Капитан

Слишком холодно, чтобы идти дальше: ноги проваливаются в снег, колючий ветер проникает под одежду. Элес теряла связь с реальностью, потому что зуб на зуб не попадал, а руки в перчатках не ощущались. — Коди, ты моей смерти хочешь? — она прокричала впереди идущему другу, который, как ни в чем не бывало, шагал вперед. Он обернулся и, кажется, его только понял, как плачевна ситуация. Коди подхватил Элес под руку, беря её ладони в свои и пытаясь согреть. — Прости, я увлекся воспоминаниями. Нам ещё немного идти. Маяк уже в двести метрах. — Да хоть через два шага, эти холодные волны, снег и ветер у меня в печёнках. Почему мы не могли поехать сюда летом? — Элес развернулась бы обратно, но пройденный путь пугал ещё больше. Коди обнял её одной рукой, подталкивая вперед. — Поверь, там успеем согреться. Элес бормотала что-то про «больше я не езжу с тобой на последние станции», «это пытка, настоящая пытка», «я бы могла потягивать коктейль у камина, сдалось мне зимнее море». Она ощущала цепкую хватку зимы, которая пробирала до нутра. Она верила Коди. До последней капли. И сейчас не сомневалась в его искренних намерениях. Только вот воспоминания Элес не грели, и хотелось выть от покалывания в замерзших конечностях. Коди с силой надавил на дубовую дверь в подножья маяка, и она неохотно поддалась, увлекая за собой сугроб. — Эл, заходи быстрее, сейчас разведем костёр. В его рюкзаке оказались и спички, и керосин, и несколько поленьев. А в углу маяка, как ни странно, ждал затянувшийся паутиной камин. Коди по быстрому привел в порядок заброшенное место и, чиркнув спичкой, зажёг долгожданный источник тепла. Элес, едва веря, происходящему, сняла перчатки и протянула руки к пламени. Сначала пронзила боль отогревающейся кожи, а потом тепло медленно стало расходиться по конечностям. Коди со скрипом притащил широкую лавку и накрыл ее своим пальто. — Располагайся, — предложил он Элес, и та невольно села, не чувствуя замерзших ног. — Хорошо, ты не хочешь моей смерти, — сказала она, растирая щёки. — Тогда что? Участвуешь в конкурсе на самое оригинальное свидание? Коди улыбнулся, кинув молчаливый взгляд в ответ. После чего он направился куда-то вверх по винтовой лестницы маяка. Элес пожала плечами, продолжая отогреваться. Они встали в такую рань, что невозможно было понять ночь или уже утро. Ехали на пригородном поезде, вышли на последней станции. Коди говорил на посторонние темы, Элес тем временем дремала у него на плече, иногда согласно хмыкая. Она бы и сейчас заснула, окончательно вымотанная. Что же происходит? Почему этот маяк запал в душу Коди? Она подняла рюкзак и обнаружила там термос, заледеневшие сэндвичи и бутылку виски. — А, ну так лучше. Элес налила горячего чай в походную кружку, плеснув немного виски. Сэндвич она поднесла как можно ближе к огню. Через пару минут тот перестал быть ледяным, и Эл с аппетитом умяла сэндвич с курицей и сырным соусом — очевидно, остатки из меню ресторана. Коди вернулся, торопливо спускаясь по лестнице: его шаги гулко разносились по всему маяку. Он сел рядом на лавку и, похоже, совершенно не нуждался в огне. Его глаза горели предвкушением, глядя на пыльную жестяную коробку. — Что это? — Элес внимательно осмотрела покрытую ржавчиной крышку. Обычная коробка. В таких хранят документацию. Письма. — Постой, там послание? — Эл заинтригованно толкнула Коди, ожидая ответа. — Можно и так сказать. — Коди отложил в сторону находку, чтобы пыльной кочергой расшевелить угли. — Дело было, когда я впервые поступил на флот. Мой первый год. Элес легла на скамью, положив голову ему на колени. — Вот теперь ты не уйдешь. Рассказывай всё начистоту. Я уже достаточно пережила, чтобы знать правду. Коди тихо рассмеялся. — Хорошо. Только чай себе налью… Это был первый год, и он выдался тяжелым. Физические нагрузки, недосып, качка и наглые матросы. Я увидел пианино в каюте отдыха капитана. Картинка застряла у меня в голове. И…однажды я настолько осмелел, что попросил разрешения поиграть на пианино у капитана. — Серьезно? — Эл посмотрела на его подбородок. — Вот так и спросил? По-моему, капитан должен быть в восторге. — Он отчитал меня и послал на гауптвахту, — Коди отхлебнул чая. — А спустя пару часов пришел ко мне, сжимая какие-то бумаги. Он спросил, знаю ли я нотную грамоту, могу ли сыграть эту пьесу. Я удивился и мельком просмотрел страницы. Я не знал эту музыку, но она была незамысловатая. Согласился. Он выпустил меня с гауптвахты и проводил до пианино. Пока я играл, капитан задумчиво смотрел в иллюминатор. После он отправил меня к себе, не сказав не слова. Больше играть он не звал. Спустя пару недель мы остановились у этих берегов, пока остальные устремились на берег, капитан велел мне подождать. Он вручил жестяную коробку и попросил оставить ее в этом маяке, так чтобы никто не нашел. Он не пояснил деталей, не разразился сентиментальным диалогом. Просто вручил коробку и отправил на берег. — Ты заглянул внутрь? — Эл приподнялась на локтях, чтобы поймать взгляд Коди. — Прежде, чем спрятать? — Нет, — он фыркнул, — Мне достаточно было неприятностей на свою голову. — Так ты даже не открывал? Ничего себе, то есть сейчас рядом с нами та коробка, а ты даже не знаешь… — Эл потянулась за находкой и села, во все глаза разглядывая её. — Открой, если хочешь, — Коди кивнул, ставя кружку на лавку. — Капитан умер двадцать один год назад. — Ох, я не знала…- Элес беспокойно перевела на него взгляд.- Почему же ты не забрал коробку раньше? Ну чисто из любопытства? — Я и не собирался забирать. Но в марте маяк сносят. Исчезнет историческое место. Поэтому когда, как не в холодном феврале, я решил отдать долг капитану, который разрешил сыграть на пианино приставучему матросу, и сохранить воспоминания. — Коди…тогда это ты, кто должен открыть, причем тут я, — Эл нахмурилась, передавая коробку обратно. Коди какое-то мгновение не сводил с подруги глаз, словно запоминая каждую деталь в её растрепанном образе. Потом он с глухим хлопком открыл коробку. Там лежали пожелтевшие нотные листы и незапечатанный конверт. Эл полностью завороженная моментом толкнула Коди, чтобы тот заглянул в конверт. В нем лежал сложенный листок. «Моей Элизабет, которая души не чаяла в маяках. Помнишь, как мы танцевали под эту музыкальную пьесу? Надеюсь, что ты в лучшем мире, где любимая музыка не обрывается посередине. Искренне навеки твой, Альберт», — Коди затих, прочитав последние слова. Элес слышала треск огня, гудение ветра и шелест волн. И стук сердца то ли её, то ли Коди. — Так значит это было послание на тот свет?.. — пробормотала Элес, растроганная поворотом событий. — А теперь и этот маяк снесут. — Ага, — произнес Коди, глядя плящущие огоньки в камине. — Но воспоминания у нас останутся. Пожалуй, это большее, что я могу сделать. — Сыграешь мне эту пьесу? Как вернемся. Ну, кто бы не была Элизабет, я хочу знать, что она слушала, — потребовала Элес — Сыграю, — пообещал Коди.