The play

Ронан не был уверен, что поддаваться на провокацииДжози хорошая идея. После того недельного (или сколько дней прошло, Ронан не знает) бэд трипа с кучей снотворных и таскания всего чего можно и нельзя из леса, Линч предпочитает не ввязываться в такое. Однако с Кавински ты не можешь сказать «нет». Вот и сейчас. — Эй, Линч, давай-ка сыграем в игру? Кто кому дебильнее наряд приснит? Можешь для вдохновения попробовать взять что-то из шкафа Дика, думаю подойдёт, — голос у Кавински прокуренный, низкий. Внутри Ронана что-то скручивается. Он медленно разворачивается. — Идёт, — отвечает он и ухмыляется, попутно слыша недовольное сопение Гэнси. *** — Какого… блять… — Кавински стоит напротив зеркала. Потрясающе! Горничная. Утро определено задалось.! Линч пробрался в его сон и нарядил в типичную анимешную горничную в куче тряпья! Кавински хватает телефон и пишет Ронану: «Умничка, а как эту хуйню снять?» Ткань жмёт в груди и талии, но мягким облаком обволакивает бёдра. «Без понятия о чем ты», — Линч впервые отвечает на смски. «Об этом» Кавински фотографируется и отправляет Ронану. «Детка, тебе идёт» «Пошёл нахуй, педик» «От педика слышу» *** — Фу, Линч, с тебя перья сыплются? И кто же тебя ощипал? Не твой ли Дик? Прямо ночью? — Кавински ржёт вместе с Прокопенко. Ронан вздыхает и стряхивает перо с рукава. Невероятный долбоеб. Кто из них двоих — он ещё не решил. *** — Ронан, ты себя в зеркале видел? Сегодня? После сна? — Гэнси явно осторожно подбирает слова. Линч настораживается. Что ещё за странные предположения? В зеркале Ронан видит у себя на лбу потрясающе аккуратный… …член. Любовно выведенный перманентным маркером. — Кавински, блять, — шипит он. Лоб уже алый — кожа растёрта по самое «не хочу», но фломастер все ещё гордо держится на коже в виде этой жуткой непристойности. — Ноа, спроси у Адама пластыри. И побольше, — мрачно просит Линч, разглядывая собственное лицо в зеркале и слыша тихое шебуршание, означающее удаление Черни. *** «Эй Педик» «Линч» «Крч выгляни» Ронан отрывается от прослушивания музыки и спускается во двор Монмутской фабрики. Он знает, что Кавински в покое его не оставит. За рулем белой Мицубиси действительно сидит он собственной персоной. Джозеф Кавински. В костюме горничной. Он выбирается из машины и небрежной походкой направляется к Ронану. — Ну как тебе? — шёпот соблазнительный и дерзкий. Как у напомаженной актрисы из доисторического фильма. Ещё и с придыханием. Ронан чувствует остроту на языке и быстро окидывает Джози взглядом. — Детка, ты сексуален, как никогда, — так же тихо, чуть с хрипотцой — горло мгновенно пересыхает. Даже не учитывая шёпот. — Да? — пальцы Джозефа касаются запястья Линча, скользят выше, цепляются за локоть. Внезапно, шутка и «наверняка он знатно охуеет» превращаются в «интересно, ему понравилось?» и сам Кавински не уверен, рад ли он такой перемене. — Давай не здесь, — шепчет Ронан и ухмыляется. Он резко разворачивается и направляется к фабрике. Джозеф следует за ним. Ноа куда-то испарился, Адам на работе, Гэнси с роднёй — чем не лучшее время, чтобы развлечься? Едва дверь закрывается за спиной Кавински, как Ронан прижимает его к стене. Целует. Грубо, с привкусом всех их язвительных комментариев. Его рука медленно скользит по бедру, забирается под ткань. — Линч, ебтвоюналево, — тихо выдыхает Кавински и закрывает глаза.