Не королевский дворец, а двухкомнатная в Питере с роялем
25 июля 2020 г. в 21:38
Старый потрепанный двор на Садовой, не внушающий доверия никому из здесь живущих. Дом с облупившейся краской на фасаде и изрисованной кучей красивых граффити, которые собственноручно оставил здесь один из его жильцов. Баллончики с краской, валяющиеся у подъезда и входа в тринадцатую квартиру. Тринадцатая квартира на садовой не внушала никому доверия ещё больше, чем сам двор на этой улице, а жильцы дома старательно избегали столкновения с её странными хозяевами. Эту квартиру вряд ли можно назвать какой-то отличающейся от всех и красивой. Типичная российская квартирка со своими странностями. Стена подъезда рядом с ней исписанная всё теми же граффити, что красуются и на стене самого дома, дверь квартиры потрепанная, а на ней висит бумажка с рукописной надписью " Пошли нахуй!!!», которую автор этой самой надписи пытался сделать как можно более заметной и большой, чтоб каждый смог прочесть и понять то, что он хотел донести миру. В самой квартирке всё обустроено тоже немного странновато: две комнаты, в одной из которых проходит, продолжающийся уже год ремонт, посередине неё стоит огромный чёрный рояль, на котором никто из жильцов этой квартиры играть не умеет, а купили его только потому, что «мне всегда казалось, что я красиво смотрюсь возле рояля», со стен комнаты кое-где слезают старые обои, а новые просто лежат не распакованные в рулонах рядом, потому что всем лень их клеить, в комнате валяются строй-материалы, у одной из стенок стоит огромный черный шкаф без вешалок в нём. Одежда в шкафу просто валяется кучами, некоторая висит на стуле рядом, а на банках с краской красуются странные и своеобразные шляпы, владелец которых в это время дрыхнет в соседней комнате на одной кровати рядом с братом, ведь они так и не удосужились закончить ремонт и поставить вторую, а спать на полу никто из них не хочет. У них правда есть ещё и диван, но эти два идиота диваны не признают, потому что «спина у меня болит на этих ваших диванах спать, изверги», хотя на самом же деле диван просто не собран до конца. Рядом с кроватью валяются ботинки и баллончики с краской, а так же стоит лежанка, в которой расположился милейший, маленький, пушистый, белый песель неизвестной породы. В комнате бардак, который видимо не прибирали лет сто, состоящий из непонятных вещей, валяющихся на полу. На кухне ситуация не лучше: в раковине гора немытой посуды, на столе засохший батон хлеба, заплесневевший настолько давно, что плесень уже успела пережить не только каменный век, но и построила свою развитую цивилизацию, которая сейчас переживает свой второй расцвет и вполне возможно готовиться к полёту на Марс и освоению его территорий для переселения цивилизации туда. При этом в холодильнике полно разнообразной свежей еды, да и, если прибраться, то квартира будет выглядеть как вполне стильное и уютное жилище, а не берлога заядлого холостяка из ментовских сериалов по НТВ.
По утрам будних дней в этой квартире происходит стандартный ритуал под названием «Сука, мы опять проспали работу», из-за чего в ней собственно и твориться такой беспорядок. Ритуал стандартно начинается с криков о том, что кто-то опять сложил на кого-то руки или ноги и спать было неудобно, а так же с утверждений, что сегодня же кто-нибудь соберёт эту чёртову кровать и они смогут спать отдельно, а то «надоел уже, вечно твои патлы в рот мне лезут, ты можешь себе хотя бы резинку для волос купить и ей волосы завязывать?». Правда, как правило, под конец дня все благополучно забывают об утренних обещаниях и возвращаясь домой так же ложатся спать на одной кровати.
Соседи поговаривают, что жильцы этой квартиры немного с ума сошедшие, а бабушки верят, что та квартира одержима духами и даже несколько раз пытались вызвать экзорцистов и священников, чтобы «изгнать этих иродов проклятых, неча тут силе нечистой проживать», но все экзорцисты и священники благополучно были посланы самым вежливым способом из всех возможных на три весёлые буквы самими же жильцами этой квартиры. Каждый раз какая-нибудь бабка убеждала парней, что в их квартире поселился дух и что все их беды из-за него, после чего получала в ответ фразу:"Мы знаем и беды не из-за него, и вообще у нас всё в порядке». Единственными, кому нравились жильцы этой квартиры и кто не доставал их со всякими глупостями, были маленькие дети. Каждый ребёнок считал своим долгом спросить у длинноволосого парня не Джек Воробей ли он, на что получал закономерный ответ, что, если тот пиратит игры, то это ещё не значит, что он настоящий пират и что правильно говорить капитан Джек Воробей. Ещё маленьким детям явно нравилась собачка и они постоянно стремились её погладить, правда неизвестно нравятся ли собачке маленькие дети.
Сегодня был выходной день, а значит можно было спать хоть до двух часов дня, если только тебя не разбудит забытый, не отключенный будильник, звонок в дверь от соседки, которая вновь пришла собирать деньги на новые шторы, ремонт дома или чего-то там ещё или же телефонный звонок с рекламой нашего чудесного банка и суперским предложением записаться на приём к зубному, а так же с просьбой в свой выходной выйти на работу, потому что кто-то из сотрудников заболел. Значит, что сегодня стандартного ритуала «мы опять проспали работу» не будет, зато кто-нибудь из проснувшихся обязательно решит сделать уборку квартиры и разбудит другого. До двух часов дня на этот раз опять не получилось поспать, потому что уже в семь их разбудил стандартный и надоедливый рингтон будильника.
— Мать твою, Эмерсон, я же просил отключать этот блядский будильник на выходных, ты мне специально что-ли выспаться не даёшь? — Очень злым и сонным голосом пробубнил парень, который сейчас был похож на невыспавшегося енота, забывшего что такое расчёска.
— Между прочим это твой телефон. И убери ты уже с меня свою ногу, развалился он тут!
— А ты купи себе уже резинку для волос и научись завязывать хвостики, а то мне надоело утром находить твои волосы у себя во рту!
— Собери уже вторую кровать и спи на ней, а от моих волос отстань!
— А ты выключи уже свой будильник!
— Да твой это, идиота кусок! — Он столкнул второго с кровати и отобрав себе одеяло дальше завалился спать.
Парень, возмущенный такой наглостью, забрал себе вторую подушку и отправился досыпать на диван, забыв что тот собран не до конца, и через минуту с громким грохотом свалился с него, из-за того, что ножки не были прикручены и не выдержали нагрузки. Повозмущавшись на то, что он ударился копчиком и на то, что никто в этом доме нихуя не делает, он отправился на кухню варить себе кофе.Посмотрев на кухонное царство бардака и разгрома, он решил, что надо что-то менять и вместо варки кофе отрыл кран с водой, чтоб наконец перемыть ту огромную гору посуды (в основном из-за того, что турка была грязная и завалена где-то под ней и даже при всём желании он не смог бы сварить себе кофе без неё). Через минуты две проснулся и дрыхнущий в кровати брат, в этот раз поспать ему не дала собака, и он, напялив на себя первую попавшуюся одежду и отрыв в соседней комнате среди строй-материалов одну из своих шляп, отправился её выгуливать. Тем временем Ремингтон боролся с неотмывающейся или просто не хотевшей отмываться сковородкой и жаловался на то, что никто из них раньше не удосужился помыть эту чёртову посуду. В комнате, где никто не мог доделать ремонт уже год, что-то стукало, брякало и очень громко материлось — это был Себастьян, который в данный момент проклинал Ремингтона и Эмерсона за то, что они такие лентяи и не могут доделать ремонт, чтобы он наконец перестал спотыкаться об эти банки с краской.
Жильцы несчастной тринадцатой квартиры многим казались странными ещё и по той причине, что выглядели они как неформалы, застрявшие в далеком две тысячи седьмом году, собственно говоря, тогда ещё было модно брать себе всякие выпендрёжные имена, как у аристократов, вместо своих; и именно тогда по улицам ходили не Володи, Сергеи и Ромы, а какие-нибудь Вальдемары, Стефаны и Реджинальды. Откровенно говоря, они этими самыми неформалами и являлись: Ремингтон провозглашал себя панком, хотя в субкультуре шарил только на поверхностном уровне, Эмерсон был эмо с его вечной эмо-фазой и любовью к группе My Chemical Romance(вот второй пункт Ремингтон вполне себе с ним разделял; этих двоих прозвали главными фанатами кемов на районе, вот настолько сильно они любили эту группу), а Себастьян был готом с любовью к кладбищам. Правда по внешнему виду этих троих трудно было сказать к какой субкультуре они принадлежат, но одевались они так странно, что у местных гопников получили титул главных модников района. Их странные для российских реалий имена тоже были связанных с культурой нулевых, а конкретно культурой две тысячи седьмого; именно в том легендарном году, когда в России был расцвет разнообразных субкультур, они себе их и придумали, и им они настолько понравились, что позже они даже в документах их сменили, правда некоторые бабушки, что уже давно жили в этом дворе и знают этих троих настолько же давно, продолжали по привычке их называть Ромой, Эдиком и Серёженькой. Сперва наши три брата-акробата конечно пытались их убедить, что теперь то их зовут Ремингтон, Эмерсон и Себастьян, но, поняв, что с бабушками спорить бесполезно, особенно с питерскими, быстро сдались и приняли тот факт, что для некоторых соседок они так и останутся Ромчиком, Серёженькой и Эдичком из тринадцатой. После того, как движение гопников и чётких пацанчиков с района стало вымирать и представители этого движения остались только в отдельных маленьких городах и деревнях, Эмерсон очень радовался, что теперь то его никто не назовёт Эдиком-педиком, тем более, что он уже давно не Эдик.
Пару лет назад Себастьян умер при неизвестных обстоятельствах. При жизни он надеялся, что если загробная жизнь и призраки существуют, то он станет одним из них и всегда будет тусоваться на кладбище рядом со своей красивой могилкой, пугая посетителей этого кладбища, но его мечты истинного гота обломали и теперь он всегда тусуется не на кладбище, а со своими братьями. Правда за пару лет такой загробной призрачной жизни он привык и вроде не жалуется. Теперь тринадцатая квартира — это квартира с призраками, а точнее одним и самым безобидным. Себастьян давно мог улететь и поселится жить в другом доме или квартире, или, как он сам изначально хотел, поселиться жить на кладбище, но рассмотрев все аспекты загробной жизни и поняв, что она почти ничем не отличается от человеческой, он понял, что хочет остаться жить в квартире с братьями и что они без него наверняка не выживут. Теперь же Ремингтону и Эмерсону забавно было наблюдать за реакцией людей на слова о том, что у них в квартире живёт призрак брата, который готовит и иногда убирается. Хотя в том, что Себастьян именно призрак никто из них троих до конца не был уверен. Он определённо был нечистью и чем-то не живым, но у него всё ещё имелось обычное человеческое тело, которое не разваливалось на куски, как у зомби, просто он был холодным и не дышал, при желании мог поесть, покурить, выпить алкоголя вместе с друзьями, а так же стать стереотипичным призраком: прозрачным таким, летающим и проходящим через стены. Именно из-за последнего пункта все трое сошлись на том, что он теперь призрак. А из-за факта наличия тела, соседи даже не подозревали о его смерти. Наверное он был тем существом из страшных историй про кладбище. Знаете, когда история начинается с того, что кто-то встречает человека на кладбище, общается с ним, может его потрогать и в принципе этот незнакомец с кладбища выглядит и ощущается, и ведёт себя как живой человек, а потом в конце истории выясняется что этот незнакомец давно мёртв, либо просто обнаруживается его могила, либо просто обнаруживается, что он холодный и не дышит. В общем, именно таким существом и стал Себастьян, но никто точно не был уверен как это называется, правда, никому из них троих этот факт, собственно говоря, и не мешал, они продолжали жить как жили, только Себе теперь не нужно было ходить на работу, ведь он официально был мёртв (для него это был скорее плюс, чем минус). Все его друзья готы тоже теперь знали о таком положении дел и даже считали крутым тот факт, что у Себастьяна теперь есть собственная могила; он любил приводить их к своей могиле и с гордостью рассказывать, что она его и говорить о том, какую же паршивую фотку выбрали для надгробия и что в реальной жизни он гораздо красивее.
Ремингтон всё ещё воевал с грязной посудой: сковородка у него отмылась, теперь же он пытался отковырять засохшую пять дней назад гречку от кастрюли и проклинал всех богов, которых знал, за то, что гречка так трудно отмывается. Себастьян же решил, что его уже конкретно заебало спотыкаться о банки с краской и что если он их сейчас не уберёт, то этого никто кроме него не сделает, поэтому он принялся за уборку, заодно убрав все шляпы Эмерсона в шкаф. Сам же Эмерсон до сих пор гулял с собакой, которая завела его в такие дебри города, в которых он никогда не был, что теперь он пытался по навигатору выбраться из них. Наконец добравшись до дома, он зарёкся никогда больше не поддаваться на провакации Пеппер и не идти туда, куда она скажет, потому что он рискует зайти в неизвестные ему районы таким образом. С тех пор, как они наконец проснулись и их день начался, прошло уже четыре часа и теперь их квартира была убрана и похожа на приличное жилище, правда никто из них до сих пор не завтракал. Поэтому, как только Эмерсон вернулся, Рем с гордым видом и мокрым кухонным полотенцем на плече вручил ему в руки пакет с кофе и турку и отправил варить ему кофе, а сам ушёл искать в холодильнике что-то, что могло бы подойти к чаю. Эмерсон конечно немного привычно повозмущался, но кофе всё же пошёл варить; где-то в глубине души он знал, что его постоянно заставляют варить им кофе только потому, что лучше и вкуснее него в этом доме никто кофе не сделает, но признавать этого не хотел, поэтому и возмущался. Ремингтон же, откопав в холодильнике старую колбасу, что почти уже испортилась и которую нужно было обжарить, и свежие яйца, пошёл жарить яичницу. По кухне раздался запах жаренной колбасы, а на сковородке зашкварчало масло и зашипели вылитые на неё взбитые яйца. Запах жареной колбасы в воздухе смешался с запахом только что сваренного кофе и всем ещё больше захотелось есть. Себастьян в это время курил на балконе; наверное теперь он мог не бояться, что курение ему навредит и он сдохнет от рака лёгких, ведь он и так уже был мёртв, хотя он вроде и до этого не особо-то и боялся. Дым от сигареты улетал в открытое окно и красиво клубился в воздухе. Внизу во дворе кипела жизнь: вот их соседка с первого этажа обсуждает с какой-то бабушкой новый выпуск Пусть говорят, который она видела по телевизору, вот какая-то тётенька ругается на другую тётеньку с собачкой за то, что та выгуливает свою собаку на детской площадке, вот какие-то дети играются в песочнице… С кухни слышится громкий звук падения и бьющегося стекла. Себастьян бросает сигарету с балкона и бежит на кухню, но всё, что он там видит — это матерящегося Ремингтона с щёткой и совком в руках, который убирает остатки чего-то разбитого, что когда-то было его любимой кружкой и тихо посмеивающегося над ним Эмерсона, что в это время уже давно пьёт кофе и ест свою порцию яичницы, заботливо приготовленную Ремом.
— Ну, блять, вторая кружка за неделю, а ведь они были мои любимые.
— Я же не виноват, что у кого-то руки не из того места растут и он не умеет нормально убирать посуду в шкаф так, чтоб она оттуда потом не вываливалась прямо на него.
— Ой, не издевайся, а! А то сейчас шваброй по голове получишь.
— Это щётка, Рем, а не швабра!
— Ну какая вообще к чёрту разница? — бурчит Ремингтон.
— Ой, да ладно тебе, сонц, не ворчи, я тебе новую куплю. Яичница, кстати, вкусная у тебя получилась, мне нравится.
— Ты там всё то не ешь и мне оставь, я так-то тоже голодный.
— Я смотрю вы тут уже кружку успели разбить, пока я там на балконе курил.
— О, Себа! Яичницу будешь?
— Нет, спасибо, я лучше Рему порцию оставлю, а то он у нас мальчик худенький, пусть наедается.
— Сам-то одна кожа да кости.
— Ладно, неважно. Чем целый день заниматься планируете?
— Ну, я хотел пойти прогуляться до особняка Бруснициных, что в центре и возможно даже зайти внутрь, говорят там красиво. Может даже граффити где-нибудь нарисовать, но не в нём, а в другом заброшенном доме.
— А что разве на стене нашего дома места уже не осталось? — Поинтересовался Ремингтон.
— Да нет, как раз таки осталось, просто соседки постоянно ругаются, что я фасад дома порчу и грозятся ментов вызвать.
— А кровать вторую из вас собрать никто не хочет, искусствоведы-граффитчики вы мои?
— Если Рем перестанет спать рядом со мной, то кого же я во сне обнимать буду?
— Меня обнимай, если так надо или мягкую игрушку купи.
— Нет, ты холодный, а мягкие игрушки это не то.
— Всё ясно с тобой, маньяк-обнимашковый. Ну ладно, тогда посплю рядом с тобой, только волосы в хвост завяжи, чтоб они мне в рот не лезли.
— Ничего не обещаю. — Эмерсон хитро улыбнулся.- Дак, значит решили, что сегодня мы гуляем по питерским заброшкам?
— Гуляем по питерским заброшкам, только не сегодня, а завтра, потому что сегодня мне не охота даже из дома выходить, не то что куда-то там в центр до особняка Брусницыных переться.
— Как скажешь, завтра, так завтра…