бессонница

Пробежать вокруг общежития раз так …дцать, отжаться раз сто, покачать пресс ровно столько же, возможно поиграть с Каминари в приставку до часа ночи (если он не спит, конечно, если спит, то поколотить «грушу» у себя в комнате) и наконец совершить героическую попытку уснуть без сновидений. Ну или хотя бы просто заснуть. Ну если не получится заснуть, попытаться доучить те параграфы, которые не получилось выучить и понять днем. В общем Эйджиро предпринимала кучу попыток вымотать свой организм до изнеможения. С недавних пор это вроде как новая норма. А еще нормой стала бессонница. И дурацкие мысли, что приходили вместе с ней в ночные часы. Глупые-глупые и странные мысли. — Возьми, дурище, — Бакуго вкладывает в руку подруги пузырек со снотворным. — Прекрати шататься по этажу ночами! Бесишь! Красноволосая устало смотрит на параграф по английскому, который, кажется выучила еще днем. Ну ничего, Иида говорит, что «повторение — мать учения», так что почему бы и да? Сущий будет доволен тем, что к его изматывающему уроку хорошо подготовились. Снотворное, принесенное Бакуго не помогает… * Так вот, бессонница и глупые мысли. Все непростительно крутилось вокруг одного конкретного парня. Парня, из-за которого сердце билось так, словно Киришима пробежала чертов марафон. Парня, чей образ с недавнего времени просто не покидает голову. И… все эти идиотские мысли, по типу «а вдруг это взаимно?» или «интересно, как он целуется?» хочется закатать в бетон. Не реалистично, не взаимно и… кто вообще будет целоваться с девчонкой, которая через слово зовет объект своего воздыхания «бро»? Да кому она вообще такая нужна? Ведет себя как пацан, вечно валяет дурака, да и мускулатура у нее более развитая чем у некоторых в их классе. Дуреха с большим сердцем и третьим размером сисек, не более. В те редкие дни, когда заснуть все-таки выходило, приходили сновидения. Яркие до одури, где были и дурацкие держания за ручку и мальчишеский смех, и взаимное признание в любви. В общем, лучше сосредоточиться на английском. * — Твои мешки под глазами такие же как и у учителя Айзавы. Ты точно спишь по ночам? — голос Денки доносится как сквозь толщу воды. — Сколько ты вообще спишь? Эйджиро сладко зевает и бормочет что-то в ответ. То, что по коридору академии она движется чисто по инерции и на автопилоте, возможно, видят все, кому не лень. Но такта лезть к ней с распросами про сон почему-то хватает только у Каминари. Тот выглядит непростительно бодрым для того, кто полночи «мочил зомби» в игре вместе с Киришимой. — Бетоноголовая, эй! Земля вызывает Киришиму! — встряска от Бакуго… помогает на секунд тридцать, не более. Как долго он вообще идет рядом? — Восемь часов, — невпопад отвечает Эйджиро. Даже честно, суммарно за эту неделю она спала около восьми часов. Под нос девушке неожиданно подсовывается бумажный стаканчик с кофе. — Давай пей, дурище, — раздраженно произносит Катсуки, обгоняя друзей. — Твой сонный вид меня бесит. Кофе оказывается достаточно сладким и достаточно крепким. Без молока. Денки что-то говорит про неожиданные проявление заботы и альтруистические порывы Бакуго, которые откровенно пугают. Эйджиро старается не думать о том, что этот стаканчик кофе не первый, но ведь… да не важно. Это просто дружеский жест. * — Попроси в медпункте снотворное? — ох Урарака, было бы все так легко. И если бы оно помогало… Не то чтобы проблема бессонницы Красного бунтаря должна была становится всеобщей проблемой, но она таковой стала. С одной стороны, было даже приятно, что все так беспокоились о ее здоровье, с другой стороны… это немного пугало. Серо пару минут назад предлагал попить какой-то отвар, присланный его бабушкой с каких-то там гор. Отвар по перечисленным в нем ингредиентам доверия не внушал. Дыхательная гимнастика от Ииды тоже была забракована как вариант (ибо пробовалась в самом начале). — Ты выглядишь так словно не спала год, — Ашидо обнимает подругу за плечи. — Уверена, что это не болезнь? Или может кто-то неудачно испробовал на тебе свою причуду, а ты не заметила? — А может это любовь? — голос Аоямы трудно не услышать среди общего гомона. — Все «симптомы» на лицо. Плохо спишь, вечно витаешь в облаках, хотя вроде хорошо готовишься, да и аппетит у тебя заметно упал. Не спешу точно делать выводы, но у меня два кандидата на роль твоей возможно безответной любви… Продолжение рассуждений о делах сердечных тонет в чьем-то возмущение, мол, не вежливо озвучивать чужие имена. Вот засранец! В самую суть проблемы попал. Киришима решает сделать то, что лучше всего у нее получается: свалять дурака. — Эй, бро! — она пинает стул Каминари и тот со шкодливой улыбкой оборачивается к подруге. — Будем мутить? — Ну конечно будем, бро! — стоит благодарить электро-мальчика за то, что уровень идиотского юмора у них одинаковый и что он готов поддержать любую глупую шутку Киришимы. Общий гомон возмущения и смеха тонет в громком звонке на урок. * Можно было закрыть тему, но Юга не был бы Югой если бы не сделал этого: — Шуточное признание не спасет тебя от этого, — голубые глаза смотрят на Эйджиро с сочувствием. — Если это действительно Денки, то… поговори с ним. Серьезно поговори. Вы будете миленькой парой. Аояма кажется собирается уже уходить, когда какой-то черт дергает Киришиму спросить: — Ты сказал «двое», кого еще ты имел ввиду? Там в классе? Блондин улыбается и сияет, как солнышко и поправляя волосы, в типичной девчачьей манере произносит: — Конечно же Бакуго. Но при учете его характера, лучше бы тебе быть влюбленной в Каминари. Но разве сердцу прикажешь? * Ее сны пахли чем-то паленым. Но чаще нитроглицерином. Еще в ее снах постоянно жарко и нечем дышать. В ее снах красные глаза напротив смотрят без привычного раздражения, а грубый мальчишеский голос зовет по имени и признается в любви. В снах Киришимы, слишком много Катсуки Бакуго. * На кой черт она решает обсуждать дела сердечные с Каминари все еще открытый вопрос. Можно было бы поговорить с Ураракой (хотя у нее и того меньше опыта в делах сердечных, они с Деку чуть ли не танцы с бубном вокруг друг друга устраивают и все никак не признаются друг другу в любви), с кем-нибудь еще из девчонок. Можно было бы еще поговорить с Югой. Можно было. Но Каминари был ее читай как лучшим другом, так что проблему реально лучше обсудить с ним. — Аояма прав… Денки зависает на добрую минуту и даже пропускает решающий удар в битве с зомби. На экране мелькает алыми буквами надпись «игра окончена». Парень нервно сглатывает и нерешительно кладет руку на плечо подруги: — Слушай, Кири-детка, ты классный друг и все такое, но я не могу ответить тебе взаимностью и… — Причем тут ты? — возмущается Эйджиро и откидывается спиной на чужую кровать, пряча лицо в руках. — Я влюбилась в Бакуго. * Если честно последующие тридцать минут проходят под эгидой слова «как». Киришима сбивается со счету после того, как это вопрос был произнесен в пятидесятый раз. Денки нервно мерил шагами собственную комнату периодически возвращаясь к излюбленному вопросу и то и дело потирая виски. — Ты мазохистка… Господи. Вокруг так много классных парней! Не думала… не смотри на меня так! Не я втрескался по уши в… — Каминари наконец прекращает нервно мерить шагами комнату, поднимает палец вверх. — А ты не думала, что это взаимно? — Серьезно, Денки не мели… — Стоп, просто выслушай! — парень садится на кровать рядом с подругой. — Во-первых, кофе. Он носит тебе чертов кофе каждое утро уже три недели подряд. Кофе который ты обычно брала в кофейне у дома. Тот ужас без молока и с тонной сахара. Во-вторых, ни одной драки за четыре недели. Да Катсуки матерится на чем свет стоит и бесится ровно так же, но ни одной драки или чего-то в этом роде! В-третьих, он интересуется твоим самочувствием. Он притащил тебе снотворное в среду! Да, оно не помогло! Но попытка засчитана. В-четвертых… И таких «в» набирается аж десять. Киришима чувствует себя одновременно самой счастливой девушкой на Земле, но и одновременно самой круглой дурой. И как можно было не заметить? * — Ты потеряла в мышечной массе, на, возьми, бетоноголовая, — боже, это бутерброды? С сыром и индейкой?! — Ты хоть что-нибудь путное жрешь? Или это бабский загон на диету? Она наверное реально была слепой на оба глаза раз не заметила чего-то столь очевидного, как порывы заботы от Бакуго. Да все приправлено дозой привычного ядовитого сарказма и грубостью, но… — Спасибо, — Эйджиро благодарно сжимает чужую руку и забирает пакет с едой. — Не хочешь поужинать вместе? Толика растерянности на пополам с радостью во взгляде напротив подкрепляет уверенность в том, что все на самом деле взаимно… — Хватит лыбиться, как акула в брачный период. Пошли. Поужинаем, — нет, это точно смущение! Надо будет потом сказать спасибо Каминари.