***
Бэд не любил особое внимание к своей персоне. Жизнь в отшельничестве привела его к выводу, что одинокие стены могут стать более чуткими слушателями, чем кто-либо с поддельно сожалеющим взглядом и трясущимися руками. Погружаясь в изучение запретных плодов предков, ему не нужны были знакомства и лишние глаза, если только те ни были в списке ингредиентов к очередному снадобью. Он не считал себя заклинателем и даже не давал громкого имени «Маг», скорее любитель или экспериментатор. Его обитель была похожа на сборище всего на свете, место, где можно найти все, и в то же время потеряться самому. На огромном пошарпанном столе лежало несколько книг, открытых на страницах с неразборчивым и незнакомым языком; рядом, разбросанные в хаотичном порядке, находились клочки бумаги с выведенными чернильными словами. Позади стола располагалось широкое окно, которое было забито тонкими досками изнутри, солнечный свет еле находил свой путь сквозь мелкие щели и отверстия без стекла. На полу вязкой лужей была пролита едкая жидкость, от которой хозяин, скорее всего, хотел избавиться, но по неосторожности или в дикой спешке пролил и решил оставить как есть. Стены во всем его доме хранили отметины и следы ногтей, въевшиеся в фундамент, и обои еле держались на своих законных местах из-за сильнейшей влаги и тяжелого воздуха. Рядом со столом стояли несколько стеллажей упиханные до отвала блокнотами и справочниками, казалось, что места там вовсе не осталось, но хозяин постоянно умудрялся найти мелкую щель, в которую влезет очередное описание опыта и результата его кропотливых трудов. Бэд не был прирожденным колдуном или потомственным ведьмаком, у него не было палочки, которая при несвязном наборе звуков исполняла желания и приказания, ему с трудом давался разбор тех же рукописных страниц, которые, как закладки, прятались внутри старого дневника. Его желание связаться с черной магией было вынужденным.Его взгляд не всегда был таким пустым и безразличным.
Обычно для счастья нужна лишь малость, которая способна растопить айсберг своим теплом и сменить дождливую тоску солнечным светом. В свое время у Хэйло был тот, кто радостным криком способен поднять весь спящий дом. Тот, кто добавил в обыденную жизнь красок и лёгкого дыхания ветра, а на кухню перенес еще одну чашку и пару тарелок. Он не заметил, как в прихожей на вешалке синий свитер составлял компанию его одинокой мантии, а на ковре у дверей появилась новая пара кед. Поверить своему счастью сложно, осознать и поймать момент вовсе не представляется возможным. Наблюдать за тем, как гибнут последние крупицы света в угольных глазах невыносимо. Как яркий и звонкий смех уступил место болезненному кашлю и постоянным приступам. Парень ощутил, как внутри пошатнулась грань его бережно сохраненной реальности.У него не было выбора, не было сил бороться, когда отчаяние захлестнуло с головой.
Бэд не мог простить себе того, что он совершил, но иного выхода попросту не видел, уверяя рассудок, что такового и не было.***
Единственное, что осталось у него для подпитки безумства и подбора абсолютно несочетаемых ингредиентов, — книга в тяжелом кожаном переплете. В ней от руки были выведены тонкие символы и аккуратно, пошагово расписаны действия; какие компоненты нужны и в каком состоянии нужно приступать к работе. Парень загорелся слабой идеей, еще когда только нашел источник своих бед. Сперва ему казалось, что книга из-за длительного времени пришла в негодность, ибо на ее корке золотыми буквами было выведено «Инструкция». Вряд ли это ныне может быть стоящей вещью. Если верить тому, что написано, то можно с уверенностью говорить о бесполезно потерянном времени, которое могло уйти на изучение и переводы каждого отдельного символа. Но в какой-то момент желание заглянуть внутрь и узнать, что к чему, перебороло все существующие рамки. А безысходность цеплялась за плечи тяжелым грузом, шепча свою трагичную песнь о крохах надежды. И поначалу Бэду казались рецепты бессмысленными, но такими забавными и по-детски глупыми. Они давали ему воспоминания и попытки уцепиться за прошлое. «Поцелуй счастья» или «Крыло бабочки», основными ингредиентами которых были пестрые лепестки цветов и пыльца с крыльев насекомых. Ради призрачного шепота, который застрял в голове, парень попробовал сделать то, что рекомендовали ему страницы книги, даже не замечая, что с каждой новой попыткой он все глубже и глубже уходил в чтение и сбор материалов для тестирования очередного рецепта. Он так вовсе и не заметил, как его приятный и аккуратный дом пришел в запущение; как на полках в сервизе стояли не расписанные чашки и блюдца, а колбы различных форм и размеров со стертыми и пожухлыми от времени этикетками. Как полки, где нашли для себя пристанища фотографии и памятные обрывки, начали пустеть. Он не заметил, как от приготовления безобидных снадобий, шепот у его плеча становился все настойчивее и требовательнее, прося перевернуть страничку вперед, взять новую колбу и записать очередной исход, смешивая ингредиенты. Как все пришло к отравленным лягушечьим лапкам и глазным яблокам птиц в высоком хрустальном бокале? Бэд не оглядывался назад, ему чертовски не хотелось жить ушедшим моментом, до такой степени, что он заставлял себя забывать о важных событиях и даже заботе о себе. Таким образом, Хэйло доказывал, что существует только настоящее, только оно важно.Теряя себя, он совсем не заметил, что погряз в утопии прошлого.
Все реже появлялись мгновения, когда он давал своей голове отдохнуть от постоянного перевода иероглифов и сравнения отвратительно пахнущих жидкостей в стеклянных бутылках. Не мог он также объяснить, чего добивался своими попытками создать эликсиры, словно потеряв изначальную мысль. Хэйло стал забывать, что привело его к началу безумия. Но было что-то невероятно завораживающее в процессе и получение результата, когда, смешав четыре новые порции сушеных цветов и язык оленя, получается что-то бурлящее, живущее своей собственной жизнью. Бэд часто смеялся, когда получал желаемый результат. Он был абсолютно счастлив.***
Обитатели деревушки не воспринимали его изначально всерьёз, подумав, что он очередной глупый фанатик, который пытается разгадать тайны вселенной или добиться бесполезного результата, ломая голову, где была допущена ошибка в расчетах. Однако после того как их некогда дружелюбный сосед стал с неподдельным интересом и блеском в глазах рассказывать о свойствах жидкостей в колбах, люди начали все чаще задаваться вопросами: «Не болен ли он?» и «Не имеет ли проблем с головой?» Знающие, что послужило прямым фактором «разлома», с сожалением смотрели на беспомощные метания и агрессивные попытки добиться невозможного. С каждым днем все больше слухов и сплетен появлялось и, как омерзительный яд, они отравляли жизнь этого человека, закрепляя за ним ужасное прозвище — «изгой». Несмотря на существующую возможность повлиять на него, люди выбирали самый простой способ для себя — бездействие. Начало казаться, что абсолютно каждый был против дальнейшего пребывания вблизи городка этого человека. Первое время Бэд с непониманием относился к очередным упрекам и вопросам, даже пытался объяснить полезность своих действий и уверял в безопасности происходящего. Но когда люди от своего страха стали обвешивать приукрашенные события еще большей ложью и небылицами, то парень решил прекратить свои тщетные попытки уговорами и клятвами переманить толпу на свою сторону. Он все меньше контактировал с обществом, выбирая позицию полной защиты и фокусируя внимание на исследованиях, а не на лишнюю трату драгоценного времени. Не видя поддержки, Хэйло пришел к выводу, что полагаться на чью-то помощь бессмысленно. Его общение с внешним миром заканчивалось ровно после момента, когда он заканчивал торговаться с продавцом у прилавка. На рынке цены для него редко сбивали, и ему практически приходилось покупать товары, доплачивая за свое появление на виду и с угрозами понизить надбавку, которую жадные люди хотели повесить на бесполезный хлам. Один раз торговка специально поставила цену в полтора раза дороже той, по которой обычно сбагривала свои продукты, за что Бэд со злости отправил ее к дьяволу и разлил красную жидкость из склянки на спелые фрукты. Прямо на глазах сочная и привлекательная форма плодов превратилась в сушеную и отвратительную пародию сухофруктов. Торговка подняла панику, и несколько человек с криками и кулаками прогнали парня обратно в его темную крепость. После всех инцидентов Бэд принял решение не водиться с людьми, раз они настолько глупы, что не способны понять силу и могущество, которые можно заставить работать на себя при должном подходе. Но проблема жизни с людьми всегда приравнивалась к попыткам прожить без них. С каждым днем все тяжелее становилось выживать без нескольких фраз или слов; без того, кто способен был поддержать после очередной неудачи. В такие моменты Бэду все сложнее дышать и удержаться, чтобы не оглянуться назад. Сложнее было заглушить невероятное желание поделиться с кем-то своими маленькими победами и большими прорывами. Невероятно хотелось пригласить старого знакомого, разлить чай по чашкам и поговорить ни о чем, скоротать время и узнать что-то новое. Обнять кого-то за плечи и понять, что тепло от тела настоящее, оно действительно согревает. Люди постоянно становились камнем преткновения в его замыслах. Никто не хотел даже прислушаться к мыслям о возможностях, которые открывались при определенной последовательности действий. Бэд не был в силах переводить много и быстро, а также самостоятельно искать нужные материалы для создания зелий, из-за чего он нуждался в сторонниках, с чьей помощью дело пошло быстрее и продуктивнее. Но никто не желал слушать. Видя горящие необъяснимым огнем глаза, все боялись, никто не мог даже приблизительно предположить о том, что могли таить в себе старинные иероглифы. Люди боялись больше запала и решимости, что говорили устами человека напротив, ощущая кардинальные изменения в поведении и настойчивой манере общения. Его речь все больше напоминала желание ввести в транс, заблуждение, ошибиться на шаг и попасть в тиски обезумевшего кукловода. После того, как в городке пропало несколько человек, все подозрения упали на единственную персону, поведение которой не внушало доверия. В ночь несколько отчаявшихся пожелали избавить место от больших страданий и проклятого влияния. Основы деревянного дома у подножия горы были подожжены, и языки пламени начали свой безумный и чарующий танец, перекидываясь с трухлявых деревяшек на лозы и мхи, что стали вторым слоем стен этого места. После восхода солнца жители обнаружили абсолютно нетронутый дом, словно с ним ничего и не случалось, и недосчитались двух человек из пристройки у прямой дороги к реке.***
Никто бы и подумать не мог, что за кривой ухмылкой и прищуренными глазами могут крыться объяснимые намерения, а также непотерянные человеческие черты и желания. Бэд все с большим недоверием наблюдал из мелких щелей забитых окон за неторопливой жизнью снаружи. Теряя интерес к людям, как источникам информации или разносчикам сплетен, парень нашел для себя другую отдушину, с помощью которой не утратил желание говорить на родном языке. Растения делают мир краше, заставляя поставить под сомнение идеальность человеческого существа. Бэд начал подмечать особенности различных цветов и кустарников. Множество видов способно выживать в самых немыслимых условиях, а другие гибнут от грубого прикосновения. Кому-то потребуется несколько лет адаптации для того, чтобы показать солнечному свету свой первый бутон, а некоторые покроют все свое тело пахучими головками, которые будут трепетать на ветру и отдавать лучшие запахи миру. Парень удивлялся разнообразию и в момент понял, что хочет изучить все: природу создания, от кончика корешка до самого молодого лепесточка. Его дом с каждым днем пополнялся новым листочком, бережно отрезанным от матери-растения; новым корешком, аккуратно посаженным в кружку с землёй, ибо других емкостей попросту не находилось. Когда место закончилось в одной комнате, то на выручку пришли остальные: на подоконнике в гостиной стояло около десятка стеклянных бутылок с водой, откуда из горлышек приветливо торчали нежные отросточки. Небольшие пространства между книгами, куда удачно можно было притулить небольшой горшок или лампочку без проводов, не оставались незамеченными. С самой верхушки шкафа с материалами для зельеварения разрастались побеги плюща. Бэд очень часто разговаривал с ними, словно с людьми. После очередного сложного дня, он небрежно падал на диван и с приятной усталостью и надрывом в голосе рассказывал о том, как только со второго раза лапки лягушки правильно смешались с морской солью и шерстью кролика. Он специально ставил лампы прихотливым медуницам, чтобы они ощущали себя комфортно, как и остальные. Маленькой кисточкой смахивал пыль с широких, сочных листов кислицы. Шептал крохотным фиттониям сказки на ночь, чтобы им крепче спалось. Осторожно переставлял растущие листики в бутылках на солнечную сторону гостиной — единственной комнаты, где окно было в его привычном понимании. Бэд радовался, как ребенок, когда видел, что после его махинаций с подвязыванием стебельков орхидеи к деревянным палочкам, цветок отбросил поврежденные листья, а стебель потихоньку начал уплотняться и был в силах удерживать вес собственного тела самостоятельно, хотя и с незаметной опорой.***
Выработав невероятную подозрительность к каждому знакомому или неизвестному лицу, парню не мешало иногда появляться в городе, чтобы купить или выторговать нужные ему материалы, на коллекционирование которых может уйти слишком много времени при личных поисках. Его мантия, как верный охранник, кутала в себе тайны хозяина, пряча лицо и плечи. Он, незримой тенью, просачивался сквозь ряды и переулки. Те, кто узнавали в нем отшельника, с презрением отступали, не желая даже контактировать или приближаться к этому человеку. Ловко лавируя и добравшись до нужной лавки, он быстро обменивался с хозяином предметами в черных мешках, не желая тратить слишком много времени на «выход в свет». И, когда все необходимые материалы были получены, Бэд мельком оглядывается и беглым взглядом цепляется за вывеску на лавке: «Цветочный». Он не помнил, чтобы в последние несколько месяцев у них открывались какие-либо новые места, но неподдельный интерес нашел свой источник. Если бы эта лавка была с домашними сладостями или зонтами высокого качества, то, скорее всего, он прошел мимо, даже не желая разбираться что к чему и забывая о бесполезной информации. Но это был иной случай. Подойдя достаточно близко, Бэд попытался рассмотреть с безопасного расстояния, через затемненные окна, каков был товар, и кто являлся продавцом. В первый раз он стоял слишком далеко, чтобы рассмотреть хоть какие-то мелкие детали, но пестрые головки желтоватых цветов и резкий аромат сразу говорили о том, что внутри нашли для себя временный дом несколько десятков видов растений. Изнутри слышался приглушенный разговор, который не так сильно интересовал Хэйло, несколько разных голосов спорили о сложности подбора нужной гаммы под букет. Сильнее пряча голову в глубину капюшона, он постарался как можно быстрее покинуть город и спрятаться в темноте своего жилища. На следующий день ноги сами принесли его к этому же месту. Бэд подошел чуть ближе и стал изучать внимательнее строение лавки и поймал себя на попытках разглядеть внутренний ассортимент через витрину. Даже не заходя в помещение, любому прохожему стало бы понятно, что площадь магазинчика крошечная. У самого входа лесенкой стояли несколько старых бочек и деревянных коробок, которые когда-то служили тарами под свежие овощи. Сейчас же их предназначение изменилось: на них расположились глиняные и пластиковые горшки с различными цветами. На самом верху красовались каллизии, приветливо склоняя свои длинные лозы, усаженные мелкими листиками. Ниже уселись колокольчики, собранные в пышный букет, параллельно деля место с капризными ирисами. Пышный букет белых и нежно-вишневых роз в стеклянной вазе приковывал к себе взгляд и не давал уйти, не купив хотя бы одного трепетного цветка. Вся лесенка была усажена букетами и одиночными растениями, которые впитывали в свои сочные листья дневной свет. Все, как на подбор, выглядели изумительно, что говорило о должном уходе за каждой особью, из-за чего Бэд не смог сдержать восхищенного вздоха. С того момента он стал приходить каждый день, либо бросая беглый взгляд, словно присматриваясь, либо наблюдая с безопасной дистанции. В очередной раз парень рассматривал внешнюю установку, не собираясь пересекать порога и не заходя внутрь. Он коснулся кончиками пальцев широких листов кислицы, словно проверяя, не пластиковые ли это декорации. И даже в перчатках Бэд смог ощутить гладкость поверхности, которая присуща лишь живому растению; тонкие сосуды, которые расходились по всей клеверовидной форме. Бегло оглядевшись и не приметив никого поблизости, он ловким и точным движением срезал листок на ножке у самого основания, пряча его в глубине рукава. Выпрямив спину, и как ни в чем не бывало, он быстрым шагом направился в сторону подъема к горе. В какой-то момент появлялась мысль, что Бэд, как любящий отец, присматривал за своими несносными детьми, которые постоянно попадали в неприятности. Навязчивая тревожность пропадала с каждым днем, и он абсолютно не боялся подходить близко и рассматривать опущенные двуцветные листья строманты, потирая их пальцами. Люди шептались за спиной с опаской о его неожиданно-частых появлениях, но никто не мог предсказать, когда тот появится или безвестно исчезнет, не успевали поймать момент. Кто-то вздыхал с облегчением, ибо «сумасшедший» не ошивался около них и не нес бредней о решениях воплотить сказки в реальность. Однако большая часть продолжала сторониться и держать дистанцию в попытках собрать больше информации, чтобы в нужный миг иметь возможность обезвредить его неконтролируемый порыв. Дождливым вечером Бэд вновь появился у лавки. Большинство людей уже давно заперли свои двери и повесили таблички об окончании рабочего дня, свет горел лишь в тех местах, где хозяева готовились заранее к раннему открытию, убирая ненужные материалы с прилавков или остатки сора. Внутри цветочного тускло горел свет, и тихо играло радио наперебой с шумом падающих капель и неясной возней. Над растениями была наспех раскинута прозрачная пленка, которая создавала нездоровый вакуум внутри, но хотя бы защищала от грозных ударов дождевых капель. Бэд с жалостью смотрел на букет фиолетовых гиацинтов, что болезненно поджимал свои маленькие шишкообразные головки. Ему хотелось забрать их из душного плена и поставить в самую прекрасную хрустальную вазу, которую бы он смог себе позволить. Не замечая сам, он чуть смещает зонт над своей головой так, чтобы пустое пространство прикрывало растения от капель, которые так и норовили нанести свои удары исподтишка и испортить великолепные стебли. — Вы ищите что-то конкретное, господин? — вежливо поинтересовался парень, стоящий на пороге магазина — я могу Вам что-то подсказать. Вытирая руки полотенцем, тот, уставший, с легкой улыбкой прятался под небольшим козырьком и терпеливо ожидал ответа, чтобы пуститься в объяснения достоинств того или иного растения. Бэд сразу понял, что это владелец. Тот явно уже не ожидал клиентов, ибо смольные длинные пряди беспорядочным вихрем спадали на лоб так, что тонкая, белая повязка никак не спасала, а лишь выступала бесполезным аксессуаром. Один из рукавов был закатан по локоть, а другой сползал к кисти, из-за чего хозяину постоянно приходилось одергивать его наверх. Черный свитер и синие джинсы не прикрывались рабочим фартуком. Его спина не держалась так же ровно, как и в начале дня, а была немного ссутулена. Но это не мешало ему с легчайшим энтузиазмом пуститься в длинные объяснения и оставить собеседнику самые приятные эмоции после посещения этого волшебного места, а также точно отдать в руки пышный букет в яркой пленке или маленький горшочек с только пробившимся ростком. Хэйло пугливо дернулся при обращении, но отвечать ничего не стал, лишь перевел еще раз взгляд с парня на спрятанные от дождя цветы и быстро направился в противоположную сторону, делая вид, что ему были абсолютно безразличны эти беспомощные растения. Растерявшийся от подобного поведения, парнишка пару мгновений постоял под козырьком неподвижно и проводил незнакомца взглядом до ближайшего поворота. Через пару дней ситуация повторилась. Этот случай заставил Бэда несколько суток не появляться в городе, но желание осмотреть новоприбывших ребят брало свое. Проходя мимо, он сразу уцепился взглядом за цветастые орхидеи и пурпурную бакопу. Чашечка аккуратно обхватывала нежные лепестки и удерживала их на весу. Хэйло склонился над ними и долго рассматривал, а после тихо ойкнул, когда увидел на зеленых листах расползающуюся отвратительную тину. Он оглянулся, натягивая край капюшона и пряча лицо, и осторожно отломил ссыхающую часть. Разогнувшись, он спрятал кусочек в глубине своей мантии и перевел взгляд на витрину, где изнутри стояла стойка, за которой находился флорист. Какого было удивление Бэда, когда он заметил пристально смотрящую на него фигуру. Парень за стеклом, положив голову на руки, наблюдал за ним без издевки во взгляде, без желания прогнать, а с неподдельной искрой интереса. Когда тот понял, что его увидели, то тут же выпрямил спину, выхватил из кармана на оранжевом фартуке ножницы и принялся усердно равнять форму первого попавшегося под руку кактуса, что стоял в деревянной коробке, показывая свою вовлеченность в процесс. Хэйло это показалось невероятно забавным, и он прикрыл рукой еле заметную улыбку. Его посещения продолжались, точно так же как и переглядки с парнишкой, который владел этим магазинчиком. Тот больше не подходил с вопросами, видимо, не желал спугнуть, только наблюдал, стараясь не делать это слишком открыто, и приветливо улыбался, когда понимал, что они сталкивались взглядами — из-за глубокого капюшона он не мог быть уверен наверняка, но предположительно подгадывал момент. Бэд был не против, хотя и ощущал изредка дискомфорт, когда парень так долго смотрел и ждал ответных действий, что буквально прожигал дыру в чужой голове. Он явно имел что-то, что хотел сказать, даже не как продавец покупателю. Хэйло стал чаще прислушиваться к тому, как и с кем говорил флорист. Он находил забавным проседающие нотки в чужом голосе, когда тот пытался очень быстро донести мысль до клиента. Заметил, как ловко его руки расправлялись с упаковочной бумагой и лентами, словно все работало на него в этом деле. С какой деликатностью тот подходил к выбору цветов и композиции, когда покупатель описывал событие и человека, которому будет преподнесен цветочный подарок. Какая теплота крылась в его улыбке при прощании и пожелании прекрасного дня, и как даже самые хмурые и серьезные люди менялись в лице после этого. Как быстро и ловко расставлял «новоприбывших» по своим полкам и местам. В один прекрасный момент Бэд перехватил себя на мысли, что приходить он стал не только из-за желания полюбоваться на ухоженность растений. Возможно, парень вел себя так, потому как не знал, кто крутился перед ним — приезжий, который абсолютно не знал «правил» этого места, даже не догадывался о существовании таковых. И в определенное время этому суждено было открыться.***
Парень обыденно поливал белые гардении, которые небольшим кустом прижились у второй витрины под косым светом. Он был невероятно горд этим растением, ведь при его заботе тот отпустил несколько бутонов, которые были закрыты, но все еще имели большой шанс порадовать обладателя своим прекрасным ароматом и завораживающей красотой. Пока тот ушел в свои размышления, вовсе не заметил женщины, что прошла внутрь помещения и с критическим сомнением осматривала букет кремовых альстромерий. Он тут же исправился, приветствуя хмурую гостью, и предлагая свою помощь в выборе лучшего и прекраснейшего сочетания, которое будет уникально только для нее. Женщина сменила гнев на милость, когда получила пышный букет пионов, профессионально обвернутый в красную подарочную бумагу и перетянутый желтой атласной лентой. Оплачивая свою покупку, она внезапно перевела тему в неожиданное русло. — Будьте осторожны с тем сумасшедшим, который ошивается около Вашей лавки, — деловито, но с заговорщицким тоном начала женщина. — Вы знаете, кто он? — опешивши из-за резкой смены диалога, парень с вопросом посмотрел на нее — что Вы имеете в виду, когда говорите об осторожности? Она была невероятно довольна, что смогла привлечь его внимание подобным заявлением — новая цель, которой можно рассказать слухи и небылицы. — Местный сумасшедший, тронулся умом давно, даже говорить он нормально не умеет, — отрезала та — обычно он не появляется в городе в дневное время, но сейчас — зачастил. Он болен и поэтому начал увлекаться ужасными вещами, о которых людям следует молчать. Женщина не сделала акцента на термине «черная магия», обходя его понятием «недозволительные вещи», но с хищной улыбкой распрощалась с флористом, довольная тем, что смогла лишить его дара речи, и как округлились его глаза, когда она добавляла и приплетала даже несуществующих фактов. Парень с недоверием устремлял взгляд на переулок и намного чаще стал всматриваться в прохожих, словно дожидаясь кого-то. И он дождался. Буквально-таки после часа тревожных и противоречивых мыслей колокольчик над дверью тихонько звякнул, оповещая о приходе очередного посетителя. Флорист резко выпрямляет чуть ослабшую и сгорбленную спину, оборачиваясь за прилавком, и широко раскрывает глаза. Перед ним стоял тот самый человек в черно-красной мантии с вечно спрятанным лицом. — Добрый день, — начал было парень, цепляясь взглядом за него, пытаясь найти доказательства полученным ранее словам. — Добрый, — кивком ответил Хэйло, из-за чего его слова приглушились и остались глубоко под капюшоном — я увидел у Вас зацветающий астрофитум. — Да-да! — резко оживился тот, не давая закончить предложения. Протискиваясь между горшком с папоротником и покупателем, он в два энергичных прыжка подлетел к полкам с кактусами. Как минимум две вещи, о которых говорила женщина, уже не подтвердились, и это привело парня к его изначальным мыслям и предположительной позиции: он до конца не верил в абсурдные слова, а сейчас и полностью убедился в приукрашенной лжи. Дружелюбная улыбка вновь озарила его лицо, и маленький кактус с желтым бутоном на боку в его руках казался самой привлекательной вещью в мире. Ставя его на прилавок, он лишь ждал крохотного намека от пришедшего на разрешение начать объяснения о поливе и прихотях малыша. Но посетитель лишь докоснулся кончиками пальцев нераскрывшегося соцветия и кивнул головой, подтверждая свой выбор. Флорист с неким непониманием глянул на это действие, но задавать вопросов не стал, ловко обвязывая горшок красной лентой и затягивая маленький бантик на краю. — Думаю, Вы знаете, что ему необходимо, не так ли? — вкрадчиво начал флорист, забирая несколько серебряных монет и не желая отпускать момент, когда он наконец-таки в силах разговорить таинственного человека. — Да, благодарю, они невероятно редки, не так ли? — укрывая рукавом горшок, нечаянно Хэйло попадается на крючок, который был заброшен парнем. — Сам кактус? Нет, они встречаются практически повсюду, их ростки можно найти за копейки, — опираясь на стойку и укладывая голову на ладонь, улыбался тот — но цветут они только при определенных условиях, которые ставят сами своим обладателям. — Вы разбираетесь в этой сфере, — разворачиваясь к собеседнику и откладывая задумку ретироваться, похвалил Бэд. — Я начинал с основ ботаники, но потом захотел уйти в более узкое направление, — рассмеялся он, поправляя выпавшую прядь — меня зовут Сапнап, я совсем недавно оказался здесь. — Бэд, — чуть замявшись и помедлив, лаконично отозвался Хэйло — я местный садовод. Сап, ощутив, что парня не смущала его быстрая речь и желание узнать побольше о загадочной персоне, начал рассказывать о том, где раньше жил и как нашел в себе призвание, которое стало руководить его действиями и дарить невероятное спокойствие и счастье душе. Он говорил много и пылко, иногда потирая высечку на левой брови, словно желал передать как можно быстрее все свои мысли и слова, останавливаясь иногда, чтобы сделать глубокий вдох и залиться негромким смехом. В эти моменты Бэд подмечал для себя глубину голубых глаз, которые переливались темно-зелеными бликами, отражая солнечные лучи; наблюдал за складочками кожи, что собирались на загорелом лице в уголках глаз. Он даже не заметил, как капюшон его мантии съехал и не закрывал боле всего хозяина, как обычно должен был делать. С этого дня Хэйло заходил внутрь лавки, не задерживаясь долго у входа, сразу нырял между монстерой и стремянкой, на которой осторожно ютились горшки с вечнозеленой агавой. Тихо здороваясь и пугая своим неожиданным появлением Сапа, он смеялся с резкого поворота собеседника и несерьезной ругани, занимал место в тени широких листьев, которое флорист специально выделил для него — покупатели не обращали внимания, не задавая лишних вопросов, а парень мог разговаривать с ним через все помещение. Когда посетителей не было, они спорили о том, какой может быть бутон у лилии или как много потребуется земли, чтобы пересадить все виды бегонии. Бэд уходил под самое закрытие, проводя парня до конца улицы и иногда помогая с цветами, которые тот забирал на ночь к себе. Время шло своим чередом, а потом Хэйло внезапно понял, что уже не способен проводить дни без приветливой улыбки и нежных, как васильки, но глубоких, как море в самую страшную бурю, глаз. Он не мог оторвать взгляда от вечно занятых рук, на которых красовались разноцветные браслеты и колокольчик на красной веревочке. Он мог описать каждое сочетание одежды и предугадать, в каком из них придет сегодня флорист. Поэтому по утрам стал срезать несколько головок солнцецветов, хоть они и не прижились на его участке — их было катастрофически мало, даже на обычную основу для отвара не хватало — но эти хрупкие и веселые малыши невероятно напоминали ему этого человека. Однажды перед дневным перерывом, когда солнце нещадно печет, и люди редко желают носиться вдоль улиц, Бэд осторожно прошмыгнул в открытую дверь в поисках флориста. Но не найдя его среди путаных лоз и полок, Хэйло не смог придумать ничего лучше, чем спрятать золотистые цветы в нагрудном кармане его оставленного фартука. Чтобы позже девушка, которая забирала букет с пахучими лилиями, рассмеявшись, приметила боязливо прячущиеся лепестки. А Сапнап в абсолютном непонимании подцепил их и сжимал в пальцах, тряся головой в попытках найти посланника. Для паренька становилось привычкой приносить две чашки ароматного травяного чая и проводить за простыми беседами целые дни. — Представляешь, — начал как-то он, улегшись на стойку и свесив с нее руку — кажется, мне придется переезжать через несколько дней. — Как? — негромко хлюпнув чаем от удивления, переспросил Бэд — так скоро? — Да, есть шанс, что я смогу получить очень большое место далеко отсюда, — с мечтательной грустью объяснил Сап — иметь в своем распоряжении несколько парников и собственную землю, если ты понимаешь, о чем я. И Хэйло смотрел на него косо, словно сквозь. Они опять хотят покинуть его, не так ли? Его привычка постоянно натягивать капюшон до самого носа никуда не ушла, даже после общения с человеком, который множество раз пытался уговорами или хитростями стащить чужую мантию вовсе. Он бы мог поблагодарить свое одеяние за сохранение его безумного взгляда в тайне в тот момент. В печальном тоне Бэд слышал ту самую искру, которая зарождалась внутри при ожидании чего-то нового и желанного. Его пугало то, что их желания не совпадают. — Знаешь, — резко вклинился тот со своей темой — ты никогда не был у меня в доме. Я рассказывал о том, что тебе может понравиться, но никогда не приглашал даже попить чаю вместе, возможно, сейчас самое время. Сапнап повернул к нему голову и устало улыбнулся, кивая, что явно можно было расценивать как соглашение. Бэд приметил для себя, как тот теребит пирсинг на раковине уха, что всегда означало задумчивость и усиленный мыслительный процесс. На следующий день Хэйло встретил паренька у входа в лавку сразу после закрытия. Словно предугадав момент, он подошел, когда Сап запирал дверь и опускал табличку с надписью «закрыто». Бэду нравился его вкус в одежде, хотя та и была достаточно проста и не вычурна, но, подобно самому человеку, несла в себе яркие акценты, за что хотелось ухватиться взглядом. Черный свитер с небольшой нашивкой пламени на груди и синие джинсы с неравномерно подвернутыми брючинами. У него был странный запах, всегда разный и чаще всего резкий и пахучий, как дикие цветы. Он полон идей, невероятно энергичен и вертляв, и Хэйло видит в его голубых глазах отражение угля и пепла. Он ведет их к дому у подножия горы, который, словно как в сказках, заброшен и одинок. Бэд с улыбкой проводит гостя внутрь, где перед Сапнапом сразу открывается невероятная картина бедствия или естественного отбора. Плотность воздуха и сырость душили, а гибкие лианы плюща плавно и неожиданно опустились на сутулые плечи, когда дверь захлопнулась. Они, будто канаты, решительно и невероятно мягко начали обвиваться вокруг шеи, когда хозяин дома обернулся на парня. — Нет, Дрим, — громко и четко произнес Хэйло, снимая цветочные руки с чужой шеи — это гость. Бэд осторожно вернул растение-охранника на свое законное место — на полку над дверью, а позже столкнулся с растерянным взглядом флориста, который так и держал пальцы около воротника свитера при фантомном ощущении вьющейся лозы вокруг своего тела. — Он просто хотел удостовериться, не беспокойся, — заверил тот, показывая рукой на проход в гостиную — проходи, я поставлю чайник. На ходу тот сбросил свою мантию, цепляя ее за крючок вешалки. Сап стал заметнее ощущать чужую раскрепощенность в знакомом для себя месте, тот говорил решительнее и без длительных пауз, с легкостью несколько раз докоснулся плеча собеседника, когда в лавке даже не брал чашку из рук. Дверь на кухню с легким хлопком затворилась, из-за чего парень прошел мимо без возможности заглянуть внутрь. Кинув сомнительный взгляд на основную комнату, тот оглянулся по сторонам еще пару раз и заметил что-то интересное. Плющ был невероятных размеров, которые не сразу бросались в глаза у входа. Только сейчас Сапнап обратил внимание на неровно прибитые полки по периметру всего этажа, по которым тянулись тонкие лозы. Вдоль одной из стен, будто занавес, его тонкие «руки», усаженные мелкими листьями, перекрывали проход вглубь здания. И флорист обернулся на кухонную дверь с прищуром, нет же ничего страшного в том, чтобы заглянуть чуть глубже, не так ли? Никто не ставил ему ограничений по перемещению, из-за чего он отодвинул на удивление тяжелые стебли и пробрался в комнату без двери. Поначалу он не сразу осознал, где находился: разбросанные везде бумаги, липкие стены и пол — все напоминало ему сюрреалистичный мир, в который он попал через обыкновенный дом. Стараясь идти вдоль бетонного каркаса, парень набредает на огромный стеллаж со стеклянными дверцами. В дымчатом свете сложно было увидеть даже собственные руки не то, что какие-то мелкие детали. Но Сап смог различить за стеклом пробирки и банки, свертки и небольшие коробочки. Это зрелище перехватило дыхание, заставив усомниться в правильности своего прошлого решения — зайти внутрь. Он вытащил первую попавшуюся колбу, которая на половину была заполнена пурпурной жижей. Откупорив ее, парень слегка встряхнул сосуд и поднес к носу, стараясь различить запах, который идет изнутри. В самом помещении пахло до одури сладко, и это сводило с ума, заставляя голову раскалываться и молить о скорейшем уходе. А тонкое обоняние человека, работающего с цветами, впервые являлось лишней чертой, от которой хотелось избавиться. Запах в колбе был легким и практически неощутимым, чем-то напоминал перетертые лепестки роз. Флорист вернул пробку на ее законное место и провернул сосуд в руках, отыскав этикетку. — А6Д? — хмурясь в темноте, тихо спросил самого себя парень — это какое-то удобрение? Он выхватил еще несколько пузырьков, но бумажные этикетки были настолько затерты, что разобрать хотя бы несколько букв уже становилось проблемой. В нарастающей панике, он не заметил, как случайно сбросил с полки горшок с блуннерой. И только бьющийся звук керамики ввел его обратно в чувства. Присев на корточки, Сап попытался осторожно поднять корень цветка, чтобы не сгубить его окончательно, но лишь умудрился порезать руку об осколки разбившегося горшка. Отдергивая и прижимая к груди кисть, он в третий раз проклинает свою безбашенную любопытность за то, что она завела его туда, где хранятся недозволительные секреты и тайны. Оглядываясь и смотря под ноги, парень замечает еще одну колбу, которая бесхозно валялась на полу около синеватой субстанции: скорее всего, та вылилась из нее. Сапнап, ведомый попыткой объяснить происходящее, поднимает очередную стекляшку и подносит ее к своему лицу, стараясь прочитать помятую этикетку. «Скеппи» широкими и вытянутыми буквами гласила надпись. Стеклянное горлышко было разбито и испачкано углем, а по самому сосуду шли еле заметные трещины. Флорист растер черную пыль по своим пальцам и убедился, что в ее составе лежит только уголь и пепел. Он знал, что это именно они. Поставив вещицу на полку, он аккуратно пробирается в гостиную и садится на жесткий диван. После выхода из крайней комнаты Сап чувствует невероятное головокружение и тяжесть в груди, ощущение подобное тягучей тоске и тревоге. Он затуманенным взглядом смотрит на порез возле большого пальца и не знает, что ему нужно предпринять. Его мысли — свинец, они давят на плечи неведомой силой. — Он сумасшедший, — тихо шепчет голос женщины за его спиной. Его сознание проясняется, когда поднос с чашками легонько стукается об стол. Сапнап ощущает, как его руки обхватывают чужие пальцы, и он открывает глаза, смотря в упор на Бэда, который аккуратно стирал капельку крови с его кожи. — Ты поранился в лавке? — его голос — такой приятный и спокойный — обволакивал сознание изнутри — подожди здесь, я поищу бинт. И с минуту Хэйло возвращается, садясь рядом и бережно обрабатывая рану. И Сап смотрит молча, но не на свои руки, а на чужое лицо. Пепельная кожа и блестящие белые глаза захватили его внимание в свой глубокий омут. — Будь осторожнее, — с улыбкой произнес Бэд, положив ладонь тому на колено — ты самый лучший в моем цветнике цветок. И парень перевел взгляд на свои пальцы еще раз — ни пепла, ни угля, ни ран. Из его груди выбился легкий смех, который явно адресовался шутке, окончание которой он услышал. Его рассудок растворялся в стенах и лозах этого места. Взяв с подноса одну из чашек, Сап сделал глоток и широко раскрыл глаза в удивлении. — Это же чай из ирисов, я прав? — Харви разрешил взять немного для дорогого гостя, — рассмеялся Бэд — я могу рассказать тебе о тех, кто живет со мной здесь. И, дождавшись кивка, он начал медленный рассказ о различных цветах, которые ютились в гостиной и за ее пределами. Как многие из них хотят постоянного внимания, а другие способны выживать самостоятельно без капли контроля. — Не знаю, что влияет на это, но некоторые уживаются только в компании, — отвязывая шарф с шеи, начал вновь Хэйло — Джордж смог прижиться только около Дрима, поэтому на последнем иногда встречаются его побеги. Сап приподнял голову, чтобы вглядеться в ползущие по стенам и потолку лозы, и приметил, что через поврежденные листья проглядывают головки незабудок, а адаптировавшиеся стебли начали вытягиваться и виться вокруг основы. — Почему ты дал имя плющу? — рассматривая горшки на окнах, поинтересовался Сапнап — разве он не ядовит? Зачем держать такое растение внутри дома. В ответ послышался только смех, а флорист опять перевел взгляд на белые, как фарфор, глаза и блестящую, при единственном источнике света, кожу. Сладкий голос продолжал эхом биться об черепную коробку, а под сердцем все так же болезненно тянуло. Под тихую историю того, как каждый житель нашел для себя призвание и место в стенах этого дома, в груди зарождался стягивающийся узел, а глаза цвета бушующего океана закрылись. Бэд замолчал и, забрав пустую чашку, поставил ее на поднос, рядом с той, к которой ни разу за этот вечер не прикоснулись. На самом дне посуды виднелись следы пепла. Подсев поближе на диван, он взял чужую теплую руку и прижал ее к своей щеке, закрывая глаза. А шепот утонул в приближающейся ночи и трепещущих на ветру огненно-красных лилиях. — Ты самый лучший в моем цветнике цветок.