Любовь зла, а чародейки ещё злее

Раздался хлопок, и посреди двора распахнулся портал, из которого грациозно выплыла Кейра Мец, облачённая в лучшие новиградские ткани. На шее и тонких запястьях сверкали драгоценные камни. По плечам струились шелковистые пряди волос. Она была, как всегда, великолепна. Твердыня ведьмаков Школы Волка на реке Гвенллех производила весьма жалкое впечатление: двор зарос буйной травой, в крепостных стенах тут и там зияли дыры, крыша конюшни покосилась, башни наполовину обвалились. Внутри царила атмосфера полной разрухи и упадка. Дни славы Каэр Морхена, очевидно, давно миновали. Кейра с досадой поморщилась и прикусила губу. Грязная хата на краю хутора, где последние полгода ей приходилось скрываться, больше не казалась таким уж отвратительным местом. — Холера побрала бы Геральта с его сраными принципами и благородством, — прошипела она, босиком взбираясь по разбитой лестнице, ведущей во внутренний двор. — Чтоб я ещё хоть раз… Холодный горный воздух не шёл ни в какое сравнение с затхлой вонью топей Велена, но вот ветер! Жалкое подобие крепостных стен нисколечко не защищало от резких порывов ледяного ветра. Кожа точно потрескается. Ну, ничего. Несколько щепоток жемчужной пудры да пару капель экстракта ламинарии, и будет как новенькая. Она миновала пустынный двор, впереди показались массивные деревянные ворота, ведущие внутрь крепости. В тепло. Может быть, даже в горячие объятия одного небезызвестного ведьмака… Кейра чуть-чуть приободрилась и ускорила шаг. Вопреки ожиданиям, у главных ворот её встретил отнюдь не небезызвестный Геральт из Ривии, а какой-то премерзкий плюгавый мужичонка с удочкой. От него за версту несло рыбной требухой, порохом и почему-то селитрой. На шее болтался серебряный медальон с оскалившейся мордой волка. Кейра опешила. — О, ещё одна, — мужичонка прищурился, бесцеремонно пялясь в глубокий вырез её платья. — Постоялый двор вам тут, что ли, — он ухмыльнулся совершенно паскуднейшим образом и сплюнул. Миловидное личико чародейки на мгновение исказила гримаса отвращения, которая тотчас сменилась елейной улыбкой. Велен славился тупым мужичьём всех сортов и мастей, а подход к таким Кейра находить умела. Не то, чтобы хотела. Но умела. — Кейра Мец. Чародейка, — проворковала она, накручивая прядь волос на палец. — С кем имею честь?.. — Неужели Геральт ничего про меня не рассказывал? — во взгляде мужичонки читалось любопытство. «Не льсти ему, Кейра. Любопытство, как правило, подразумевает наличие интеллекта». — К счастью, Геральт избавил меня от такого… — Кейра смерила его взглядом, — удовольствия. — Видно, не до разговоров ему было, — осклабился он и снова уставился на её грудь. В лёгком платье и совсем босая, стоя посреди двора продуваемой всеми ветрами крепости, Кейра успела порядком продрогнуть. А в сердце её, тем временем, прорастали первые ростки ненависти к этому мерзкому, неотёсанному типу. — Ламберт. Ведьмак, — он отвесил ей насмешливый поклон, взмахнув мешком с рыбой. — Прошу простить, милсдарыня чародейка, что без оркестра. Эскель сегодня занят, а Весемир потерял тромбон. С трудом подавляя желание вырвать его поганый язык и затолкать ему же в глотку, Кейра нежно улыбнулась: — Прощаю. Ламберт растянул губы в этой своей паскудной ухмылке и распахнул перед ней тяжёлую дубовую дверь. После яркого солнечного света, внутренний зал крепости казался погруженным в темноту. Вскоре глаза Кейры привыкли к слабому освещению, и вокруг неё стали проступать смутные очертания предметов. Убогое убранство, облупившиеся фрески, прохудившаяся крыша, наваленные тут и там горы хлама. А на столе прямо напротив входа лежал труп какого-то чудовища. Над ним склонился виновник всех её бед, Геральт из Ривии, и ещё один ведьмак с безобразным шрамом на пол-лица. Стояла жуткая вонь, а над трупом роем вились мухи. — Так как ты его сделал? — спросил Геральт, разглядывая длиннющие когти твари. — О-о-о, долгая история… Потом как-нибудь расскажу. — Ладно. Теперь давай взглянем на его кишки, — Геральт с аппетитом вгрызся в яблоко. От досады хотелось взвыть.