так уж и полезны, да? — продолжил техник, беззлобно усмехаясь и подшучивая над Джеймсом. У Джо не было цели задеть сержанта, да и тот, верно, был не из робких, но юмор всегда помогал в особенно тяжелые моменты — это знали все рядовые и лейтенанты, а примерно половина даже пользовалась этим “приёмом”, в итоге получая специфический армейский юмор. — Знаешь, что? — Барнс посмотрел в чужие темные глаза с легкой ухмылкой, стараясь совладать с дрожью собственного тела — не из-за страха, но из-за собачьего холода. — Ты можешь звать меня Баки.