А как оно было?

Гет
R
Завершён
23
автор
Размер:
16 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
23 Нравится 7 Отзывы 9 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
— А как оно было на самом деле? — девчушка с большими голубыми глазами пытливо смотрела снизу вверх на мужчину, облаченного в доспехи с оранжевыми кожаными вставками. На нагруднике в свете палящего солнца переливался гордый грифон с расправленными крыльями, знаменующий свою победу. Алистер немного опешил. А как оно действительно было? Ведь уже прошло больше десяти лет. Таким же молодым, как тогда, он уже себя не чувствовал: на висках уже виднелась первая седина, но и скорую кончину судьба ему еще не предвещала. Пятый мор — это конечно очередной отдел макулатуры и документации в библиотеки, наполненный сухими фактами, цифрами и именами, среди которых числилось и его. Бастард, царский ублюдок, неженка и многие другие нелестные эпитеты, связывающие его с родом Тейринов, больше не волновали умы злых языков. Теперь же он просто Алистер… Из Серых Стражей. Но за длинными рукописями прятался не просто лист пожелтевшей бумаги — там лежали тысячи жизней, чьи тела давно преданы холодной ферелденской земле. А ведь в любую минуту тогда и он мог познакомится с сырыми недрами и осиновым гробом. Нелучший исход для юнца двадцати лет, что никогда «не лизал кувалду на морозе». — Знаешь, малютка, — Алистер присел напротив девочки, с любопытством ожидающей каких-нибудь захватывающих подробностей, — эта история настолько длинная, что мне придется провести в таверне несколько вечеров, чтобы рассказать все с начала и до конца. Страж был уже морально готов к детскому разочарованию на милом личике, но, получив ответ, девочка лишь загорелась еще большим желанием познать истину десятилетней давности из первых уст. — Мама говорила мне, что назвала меня в честь Героини Ферелдена, — гордо выступила она, приподняв свою милую румяную мордашку. — Что ж, Солона, — Алистер потрепал девочку за непослушные кудряшки, смотря на которые ему сложно было сдержать улыбку, — как-нибудь в таверне я тебе все расскажу. — Обещаешь? — подозрительно прищурился ребенок, чувствующий подвох в словах Алистера. — Может, — Страж как-то мечтательно и загадочно отвел глаза на мгновение, — Героиня когда-нибудь и сама придет сюда, чтобы поведать свою историю. — А где она сейчас? — зрачки малютки сузились, напомнив Стражу черные горошинки перца. — Далеко-далеко на западе, — выразительно протянул Алистер, подыгрывая маленькой Солоне. — Даже после всего она продолжает бороться со злом… Как Инквизитор, — немного слукавил Страж. — А теперь давай к остальным ребятам — мне еще столько нужно сделать. Наблюдая за развивающимся подолом детской юбочки, что смешалась с толпой других детей, Алистеру стало еще теплей на душе. Пускай в Скайхолде ему был почти никто не знаком, он чувствовал себя достаточно защищенным в обществе этих людей. Но здесь он надолго задержаться не мог, и от этой мысли становилось так тоскливо, ведь своего — поистине родного места у Алистера не было, где бы он смог осесть и окружить себя теплом и заботой дорогих ему лиц. Пожалуй, понятие семьи ему не очень знакомо — в его жизни таковой не было до определенного момента. Была мать, что рано покинула этот мир, дав ему жизнь, даже эрл Эамон пошел на поводу у своей жены и слухов, Орден Храмовников лишь угнетал его таланты и юношеское пламя в груди, и, наверное, только Дункан увидел в нем нечто больше, чем просто пара рук и дерзость в голосе. Выдернув Алистера из лап назойливых церковных кругов, Страж-командор подарил мальцу место, к которому он поистине принадлежал. Злобу на дядюшку Эамона Алистер никогда особо не держал — настолько мягким было его сердце к старику, что еще долго корил и винил себя за нелестное прощание со своим подопечным. Как бы сложилась судьба Алистера, не будь он в результате длинной череды событий Серым Стражем? И сам он вряд ли мог ответить на этот вопрос, но если бы его спросили или дали возможность изменить свою судьбу, то он ничего бы не менял, разве что свое происхождение. Где-то там в сырой земле покоилось тело Дункана, что частично заменил ему отца в самый ответственный момент становления мальчишки юношей. И словно на небе сошлись звезды или же Флемет от большой судьбоносной щедрости свела их так, что Дункан привел в жизнь Алистера еще одного ценного человека, с которым Стража связали долгие годы и множество приключений. Совместно, неразлучно, плечом к плечу он следовал за ней сквозь ферелденский просторы, никогда не сомневаясь в правоте её решений и действий. Дурной не собрал бы вокруг себя стольких спутников — непричастных, чужих, незнакомых, но самоотверженных, что были готовы посвятить и принести себя в жертву ради общего блага. В этом на её очень походил Бык, окруживший себя разномастной компанией, в основе которой не лежали какие-то расовые или культурные предрассудки. Рогатый кунари хоть и мало походил на Солону, но отличался особой разговорчивостью и заводным характером. Алистер бы с удовольствием пропустил с ним пару кружечек по возможности. После битвы при Остагаре Алистеру казалось, будто он потерял всех и все, что когда-то обрел среди Серых Стражей. Хотя он был не один — у него появилась Солона — словно Дункан оставил подарок Алистеру, чтобы паренек не горевал о кончине командора. Но Солона никогда не должна была быть заменой — напротив, она стала новой страницей в жизни Алистера — тем, чего у него никогда не было — семьей. Страж никогда не сомневался в своей привлекательности, но и никогда не расценивал это как свое оружие. При первой встрече Солона ему не приглянулась. Женщин в их кругах было немного, но и не каждый день к ним приходили маги в столь молодом возрасте — единственное, что удивило и вызвало некий интерес у Алистера. Щуплая смуглянка лет семнадцати, что только прошла своё Испытание Истязания, и вдруг попала в ряды общества, где у многих бывало незавидное криминальное прошлое. Алистер знал: к вечеру число новоприбывших сократится, и это всегда немного омрачало его мысли. Солона для своих лет была тогда немного наивна и как-то по-глупому весела и задорна, словно ей не пришлось держать в руках чашу, глоток из которой мог оборвать её шутку на полуслове, а её саму отправить в объятья Андрасте. Лишь мгновение, и она снова широко открыла свои серые лучистые глаза как ни в чем не бывало. Для неё не было жизни до и после — она расценивала все как должное и ожидаемое, что бесконечно удивляло Алистера и одновременно отчасти объединяло их — жизнь от случая к случаю. Со смотровой площадки, что находилась на северо-западе крепости Скайхолд, открывался прекрасный вид, созерцаемый Алистером в полном одиночестве. Он бы многое отдал за эти уединенные мгновения, если бы только Солона обвила его руку, как виноградная лоза, положив голову ему на плечо. На высоте им приходилось бывать пару раз: на верхушке Башни Ишала, захваченной порождениями тьмы. А потом уже и в Башне Круга… Захваченной магами крови. Их совместные визиты, конечно же, не носили романтического характера, но самому Алистеру они запомнились на долго — было очень жарко. Стражу непременно хотелось показать ей эти завораживающие виды Морозных Гор: острые пики и заснеженные хребты, что походили на холодное лезвие ножа, отражавшего солнечные лучи. Их путь много раз лежал через эти края, но здесь был свой тайник, свое мирное гнездышко, скрытое от мирских глаз. Во всем этом Алистер находил странное умиротворение и покой, который ему приносила только Солона. Здесь, как и с ней, время словно останавливалось, сама крепость казалось изолированной от внешнего мира — как по ту сторону реальности. — Ты обязательно должен привести её сюда разок, — знакомый голос нарушил уединение Алистера. — Все тебе известно, — ухмыльнулся Страж. Этот бархатный голосок он вряд ли смог бы забыть. — Такова моя работа, — загадочно ответила собеседница. — Из бардов в монашки, из монашек в убийц, а теперь и в шпионов, — Алистер не сводил глаз с белых горных пейзажей, что простирались до самого горизонта. — Или какой пост ты сейчас там занимаешь? — Я никогда не переставала быть ни тем, ни другим, — Лелиана стянула капюшон с головы и поравнялась со своим давним знакомым, — но убийцей — никогда. — Могла бы просто сказать, что рада меня видеть, — мужчина сделал паузу, будто вспоминал имя, — Сестра Соловей. — Я всегда рада тебе, Алистер, — заметила Лелиана, повернув голову к Стражу. — В твоем голосе теперь же чувствуется уверенность… — Знаешь, а я наверное не рад тебя видеть, — обиженно поджал губу Алистер, чем вызывал смех Соловушки, похлопавшей его по плечу. — Но все еще такой же неловкий, — закончила фразу Лелиана. Если хорошенько вспомнить, то их первый и скромный отряд состоял лишь из юнцов, что стояли в самом начале своего жизненного пути, где и зарождалась их великая миссия. К обществу Морриган Алистер относился скептически, а вот появление Лелианы чуток разнообразило и без того бурную рутину. Вечерами она собирала всех вокруг костра и рассказывала легенды разных земель, что ей удалось собрать, а когда же Солона раздобыла для нее лютню, легенды превратились в песни и баллады. Приятный девичий голосок ласкал слух, будто заботливая мать нашептывала колыбель на ушко. Даже угрюмый и суровый Стэн по-своему таял от чарующих мелодий и сказаний. В такие моменты они чувствовали вкус юности, беззаботности, стоя на пороге неизведанного и тайного. — Мне жаль насчет… — начал было Алистер с сентиментов. — Не нужно о Джустинии, — оборвала его Лелиана. — Но в душе ты скорбишь, — настаивал Страж. — Это неправильно — разбираться со всем в одиночку. — А я и не одна, — отвернулась Сестра Соловей. — При всем уважении к Церкви, дражайшая Лелиана, — скептицизм Алистера проявлялся и в сторону высшего института. — Но молитвы вряд ли залатают твою рану на сердце. — Вера, Алистер, дарует не только утешение и покой, — парировала женщина. — Но и ведет тебя сквозь мрак и отчаяние. — Ты это скажи очередному пареньку, — нахмурился мужчина, скрестив руки на груди, — когда будешь перерезать ему горло. Он обязательно оценит. Так сказать захлебнётся в руках божьих. — Алистер-Алистер, мои пташки никогда не делают это без причин, — разочарованно закачала головой Соловушка. — Будто бы твои руки чисты, а душа невинна. — Назови хоть одну причину, почему я должен оставить порождение тьмы в живых, — мужчина еще больше ощетинился, взирая на Лелиану. — Словно в твоем списке числятся только эти твари, — напомнила Соловушка. — Я никогда не нападал первым, — обиженно заметил Страж, смотря немного свысока на женщину. — А убивал лишь тех, кто хотел моей смерти. Серые Стражи никогда не стремились быть святыми в глазах людей. — Так же и мы, — согласилась Лелиана, чем пыталась оправдать себя. — Только под угрозой Инквизиция, что борится за этот мир общими силами. — И это то наследие, что оставила после себя Джустиния? — мужчина проницательно взглянул в большие глаза Лелианы, но на этом его речь не закончилась. — Маги, затворенные в огромных темницах, величественно именуемые Кругами. Храмовники по другую сторону, что бдят, занеся мечи над невинными головами, чью жизнь судьба одарила чем-то большим, чем дано обычному человеку. А любой, кто неугоден господам свыше — господам Инквизиции — обречен на смерть. — Будь все устроено иначе, — немного обиженно ответила Сестра Соловей, — то вселенная никогда бы не свела тебя с ней. — О, хоть на этом спасибо, что её шея не легла на плаху, — неистовствовал Алистер. — А ритуал Усмирения — это само милосердие. — И как она тебя терпит, — прошипела женщина сквозь зубы. — Она не терпит, Лелиана, — теперь же спокойно возразил Алистер. — Она любит. — Слепо, — фыркнула Соловушка, словно хотела закончить мысль Стража. — Да, как и твоя вера. И оба замолкли, отчужденно поглядывая друг на друга, ожидая новых замечаний, что должны были давить на больное. Даже стража Инквизиции с интересом зарились с на спорящих издалека, нашептывая что-то друг другу. Алистер никогда не обсуждал нечто подобное с Солоной, будто это совсем не волновало её сердце и мысли. После восстания в Башне Круга Героиня, казалось, забыла о его существовании — как вырванная страница — как размытый невнятный текст — как пустота — бесследная, но ощутимая. Это было странно и в тоже время прекрасно, потому что никто из них не был зациклен на прошлом, давая возможность этим двум начать новую — общую жизнь. Но даже с ним — этим новым началом — ни Алистер, ни Солона не принадлежали сами себе, не говоря уже о друг друге. Обязанности для них стояли выше чувств и крепкой связи. И если бы только они могли снять с себя оковы Ордена и начать жить для себя, то Алистер бы непременно это сделал. Новости об феномене Фионы стали точкой невозврата, что вселила надежду в парочку — надежду на свободную жизнь. Зов для них был напоминанием их тяжелого рока, что будоражил сны и останавливал кровь в жилах. Но, стоя там в окружении скал, Зов был единственным, что связывало влюбленных на таком расстоянии. Он, конечно, был далек от романтических шепотков или интимных прикосновений, но так Алистер чувствовал свою близость с Солоной, до которой не мог дотянуться. После победы над Пятым Мором бремя восстановления пало на хрупкие плечи Героини, пока Алистер взял на себя обязанности меча и грубой силы. Казалось, что оба старались не для себя, а для людей вокруг. Даже в любви ни Алистер, ни Солона не могли проявить чуток эгоизма — видимо жизнь во имя ближнего своего настолько въелась в подсознание, что каждый перечеркнул свое «я» внутри себя и заменил его на «они». И лишь с идеей исцеления появилось «мы». — Мои ребята донесли мне о спорящем Сером Страже и нашем дражайшем Информаторе, — добрый мужской голос послышался со стороны каменной лестницы, что вела из сада. Завидев виновников переполоха, Каллен в недоумении приблизился к ним. Он удивленно вглядывался в Алистера, молча протянув ему руку. Сжав предплечье давнего знакомого, Страж ответил ему сияющей улыбкой, искренне радуясь встрече с командором. — Мир тесен, — молвил Алистер и разжал хватку. — Теснее, чем тебе кажется, — согласился с ним Каллен, вопросительно смотря на отстраненную Лелиану. — Судьба вновь свела нас всех вместе, — загадочно подметил Страж. — И вновь не при лучших обстоятельствах. — Теперь же мне кажется, что это проклятие, — щеки Лелианы порозовели, от гнева не осталось и следа, но она все еще отчужденно стояла в стороне. — А ты еще меня упрекаешь за мой острый язык, — возмущенно закатил Алистер глаза. — Мне просто интересно, сколько раз Солона покрывала тебя за него, — самодовольно приподняла бровь Соловей. — Хватит говорить так, будто она моя нянька, а я бесхребетное существо, — грубо ответил Алистер. — Солона… — забвенно протянул Каллен. — Как она? Вновь вспыхнувший спор между Алистером и Лелианой прекратился, стоило Каллену вспомнить о Солоне. Серый Страж словил себя на странном чувстве стыда и сожаления, будто задел командора за нечто больное, хоть и Солона никогда ему не принадлежала. И в тоже время Алистеру было завидно, потому что он не видел, как росла его возлюбленная, и потому что не он первый разглядел всю её красоту. Всего этого был удостоен Каллен. Но ни командор, ни Алистер серьезно не ревновали Солону друг к другу. И оба читали это в глазах стоящего напротив. Страж одобрительно кивнул командору, намекая, что не имел ничего против. — А какой ты её запомнил, Каллен? — спросил Алистер, загадочно склонив голову на бок. — Талантливой, — начал было командор, но призадумался. — Лучшей ученицей Ирвинга. — Нет-нет, Каллен, это все формальности, — отрицательно помотал головой Алистер. — Я говорю о том, что мог запомнить только ты. Сечешь? — Кажется, да, — засмущался Каллен, почёсывая затылок. — Смелей, — подбодрил его Страж. Мысли и воспоминания в голове Каллена ожили, явим ему давно забытое и теплое чувство. А какой она действительно была? Прошло больше десяти лет, а он все еще помнил ее очертания. Большие серые глаза, что как-то по-особенному горели на смугловатом личике, усыпанном едва заметными веснушками, словно само солнце поцеловало ее в веки и щеки. От нее исходило какое-то странное тепло и доброта, что всегда собирали множество людей вокруг нее. Отзывчивость и острый ум, очаровывающий даже старших чародеев, контрастировали с некоторой неуклюжестью и особенной тягой попадать в какие-либо передряги или добровольно вытворять шалости. Авантюризм, присущий Солоне, особенно забавлял Алистера в рассказах командора. — Его, кажется, звали Йован, — задумался Каллен. — Хороший был малый, но встал не на тот путь. — Это не тот, что мы нашли в темнице Редклифа, а потом и он же пытался спасти душу мальчишки Эамона? — Лелиана, казалось, помнила все до самых мелочей. — Я до последнего не доверял ему, — лицо Алистера нахмурилось, будто маг крови вновь предстал его взору. — Но Солона как-то по-особенному была готова отдать за него все, лишь бы вытащить его из этой кровавой ямы. — Это то, чем она чаще всего и занималась в Башне Круга, — соглашается командор. — Заменив одну из колб в кабинете главного чародея на склянку с каким-то порошком, Йован чуть не поднял кабинет Ирвинга и самого чародея на воздух. — Но… — протянула Лелиана, будто уже знала конец всей этой истории. — Но всю вину за опыты с пирофорами, — соглашаясь кивнул Каллен, — конечно же, взяла на себя Солона. — Пиро-что? — вопросительно оглянулся Алистер. — Да, — захихикала Сестра Соловей, — в Кругу практикуют пиромантию, и нет — они никого не сжигают. — В данном случае это всего лишь тонкости алхимии, — разъяснил командор. — Я думаю, что даже манипуляции с обычным порохом уже пиромантия. — Да знаю я о всех этих магических пиротонкостях, — Алистер обиженно скривился, будто съел дольку кислого лимона. — Солона часто практикует огненную стихию в своих заклинаниях. А вы меня все еще за дурочка держите, как при Пятом море. — Винн особенно любила тешиться над тобой в те времена, — вспомнила Лелиана старую спутницу. — В отличии от вас, — Серый Страж не мог успокоиться, — она была искренна в своих расспросах и замечаниях. — Судя по рассказам, — неожиданно перебивает Каллен, — у вас была приличная команда. — С миру по нитке, — согласилась Соловушка, миловидно улыбаясь от нахлынувших воспоминаний. — Да, два недобитка, одна монашка-убийца, — перечислял Алистер, загибая пальцы на руке, — головорез-кунари, старушка-лекарь, гном-пьяница, стервозная ведьма, похотливый эльф-наемник и мабари. — Да не убийца я, — разозлилась Лелиана. — Я никогда не убивала ради забавы. — Тогда не держи меня за зеленого мальчишку, — вразумил Алистер собеседницу. — Я вполне серьезен и степенен в своих суждениях. — Все мы знаем, — молвила Соловушка в ответ, — что Солона из тебя мужчину сделала. Каллен и Алистер странно переглянулись, и лишь спустя пару секунд оба постигли истинный смысл сказанных слов. И этот смысл немного ранил командора, хоть ему никогда и не было суждено узнать Солону настолько близко. Очевидно же, что влюбленные наедине не в шахматы играли. Тем не менее странное печальное чувство об утерянном омрачило мысли Каллена. Даже спустя столько лет лишь одно упоминание о Солоне приковывало к себе его внимание и интерес, в корне которых лежали только давно забытые, сгоревшие и неживые чувства отдаленно напоминающие человеческие рефлексы. Что-то ёкало в груди, заставляя замирать на мгновение. Воспоминания — единственное, что было у Каллена — единственное, что сохранилось или точнее то немногое, доставшееся ему от Солоны. И почему он никогда не решался с ней хотя бы заговорить, поддавшись соблазну? Она была так близко, и в тоже время так далеко. Каллен отчасти возвышал её не только как первую ученицу, но и как человека. Нечто окрыляющее, притягивающее и величавое было в ней, что сближало её с одними и отдаляло от других. И к которым относился Каллен — не знал и он сам, а скорее даже, что он вообще не относился к кому-либо, будто он был лишь декорацией, задним фоном, элементом оформления жизни Солоны. Но лишь до определенного момента. Когда нити самосознания, связывающие его с реальностью, были зверски разорваны пытками и истязаниями магами крови, когда Каллен не мог разобрать: видят ли его глаза истину или это очередной обман, в его судьбе вновь появилась она. Правда уже не в привычной ему мантии, не с чистыми и сияющими глазами на миловидном личике, что всегда украшала улыбка, но тем не менее все еще она. По правую руку от нее стоял Алистер, а по левую Лелиана, окропленные кровью и измазанные сажей. Все они возвышались над его ослабшим телом, словно судьи, выносящие приговор преступнику. И лишь узнав Солону, что на полголовы ниже её спутников, смотрящую на него с состраданием, у Каллена вновь появились силы сопротивляться. Он был уверен, что чары добрались до самого сокровенного, самого тайного и дорого уголка в его сердца, и теперь играют против него, явив его взору злое искажение его слабости. По-настоящему Каллен опомнился, когда его начали бить по щекам, приводя в чувства. Раскрыв свои затуманенные глаза, он встретился взглядами с Солоной, а затем заметил и старушку Винн, что сосредоточенно бормотала какое-то заклинание, схватившись за плечи девушки. Солона бережно взяла в руки лицо храмовника, не разрывая зрительный контакт, будто так она удерживала его в сознание, вливая целительную силу в измученного юношу. Но Каллен и не думал даже глазом моргнуть, будучи зачарованным девушкой, к которой ему не удавалось добраться так близко еще никогда в жизни. — Ты не умрешь, — твердила она, панически ощупывая его лоб и бледные щеки. Каллен хотел дотянуться до её спутанных локонов, что небрежно болтались близ его лица, но ему не хватало сил даже шевельнуть пальцем, закованным в сталь. Спасла ли поистине Солона ему жизнь — Каллен никогда не сомневался, ведь он был всецело благодарен судьбе, что вновь свела его с ней. Изменилась ли Солона после встречи с Серыми Стражами — бывший храмовник не знал, ведь более Каллен ее не встречал. Образ Амелл настолько въелся в сознание командора, что любой другой девушке, что искала его внимания, он не мог ответить тем же, словно что-то блокировало его чувства изнутри. Но очарование Солоны вскоре выветрилось, освободив большую часть места в сердце для другой, которой жизнь предначертала Каллена, а ему её. Алистер внимательно вслушивался в слова командора, и иногда всё же ревностно покусывал губу, хотя ему даже не было причин волноваться. Серый Страж испытывал чувство стыда и собственной глупости, ведь, пока разглядевшая его Солона всячески кружила вокруг него и его семейной драмы, он не понимал, что её добровольное участие во всем этом были далеко не дружба. И лишь когда она заступилась за него перед его названной сестрой Голданной, Алистер будто прозрел — разглядел свою настоящую семью в маленькой щуплой девице, что за все время ни разу не усомнилась в нем и не оставила одного на произвол судьбы. Наверное, это и было началом их крепкой невинной любви, началом в котором было мало романтики. Что Алистер, что Солона являлись своеобразной загадкой для своих спутников. Глупость и недалекость Алистера никогда не смущала девушку — напротив, она всегда делала все, чтобы он таковым себя не чувствовал. Порой казалось, что Солона мать, бегающая за сорванцом-переростком, но лишь он и она знали истину, в которой девушка искала защиты у старшего. Впервые он поцеловал Солону в лагере, когда она по-странному зачарованно возилась с бинтами и пахучими настойками, что нещадно щипали свежие раны на теле. В тот раз удар пришелся на спину и правое плечо, но получать новые шрамы Алистеру было не в первой. Перевязка стала настолько рутинным делом, что мысли пострадавшего уносились куда-то далеко за берега Каленхада и бесконечные Морозные Горы, а полузакрытые глаза устремлялись в пустоту. Для Солоны все это больше походило на кропотливый ритуал, который она воспринимала как нечто особенное. Бережно наложив бандаж сначала на порез вдоль лопатки, затем протянув бинт под рукой, опоясав израненное, но крепкое плечо Алистера, Солона устало потерла отяжелевшие веки. Серый Страж чувствовал её ровное и теплое дыхание, касающееся его обнаженной кожи, заставляя пробежать мурашки по спине и выйти из оцепенения. Ловкие и теплые девичьи руки разглаживали складки и лишь изредка касались, словно обжигали, его спину — холодную спину. Неведомое желание, любопытство, вспыхнувшее внутри Алистера, отзывалось щекоткой внизу живота с каждым новым случайным прикосновением. Её дыхание вновь опалило его щеку, словно это был страстный воздушный поцелуй. Её темные кудри едва касались его плеча, но Солона, казалось, не придавала этому значения и вряд ли подозревала, что этим она лишь еще больше разжигает интерес Алистера. Он ей конечно нравился, иначе бы она никогда бы не окутывала его такой заботой. Когда хрупкая ладонь Солоны вновь дотронулась до плеча, Алистер поспешил накрыть её своей, словно хотел, чтобы чувство нежности никогда не кончалось. Солона лишь немного озадачено посмотрела на скромный, но отважный для Алистера жест симпатии. Одарив его легкой и усталой улыбкой, она обвила Алистера за шею свободной рукой со спины и уткнулась в него носом, закрывая глаза. Все сомнение, которые когда-либо закрадывались в голову Алистера, просто потеряли свое значение и смысл в тот момент, ведь мир сузился, сократился, уменьшился и просто сжался, оградив этих двух от хлопот извне. Ему всячески хотелось защитить её от напастей, от любых тягот, став для неё точкой опоры. Пускай Алистер и выглядел, как последний дурачок, и был импульсивен в некоторых своих действиях, но это никогда не значило, что ему не суждено стать степенным, приземленным и осмысленным. Именно с Солоной он мог быть таким — серьезным и честным, как и с самим собой. Казалось, что стук сердца в груди Алистера убаюкивал Солону, но биение лишь учащалось от нарастающего волнения до тех пор, пока дыхание Стража не сорвалось с его губ, оставляя после себя едва заметные облачка пара. Солона лишь еще крепче прижалась к нему, будто пыталась усмирить и согреть всем телом и душой. — Солона, — еле слышно шепнул Алистер, смотря перед собой в пустоту. Раскрыв свои большие глаза, будто проснувшись, девушка наклонилась через плечо перед самым лицом Стража так, что тот мог разглядеть трещинки на её высохших губах. Услышала ли она нечто приятное из уст Алистера? Нет, потому что он нежно притянул её личико к себе, поцеловав в уголок раскрытых губ, чего Солона ожидала меньше всего. Околдованная девушка лишь спустя секунды провела пальцами по устам, где некогда он оставил свой теплый след, будто пыталась поймать остатки поцелуя. Вот как оно было, и Алистер нежно лелеял эти воспоминания. Лелиана, заметив затуманенный взгляд Серого Стража, погруженного в воспоминания, лукаво улыбнулась, словно догадалась, как далеко и где мысленно витал Алистер. Волей неволей Соловушка была свидетелем тех юных дней, будто уже тогда промышляла шпионской деятельностью. Ехидный взгляд Лелианы и сбросившего оковы ностальгии Алистера встретились. — Не вздумай, — замотал головой Страж, злобно прищурившись. Стоит лишь Соловушке открыть рот и все самое сокровенное станет публичным, но женщина не поддалась соблазну. А ей известно куда больше пикантных подробностей из жизни Алистера, нежели скромные прикосновения и поцелуи. — Тогда вздумаю я, — холодный, но знакомый змеиный, голос возразил Алистеру. Страж не сразу понял, с какой стороны доносится голос, пока не увидел его обладательницу. Все такая же бледнолицая ведьма скрывала свои желтые глаза за черной смолистой челкой. Увидеть её Алистер ожидал меньше всего. Мужчина не нашелся с ответом и лишь отвернулся. Медленной походкой ведьма приблизилась к говорящим. Её лик не выражал каких-либо других эмоций кроме странного безразличия, при виде которого кровь стыла в жилах. — Морриган, орлесианский посол её Величества Королевы Селин, — наиграно представилась старая знакомая. — Лелиана, я беру все слова обратно, — Алистеру данное стечение обстоятельств больше напоминает каламбур, нежели реальность. — Я очень рад тебя видеть. — Я вижу, что вы хорошо знакомы между собой, — Каллен озадачено наблюдал за женщинами и нервничающим Стражем. — Мы и с вами командор знакомы очень давно, — почтительно кивает ведьма, — еще с событий Башни Круга. Командор долю секунды вглядывался в горящие желтые глаза Морриган, пока не узнал в ней третью скрытную спутницу Героини Ферелдена. Еще на балу ведьма казалась ему поразительно знакомой и таинственной, а её прибытие в Скайхолд не особо обрадовало Каллена, скорее лишь насторожило, потому что Селин подослала к ним своего шпиона на правах посла и дипломата, против которых Инквизиция не могла возразить. Но даже мимолетная встреча из прошлого не внушала ему и капли доверия к Морриган и её мрачной улыбке. — Кто бы знал, — съязвил самодовольный Алистер, — что орлесианской императрице удастся приручить непокорную и своевольную ведьму с коркарских болот. — Действительно, — согласилась ведьма, будто замечание Стража её ничуть не задело. — Куда тебе, Алистер, до царского трона? — Дальше, чем тебе до твоей матушки, я полагаю, — мужчина, словно не слыша парирования Морриган, уже перешел в атаку. — Как она там? Скверно? — О, — закатила глаза Лелиана. — Этот дуэт снова воссоединился. — Как это смешно и остроумно с Вашей стороны, Сестра Соловей, — Морриган одарила её осуждающим взглядом. — А что ты сделаешь? — неожиданно Алистер встал на защиту Лелианы. — Превратишься в паучиху и перекусаешь ползамка? — Помнишь, я обещала, что принесу свои извинения в письменном виде по окончанию Пятого мора? — ехидно напомнила Морриган. — А я не ослышался? — вдруг Страж обернулся к Каллену, словно искал в нем поддержку — мужскую солидарность среди женской компании. — Её прислали сюда с дипломатической миссией? — В этом есть какая-то проблема? — Каллен немного озадаченно склонил голову на бок, хоть и присутствия темной ведьмы он и сам не особо одобрял. — Скорее проблемы только у Алистера, командор Каллен, — голос Морриган был непоколебим, а лицо, словно выточенная из холодного мрамора статуя, сверкало глазами. — Я бы не сказал, что ты особенно готова на компромиссы в этой жизни, — Страж встал на ровне с командором, скрестив руки на груди. — А ты, Лелиана, хотела его еще на трон посадить, — фыркнула орлесианский посол, вглядывающаяся в Соловушку. — Я лишь следовала праву наследования, — учтиво заметила женщина в окружении своих давних знакомых. — Из лучших побуждений. — Лучшие побуждения, — протянула задумчиво ведьма, рассматривая потомка Тейринов, будто пыталась увидеть в нем некую истину или хоть каплю королевской крови. — Не смотри на меня так, — Алистер словно стыдился своего происхождения. — Здесь мы с тобой единодушны. Какой из меня правитель… — Солона всегда прислушивалась к тебе, — тон ведьмы смягчился, а на лице появилось нечто похожее на доброжелательность, но затем ее тон превратился в сущее разочарование. — Словно видела нечто большее во всем этом… — Ты так думаешь, потому что мы не расправились с твоей матушкой Флемент? — Алистер хоть и казался порой непринужденным в общении, но он всегда точно знал, куда нужно бить. — Так, — нескончаемый диалог и поток новой информации вскружил Каллену голову, что ему приходилось складывать обрывки многочисленных фраз в одну картину, — это же миф? — Мифы вполне реальны, — Алистера немного позабавило удивление командора, и он указал рукой на ведьму. — Вот, живой пример. — Что-то мне подсказывает, что наша Героиня давно променяла тебя на партию получше, — Морриган приблизилась к краю стены, окинув взглядом горизонт, за который медленно опускалось алое солнце. — Все намного проще, — Страж не падал духом, ведь у него всегда был ответ. — Она просто тебя видеть не хотела, потому ее здесь нет. — Значит, она все еще вытаскивает тебя из передряг. В разговоре больше не чувствовалось какой-либо злобы. Общие воспоминания и непринужденность объединяла бывших спутников. И хоть у Каллена было мало общего с тремя другими, он искренне восхищался их долгому проделанному путешествию, что сплотило таких разных людей воедино. Он внимательно вслушивался в сказанное, будто в него вселился Варрик, жаждущий услышать все до мельчайших подробностей, чтобы потом увековечить слова на листе бумаги. Но командору было далеко до писательского таланта гнома — ему хотелось точно также разделить воспоминания с кем-то, с кем он через годы мог бы вспоминать былые дни с улыбкой на лице. Нет, Солона не была этим кем-то, хоть и оставила глубокий отпечаток в его сердце. Этим кем-то была Леди Инквизитор, которой Каллен привязался всем своим израненным сердцем. Любой, кого окутают любовью и заботой, зацветет снова, победив все свои внутренние страхи. В самый нужный момент легкая рука легла на плечо задумчивого командора, который не сразу обратил внимание, будучи увлеченным рассказами других. Но все присутствующие вдруг почтительно закивали, смотря куда-то сквозь Каллена. И лишь когда щуплая женская фигура вышла из-за широкой спины командора, он широко улыбнулся, смотря на свою возлюбленную. Алистер наблюдал, как суровый мужчина перед ним превратился в молодого юнца с бурлящей кровью в жилах. Саму же Леди Инквизитора присутствие командора будто бы совсем не будоражило. Она уверенно присоединилась к беседующим, миловидно оглядываясь на Каллена. Мягкая и бесшумная походка — так, что никто не заметил её приближения — впечатлила Алистера, что по старой привычке оценил Леди Инквизитора, будто своего врага, с которым он вот-вот скрестит клинки. Впервые он встретил её в окрестностях Крествуда, прячась в пещере от посторонних глаз, но настолько близко разглядеть нашумевшую особу ему не удалось. Серому Стражу уже бывало слышать о лидере, что принадлежала знатному роду Тревельян из Вольной Марки, но то, что командор найдет свое счастье в ней — он ожидал меньше всего, а лишь потому, что чаще всего знатных дев отдают за таких же знатных юношей в пользу собственной выгоды. С какими горящими глазами смотрел на неё Каллен, мог понять и сам Алистер, когда разглядывал Солону. В чертах Инквизитора не было ничего общего с Амелл — ничего приближённого или схожего, что бы могло намекнуть на былые предпочтения Каллена, и этот факт по-своему забавлял Стража. Иногда из-за увлеченности Алистер глупо раскрывал рот и даже не моргал прикованными к Солоне глазами. Свыкнуться с таким неординарным проявлением чувств ей не особо удалось, хоть и внешний вид Алистера в такие моменты вызывал смех. Завороженный, заколдованный далеко не чарами или заклинаниями Страж, чье учащенное биение сердца отзывалось в ушах, не мог внятно и доходчиво разъяснить свое особенное состояние, хотя скорее он и сам точно не знал секрета и прочих тонкостей такого притяжения. Если копнуть немного глубже, то люди не выбирают друг друга — не выбирают кого любить, ведь в основе любви никогда не лежала логика и рациональность, а лишь эмоции и чувства, что не поддаются объяснениям. Алистер считал, что в основе любви лежат глубокие страхи и душевные раны, что заполняют сердце. Чаще всего их носитель никак не может излечить себя — ему лишь остается жить с ними. Но некто иной, кто добровольно и непринужденно способен вытеснить их собой — победить, избавить, излечить и заполнить пустоту недостающим пазлом — и есть истинное воплощение любви. — А почему сама Героиня Ферелдена не смогла почтить нас своим присутствием? — обращенный к Алистеру вопрос из уст Леди Инквизитора немного смутил его. Само упоминание Солоны уже звучало подозрительно — насколько же хорошо и как далеко протянуты невидимые нити всевластной Инквизиции, что её лидеру известно о личных делах между Алистером и Солоной? Ведь о возможном визите Солоны Серый Страж никогда не упоминал. — А как Вы… — глаза Алистера панически забегали так, будто его зажали в углу. — Порой дети — это самый лучший источник информации, — лукаво улыбнулась Тревельян, — хоть и не всегда достоверный. Теперь же образ заинтересованной маленькой девочки, что застала Алистера в начале дня за размышлениями, весьма мрачным образом превратился в ребёнка, срывающего с себя маску шпиона. От новости, что даже дети прямо или косвенно замешаны в этой войне, мужчину бросило в жар. Либо у Инквизиции не хватает людей и хватка Сестры Соловья настолько слаба, что счет пошел не на качество добытой информации, а на количество; либо же Инквизиция никогда не отличалась высокой моралью. — Использовать невинные души в этой войне, — лицо Алистера нахмурилось, чем выражало свое осуждение в сторону Инквизитора. — Вы неправильно меня поняли, — заверила Леди Тревельян, — детей в наши ряды никто не вербует, но это не значит, что общение с ними не приносит пользы. Чаще всего они видят больше, чем это дано нам. — Любишь же ты утрировать, — Лелиана выразительно цокнула языком, принимая ложные обвинения на свой счет. — Я видел слишком много, — раздраженно выдохнул Страж, а затем сжал губы в тонкую линию. — Слишком много, чтобы я мог позволить себе утрировать. Если уж вам настолько интересны тонкости моей дискуссии с Солоной… Путь увел Героиню Ферелдена далеко на запад. Когда же перед парой встал выбор в разных направлениям, Солона до последнего не хотела отпускать Алистера, страждущего разведать тревожные слухи. Долг перед орденом держал их большую часть времени на расстоянии: Морозные горы лежали между ними, разделяя Орлей и Ферелден, словно им было суждено вечно разделять Алистера с Солоной. В одну из мимолетных встреч Амелл перебила всю посуду маленькой кухни на глазах у всей казармы с криками о том, чтобы Алистер забыл дорогу обратно, если уж ему так хочется разгадывать загадки вместо того, чтобы положить конец проклятию. И в её словах была доля правды. У Солоны же была своя миссия, за которой она безудержно и самоотверженно гналась в надежде найти исцеление, что медленно убивает каждого Серого Стража. Алистер и сам был не прочь пуститься во все тяжкие вслед за возлюбленной, но слухи, доносящиеся с востока, словно темные тучи, нависшие над ним, предвещали беду. На столь печальной ноте Алистер даже не смог проститься с Амелл, что столь скоро оставила его один на один с тайнами, пока Зов не пронзил разумы Стражей по всему Орлею. Манящие нашептывания, что превращались порой в крики — как песня, застрявшая в голове, пророчили смерть каждому, кто слышал зловещие звуки. Слишком подозрительное стечение обстоятельств и паника, настигнувшая Орден, загнали Алистера в глушь, превратив его самого в добычу, а его товарищей в охотников. Один против всех — сгинувший по собственной воле и неповиновению, но несломленный под тяжестью своего бремени. Когда кто-то спрашивал его о Солоне, то он всегда мечтательно, воодушевленно и в тоже время немного смущаясь рассказывал. Пускай он звучал кротко, но всегда искренне, будто в такие моменты перед ним возникал её немножко грубоватый стан в угловатых доспехах, а волосы, собранные в косу, могли бы обвить шею вокруг дважды, если бы Солона потрудилась их распустить. Алистер так хотел к ней прикоснуться вновь, как тогда впервые — робко и пугливо, будто после себя он мог оставить ожоги на её и без того смуглой шее. Провести пальцами по бугоркам на спине, усыпать поцелуями впалые ключицы или просто вдохнуть запах, что таится у нее под кожей — что угодно, лишь бы не делить её с этим миром. Во всех этих мелочах — неровностях и изъян, шрамах и синяках Алистер находил умиротворение, но и всегда еще больший соблазн, с которым оба поддавались забвению. Пускай и всего лишь на пару мгновений, в которые они чувствовали себя по-настоящему живыми. Амелл в шутку называла ту ночь «денеримской», а Алистеру же было смешней от ночи «Покусанного дворянина», потому что он самоиронично ассоциировал себя с пострадавшим из названия таверны торгового квартала. Затхлая подстилка, стены в водяных подтеках из-за дырявой крыши, а где-то в углах даже красовалась плесень, если не меж скрипучих досок, что покрывали пол. Но Алистер словно не видел всего этой мерзости, соскучившись по «мягкой» постели. Правда это всего лишь мелкая радость — одна из многих, что никогда не могли отвлечь его томные мысли от существенных проблем. Алистера вновь поглотили мрачные думы, которые он отчаянно гнал прочь бутылкой отвратного на вкус вина. За окном опускались сумерки, словно темное одеяло накрывало город. Загорались и первые звезды, что провожали уходящее солнце. Приглушенный стук вывел Алистера из оцепенения. Дверь со скрипом приоткрылась, и в маленькой щелке мелькнуло лицо Солоны. Она почему-то не решалась войти, хоть и знала, что Алистер был всегда ей рад. Без лишних слов он одобрительно кивнул ей, и она проскользнула в комнату. Устроившись на хлипком столике близ Алистера, девушка озадаченно посматривала то на возлюбленного, то на полупустую бутылку в его руке. — Ты думаешь, — язык Алистера немного заплетался, — мы справимся со всем? Солоне меньше всего хотелось врать себе, а тем более Алистеру, что пытался утопить свои страхи и сомнения в винограде. — Конечно, — как можно убедительней ответила она. — Мы уже проделали большой путь. — А что будет потом? — слова его прозвучали больше как риторический нежели обычный вопрос, потому что точный ответ на него не требовался, а скорее его и не было. — А ты сам как думаешь? — Солона всячески пыталась отвлечь его. — На этом наши обязанности не кончатся, — удрученно заметил Страж и сделал еще один глоток, а затем протянул бутылку Солоне. — Ребята только и твердят о королевском троне. — Ты из-за этого так волнуешься? — девушка приняла из его рук дар и сделала глоток, от вкуса которого она сморщилась. — Этот вопрос все равно скоро встанет ребром, — Страж смотрел прямо в глаза Солоне, словно хотел заглянуть в душу и найти там свое утешение . Девушка же точно знала, что не трон волнует Алистер, а скорее проблемы, что прятались за ним. — Я никуда не денусь, — Солона говорила именно то, что хотел услышать Алистер. — Ты говоришь это так, будто все зависит от тебя, — удрученно возразил Страж. — Нет, — согласилась она, оставив противное поило в строну. — Но ты сам знаешь от кого. Солона наигранно ткнула указательным пальцем в грудь Алистеру, намекая на истинного виновника всех этих царских интриг. Но Стража уже волновали далеко ни политика, ни Пятый мор, а обычные плотские утехи — похоть, как дикая звериная сущность, овладевшая им. С мыслью «сейчас или никогда» Страж притянул к себе девушку и усадил её на колени. Поцелуями он усыпал сначала её шею, а потом ключицы, спускаясь все ниже и ниже. Девушка миловидно хихикала и пыталась увернуться от губ Стража. И вновь мир сузился до размеров маленькой комнатки, чьи стены сохранили тайну этих двоих. Девичьи руки быстро справлялись с заклепками на камзоле Алистера, пока тот не остался в одной рубахе. Самым трудным на тот вечер оказалась корсетная шнуровка на спине Солоны. Он никогда не заходил так далеко, а точнее никогда не разрешал себе больше, чем то, на что была готова Солона. Хотя и сам он в глубине души был далек от интимной близости, но в тот вечер оба поняли, что настало время познать друг друга иначе. От прикосновений бежали мурашки по коже, заставляя обнаженные тела трепетать. Прерывистое дыхание и неловкие движение изредка сменяемое смехом от собственной неопытности. Алистер был очарован чертами Солоны, изгибами и изъянами хрупкого тельца, что сжимали сильные мужские руки. Он чувствовал, как под кожей сокращались её мышцы, как вздымалась её аккуратная грудка, прячущаяся за локонами, и даже как стучало её беспокойное сердце. От идеи, что можно дотронуться до каждой клеточки, ощупать каждый сантиметр тела и просто заглянуть в глаза её, Алистер терял голову, но не самообладание, понимая свою ответственность перед Солоной. Как она пугливо прикрывалась, когда распущенные ткани пали на пол, оголив все самое сокровенное. Она почему-то стыдливо опустила глаза, будто её было за что винить. Она казалась ему такой маленькой и беззащитной, лежа на его широкой груди. Алистер нежно касался её спины, словно пересчитывая выпирающие бугорки, что уводили его руку все дальше вниз к более пикантным неровностям. Она подарила себя ему, за что Алистер был ей безмерно благодарен — за слепое доверие, за поддержку и за любовь — то, чего ему всегда не хватало, он получил сполна. Ему часто казалось, что он должен ей по гроб жизни, но Солона никогда ничего не требовала взамен. И лишь единственный раз, когда она умоляла его отправиться с ней на поиски, а не разоблачать слухи, Алистер ушел в противоположном направлении, оставив её одну. Страж всячески пытался убедить себя в обратном — что он не покинул ее, посчитав своим долгом разобраться с проблемами Ордена. Неужели они оба обречены любить друг друга на вечном расстоянии и тешиться лишь кроткими встречами? — Может, у нее есть сведения, — Леди Инквизитор задумчиво осматривала Алистера, — что могут помочь нам в борьбе с Корифеем? — В этом я глубоко сомневаюсь, миледи, — Страж отрицательно помотал головой. — Но вы всегда можете с ней связаться. — Мои пташки наведут справки, — Лелиана тут же приняла заявку. — Не думаю, что ей известно больше, чем нам всем, — ведьма самонадеянно повела бровью. — Но попытаться стоит, — все же согласился Каллен. — Но для начала нужно справиться с приспешниками. Солнце уходило за горизонт — за горы, даря последние лучи тепла этому дню. Вдоль стены стали загораться огни, в руках бродящих стражников появились факелы. Но людей с приходом ночи не становилось меньше — напротив, Скайхолд начал по-новому оживать в сумерках. В казармах, башнях — везде — во всех окнах появлялся свет. Народ стягивался в местную таверну, заиграла музыка, а затем звонкое бардовское пение заполнило каждый отдаленный уголок трехэтажной постройки. Старые знакомые с интересом заглядывались на увеселительное заведение, манящее своей живительной атмосферой. Кто-то бы сказал, что это пир во время чумы, но человечество никогда не перестанет есть, пить и искать способ расслабиться. Первой навстречу музыке двинулась Леди Инквизитор, утягивая за руку Каллена. — Я и сама не против пропустить по кружечке, — заметила Лелиана, завлекая других за собой. Морриган смиренно вздохнула: посиделки в таверне были далеки от балов в Зимнем дворце, но собственная неприязнь почему-то не позволила отказаться от приглашения. Натянув свою змеиную улыбку дипломата, ведьма последовала за Соловушкой. Алистер же почему-то на долю секунды засомневался, но по-странному дружелюбный кивок Морриган развеял все опасения Стража. И именно в тот вечер Алистер поведал свою историю. Стоило Леди Инквизитор ступить на порог заполненной таверны, как десятки глаз присутствующих устремились прямо на нее. Прекрасное пение и игра на лютне оборвались на полуслове, а трактирщица, что зажали ошарашенные солдаты, чуть не перевернула поднос с полными кружками эля. Легкий взмах руки Инквизитора вернул всех в прежнее русло: кто-то продолжил играть в карты, скверно ругаясь, а кто-то продолжил кружить молодых девчушек в танце. Ребята Быка устроили кулачные поединки со ставками, Сэра всячески пыталась перестрелять хитрого Варрика с его легендарной Бьянкой, сам же Бык о чем-то переговаривался с Блэкволлом, изредка заливаясь смехом от собственных шуток. Хохот, гогот и крики слышались повсеместно. Алистер немного отвык от такого количества людей за несколько месяцев одиночества, но и в тоже время истосковался по обществу, шуму галдежу, что прогоняли уныние прочь. Усевшись в дальнем углу, компании тут же подали напитки разных сортов. Но Алистер не был привередлив к выпивке, и взял первую попавшуюся под руку кружку. В камине полыхали жарким пламенем поленья. Усевшись на ковре и скрестив ноги, бард-менестрель нервно перебирала струны и подкручивала колки, прислушиваясь к звучанию. Лелиана жадно рассматривала девчушку и немного кривилась, когда та подносила ухо ближе к инструменту, словно звуки во всей этой суматохе были слышны Соловушке. Она ритмично постукивала пальцами по кружке, будто отбивала в такт мелодии, что играла только в ее голове. — Чего же ты ждешь? — оказалось, что Алистер был не единственным, кто заметил особое пристрастие Лелианы — Морриган, что попивала вино, тоже с любопытством следила за Сестрой Соловьем. — Пальцы ведь еще не забыли, как играть, — подбодрил её Страж. — Конечно нет, — заулыбалась женщина, стягивая перчатки с рук. — У меня ведь много талантов, — лукаво подмигнула она. Сделав последний глоток, Сестра Соловей решительно направилась к барду. К общему удивлению, менестрель, что все то время усердно настраивала лютню, охотно передала инструмент Лелиане. В глазах бывшего орлеанского барда загорелись огоньки, словно маленькой девочке дали конфетку или подарили куклу, о которой она долго мечтала. Инструмент в ее руках больше не казался обычным предметом, ведь она прикасалась к нему с таким трепетом, волнением и любовью, будто в руках она держала новорожденное дитя. Одно неловкое или грубое движение положило бы всему конец, и это Лелиана прекрасно понимала. Казалось, что она нашептывала нечто ласковое стрункам, что по-особенному звучали от прикосновение ее пальцев. Уверенно положив свою руку на гриф, Соловушка подняла голову и окинула взглядом всех собравшихся вокруг. Она так давно не играла, она так давно не пела, что от вида такой толпы ей стало не по себе, но отступать было поздно — она зажала лад. На мгновение она вновь превратилась в юную девицу, что еще десять лет назад не могла расстаться с музыкой. Светлое лицо обрамляли рыжие косички, что мило болтались из стороны в сторону. В такие моменты она и инструмент в её руках сливались в единое целое, как сиамские близнецы, которым не было суждено расстаться. Казалось, что даже скверная на характер Морриган поддалась этим чарам — ностальгии — поддалась своим человеческим чувствам, которые она всячески пыталась спрятать в себе. Поднявшись с места на стул, Леди Инквизитор громко застучала ножом по серебряному кубку, требуя тишины и внимания к Соловушке. Присутствующие мгновенно затихли, отставив трапезу в сторону. Гости с верхних этажей повисли на перилах, как с балконов театра в Вал Руайо, что славился на весь Орлей. Некий загадочный юноша с соломенными волосами мелькнул в толпе словно тень и снова исчез, бормоча себе что-то под нос. Последний раз проверив исправность струн, Лелиана закрыла глаза и запела:

«Позови меня по утру на восходе алом, Когда солнце взойдет, пробудив хрупкий мир ото сна. Я услышу твой шепот — родной и немного усталый. Мы найдем наш покой, и за нами наступит весна…»

Каллен крепко прижал к себе свою возлюбленную, что положила ему голову на плечо. Морриган важно закинула ногу на ногу, будто нежности и любовь никогда не были известны ведьме. Ей казалось, что любовь — это слабость, делающая людей уязвимыми, стоит им только поддаться чувствам. Хотя скорее она никогда не познавала чего-то, что могло бы связать настолько крепко и бескорыстно двух воедино. Любовь Алистера и Солоны лишь забавляла ее во время их похода, хотя никто и не надеялся тогда, что их роман продлится так долго. Или дольше, чем они сами думали?

«Позови меня — я останусь с тобою навеки, Ты узнаешь меня среди тысячи многих других. Убаюкай меня, поцелуй же в дрожащие веки, Я открою глаза, что утонут в твоих золотых…»

Алистер пытался изо всех сил сохранить за собой невозмутимый образ Стража, что всегда весел и бодр, а какая-то смазливая песня и вовсе не должна брать его за живое. Но он не существо без чувств, от которых Алистер никогда не отказывался. Музыкальный выбор Лелианы по-своему ранил его, ведь именно в такие моменты Алистер всегда хотел, чтобы рядом с ним была Солона или хоть какая-то крупица ее, что могла бы согреть его одичалое сердце. Лишь от одного понимания, что он обернется, увидит её усталую улыбку и вечно горящие глаза, сердце его замирало, захватывало дух, заставляя любую горесть отступить. Думала ли она хоть раз так же о нем? Просыпалась среди ночи в холодном поту, нащупывая кого-то возле себя, но находила лишь пустоту? Зовет ли она его во сне, судорожно сжимая одеяло?

«Позови меня так, будто нас разделяют заветы — Тихо, нежно, пугливо и робко маня за собой. И судьбе вопреки, я ищу на вопросы ответы Среди пепла, золы безутешно идя за тобой…»

Все вокруг застыло, будто некто наложил свое злобное заклятие. Но далеко не просто магия способна останавливать время. У Алистера не было талантов, которыми он по его мнению мог бы гордиться. Ни таинственная музыка, ни краски, ни кисти — словно Стража обошли стороной — обделили, чтобы он никогда не смог найти покоя для себя в любимом деле. Саморазочарование, самобичевание, что могли бы зародиться в его душе и разрастись подобно вьюну, оплетая всё вокруг, обошли его стороной. Ведь Солона делала все, чтобы Алистер чувствовал себя нужным, полезным и без каких-либо особенных причин на то. Она видела в нем больше, чем кто-либо другой. Еще пару секунд царила мертвая тишина после того, как Лелиана последний раз коснулась пальцами струн и замолчала. Когда же осчастливленный орлесианский бард подняла голову, слушатели будто сбросили оковы оцепенения и громко зааплодировали, задорно посвистывая из разных уголков. Камень с души Алистера спал с последними нотами, и ему немного полегчало. Запивая подступивший ком к горлу, Страж осушил кружку в два счета. Но на этом тревога не исчезла: он ощущал чей-то пристальный взгляд, а затем некто настойчиво дернул его за штанину. Уже знакомая Алистеру грозная малютка, стоящая во главе своих ровесников, обиженно надула губы, намекая на данное Стражем обещание. — Не поздний ли час для историй, малыши? — поинтересовался немного захмелевший Алистер. — Обещание должно быть сдержано, — упорствовала маленькая Солона, оглядываясь на своих друзей. Алистер взглянул на своих бывших спутников: Лелиану, что обступили восторженные люди, Морриган, потягивающую вино себе на уме, Каллен, который хоть и на мгновение появился во всей этой длинном походе — да даже собери вокруг всех: Винн, Стэна, Зеврана — их общая история никогда не будет рассказана так, как если бы с ними была Солона, ведь без нее во всем этом просто нет начала — завязки… Нет смысла. Но обещание нужно было выполнять. Алистер молча закивал малюткам, что уже сгорали от нетерпения. Новость о повествовании героев мгновенно разнеслась по столам. Десятки устремленных взглядом, интерес, просыпающийся в толпе, сделали Алистера центром этого вечера. — «А как оно было?» спросите вы, — вымолвил Страж, окруженный пристальным вниманием. Дверь в таверну резко распахнулась. Алистер улыбнулся уголками губ, узнав до боли знакомые глаза, выглядывающие из-под капюшона.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.