Сон на взлетной полосе

Любовь моя всегда выходила мне боком Занозой под ноготь - жить мешает да больно вытащить Я жду когда загорится красный На пешеходном и никогда не шагаю - Жалко водителей ---------------------------------------------------------- Любовь моя всегда выходила мне боком Ножом подставленным к горлу Еще не больно, но страшно выдохнуть Это беспомощность новорожденного Это табличка "нет выхода" (с) Элли на маковом поле - Любовь моя

Сейчас Шлем симулятора не подогнан по размеру - жутко давит на виски, а подкладка такая толстая и жаркая, что спустя несколько минут уже пропитывается потом, и кожу щиплет невыносимо. Но Ибо почти не замечает дискомфорта, потому что лицо его обдувает ледяной ветер из сот вентиляционной системы, а сердце бьется, как сумасшедшее. В ушах шумит, в носу пульсирует, как будто вот-вот хлынет кровь от перегрузок. А все его внимание устремлено вперед, на городской пейзаж, дымящийся и воняющий жженой резиной. Монструозное создание из металла и пластика пошатывается, словно колосс на глиняных ногах, а затем оседает на пустое шоссе. Опускается круглая гротескная голова, гаснут яркие глаза-лазеры. - Противник выведен из строя. Миссия успешно завершена. Поздравляю, Ибо, - говорит прохладный женский голос в наушниках-мониторах, и картинка перед глазами медленно выцветает, становится плоской, как забытая киноафиша. - Спасибо, Ли-Ра. - Всегда рада помочь, - искусственный интеллект безукоризненно вежлив и приветлив, но от собственного триумфа хочется расцеловать и этот бесплотный голос, и еще пару человек, если те попадутся под горячую руку. Адреналин в крови постепенно унимается, но Ибо все равно чуточку взведен, как после настоящего сражения, которого на самом деле не было. Ли-Ра знает, как именно взбудоражить: тело гудит, хочется бежать дальше, тащить больше, но это лишь временный эффект. Как только он снимет шлем, мышцы нальются свинцовой усталостью, словно он действительно потратил без малого полчаса на то, чтобы защитить Шанхай от гигантского робота. Датчик пищит, когда Ибо стаскивает с себя шлем и вытирает выступивший на лбу пот. - Ну, как? Сяо Чжань, стоящий рядом с дисплеем, по которому листопадом бегут цифры - Ли-Ра подсчитывает финальные очки, - расплывается в широкой улыбке: - Иди сам посмотри. Двадцать три минуты семь секунд, пять жертв среди гражданских, около дюжины - военных. Ибо пробегает взглядом по экрану, ухмыляясь. Личный рекорд в очередной раз побит, то ли еще будет! - Так держать, - Сяо Чжань улыбается, толкая его плечом, и Ибо смущенно отводит взгляд. Не такой уж и сложный был кейс, некоторым выпадало что-то и вовсе ужасающее. Да и сам Ван Ибо отлично помнит тот раз, когда ему достался сценарий с чудовищем, пробудившимся на дне морском. Оказалось, что древняя тварь устойчива и к огню, и ко льду, пришлось искать каких-то культистов, пока береговую линию громили щупальца, а созданные симуляцией жители городка разбегались с воплями кто куда. Три часа были потрачены впустую, ведь идиотские культисты, призвавшие монстра, в мистическом экстазе были способны изъясняться только пафосными метафорами и бессмысленными загадками. Ночной кошмар, а не миссия. - Да ну, ерунда, микросхемы оплавились после второго же удара. Хрень какая-то, а не суперзлодей, - говорит Ибо, и Сяо Чжань искренне смеется, прикрывая рот ладонью. - Сможешь повторить это, если встретишься с подобным в реальной жизни? А, Ибо? Сяо Чжань тянется пробежаться пальцами по его ребрам, как будто щекотка может стать подходящим наказанием за самонадеянность и безрассудство. Он дразнит, это ясно, но Ибо все равно чувствует себя зазнавшимся подростком, наглым и беспечным. И отлично знает, что в реальной жизни потери среди гражданского населения будут намного больше, а военные и вовсе не покажутся на глаза, предпочитая оставлять всю грязную работу на супера, как будто мутация в генах и яркий костюм из спандекса - стопроцентная заявка на успех. - В жизни все будет совсем иначе, Ибо. И гораздо страшнее, - Сяо Чжань опускает глаза, набирая свой код доступа в программе симуляции. Сегодня этот тренажер забронирован до обеда, и раз уж Ибо справился так быстро, остальное время достанется Сяо Чжаню. - Встретимся в кафетерии? - Ибо облизывает губы, отчего-то нервничая. Ему надо уйти, Сяо Чжань терпеть не может, когда кто-то подсматривает за его суперскими тренировками. Но так хочется остаться, посмотреть на то, как Чжань-гэ разнесет в щепки злодея, выбранного из каталога. Вот только ему не позволят. Сяо Чжань кивает рассеянно, усаживаясь в кресло. И снимает очки, прежде чем заменить их шлемом. Ибо пятится к выходу, но задерживается на одну минуту, чтобы посмотреть, как Сяо Чжань нырнет в глубины симуляции. - Здравствуй, Ли-Ра, - доносится до Ибо его тихий голос, - что ты мне приготовила сегодня? - Здравствуй, Чжань-Чжань, - нежно, словно возлюбленному, шепчет система в ответ, и на дисплей выводится карта безымянного города, охваченного пламенем. Пустые улицы, заваленные трупами, несколько догорающих бронетранспортеров. И силуэт противника, стоящего на руинах и заливающегося хохотом, точь-в-точь как гротескный опереточный злодей. - Удачи, - шепчет Ибо одними губами. - Удачи, Чжань-гэ. На экране появляется смоделированная программой фигурка Сяо Чжаня, неторопливо шагающего к противнику. Тогда Порой Ибо думал, что родиться обычным человеком было бы круто. Никаких забот о спасении мира, где каждый вторник происходит плановый апокалипсис, никаких костюмов в обтяжку, никаких ожогов - от пламени или льда, по неосторожности, если забыл натянуть перчатки. Можно делать все, что душа пожелает, стать гонщиком или айдолом, написать десяток книг или даже снять фильм, о чем угодно. Целый горизонт возможностей, хватай любую - и за дело! Но жизнь, безжалостная сука, распорядилась иначе, потому что у ребенка, родившегося от союза двух суперов, не может быть нормальных генов. И только время показало бы, какая именно способность ему досталась по наследству. Ван Ибо был обречен стать супергероем, и родители едва не лопнули от радости, когда узнали, что Ибо унаследовал кое-что от них обоих. Переходный возраст - не подарок для мальчишки, а если ты носитель генов сразу двух супергероев, то нечего рассчитывать на легкий и безболезненный исход. В день, когда Ибо исполнилось тринадцать, и он едва не спалил собственную кровать дотла и чуть не устроил второй ледниковый период в отдельно взятой квартире, родители преподнесли ему в подарок перчатки, которые он, почти не снимая, носил уже долгих семь лет. И не прикасался к людям голыми руками столько же. А что еще делать, если левой ладонью ты можешь с легкостью превратить чужую кожу в корочку льда, а правой без усилия опалить плоть до костей? Ибо мог, но обмирал от одной только мысли, какая же разрушительная сила заключена в его хрупком мальчишеском теле, ставшем совсем чужим за одну ночь. А еще от того, что именно может случиться, если он будет беспечен. Образы этих “последствий” приходили в ночных кошмарах. Ибо год за годом просыпался в слезах и холодном поту, но ничего - совершенно ничего - не мог с этим поделать. Страх юрким пауком сплел свою сеть вокруг его сердца и никуда не собирался уходить. Разговаривай он с животными или владей способностью делать свое тело бесплотным и прозрачным, было бы гораздо проще, но… Но проще не было. Средняя и старшая школа стали настоящей проверкой на прочность - Ибо сторонился одноклассников, считавших его “чудиком”, общался лишь с маленькой группкой других детей, родители которых регулярно спасали мир от бесчисленных катастроф. Только рядом с такими же “чудиками”, как он сам, Ибо ощущал себя нормальным - среднестатистическим подростком без лишних закидонов. И никогда не заговаривал о том, как именно представляет себе свое весьма туманное будущее. Его друзья же болтали не умолкая: о том, как клево будет поступить в супергеройский универ, вступить в Ассоциацию и спасать мир. А если о ком-нибудь из них еще и фильм снимут!... Каждый супер, за редким исключением, мечтал о фильме в свою честь. На худой конец, о сериале. Комиксы и игры тоже котировались, пускай и не столь высоко. Если снимали блокбастер, а на экране “ты” крошил злодеев в капусту и пафосно рассуждал о силе и об ответственности, считалось, что супергеройская жизнь удалась. Можно смело почивать на лаврах, без зазрения совести считая нули в щедрых гонорарах. Ван Ибо все это поперек горла стояло, будто острая рыбья кость. Рекламные корпорации, безжалостно паразитирующие на чувстве безопасности обычных людей, заставляли человечество поверить, что если купить зубной порошок от Капитана Алмаза или новый блеск для губ, который продвигался образом вечно юной Леди Фей, то все будет в ажуре. Нихера подобного. Почему он вообще поступил в универ для супергероев, если имел десяток причин держаться от него как можно дальше? Причина была тривиальна до зубовного скрежета: там обучали как обуздать собственную силу, как не навредить другим, если она выходит из-под контроля, и как жить, если хочешь направить ее на благо человечества, даже без мерзкого цветастого костюма в шкафу. Или что-то вроде. Ибо думал, что он проживет пять лет, как в старшей школе, молчаливой тенью чужих жизней, но все оказалось совсем иначе. Все стало другим, когда он встретил Сяо Чжаня. Сейчас В общежитии “героев”, как и всегда, подозрительно тихо. Середина учебного дня, все студенты или на занятиях, или шныряют по корпусам в надежде себя развлечь: тайком курят на крыше, замок на двери которой давно сломан, или зависают в общаге “помощников”, где комендант не такой строгий. Но самое безумное веселье начнется вечером, как только преподаватели разъедутся по домам, оставляя своих одаренных студентов на попечение комендантов и старост. Где-то в глубине коридора по кругу гоняет один и тот же трек Бруно Марса, томный и бархатный, как вечернее платье, скользящее между пальцев, и Ибо поражается тому, насколько странной для него оказывается эта ассоциация, возникшая в голове точно по щелчку. Может ли быть, что дело в рисунке, который Ибо украдкой подсмотрел в альбоме Сяо Чжаня пару дней назад? Изящный женский силуэт, затянутый в долгие метры шелковой ткани, безликий и безымянный. Кто знает? Разве время думать об этом сейчас, когда к нему прикасаются с такой волнующей нежностью? Он сможет поразмышлять об этом и позже. Теплые руки скользят по его спине, когда Ань Ци, сидящая на его коленях, наклоняется, чтобы поцеловать. Губы у нее нежные и мягкие, на вкус как клубничный бальзам, и этот вкус, очень знакомый и будоражащий, отзывается ленивой волной тепла в животе. - У нас всего несколько минут, - Ибо улыбается, не открывая глаз. Шевелиться нет никакого желания, потому что умиротворение переливается в теле как ртуть, погружая в сладкую дрему. Ань Ци прищелкивает языком, а затем снова целует - мягко и игриво. Наверное, это должно вызывать в нем какой-то иной отклик, кроме уюта, но уже очень давно не вызывает. Смутная мысль тревожной осой больно жалит где-то в подкорке: когда все успело измениться? В первые дни, когда они с Ань Ци стали парой - без лишних сантиментов и выяснения, кто кого сильнее любит, - кровь у обоих бурлила, стоило украдкой переплести пальцы или встретиться взглядами на коротком перерыве между занятий. Несколько месяцев Ибо ощущал себя именно тем, кем и являлся - озабоченным подростком, у которого на уме только секс и тусовки. И дело было не в механическом трении или чем-то другом, дело было в Ань Ци. В ауре, которая ее окружала, в том, как трепетали ее пушистые ресницы, когда она расстегивала блузку, и в том, как жадно она целовала его, задыхаясь от удовольствия. Дело было именно в ней. Юй Бинь, второкурсник, с которым Ибо делил комнату в общежитии на первом семестре, только посмеивался. Первокурсники все одинаковые: стоит им распробовать вкус свободы, как все катится по одним и тем же рельсам. Ибо возмущенно отнекивался и в глубине души свято верил, что его история - уникальна. А еще он украдкой думал, что встретил свою судьбу, заблудившись на четвертом этаже главного корпуса, пока искал аудиторию, где преподавали “Контроль и осознанность”. Ань Ци, сидящая на подоконнике с открытой книгой на коленях, улыбнулась ему робко, и это стало той точкой, от которой пошел отсчет. Они сходили друг по другу с ума, и глаза застилал алый туман, стоило рукам лечь на тонкую, словно стебель тростника, талию. Ибо зарывался лицом в темные волосы, которые пахли чем-то цветочным, скользил языком по белой коже горла, и забывалось, что Ань Ци может голыми руками крошить бетон и завязывать узлом фонарные столбы, если требуется, потому что рядом с ним она была нежной и сладкой, как сахарная вата. Идеальный коктейль из опасности и соблазна. Ань Ци никогда не пыталась снять с него перчатки, была легкой и веселой, и они были счастливы друг с другом. Но юношеская любовь непостоянна, хрупка и ветрена. Ибо осознал, что что-то идет не так, лишь когда Ань Ци начала все чаще раздражаться и смотрела так обиженно, как будто ждала чего-то, а Ибо понятия не имел, что же изменилось. Связь еще была крепка, но напряжение, то электричество, которое скользило по нервам от каждого прикосновения, бесследно пропало. Страсть поутихла, секс все еще приносил удовольствие, но дыхание больше не перехватывало, словно они на пару с Ань Ци продолжали без особого успеха ковырять ворох тлеющих углей, оставшихся после лесного пожара, вместо того, чтобы признать очевидное. Но главным признаком того, что между ними что-то изменилось, стало то, что они перестали разговаривать друг с другом. Нет, они обменивались какими-то фразами, совершенно обыденными, но долгие разговоры в постели,которые Ибо так любил, сошли на нет. Они оба предпочитали общество соцсетей, даже если сидели плечом к плечу, и могли не произнести ни слова на протяжении нескольких часов. - Ты не думаешь обо мне, - шепчет Ань Ци, а затем скользит кончиком языка по мочке уха, где кожа тонкая и чувствительная. Ибо прикусывает губу, стараясь сдержать виноватую улыбку. Да, отвлекся, а Ань Ци всегда чутко улавливала перемены в его настроении. От нее невозможно что-либо скрыть, и иногда казалось, что вместе с феноменальной силой ей передалась в наследство от отца-супера и способность проникать в самую суть вещей. Поэтому ее шепот заставляет сердце биться взволнованной пташкой, когда она тихо мурлычет ему на ухо: - Сейчас есть только я. Думай обо мне. Ань Ци губами прослеживает линию его челюсти, прикусывает кожу на шее, языком отмеряя то, как ускоряется пульс. Ибо тихо вздыхает, позволяя Ань Ци стащить с него футболку, отшвырнуть куда-то в сторону. Она приподнимается на коленях, и тонкий шелк ее блузки скользит по хрупким плечам, пока Ань Ци заводит руки за спину и щелкает застежкой бралетта. Это становится последней каплей. Из головы тут же вылетает и то, что Сяо Чжань наверняка уже освободился и ждет за свободным столиком в кафетерии, поглядывая на часы. Кожа у Ань Ци мягкая теплая, даже сквозь вечную преграду, и Ибо не так давно был готов отдать что угодно, лишь бы прикоснуться к ней без перчаток. Порой он ощущает почти физическую боль, от того, что обстоятельства не позволяют ему быть как все - даже по супергеройским меркам. Не прикасайся, даже не пытайся, но как же иногда хочется зубами содрать перчатки, что давно стали второй кожей, чтобы ощутить чужое тепло. Ань Ци тоненько хихикает, когда Ибо рывком меняет их местами - нависает сверху, заглядывая в темные глаза, и прижимается губами к родинке над губой. И они оба не слышат скрип двери, только растерянное: - Простите, здесь было открыто. Сяо Чжань, застывший в дверном проеме, сдергивает очки - без них он едва ли сможет разглядеть линию судьбы на собственной ладони. И начинает пятиться назад, уткнувшись взглядом куда-то в потолок, так, на всякий случай. Это обычное недоразумение. Ли-Ра, вездесущий искин университета и кампуса, всегда предупреждает о вторжении третьих лиц в комнаты студентов, но, видимо, именно сегодня она решила проверить работоспособность своих серверов или вовсе отключилась на регулярную профилактику, которая длилась не более пяти минут. И этого хватило, чтобы Сяо Чжань, не дождавшийся Ибо в кафетерии, пошел его искать. Ибо, да и сама Ань Ци, не в обиде. Да, все настроение пропало, и Ань Ци, прикрываясь руками, уже натягивает блузку, но если ты живешь в общаге, любое вмешательство в личное пространство не воспринимается угрозой. Досадной помехой, не более того. Но Сяо Чжань, почти сразу же пулей вылетевший в коридор, все равно не может спрятать алеющих ушей, когда Ибо выходит из комнаты, поправляя футболку. - Извини, я не знал, что ты не один. Ну, и что на это можно ответить? Ибо с ухмылкой пожимает плечами, игнорируя бушующий в груди ураган чувств неизвестного происхождения. Он взволнован, кровь кипит как после хорошей битвы на тренажере, но в чем причина? Ань Ци выходит следом, на ее щеках гуляет смущенный румянец, но если говорить откровенно, не произошло ничего из ряда вон выходящего. Ведь так? *** - Разве Железный Человек может считаться супергероем? - спрашивает Ван Чжочэн чуть позже, уже в кафетерии, и тянется палочками к маринованному чесноку, лежащему на тарелке посредине стола. Ибо пристально следит за тем, как его любимая закуска испаряется на глазах и думает, будет ли прилично просить Го Чэна размножить то, что осталось. Он, конечно, не откажет, но... Мэн Цзыи поднимает глаза от своего конспекта, в котором делает лишь одной ей понятные заметки, и фыркает: - Он настоящий герой и он просто супер. И я знаю, что ты сейчас скажешь: “но у него же нет никаких суперспособностей!”. Придумай аргумент получше, милый. Чжочэн, получив столь яростную отповедь на вполне невинное замечание, заливается краской от подбородка до лба. Мэн Цзыи почти никогда не снимает наушников, заглушающих чужие мысли, но если она действительно того хочет, то спокойно прочитает твои похабные мыслишки и через упругий плотный ритм метал-кора из динамиков. - Это неконструктивный диалог, - бурчит Чжочэн, отодвигая от себя полупустую плошку. Аппетит ему безжалостно испортили, и Ибо, ухмыляясь, под шумок придвигает к себе тарелку с чесноком: ему больше достанется. - Неконструктивно заявлять, что какой-то человек не может являться настоящим супером без мутации генов. В истории есть сколько угодно примеров, доказывающих обратное, даже среди нас, - говорит Сяо Чжань, не поднимая головы от своего блокнота. Он что-то старательно рисует, Ибо видит краем глаза, как он от усердия высовывает кончик языка, но закрывается локтем от любопытных глаз, не позволяя заглянуть через плечо. Сяо Чжань никогда не показывает незаконченных работ, говорит, что в них нет жизни, а значит, они недостойны чужого внимания. - Это правда, но... - Интересно, мутация какого гена дает возможность говорить с мертвыми? - внезапно подает голос Юй Бинь, весь обед не отрывающий взгляда от своего Нинтендо Свитч. За столом повисает неловкая пауза. Говорить о чужих способностях за глаза не принято и считается дурным тоном, но когда Юй Биня волновали такие тонкости? Он “механик”, получивший свои способности не при рождении, а в возрасте семи лет - искупался в луже радиоактивных отходов. Суперская этика для него пустой звук, в отличие от того же Ибо, что рос и воспитывался в семье супергероев, впитывая негласные правила с молоком матери. - Что ты имеешь в виду? - мягко спрашивает Сяо Чжань, поднимая голову, но глаза у него темные и настороженные, как будто он мысленно пробирается по минному полю. - Есть одна девчонка, у которой дар с мертвыми болтать. Ну вот сидите вы, к примеру, в кафе на свидании, а она давай с покойниками трындеть, как с любимой бабушкой за новогодним ужином. И ты сидишь, глазами хлопаешь и никак одуплить не можешь, с чего вдруг она в пустоту таращится и смеется. Юй Бинь делает паузу, такую же многозначительную, как все труды Конфуция, и со вздохом добавляет: - Тру стори. Разговор затухает сам собой. И пока остальные пытаются переварить то, что только что услышали, Ибо тихо уточняет у Сяо Чжаня: - Какие планы на вечер? Он думает, что можно сходить в ближайший бар, раз уж приближаются выходные и комендантский час в общежитии продлен до полуночи. Или порезаться в приставку, которую Ибо получил в подарок от родителей летом. Можно даже вырваться в пригород, покататься. Он перебирает в голове сотню вариантов, но тут Ань Ци, сидевшая тихо, как мышка, громко цокает. В этом звуке столько всего - раздражение, досада, капелька обиды, - Ибо на мгновение чувствует острый укол стыда. Он знает, что Сяо Чжань не специально вошел в комнату в неподходящий момент, но не может избавиться от ощущения, как будто что-то окончательно пошло наперекосяк. Кажется, та же мысль посещает голову Сяо Чжаня. Дрожат ресницы, когда тот поднимает на Ибо виноватый взгляд, упрямо не глядя на Ань Ци. - Не сегодня. Я обещал Кики помочь с проектом. В другой раз? Ах да, Кики, прекрасная Сюй Цзяци, первая красавица универа, настолько идеальная, насколько может быть девушка, чье тело на тридцать семь процентов состоит из ядовитых шипастых лоз. Они с Сяо Чжанем вместе еще со школы, не расставаясь ни на день, как два попугая-неразлучника, и Ибо иногда думает, что вот он, пример отношений, проверенных временем и бурными подростковыми гормонами. Там, где у самого Ибо полыхают страсти, чтобы слишком быстро оставить после себя лишь пепел, Сяо Чжань с Кики совместными усилиями поддерживают ровное пламя своей любви, не позволяя затушить его пересудам и чужой зависти. Ничего удивительного, что Сяо Чжань выбирает Кики каждый раз, если обстоятельства ставят его между двух огней. Они расходятся на выходе из кафетерия. Сяо Чжань собирается в библиотеку, готовиться к зачету по “Переговорам и спасению заложников”, а Ибо… Ибо держит за руку Ань Ци, бездумно гладит нежную кожу девичьего запястья и вслушивается в ее бормотание о том, что она хочет пройтись по магазинам и надеется, что он поможет выбрать новое платье для осеннего бала. Ибо, в принципе, не против, но мысли все равно какие-то мутные, тревожные. Отчего? - Можно тебя на минутку? - Сяо Чжань поправляет сползающие очки и улыбается чуть рассеянно, как будто до конца не уверен, что стоит отвлекать. После обеда занятий у самого Ибо не будет, суббота его любимый день недели, а вот Сяо Чжаню, кроме подготовки к зачету, предстоит еще и коллоквиум по супергеройской этике в другом крыле, Ибо видел пометку с жирным восклицательным знаком в его ежедневнике. И помощь Кики с проектом, конечно же. Ань Ци с легкостью отпускает его руку, завидев в другом конце коридора подругу. Су Ланья из “помощников”, но Ань Ци одна из немногих, кто не одобряет идею сегрегации по способностям. Какая разница, на какое направление тебя зачислили, если все они варятся в одном котле и спасать мир, что каждую неделю норовит рухнуть, придется вместе, рука об руку? - Передумал? Хочешь прогуляться с нами по торговому центру? - Ибо ухмыляется, глядя на то, как Сяо Чжань листает страницы своего блокнота, как будто что-то ищет. Хочется спросить, как прошла тренировка, сценарий в симуляторе был не из простых, но Ибо по привычке держит рот на замке. Если Сяо Чжань захочет - расскажет сам, как и всегда. Вежливые улыбки Сяо Чжаня, его дружелюбность и мягкость, были лишь ширмой, скрывающей железную стену, через которую не так просто перемахнуть, кому как не Ибо об этом знать. На самом деле Сяо Чжань - сундук с сокровищами, запертый крепко-накрепко, с давно потерянным ключом. Если он и откроется, то только по собственному желанию. - Кики все еще в приоритете, - фыркает Сяо Чжань в ответ, не поднимая головы. Ибо переминается с пятки на носок, не совсем понимая, зачем его оттащили в сторону, и наблюдает, как Сяо Чжань торопливо перелистывает страницы блокнота, потрепанного, с растянутой пружиной. - Вот, держи, - говорит Сяо Чжань чересчур весело и засовывает руку прямо в белую страницу, на которой пастелью нарисован букет - белые розы и ворох сиреневых лепестков, название которым Ибо при всем желании не отыщет. Возможно, эти бутоны существуют только в воображении Сяо Чжаня, но в этом и заключается его суперсила - оживлять то, что заполняет страницы его альбомов для рисования. Все, что угодно, от яблока до гранатомета. При желании он может рисовать и палкой на песке, конечно же, но предпочитает бумагу. Букет, пахнущий как целый цветочный магазин, Сяо Чжань впихивает Ибо прямо в руки. И никто в жизни не скажет, что еще секунду назад эти нежные лепестки и зеленые стебли были лишь двухмерным рисунком на девственно-белом листе. - И чем я заслужил такой знак внимания? - Ибо приподнимает брови, морщится, когда шипы роз впиваются в ладони через перчатки из тонкой кожи. Больно. - Это не тебе, - Сяо Чжань захлопывает блокнот. - Это для Ань Ци. В качестве извинения. А потом, улыбнувшись, он уходит. Ибо сжимает в руках цветы, смотрит ему в спину и никак не может понять, откуда внутри это гадкое, низменное желание оставить букет, который создал Сяо Чжань, себе. Конечно же, он усилием воли давит в себе этот мерзкий порыв, а как иначе? Но еще долго не может избавиться от гадостного привкуса во рту, глядя на то, как искренне Ань Ци радуется подарку. Тогда Экзамены в супергеройский универ Ибо сдал с легкостью, но, если говорить совсем уж откровенно, ничего в них сложного и не было. Сиди себе, отвечай на вопросы, которые, как ему рассказали уже позже, были направлены на выявление в тебе скрытой жажды власти и жестокости. Школьные знания, оставшиеся лишь разрозненными фрагментами в памяти после сдачи выпускных тестов, преподавательский состав волновали очень опосредованно. Спустя еще несколько месяцев Ибо узнал и то, что за теми, кто провалил этот экзамен и десятки других тестирований в процессе обучения - продемонстрировал тягу к захвату мирового господства или пренебрежение к обычным людям, без мутации генов, - пристально следила Ассоциация. Истинных суперзлодеев в любом поколении рождалось очень мало, один или два в десятилетие, но никто не мог предсказать, когда у супергероя, до того момента не выказывавшего никаких порочных намерений, начнет протекать чердак. История знала немало примеров такого преображения, и страницы учебников для суперов писались кровью, а не чернилами. Но на письменном тесте экзекуция не закончилась. Забившись в угол в зале ожидания, который больше напоминал спортивную площадку, Ибо разглядывал будущих однокурсников. Некоторые из них небрежно демонстрировали собственные силы - перекидывались огненными шарами, вытягивали руки до невообразимой длины или создавали копии - себя или окружающих предметов, - но ощущение, которого он так ждал, что они на одной стороне, что они одной крови, не приходило. Напротив, среди них всех Ибо чувствовал себя лишним, как будто приглашение на вступительные экзамены ему было выслано по ошибке и предназначалось полному тезке. Мало ли в Поднебесной живет Ван Ибо? Десяток-другой точно наберется, как пить дать. И он ждал - что будет дальше; ждал и внимательно слушал. Все, кто попадал на экзамен в супергеройский универ, по умолчанию делились на две неравные части. На “генетиков”, унаследовавших свой дар от родителей или родственников, и на тех, кто получил его под воздействием обстоятельств после рождения - “механиков”. Презрительные взгляды, которыми обменивались обе группы, могли прожигать дыры в толстовках и футболках. “Генетики” пузырились восхищением от собственного происхождения, как будто это была их личная заслуга, то, как сложились звезды и цепочки ДНК при рождении. Ибо, урожденный “генетик”, не собирался вступать в конфронтацию и не поддерживал негласную идею превосходства урожденных суперов. История успела показать, что “механики” в поле иногда были намного полезнее - и живучее. Если ты, к примеру, смог пережить укус радиоактивного паука и не склеил ласты, то остальные угрозы для тебя будут детским лепетом. Жутко хотелось смалодушничать, отпроситься в туалет и сбежать. Рассказать родителям, что его не приняли и подать документы в обычный, не супергеройский, вуз, но когда Ибо услышал бодрое “прошу встать в две линии, девушек пропустите вперед, пожалуйста”, на краткий миг показалось, что среди свинцово-серых туч дурного настроения пробился узкий луч солнечного света. Через несколько часов Ван Ибо выяснит, что Сяо Чжаня знали все. Кураторы, старосты и студенты старших курсов, что из любопытства пришли поглазеть на последнее испытание. А столпотворение в зале ожидания было неописуемое: все сгорали от любопытства, какими способностями обладают будущие первокурсники. Старшие обменивались загадочными улыбками, сгрудившись на верхнем ярусе, перегибаясь через перила, чтобы видеть лучше. В их гомонящей толпе Ибо ненароком углядел пару знакомых лиц - Сонджу и Сынен, поступившие в Универ на несколько лет раньше. Наверняка, где-то здесь была и Чэн Сяо, с которой они не дружили особо тесно, но вполне терпели друг друга. И стало немного спокойнее, совсем чуточку, пока Ибо не понял, что именно сейчас произойдет. А когда понял... Сяо Чжань, широко улыбаясь, обвел столпившихся абитуриентов рукой и поднял вверх ладонь: - Прошу минуточку внимания. Кое-кто из вас уже в курсе, но для остальных это будет важной информацией. Факультетов, как известно, у нас всего два - “герои” и “помощники”. Самое главное, они равноценно важны. Помните об этом, договорились? Его звонкий голос отражался от стен, без усилия затмевая бормотание вокруг, сливавшееся в один бесконечный белый шум. Ибо смотрел на него, с ног до головы залитого белым светом дневных ламп, и не мог отвести взгляда. Сердце колотилось в груди, как заводная игрушка, которые он так любил в детстве, и Ибо жадно вслушивался в каждое слово, как будто мог найти в них какой-то другой, потаенный смысл. - Сейчас вы все официально зачислены на первый курс, но распределение по факультетам необходимо. Вам предстоит показать, на что вы способны, и мы узнаем, где лучше всего применить ваши таланты. Раздались смешки, и Ибо тяжело сглотнул. Что-то ему подсказывало, что попади он к “помощникам”, пять лет обучения пройдут не сладко. С другой стороны, с них точно спрос меньше, быть может, повезет? - И кто же будет решать? Вы, что ли? - протянул чей-то издевательский голос за спиной, и Ибо не смог сдержаться, чтобы не обернуться и не посмотреть, кто же именно решил распустить свой змеиный язык так некстати. И наткнулся взглядом на хмурого, чрезвычайно недовольного парня - они уже встречались, в уборной пару часов назад. Проходя мимо, он задел Ибо плечом и хмыкнул так дерзко, что у любого пропало бы и малейшее желание вступить в спор. Улыбка Сяо Чжаня померкла на долю секунды - опустились уголки губ, брови сошлись у переносицы, - но то было лишь краткое замешательство. И когда он снова заговорил, то голос зазвучал холодно и отстраненно, как будто чужие слова не имели никакой силы поколебать его спокойствия. - Боюсь, что моей компетентности не хватит, ведь я лишь секретарь студенческого совета. Поэтому, у меня есть кандидатура получше. Ли-Ра, ты здесь? Он запрокинул лицо к потолку, и Ибо готов был поклясться, что глаза его блеснули, лукаво и предвкушающе, как будто в рукаве Сяо Чжань, словно фокусник, прятал десяток козырных карт и прочих сюрпризов. - Конечно, я здесь, - ворчливо отозвался механический голос из-под потолка, и пятачок гранитного пола, на котором стоял Сяо Чжань, залило прохладным голубым светом. - Начнем, Чжань-Чжань? - Да, пожалуй, самое время, - Сяо Чжань посторонился, позволяя искусственному интеллекту развернуть на площадке восьмиугольную арену. Заметались по серым стенам лучи проектора, создавая октагон из небытия. Ибо моргнул раз, другой, не веря глазам, но зрение его не обманывало - арена действительно соткалась из воздуха и теперь блестела серебристой оградой, ожидая первого кандидата. - Нас же не заставят сражаться друг с другом? - шепнула какая-то девчонка, выглядывая из-за плеча Ибо, как из-за надежного укрытия. - Я на это не согласна! Я пацифистка! - Так что же ты в универ для супергероев притащилась? Сидела бы дома, спиногрызов нянчила. А ну, подвинься! Девчонка ойкнула, пошатнувшись, когда через ровные ряды студентов протиснулся приземистый, крепко сбитый юноша. Зыркнул исподлобья на Сяо Чжаня, как будто тот был лишь незначительной помехой для достижения единственной цели - оказаться зачисленным на факультет “героев”. - Что делать-то надо? - буркнул, поджав недовольно губы. Сяо Чжань разулыбался, отвешивая легкий поклон: - О, у нас есть первый доброволец. Прошу на арену! Ли-Ра, будь добра? Врата площадки распахнулись, пропуская нахала внутрь, и тут же захлопнулись с громким металлическим лязгом. Старшекурсники, следящие за испытанием, завопили, аплодируя. Им доставляло ни с чем несравнимое удовольствие наблюдать, как будущие супергерои мнутся у октагона, точно робкие младшеклассники на экскурсии. - Храбрость - это похвально, - без интонации заметила невидимая Ли-Ра, освещая первопроходца ярким лучом, как софитом, - но не всегда целесообразно. Прошу, пройдите в центр арены. По спине Ибо пробежала дрожь - так бывало каждый раз, когда его интуиция ощущала подвох. Сяо Чжань безмятежно улыбался, прикусывая губы, чтобы это не выглядело совсем уж нахально. Юноша оглядывался по сторонам и подпрыгивал, лучась от самодовольства, пока на арене не появился противник: антропоморфный дроид из блестящей стали, застывший посреди площадки и глазеющий на соперника-человека зелеными светодиодами глаз. А дальше все развивалось быстро и без лишнего трепета, Ибо такое видел только в дурацких сериалах на Netflix, который смотрел тайком от родителей через VPN. - Прошу, приступайте, - произнес Сяо Чжань, заглядывая в планшет. - Ло Чжэн, семнадцать лет. Способность… О, а это будет интересно. Ибо с колотящимся сердце следил, как дроид атакует. Поднимает руки, закованные в металлическую броню, и несется вперед, глухо жужжа. Все ждали какого-то перфоманса, впечатляющего сражения, но все закончилось слишком быстро. Оказалось, что дар общения с животными практически бесполезен в рукопашном бою. И даже крысы-мутанты, которых Ло Чжэн призывал из сырых подвалов, не смогли сразить дроида. Сам же Ло Чжэн, задыхаясь и осыпая всех вокруг проклятиями, носился по октагону, улепетывая от светящихся шаров, что срывались с пальцев дроида. И когда Сяо Чжаню это надоело, тот произнес негромко: - Думаю, этого достаточно. Ли-Ра, твой вердикт? Искин раздумывал с долю секунды. Дроид замер, стихло жужжание, померкли яркие огни в механических глазницах. Он ждал. Ждали и все вокруг, затаив дыхание, когда же будет вынесено решение, определяющее жизнь Ло Чжэна на много лет вперед. - Помощник. Толпа, сгрудившаяся у арены, загомонила. Ибо сдвинулся в сторону, чтобы его не задели ненароком локтями ошалевшие от восторга однокурсники, и краем глаза заметил, что Сяо Чжань прикрывает лицо планшетом. Плечи его подрагивали от едва сдерживаемого смеха, но когда он опустил руки, лицо было по-прежнему приветливым и спокойным. - Кто следующий? И к площадке извилистым узором потянулась очередь желающих. Те, кто был уверен в собственных силах, рвались вперед, отпихивая соперников плечами, а за ними, хмурясь и переминаясь с ноги на ногу, маячили все остальные. Ван Ибо был одним из последних, кто вошел в октагон. Не знающий усталости дроид, третий по счету - взамен испорченных и сломанных, - легко поклонился ему, принимая атакующую стойку. Ибо повел плечами, сбрасывая напряжение. Отец не уставал повторять, что залог успеха в бою - концентрация и четкость, и теперь его совет пришелся как нельзя кстати. А Сяо Чжань смотрел - пристально, изучающе. Ибо чувствовал этот сосредоточенный взгляд промеж лопаток, и не мог понять, отчего становится жутко не по себе. Вскипающая адреналином кровь бежала по венам, словно горная река, и ноги подкашивались от волнения. - Ли-Ра, начинай, пожалуйста. Ибо со вздохом стянул одну из перчаток, терпеливо дожидаясь, пока дроид, приплясывая на механических опорах, подберется поближе. Страх, что жил с ним столько лет и просыпался, когда снимались перчатки, в этот раз не поднял головы в груди. Пронаблюдав за тем, как дроид гоняет первокурсников по площадке, словно пастушья собака - распоясавшихся овец, - Ибо отчетливо понял, что никакого существенного вреда механический болван причинить не может. Максимум - пара синяков да затрещин, не болезненных, но очень обидных. И тогда план действий в голове сложился сам собой. Главное - увернуться от первого удара, а дальше будет гораздо проще. Выгадать миг и дотянуться, только коснуться округлой стальной макушки кончиками пальцев, чтобы повергнуть врага. Совсем просто. Ибо видел каждое движение, как наяву, проигрывал их раз за разом в голове, раскалывающейся от боли и напряжения. Он просто не мог опозориться - не здесь, не сейчас. Все случилось именно так, как он и представлял. Закапал раскаленный металл, исходящий паром, зашипел каменный пол октагона. Замкнулись микросхемы от нестерпимого жара, и дроид задергал конечностями в мнимом эпилептическом припадке. Чуть поразмыслив, Ибо стянул зубами вторую печатку. Вопрос был решен, но все равно жглость в груди необоснованное желание показать все, на что он способен. Доказать, что приглашение на экзамен было выслано по адресу. С чего вдруг? Дроид дернулся в последний раз, распластавшись на полу безжизненной грудой металла, когда Ибо раскрытой ладонью дотронулся до его меднолобой головы. И в ту же секунду по закопченному корпусу побежали узоры из хрустящего инея. Шах и мат. Ли-Ра молчала не дольше десяти секунд, но это ожидание в ярком пятне прожектора показалось Ибо вечностью. Руки дрожали, когда он зубами натягивал перчатки, а внутри словно тумблер щелкнул, повергая мысли в непроглядную тьму. Он был вымотан, выжат как лимон - экзаменом, ожиданием, прикованным к себе вниманием, пока сражался с дроидом в октагоне. Хотелось только одного - прислониться горящим лбом к прохладной стене и закрыть глаза хотя бы на несколько минут, чтобы выгадать себе краткую передышку. А потом он услышал голос, мягкий, с интонациями любящей матери, и по загривку вновь поползли мурашки. Может, стоило прикинуться дурачком и побегать от дроида, вместо того, чтобы прикончить металлического болвана за два шага? Ли-Ра, ласковая, но отстраненная, вымолвила: - Факультет “героев”. Ибо глотнул спертого, душного воздуха, с отчетливой ноткой гари, и сжал кулаки. В голове курсировали мысли разной степени важности: что родители будут вне себя от радости, что усилий для успешной учебы придется предпринимать раза в три больше, и что надо бы подойти к Сынену и Сонджу, найти Чэн Сяо… Но они быстро сгинули, когда он поднял глаза. Сяо Чжань аплодировал вместе с остальными, когда Ибо, подволакивая от усталости ноги, покидал октагон. И невозможно было оторвать глаз от его широкой искренней улыбки, и внутри что-то переворачивалось раз за разом, как будто в желудке вращалось огромное, зубастое колесо. - Поздравляю. Добро пожаловать. Ибо только кивнул, кожей чувствуя, как потрескивают в воздухе колкие искры электричества. Тогда он еще не знал, насколько крепко свяжут его невидимые узы с человеком, что стоял перед ним. *** Конечно, Ибо слышал про соулмейтов. Не тех, что осознают свою связь с помощью каких-то знаков, порой очень дурацких - алые нити, которые видят только двое; имена на коже или общие сны. Нет, это все существовало только в романтической фантастике, от которой так фанатели его одноклассницы. Но в глубине души сам Ибо знал и искренне верил, что у людей, не только суперов, порой случается такое: смотришь на человека, а в груди все сводит от осознания, что этот человек непременно должен присутствовать в твоей жизни. И не обычным статистом, пробегающим на периферии пару раз в месяц, а полноценным героем, с собственной ролью и невидимой, но нерушимой связью. С первой встречи у октагона Ван Ибо был уверен на три сотни процентов, что Сяо Чжань должен стать его другом. Проблема состояла только в том, что сам Сяо Чжань об этом даже не подозревал. Спустя несколько недель, когда суматоха первых дней, новых знакомств и сбивающих с ног впечатлений улеглась, Ван Ибо поймал себя на мысли, что ведет себя странно. Очень странно. Он и сам ощущал себя заколдованным, будто попал под заклятие без единой надежды выбраться на свободу. Иначе как объяснить то, что он бродил по корпусам и коридорам за Сяо Чжанем, будто на привязи? Даже записался добровольцем в студенческий совет, в чем был ни капли не заинтересован. Все что угодно, лишь бы держаться поближе, а еще в столовой на общем перерыве приходилось искать столик, чтобы непременно видеть Сяо Чжаня хотя бы краем глаза. Его знали все, и дело было вовсе не в том, что треклятый студенческий совет процветал под его руководством. Сяо Чжань был веселым, легким на подъем и готовым помочь любому, от первокурсника, ищущего конспекты, до преподавателя, если у того в аудитории глючила Ли-Ра. Искин универа питал к нему особенную любовь, совершенно необъяснимую, иррациональную для холодного разума, не запрограммированного на чувства, и Сяо Чжань относился к ней соответственно. Ибо пару раз слышал их беседы: воркование близких друзей, а не студента и автономной системы, поддерживающей порядок в учебных корпусах. Сяо Чжань помогал всем с улыбкой, и единственным от кого он старался держаться подальше, был Ван Ибо. Нет, нельзя было сказать, что он избегает молчаливого, застенчивого первокурсника, который так внезапно проникся желанием дружить. Сяо Чжань приветливо кивал Ибо, если они пересекались в коридорах или столовой. Вежливо благодарил за помощь при организации мероприятий студенческого совета, пару раз поделился конспектами. Но явно не ощущал той связи, которую сам Ибо чувствовал всеми порами. Это могло напоминать сталкинг, если бы не одно “но”: Ван Ибо проводил с Ань Ци и новыми друзьями времени не меньше, чем выписывая круги около Сяо Чжаня в надежде на дружбу. А еще обнаружил в себе странное хобби: коллекционировать факты о Сяо Чжане, слухи и сплетни, которые частенько имели правдивую основу. Да, истины в этом океане лжи было с семя лотоса, но оно прорастало, набирало силу и поднимало голову. К примеру, Ибо знал, что Сяо Чжань обладает редким даром материализации, что его после смерти отца воспитывал дедушка, что мать Сяо Чжаня носила псевдоним Грозовая Фурия. И была суперзлодейкой, чьи руки по локоть были в крови невинных людей после смертоносной бури, накрывшей Чунцин в девяносто шестом. Услышав об этом от пьяного старшекурсника на вечеринке, Ван Ибо на очередной тренировке нашел ее кейс в симуляторе, и даже самому себе не смог объяснить зачем. Файл был отмечен пятью красными звездами, что свидетельствовало о высшем классе сложности и опасности, первокурсник и минуты бы не выдержал на арене с Грозовой Фурией. Но Ван Ибо никогда не искал легких путей. Грозовая Фурия оказалась красивой женщиной со стальным, безжалостным взглядом, от которого в животе нарастало смутное чувство, что твои внутренности медленно наматывают на шомпол. Она прикосновением к земле сдвигала тектонические плиты, взмахом ладони пробуждала вулканы и призывала губительные штормы. Ибо, украдкой запустивший ночью симулятор, чтобы попытать силы, не смог ей противостоять. Придавленный булыжником, отплевывающийся от темной крови, которая заполняла рот, он терпеливо ждал, пока программа засчитает ему поражение и выкинет в суровую реальность. Но Ли-Ра молчала, продолжая пытку, которая становилась все невыносимее. Грозовая Фурия подошла ближе, присела рядом, и Ибо, безуспешно искавший в ее ледяной красоте черты Сяо Чжаня, в глубине души никак не мог принять их родство. Кровь от крови и плоть от плоти? О, нет, если Фурия и была матерью Сяо Чжаня, то ее отпечаток, оставшийся в симуляторе Ли-Ра, об этом не помнил. Но проиграть ей было не унизительно, пускай Ван Ибо и знал - мать Сяо Чжаня давным-давно отбывает свое наказание в тюрьме Харвингаст, и покинет камеру-одиночку очень нескоро. И даже коллекционируя все мелочи, которые он мог узнать о Сяо Чжане - от однокурсников, от друзей и членов студенческого совета, Ибо не сразу признался, что ведет себя странно. Того же мнения придерживался и Сяо Чжань, чья улыбка становилась нервной и натянутой, едва Ибо появлялся на горизонте. Юй Бинь порой спрашивал, все ли хорошо, но Ибо ощущал себя зачарованным, совершенно околдованным, будто было в Сяо Чжане что-то особенное, что-то, что не давало ему покоя. И если уж говорить начистоту, Ибо совсем не стыдно за тот вечер. Да и чего он может стыдиться? Он совсем не виноват, что его желание переброситься с Сяо Чжанем парой слов в неформальной обстановке было сильнее здравого смысла. Это же вечеринка-посвящение для первокурсников, а Сяо Чжань - президент студенческого совета. Разве не в его обязанности входит поддерживать новых студентов? Ибо верил, что он кругом прав, вот только Сяо Чжань, измотанный пристальным вниманием Ван Ибо к своей скромной персоне, его уверенности не разделял. Наверное, напряжение, копившееся между ними несколько долгих недель и стало тем порохом, к которому Ибо случайно поднес спичку. Ну, или что-то вроде того. Любая вечеринка в студенческом общежитии по умолчанию повышает градус беспредела в геометрической прогрессии, пока бурному веселью не наступает конец. Либо когда заканчивается алкоголь, либо когда является комендант, разъяренный и хмурый. Но в общем и целом, вечеринка, которую закатили для посвящения младших, ничем не отличалась от других - все тусовки,на которых Ибо бывал еще в школе, следуют одному и тому же сценарию. Где-то поют, что-то бьют, на каждом балконе или подоконнике сосется парочка, а в воздухе не продохнуть от пивного амбре и сигаретного дыма. Но именно тем вечером все изменилось. - О, черт! - Го Чэн дернул Ибо за руку, вынуждая пригнуться. И очень вовремя: над их головами, громко вибрируя, просвистел сгусток из чистого пламени. Пролетел и с громким “пуф!” разбился о стену, расплескивая вокруг мелкие капли жидкого огня. А искры, летевшие во все стороны от этого самодельного - во всех смыслах - снаряда, с едким шипением гасли, прожигая крупные дыры в футболках и платьях. И если бы Ибо, увлеченно выискивающий в толпе знакомый силуэт, не успел увернуться, то щеголял бы до конца семестра с коротким ежиком на затылке. Ибо когда-то слышал, что сожженые волосы плохо отрастают, но не собирался проверять это на практике. - Придурок, - буркнул Го Чэн себе под нос, грозя кулаком кому-то на другом конце зала. - Хоть бы одна вечеринка обошлась без этого дерьма! И будто услышав его слова, над головой забормотала невидимая, но вездесущая Ли-Ра, с легкостью заглушая пульсирующую басами музыку: - Нарушение. Первое предупреждение. Уважаемые студенты, напоминаю, что соблюдение элементарных правил техники безопасности является обязательным для проведения учащимися мероприятий... - Утихни, - выкрикнул кто-то из толпы, перебивая размеренный голос искина. Ибо втянул голову в плечи, безошибочно предугадывая, что именно произойдет. Он уже несколько раз становился свидетелем того, как искин универа отчитывала зарвавшихся учеников, но каждый раз ему становилось не по себе. Холодный разум искусственного интеллекта против человеческого невежества - бой был далеко не всегда равный. - Второе предупреждение. В случае неповиновения моим указаниям, администрация уполномочила меня принимать меры. Третье предупреждение будет занесено в личное дело как дисциплинарный проступок. Надеюсь, мне не нужно разъяснять последствия, к которым это может привести? На месте третьекурсника Ван Ибо точно выбрал бы стиснуть зубы и извиниться. Кто бы ни создавал Ли-Ра, он вложил в нее зачатки эмоционального отклика, и по уровню чувствительности в благодарности и извинениям Ли-Ра могла посоперничать с любым человеком, разве что голос эмоций не мог перебить ледяную логику машины. - Зануда, - фыркнул Юй Бинь едва слышно, красноречиво закатывая глаза, но Ибо услышал этот шепот. Услышала его и Ли-Ра. Фатальная ошибка, один шаг до катастрофы. Музыка, до того момента сотрясавшая стены, смолкла на тревожной, высокой ноте. Вся электроника в учебных корпусах и общежитиях подчинялась Ли-Ра, от лампочек до лифтов, и Ибо порой ежился от мысли, что если Ли-Ра однажды спятит, всему Универу придется несладко. А Ли-Ра, ничего не подозревающая о крамольных мыслях новичка, совершенно по-человечески вздохнула и произнесла негромко: - Третье предупреждение. Вечеринка окончена, прошу разойтись по комнатам, пока я не доложила ректору о нарушении дисциплины. Студенты загудели, и Ибо оглушило волной их недовольства. Юй Бинь, полный отчаяния, повернулся к толпе: - Кто-нибудь, найдите Сяо Чжаня! Только он может ее усмирить. Эй, Сяо Чжань, ты где? И сердце забилось быстрее, едва только Ван Ибо услышал знакомый голос, веселый и чуть хмельной от выпитого пива: - Ли-Ра, не будь такой серьезной! Мы же просто веселимся! Сяо Чжань, запрокинув голову к потолку, чуть покачивался и близоруко щурился. Ибо стиснул пальцами жестяную банку из-под газировки, которую мусолил весь вечер, и тяжело сглотнул. Он еще никогда не видел Сяо Чжаня, который казался бы ему хрупким и уязвимым, никогда - до этого момента. Без очков, с рассеянным взглядом, - совершенно домашний. Ибо, как и многие, думал, что Ли-Ра начнет читать своему любимому ученику нотации, припоминать устав и прочие нормативные документы, которыми регламентировалось проживание в кампусе. Но искин умел поразить. - А что мне за это будет? - уточнила она тоном кокетливой старшеклассницы, добившейся внимания самого красивого мальчика в школе. - А, Чжань-Чжань? Уши у Сяо Чжаня налились краской, но голос звучал уверенно: - Я думаю, мы сможем договориться. - Хорошо, - мурлыкнула Ли-Ра в ответ, и тут же заплясали по стенам разноцветные пятна стробоскопа, зазвучала музыка, о которой все позабыли. Ибо еще сильнее вцепился в банку, и металл захрустел под пальцами. Что-то похожее на ревность царапалось в груди, дышать сразу стало чуть тяжелее. Это походило на то, что творилось с телом Ибо, когда он был еще несуразным подростком, с вечно разбитыми коленками. Когда он только осознал, какая сила в нем заложена, и организм, под воздействием гормонов и суперской ДНК, начал перекраивать себя вдоль и поперек. Но сейчас-то почему? Да что с ним вообще такое?! - Он ей нравится, - Го Чэн покачал головой, с улыбкой наблюдая за тем, как Сяо Чжань неловко улыбается в ответ на благодарности. - Избранник Ли-Ра - любимчик Фортуны. Она простит ему все что угодно, даже самое дерзкое нарушение дисциплины. Ибо, едва слыша его, проводил Сяо Чжаня тоскливым взглядом. - Может, выпьешь? - с сомнением предложил Го Чэн, разглядывая опрокинутое лицо Ибо. - Я слышал, Фаньсин притащил домашнее вино своей бабушки. Потрясающая штука. Ван Ибо тоже об этом слышал, а еще о том, что это вино окрестили живой водой. На следующее утро буквально воскресаешь из мертвых. А чего еще ожидать от бабушки того, кто практически бессмертен? Ибо не довелось видеть лично, но рассказывали, что способность Чжэн Фаньсина открылась миру, когда он в возрасте шести лет упал с лесов на заброшенной стройке. Что он там делал - вопрос десятого порядка, но главное одно: когда карета скорой помощи добралась до места трагедии, ее встретил живой, но растерянный ребенок, растирающий по чумазым щекам крупные слезы. Он и сам не понял, что произошло - Фаньсин говорил, что помнил только ослепительную вспышку перед глазами, а потом он без предупреждения оказался в трех метрах от места, куда упал. Его предыдущее тело, насаженное на арматуру, стало комьями мокрой глины вперемешку с какой-то трухой. Совершенно жуткая история. Да, наверное стоило попробовать этого расхваленного вина, немного поболтать с однокурсниками и новыми друзьями, а потом долго-долго целоваться с Ань Ци на балкончике - ночи были еще теплыми, как парное молоко. Но Ван Ибо все еще высматривал в толпе Сяо Чжаня, без особого успеха сражаясь с желанием рвануть за ним. - Черт с ним, давай, - ворчливо отозвался Ибо, и Го Чэн расцвел довольной улыбкой, схватив его за руку. Это было огромной ошибкой, последствия которой никто не мог предугадать заранее. *** Го Чэна в универе за глаза, посмеиваясь, называли Фибоначчи, что не мешало ему стать одним из самых популярных студентов в кампусе. К нему бегали все, от перваков до старших, по самым разным поводам: размножить конспекты, закуски или выпивку, если комендантский час в общежитии запрещал студентам покидать кампус. Отличная способность, достанься она Ибо, тот бы непременно замутил какой-нибудь амбициозный стартап, вот только следовало принимать во внимание сразу три крохотных нюанса. Во-первых, Го Чэна не зря прозвали Фибоначчи. Его суперспособность копировать предметы, всего лишь прикасаясь к ним, работала по странной схеме - строго в геометрической прогрессии. Казалось бы - все отлично, целый горизонт возможностей, чтобы ее применить, в нужных целях, естественно. Ушлые студенты подкатывали к Го Чэну со множеством предложений сомнительного характера, и тут выявлялась и вторая проблема. Го Чэн не размножал деньги - не собирался попасть в тюрьму для малолетних преступников со сверхспособностями, и его не трогали даже слезные мольбы однокурсников, у которых в карманах свистел ветер. Он придерживался простого, но действенного принципа: нужны деньги? Вали работать на полставки в местной забегаловке или попроси у родителей на обеды. Точка. Ну, а третьей проблемой было то, что все, что он создавал, рано или поздно исчезало. Через час, через неделю или через месяц, но когда у размноженных вещей истекал неизвестный даже самому Го Чэну “срок годности”, несчастные студенты не досчитывались носков, учебников и сигарет. Сигареты у Го Чэна пользовались особенной популярностью, даже если он сам в жизни к ним не притрагивался с целью затянуться покрепче. В тот день Ибо выяснил еще кое-что: способности Го Чэна распространялись и на живых существ, а еще что у любого супера, как бы хорошо он себя и свою силу ни контролировал, случаются промашки. - Сделай с ним что-нибудь! - зашипел Ибо, стряхивая с рукава чужие, измазанные в растаявшем шоколаде пальцы. Псевдо-Ибо замер, а затем нахмурился, собираясь разрыдаться. Растянулся до ушей рот, задрожали губы, а по щекам потекли крокодиловы слезы, такие чистые, что за душу брало. - Прости, - вздохнул Го Чэн, прихлебывая вино из картонного стаканчика, - интеллекта у него как у трехлетнего ребенка, никакой толерантности к алкоголю, но я учусь. Извини, что тебе досталась роль подопытного, в мои планы это не входило. Ибо, загнанный в угол, крепко зажмурился, чтобы стереть из памяти мерзкую сцену: он сам, громко рыдающий и утирающий сопли рукавом. Его копия, появившаяся в момент, когда Го Чэн тащил его через всю комнату к Фаньсиню, совершеннейший тупица, но что-то от самого Ибо в нем точно есть. Иначе, как объяснить то, что псевдо-Ибо, чье появление они заметили далеко не сразу, битый час таскался по вечеринке за Сяо Чжанем, пытаясь его обнять? Ибо поначалу никак не мог взять в толк, что же стряслось - все вокруг шушукаются и хихикают. Он не знал наверняка, но подозревал, что со стороны это смотрелось донельзя комично: как если бы первокурсник набрался до розовых соплей и решил выразить свою симпатию президенту студсовета. Вот только нервы напуганного таким рвением Сяо Чжаня, наконец, не выдержали. Ван Ибо выходил из туалета, когда из темноты выступила знакомая фигура и без церемоний толкнула ладонью в грудь. Больно. Ударившись бедром об умывальник, Ибо, чуть хмельной после вина и пива, только и смог что пролепетать себе под нос: - Что такое, Чжань-гэ? - Да что тебе вообще от меня надо? - рявкнул Сяо Чжань ему в лицо без всяких прелюдий, еще раз толкая в грудь, подальше от себя. Ибо помнит ту встречу какими-то кусками, похожими на кинематографическую смену планов: взъерошенные волосы Сяо Чжаня, его побелевшие от ярости губы и два ярких пятна на щеках. - Таскаешься за мной, как приклеенный! Что тебе нужно? Ибо, отлично знающий, что именно ему надо от Сяо Чжаня, потерял дар речи. Было ли дело в том, каким злым Сяо Чжань выглядел, или в том, что голова, хмельная и тяжелая, почти не варила? Оставалось только блеять что-то себе под нос, в попытке оправдаться, и его растерянный бубнеж злил Сяо Чжаня еще сильнее. Неизвестно, чем это могло закончиться - исключением Ибо из студсовета за сталкерство, заявлением в деканат или еще чем похуже, но, к счастью, им помешали. - Эй, ребятки, - вкрадчивый голос Мэн Цзыи, заглядывающей в коридор, нарушил напряженную тишину между ними, потрескивающую искрами. - Никого не потеряли? Обернулись они одновременно, чтобы воочию пронаблюдать, как точная копия Ибо, с потерянным взором, пускает пузыри, засунув в рот большой палец. Он жался к Мэн Цзыи, словно ребенок, отставший от родителей на прогулке. Что?!... - Это еще кто? - спросил Сяо Чжань глухо, тряся головой, как будто пытался сбросить наваждение. - Ибо?... Псевдо-Ибо радостно угукнул, потянувшись к неизменным наушникам Мэн Цзыи, и тут же получил шлепок по загребущим ручонкам. А затем, увидев перед собой Сяо Чжаня, разулыбался как маленький ребенок, делая шаг вперед и распахивая объятия. Это могло выглядеть очень мило, если бы не... - Опять, - выдохнул Сяо Чжань, отшатываясь назад.- О, нет. Только не это! Он сбежал - ускользнул юркой змеей раньше, чем Ибо успел что-либо сделать: потребовать объяснений или извиниться. А сам Ибо, оставшийся один на один со своей копией с интеллектом трехлетки, был готов сквозь землю провалиться. Извинения Го Чэна не спасали ситуации, а делали только хуже. - И что мне с ним теперь делать?! - Ибо схватился за голову, морщась от боли, которая свербила в левом полушарии. - Он все испортил! Го Чэн оглядел свое творение с непередаваемым выражением на лице и пожал плечами безразлично: - Скоро он сгинет. Потерпи чуть-чуть. Хочешь - запри где-нибудь, у него не хватит мозгов открыть замок. К утру и следа не останется. Ибо содрогнулся, представив “себя”, запертым в темной и пустой комнате. Его боязнь темноты никуда не делась, даже когда он повзрослел, не сложно было представить, каким стрессом окажется для его копии нахождение в одиночестве, в полнейшем мраке, без единой возможности выбраться на свет. Нет, это точно не подходило, но и нянчиться с “псевдо-Ибо” никакого желания не было. “Неужели я таким был?” - думал Ибо, глядя на капризное и сопливое существо со своим лицом. Наверное, от трехлетнего малыша надувание губ и сюсюканье воспринималось как что-то милое, но от восемнадцатилетнего лба… Нет, надо было срочно что-то решать, а затем найти Сяо Чжаня и попытаться извиниться. Когда Ибо протрезвел, на него обрушилось понимание, что ситуацию с идиотом-клоном, который не давал бедному Сяо Чжаню прохода, надо срочно исправлять. Иначе… О том, что могло случиться в противном случае, не хотелось даже думать. Его выручила Ань Ци, поначалу наблюдавшая за этим цирком издалека. Подошла, коротко чмокнула в щеку и увлекла “Ибо” в сторонку. Настоящий Ибо посчитал за благо свалить побыстрее, пока его не припахали развлекать великовозрастного дебила. Глотнуть свежего воздуха хотелось страшно, вся одежда провоняла табаком и кислым пивом, - мерзость. Ибо протиснулся между танцующими и гомонящими студентами, пытаясь отыскать себе хоть какой-нибудь укромный уголок, но все вокруг кишело людьми, пьяными и веселыми, будто на вечеринку пришел весь кампус. Наверное, так оно и было, а еще большая часть собравшихся смогла понаблюдать, как “Ибо” пристает к несчастному президенту студенческого совета, который ни в чем не провинился. Ибо стиснул кулаки, чувствуя, как натягивается кожа перчаток, и рванул на себя дверь ближайшего балкончика. Лицо горело, как и уши, если бы в тот момент земля от стыда разверзлась под ногами, поглотив его, он бы даже обрадовался. Пришлось, конечно, сделать вид, что он не замечает Сынена, который размахивал руками, подзывая Ибо к себе. За его спиной с огорошенным лицом маячила Чэн Сяо, как будто никак не могла взять в толк - не показалось ли ей. Никаких сомнений - старые друзья тоже оказались свидетелями его несмываемого позора. Будь он японцем, непременно совершил бы сеппуку, но Ибо хватало и острых зубов собственной гордости, которая вцепилась в него насмерть и не собиралась отпускать. На его удачу - должно ж было от нее что-то остаться этим вечером?- балкон оказался свободен. Никаких парочек, никаких знакомых, пытающихся проветрить голову от выпитого. Тихо и спокойно. Сколько он просидел вот так, в одиночестве, вытянув ноги и уперевшись затылком в холодную стену? Через плотно прикрытую дверь не просачивался шум вечеринки, и Ибо развлекал себя тем, что представлял веселье за стеклом как шоу-представление в аквариуме. Люди открывали рты, подпрыгивали, размахивая руками, словно рыбки, которым сверху кто-то щедрой рукой отсыпал корма, и все это - без единого звука. Наверное, он задремал, убаюканный теплым ночным ветром и прохладой, которой веяло от стены. И проснулся лишь когда кто-то распахнул дверь и уселся рядом, притираясь плечом к плечу. Ибо пару раз моргнул - где это я? - и вздрогнул, проверяя, на месте ли перчатки. Бывало, что он стаскивал их во сне, а просыпался с ожогами по всему телу, на обледеневших простынях. Но нет, все было в порядке, а рядом, кое-как втиснувшись между Ибо и стеной, сидел Сяо Чжань. Серьезный, как на поминках, он смотрел на Ибо через тонкие линзы очков и молчал. - Что?... - Ибо тут же закрыл рот, стискивая зубы. Голос звучал слишком взволнованно, с хрипотцой, не слишком-то подходяще для того, кто изо всех сил старается быть “крутым”. Сяо Чжань качнул головой из стороны в сторону, а затем спросил, таким тоном, как будто давал Ибо последнюю попытку расставить все точки по местам. - И все же, что тебе от меня нужно? Ибо сглотнул, отворачиваясь. За стеклом веселье продолжалось, все еще без него. Внутри, присев на пол у стены, Ань Ци и Су Ланья развлекали псевдо-Ибо, на спор угадывая карту, которую он загадывал. Тот улыбался во весь рот, хлопая в ладоши, когда Ань Ци в очередной раз попадала в яблочко. Слышали выражение “легко, как конфету у ребенка отобрать”? Оказывается, обмануть ребенка еще проще, чем кажется. - Дружить, - ответил Ибо глухо, дергая плечом. И стоило ему произнести это, как дышать стало легче. Будто бы чувства, не дававшие ему покоя столько дней, обрели кровь и плоть, а тяжесть с души, наоборот, пропала. Почему он не мог сказать этого раньше? - Я бы хотел с тобой дружить. И Сяо Чжань расслабился. Опустились плечи, разгладилось насупленное лицо, на губах проступила легкая улыбка. Очки загадочно блеснули в полумраке, когда Сяо Чжань наклонился чуть ближе и шепнул: - Почему бы и нет? Сейчас Сяо Чжань ему соврал. Что он там говорил? Коллоквиум, помощь Кики с проектом? Ага, конечно. Ибо с необъяснимой яростью втыкает в ягодное парфе ложку, и Ань Ци поднимает на него недоуменный взгляд. Телефон в ее руках подрагивает, глаза настороженные и холодные. Они поцапались в магазине, но Ибо не считает себя виноватым. Ему только чуточку жаль, что редкая вылазка в город оказалась испорченной ссорой из-за какого-то пустяка. У студентов-суперов не так много возможностей побыть обычными подростками, особенно если никто вокруг не подозревает о твоей силе, обидно терять каждую минуту таких моментов. - Все хорошо? - уточняет Ань Ци сухо, и Ибо молча кивает, не разжимая зубов. Пускай она думает, что он переживает из-за их перепалки. Через минуту уже забудет, пока будет отвечать на одно из сотен сообщений, что поступают Ань Ци круглосуточно. Это не дает Ибо забыть, какую на самом деле девушку он отхватил - круглая отличница по всем предметам, в неофициальном рейтинге самых красивых студенток - стабильное второе место, а еще - понимающая, веселая и чувственная. Вот только вместо того, чтобы извиниться перед ней или как-то загладить свою вину, ведь именно из-за него они поругались, Ибо вновь переводит взгляд на соседний столик. Сяо Чжань не пошел на занятие по супергеройской этике, Ибо смутно догадывается, что тот и не планировал. Вместо этого друг встречается с кем-то в городе - с девушкой. Ибо не может разглядеть ее лица, она сидит к нему спиной, только тонкие запястья со множеством браслетов. Они звенят, когда она поправляет волосы или подносит к лицу чашку. А Сяо Чжань, позабывший про свой кофе, улыбается ей так солнечно, что к горлу подкатывает едкая желчь. Вряд ли Сяо Чжань изменяет Сюй Цзяци, но он солгал - сознательно, без колебаний. И Ибо ощущает, как на его горле немедленно смыкаются незримые ледяные пальцы. Обида и необъяснимая ревность душат так, что невозможно даже глотнуть теплого вечернего воздуха. У десерта нет никакого вкуса, словно Ибо жует бумагу, не отводя глаз от Сяо Чжаня. Он выглядит по-настоящему счастливым с этой девушкой. Кто это? Он ее знает? Ибо дает себе слово, что обязательно спросит у Сяо Чжаня. Вероятность, что тот ответит ноль целых хрен десятых, но стоит попытаться. Лучше так, чем носить за пазухой обиду, что будет ядовитой кислотой разъедать душу и отравлять их дружбу. Да, точно, он обязательно спросит. Ибо отвлекается на секунду, а когда поворачивается обратно, столик уже пуст. Несмотря на то, что он преисполнен уверенности выяснить, с кем же Сяо Чжань так весело проводил время в городе, обстоятельства складываются не в его пользу. Когда они с непривычно молчаливой Ань Ци возвращаются в кампус, то Ли-Ра ворчливо отвечает, что Сяо Чжаня на территории университета нет. Не появляется он и на вечеринке, которую устраивают в честь дней рождения Чжочэна и Фаньсиня. Странно. Сяо Чжань редко покидает кампус надолго, говорит, что в городе чувствует себя некомфортно и уязвимо - как и многие из молодых суперов. Где же он так задержался? Ибо угрюмо рассматривает друзей, что обсыпают именинников конфетти из хлопушек, и гоняет в голове одну и ту же мысль: что, если Сяо Чжань не вернется? Он и сам не знает, отчего прескверное настроение набирает обороты, а мысли в голове становятся все мрачнее. Его сводят с ума жуткие фантазии о том, что Сяо Чжань встретил любовь всей своей жизни в очереди за свежими маньтоу и сбежал, чтобы в какой-нибудь глуши пасти коров и растить троих ребятишек. Или что-то вроде того. Еще и Ань Ци, обиженная до глубины души, предпочитает провести этот вечер с подругой, а не с Ибо. Су Ланья лишь жмет плечами в молчаливом извинении, когда Ань Ци, завидев Ибо на горизонте, оттаскивает ее в противоположную сторону. А еще все валится из рук - Ибо умудряется опрокинуть на себя почти полную банку с пивом, споткнуться на ровном месте и расколотить чью-то кружку. Кажется, это был Цзи Ли, и он почти сразу же вернул кружку в прежний вид, отмотав ее время назад на несколько минут, но осадочек все равно остался. Ибо даже думает, что ему следует покинуть вечеринку и запереться в комнате на пару с приставкой, пока он своим кислым видом окончательно не испортил друзьям праздник, но он не успевает уйти. Сяо Чжань, явившийся, наконец, на вечеринку, впихивает Чжочэну и Фаньсиню по объемному свертку, коротко хлопает по плечу и отходит в сторонку. Встает рядом с Ибо и улыбается коротко прежде, чем отвернуться. - Привет. Что-то в нем неуловимо изменилось. Ибо ловит себя на мысли, что в каком-то смысле из города Сяо Чжань вернулся совсем другим. Отстраненным, спокойным до хладнокровия, но где-то внутри пульсирует огонек решимости, такой, что либо все, либо ничего. Откуда это ощущение, что Ибо медленно что-то теряет, что Сяо Чжань, не оповестив лучшего друга, в один день пошел какой-то другой, новой дорогой, оставив Ибо за спиной? И паника подступает к горлу, Ибо ослабляет шнурок на толстовке, чтобы стало полегче. - Ли-Ра сказала, что ты ушел, - он едва слышит себя, вглядываясь в знакомый профиль до боли в глазах. На улице дождь, темные волосы облепили лоб и виски, и кончики пальцев у Ибо зудят от желания отвести с глаз прядь. Он давит в себе этот порыв, с силой прикусывая нижнюю губу, и зубы оставляют глубокую вмятину, которая быстро наполняется соленой кровью. Ибо слизывает ее, снова и снова, пока во рту не поселяется тошнотворный металлический привкус. - Забыл купить подарки, - произносит Сяо Чжань чуть заторможено и таким тоном, что даже и тупой бы не поверил. Он и смотрит в сторону, как будто бы сквозь толпу. Толстовка у него тоже промокшая, Ибо хочет сказать, что следует переодеться, если Сяо Чжань не хочет провести всю следующую неделю в компании салфеток и средств от простуды, но времени не хватает. Как бы ему ни хотелось, мир никогда не останавливается, если они разговаривают. Мир продолжает двигаться по своей траектории, иногда вмешиваясь и в их беседу. - Иди-ка сюда, - Юй Бинь, едва держащийся на ногах, оттаскивает Ибо от стены в центр зала. - Чжань-Чжань, ты тоже не отставай. Сейчас будет весело! Звучит сомнительно - идеи Юй Биня всегда на грани фола, но Ибо даже не успевает опомниться, как оказывается среди остальных студентов на полу, на третьем круге игры в бутылочку. И как все успело так обернуться? Губы чуть припекает от жаркого поцелуя, которым на очередном круге его одарила Мэн Цзыи. Ибо вспоминает это как в тумане - девушка обхватила его лицо прохладными ладонями, привстала на цыпочки, и под ногами зазвенела пустая бутылка, этим вечером исполняющая роль указующего перста Судьбы. Казалось бы, Ань Ци должна была обидеться или расстроиться, но атмосфера всеобщей любви, царившая в комнате, примиряет и ее, и всех остальных с тем, что приходится на пару минут делить свою пару с кем-то другим. Это игра, всем весело, а Ибо не может места себе найти. Сяо Чжань сидит напротив, смеется, запрокидывая голову, каждый раз, когда бутылка указывает на кого-то, про кого никто и подумать не мог в поцелуйной плоскости. А стекло все вертится и вертится, будто детский волчок: Фаньсин и Юйчэнь, Цзи Ли и Чэн Сяо, Ань Ци и.... Бутылка, звякнув, останавливается, указывая горлышком на острые колени, обтянутые черным шелком. - Вот так подарок, - Су Ланья склоняет голову к плечу, улыбается лукаво, стреляя в Ибо глазами. - Никто не против? Ибо качает головой и расплывается в довольной улыбке - это действительно горячо, две девушки, слившиеся в страстном поцелуе. Ань Ци обнимает подругу за шею руками, которые способны переломить ствол вековой ели, но сейчас она ласковая и нежная, будто новорожденный котенок. Их поцелуй длится дольше, чем все предыдущие, а когда они, наконец, отстраняются, у обеих лихорадочно блестят глаза, а Су Ланья, тяжело дышащая и сильно взволнованная, не спешит отпускать руку Ань Ци. И странная мысль, будто легчайшее прикосновение гусиного пера к затылку, заставляет Ибо вздрогнуть - он будто бы стал свидетелем того, что не предназначено для чужих глаз. Но он отгоняет ее, потому что хватит на сегодня глупостей. Он еще улыбается, когда горлышко указывает на Сяо Чжаня, одного из трех счастливчиков, кого еще не зацепило рикошетом в этой игре. Сердце совершает кульбит, когда Сяо Чжань, повинуясь спонтанным правилам, раскручивает бутылку, чтобы выбрать себе партнера в этом коне. Раскрасневшаяся Сюй Цзяци смеется в голос, то ли подбадривая Сяо Чжаня, то ли подначивая. Она слегка хмельная, а потом по полу стелятся ее ярко-зеленые лозы, в полумраке смахивающие на змей. Хорошо, что она втягивает шипы, никому не поздоровилось бы, если бы Кики хоть на минуту ослабила бы контроль. - Последний кон! - возвещает Цзи Ли, поднимая в воздух полупустую банку из-под пива. - Давай, Чжань-Чжань, не подведи! И он не подводит. В этот раз бутылка крутится долго, слишком долго, постепенно замедляясь. А когда она останавливается, Ибо отлично понимает, что такое прикусить язык от шока. В глазах пляшут звезды, от боли на глазах выступили слезы, но нет никаких сомнений, что это ошибка, дурацкая и совсем не смешная. Узкое горлышко бутылки, которое еще помнит тепло пальцев Сяо Чжаня, указывает четко на Ван Ибо. Тогда В день, когда Ибо вернулся из города с разбитыми носом и содранными под перчатками кулаками, он заперся в ванной и долго-долго умывается ледяной водой, чтобы прийти в себя. Ли-Ра монотонно бубнила под потолком, что к нему пришли, но Ибо, уверенный, что это Ань Ци, на которую он наткнулся в холле, раз за разом отклонял запрос. Не сейчас, чуть позже, ему надо побыть одному. Все тело ныло, он почти физически ощущал, как расплываются под кожей синяки. Морщась и охая, стащил футболку, заляпанную грязью, отшвырнул в сторону с возрастающей злостью, которая не находила иного выплеска. Теперь-то он понимал, отчего старшекурсники, в том числе и Сяо Чжань, настоятельно советовали возвращаться в кампус до темноты и не шляться по сомнительным заведениям с дурной славой. Ибо думал, что правила не для него писаны, и что с ним-то уж точно ничего не случится. Как там было? “Он никогда еще так не ошибался”. Он выполз из ванной, едва держась на ногах. Поколотили его неслабо, еще неделю не сможет двигаться без того, чтобы не поморщиться. Ибо не впервой попадать в переплет, но он впервые оказался один против шестерых, да еще и обозленных до алых мушек перед глазами. Из-за чего? Неужели из-за того, что Ибо получил шанс учиться на супергероя, а они - нет? Рухнул на постель, ощущая, как вскипают на глазах слезы, то ли от боли, то ли от ярости. Сяо Чжань точно будет в бешенстве, сколько раз говорил, что в одиночку в город - ни ногой. Ибо лишь в одном был доволен собой - как бы больно его ни лупили по ребрам, он не снял перчатки. Стискивал зубы, падал, снова поднимался, но рассчитывал только на физическую силу, а не на суперспособности. Не вывез, но стоило хотя бы попытаться. - Сяо Чжань меня убьет, - произнес Ибо в потолок, не обращаясь к Ли-Ре, но та ожила - мигнули светодиодные ленты, хрипло зашуршали динамики, - и отозвалась ехидно: - А Ань Ци добавит. Мы тебя не забудем, храбрейший из храбрых. Ибо моргнул - на его памяти Ли-Ра впервые позволяла себе подобное, но тут в дверь забарабанили. - Ибо, открой. Я знаю, что ты здесь. Этого следовало ожидать: слухи по универу разносятся в несколько раз быстрее, чем самый стремительный лесной пожар, обрастают подробностями и деталями. Ибо бы не удивился, узнав, что в столовой уже перешептываются о переломах и сотрясении, когда на деле он вернулся с десятком синяков и расквашенным носом. Сам виноват, некого тут винить. Воцарилась пауза, во время которой Ибо успел свернуться клубком на кровати, мысленно умоляя друга отстать. Вернуться к себе, заглянуть к Кики, дать Ибо время прийти в себя. - Открывай давай! - дверь содрогнулась, прогибаясь под силой чужого кулака. - Сейчас. “Я никуда не уйду” - вот, что подразумевалось. Те, кто считал Сяо Чжаня мягким, словно пластилин, фатально ошибались: Сяо Чжань в некоторых смыслах был еще упрямее, чем Ван Ибо, а если уж он говорил “нет”, то напрасными были надежды, что он передумает. Конечно, Ибо велел Ли-Ра открыть. С Сяо Чжаня сталось бы сидеть у его двери до следующего утра, читая нотации сквозь стену. Еще и Ли-Ра подговорит, чтобы она транслировала его увещевания через десяток своих динамиков. Сяо Чжань шагнул внутрь и близоруко заморгал, пробегая взглядом по лицу Ибо, раскрашенному в ярко-синий и фиолетовый. - Сам напросился или?... - Или, - коротко отрубил Ибо, не поворачивая головы, чтобы у гостя не возникло желания причитать над ссадинами и ушибами. Дружеская забота - это прекрасно, но моменты слабости Ибо, как раненный зверь, предпочитал пережидать в одиночестве. - Ну и зачем искушать судьбу? - Сяо Чжань присел на край постели, аккуратно, словно каждое неосторожное движение могло причинить Ибо боль, и скривился. - Неужели требуется, чтобы тебе вломили как следует, чтобы понять - если тебя пытаются уберечь от чего-то, значит... Дальше Ибо уже не слушал. Слова Сяо Чжаня звучали с такой горечью, будто не Ван Ибо отмудохали где-то в переулке толпой, а сам Сяо Чжань стал жертвой собственной беспечности. - В городе опасно, - веско и очень серьезно говорил он, пальцами очерчивая ромбы и треугольники на постельном белье. - Зачем набивать шишки самому, если можно учиться на чужих ошибках? Каждый из нас был на твоем месте. Ибо слабо дернул плечом. Ну, будет умнее, если, конечно, снова не наткнется в городе на тех ублюдков. Те, кого отчислили после тестов на профпригодность, и те, кому вообще не посчастливилось попасть в универ, предпочитали держаться вместе, словно стая гиен. К студентам супергеройского университета они питали чистую, неподдельную ненависть. “Почему он, а не я?” - читалось в их темных от злости глазах, но Ибо, как ни старался, не мог найти ответа на свой вопрос. Он бы с радостью поменялся местами с любым из них, но это было до того, как он встретил Сяо Чжаня. Теперь Ван Ибо был готов зубами порвать любого, кто посмеет претендовать на его право быть рядом с ним. Сяо Чжань, осознав, что его не слушают, вздохнул и негромко бросил: - Жди здесь. И только попробуй куда-нибудь свинтить - из-под земли достану. Он вернулся через четверть часа или около того. Ибо задремал, убаюканный болью и усталостью, а когда проснулся, увидел ласковую улыбку Сюй Цзяци. Девушка склонилась над ним, благоухая туалетной водой и травяным соком, скользнула кончиками пальцев по воспаленной коже, отыскивая самые чувствительные места. - Попробуем, - сказала она нараспев, оглядываясь за спину. - Но будет больно, предупреждаю сразу. Сяо Чжань пожал плечами, устраиваясь поудобнее на стуле спинкой вперед: - Все в твоих руках. Если будет кричать, ты знаешь, что делать. Ибо хотел возмутиться, попросить эту сговорившуюся парочку выйти вон и не показываться больше на глаза, но Сюй Цзяци уже забрала темные блестящие волосы в короткий хвостик и закатала рукава. Лицо у нее было настороженное, как у хирурга, который примеряется к тому, где сделать первый надрез. Следующий час Ибо запомнил как непрекращающуюся пытку. Лозы Кики, которые та безжалостно кромсала перочинным ножом, чтобы добыть сок, вились по кровати, сплетаясь между собой в плотные узлы, и крепко прижимали его к кровати, когда он порывался вскочить, чтобы сбежать. Масляная жидкость - сок лоз - на коже матово блестела, а еще нещадно жглась. Даже если Кики знала, как направить собственный яд на благое дело, это все равно было мучительно. Воспаленный мозг Ибо, не справившись с перегревом, решил, что наступили его последние минуты на этой грешной земле, а потому в крови забурлили эндорфины - в три раза выше нормы. Боль притупилась, отошла на второй план, и Ибо понял, что смеется. Чуть истерически, так же громко, как до этого мычал от боли, а Кики шептала на ухо что-то успокаивающее и очень нежное. - Ну, вот и все, - услышал Ибо ее воркование, когда уже потерял счет времени. Ссадины и синяки, до того горевшие огнем, перестали ныть. Ко взмокшему лбу прижались прохладные губы. - Вот и все. До утра он проспал без задних ног, едва ли даже ворочаясь. И снилось ему что-то теплое и уютное. Наверное, дом. Сейчас Из-за того, что Ибо для использования силы необходимо быть рядом с объектом на расстоянии вытянутой руки, много времени в его расписании отводится физическим тренировкам. Иногда даже слишком много, если задуматься, особенно тем программам, что направлены на выносливость и реакцию, но они правда ему нравятся. Каждый раз, как в первый: мышцы вибрируют от напряжения, энергия кипит. Ибо ежедневно выползает из спортзала мокрый насквозь, но с широкой улыбкой - Исин и Джексон не дают спуску, а после изматывающих нагрузок в голове так пусто и легко, как будто он вдохнул веселящего газа. Но по сравнению с тем, как гонял его Сяо Чжань на первом курсе, это сущая ерунда. - Ибо, не зевай! Все на свете проспишь! - весело вопит Исин на другом конце зала, взмахом руки давая новую отмашку Ли-Ра. Джексон, взявший тайм-аут, сидит на корточках в углу за спиной Исина, но Ибо знает - тренер отслеживает каждое неверное движение, каждую осечку, чтобы чуть позже по фактам разложить что и как они сделали неверно. Фраза: “И вот ты уже мертв”, которую Джексон произносит с неизменной кровожадной улыбкой, отпечатывается в подкорке огромными горящими буквами - даже если сильно захочешь, не забудешь. Ли-Ра, прислушиваясь к Исину и Джексону, управляет дронами, которые уже третий час без устали гоняют молодняк по площадке. Уворачиваться от тяжелых каучуковых мячей, которые оставляют пунцовые синяки на коже каждый раз, если Ибо медлит, не легко. Дроны, жужжа и подпрыгивая на гусеницах, кружат рядом, как неутомимые акулы в ожидании скорого обеда. Ибо подпрыгивает, падает на колени, отбивает ладонью мяч, обуглившийся в доли секунды, а затем улепетывает по зигзагообразной траектории от особенно настойчивого дрона, который выбрал его, Ван Ибо, своей целью. Сегодня он устает намного раньше - программу для дроидов пишут под каждую тренировку, всегда новую, и дроиды по прошествии времени обзавелись зачатками собственного интеллекта, а значит, могут импровизировать. Это хорошо в поле, где есть место разгуляться, но приносит проблемы в закрытом помещении. На втором ярусе занимаются те, кому не обязательно быть рядом, чтобы нападать на противника. Там Мэн Цзыи, Цзи Ли и даже Сюань Лу, которая редко выходит на белый свет из своего пузыря, чтобы не влиять на окружающий мир слишком сильно. Под ее взглядом, если она уделяет чему-то слишком много внимания, любой физический объект начинает дезинтегрироваться - распадаться на части, и даже Цзи Ли не поможет обратить эти изменения вспять. Лу-Лу носит плотную черную повязку из особого материала, но и та через какое-то время самоуничтожится. Ибо вовсе не хочет оказаться рядом в этот момент. Кики тоже здесь - утонченная и изящная, как мраморная куколка с золотым напылением. Ее лозы стекают с балкона, оборачиваются вокруг прутьев ограждения, пока она беспечно улыбается, наблюдая за тренировкой Сяо Чжаня. Сяо Чжань. Ибо застывает, не отрывая взгляда от того, как тот под присмотром Лю Хайкуаня играючи извлекает из белого альбомного листа поочередно яблоко, акварельную кисть, остро заточенный нож, бутылку соджу. В груди щемит невыносимо, даже дышать больно. Снова и снова в голове крутится идея, что в нем что-то неуловимо изменилось. Как будто тень, следующая за Сяо Чжанем след в след, стала темнее и гуще, и температура в комнате падала на пару градусов, если он туда заходил. Долгих три недели Ибо ловил себя на мысли, что Сяо Чжань его избегает. Так же ведет себя и Ань Ци, проводя все больше и больше времени с Су-Су, но отчего-то этот факт Ван Ибо ни капельки не трогает. Сяо Чжань - совсем другое дело. Дурацкая игра, сблизившая Ань Ци и Су Ланья, умудрилась развести в стороны Ибо и Сяо Чжаня. Ей удалось сделать то, на что оказались неспособны сплетни, несовместимость характеров и обстоятельства. Ибо утирает тыльной стороной ладони пот, градом катящийся по лицу и шее, оставляя на губах горький вкус. Дроид, отставший на время, совершает полный круг по залу, а затем направляется прямо к нему, утробно жужжа. Надо бы сосредоточиться на сражении, игрушечном и совсем несерьезном, но внутри головы назойливой мухой бьется тревога - что-то вот-вот должно случиться. Интуиция, самый лучший друг любого супера, бьет во все колокола, вынуждая Ибо быть чуть внимательнее, двигаться чуть осторожнее. И кое-что случается, вот только не с ним. На балконе второго этажа гремит взрыв - яркая, обжигающая вспышка. Ибо теряет концентрацию, отворачивается, чтобы взглянуть, убедиться, что с Сяо Чжанем, Кики и остальными все хорошо, но дроид, не знающий, что такое форс-мажор, завершает свой маневр. Ибо лишь краем уха отмечает пронизывающий свист, а затем... Затем снова перед глазами вспыхивают разноцветные огни - каучуковый мяч, пущенный дроидом, прилетает по затылку. Ибо пошатывается, прижимая запястье к голове - плотная шишка вскакивает тотчас же, упруго пульсирует болью. Даже потерявшийся, дезориентированный, он помнит, что ладонью прикасаться нельзя, даже к самому себе. Не хватало еще до нового года мучиться ожогами, пузырящимися сукровицей, в дополнение ко всем остальным проблемам. Ибо осторожен по привычке, у Го Чэна такой привычки нет. Он оглядывается с громким “Ибо!” и хватает за руку. Это у них уже в крови - убедиться, что с товарищем все в порядке, - однажды этот рефлекс спасет кому-то из них жизнь. Но соскальзывают пальцы, и Го Чэн, растерянный от неожиданной боли, отскакивает в сторону, разглядывая отвратительный ожог багрового цвета, вспухающий на ладони. - Прости, прости, - бубнит Ибо, торопливо натягивая перчатки и едва осознавая, что говорит. - Я дам тебе мазь, трижды в день в два слоя… - Все в порядке, - бормочет Го Чэн, покачиваясь на месте, будто бы в раз лишился сил. Рана выглядит ужасно, узуродованная белая кожа, непременно останется шрам. Ибо переводит глаза выше, на балкон. Сяо Чжань, кривясь и охая, пытается оттереть руки от черной жирной копоти - какая-то из его материализаций закончилась взрывом. Бледная, как смерть, Кики выбирается из сплетенного лозами кокона - защитной реакции организма на опасность, бросается к нему. Они в полном порядке, может только взрывом чуть оглушило да руки дрожат, но от страха, пускай запоздалого и беспочвенного, голова у Ибо начинает невыносимо болеть. Перед глазами все плывет, и приходится опуститься на землю, с силой сжимая виски пальцами. И даже тихий взволнованный голос Сяо Чжаня звучит глухо, как будто бы через слой ваты. “Что случилось?” А земля под ногами резко начинает кружиться. Все быстрее и быстрее, словно планета, обезумев, пытается скинуть с себя Ибо к чертовой матери. Сяо Чжань присаживается на корточки рядом, что-то бубнит под нос. Ибо так сильно скучал по нему за эти дни, так сильно… Сяо Чжань вот уже три недели предпочитал разговаривать с кем угодно, только не с ним. Тогда Сяо Чжань действительно решил, что дружить с Ибо - отличная идея. Ибо не верил тому, что это происходило на самом деле: они обменялись контактами, даже перекидывались мемами во время скучнейших вводных лекций, которые должны были у Ибо длиться весь первый семестр. Куча теории, ноль практики, тоска несусветная. Сяо Чжань подходил в коридоре и на перерывах, в кафетерии, чтобы обменяться свежими новостями. Они даже устроили двойное свидание, и Ибо поразился, какой же красивой парой были Кики и Сяо Чжань. Они и смотрели друг на друга с нескрываемой нежностью, зависая на доли секунды, как будто на короткий миг вокруг мир переставал существовать. А еще на вечеринках они всегда тусовались где-то рядом, а когда становилось душно, сбегали на балкон. Болтать о всяких пустяках, или по душам, неважно, главное - вдвоем. Ибо убеждал себя, что Сяо Чжань просто замечательный собеседник, который умеет слушать, и рядом с ним Ибо говорил, а не молчал, как привык. Иногда - даже слишком много трещал, но Сяо Чжань слушал с улыбкой, словно ему действительно было какое-то дело до того, как именно в школе относились к тому, что Ибо танцует в местном кружке стрит-денса. - Ты механик или генетик? - спросил в один из таких вечеров Ибо, внезапно осознав, что еще не додумался узнать о Сяо Чжане столь основополагающие вещи.Это же основы основ, кастовое деление, от которого никуда не скрыться в этом гребанном универе: механик или генетик, помощник или герой. Как будто их всех разносят по ячейкам огромной таблицы, кого-то выше, кого-то ниже, Сидеть на балконе, вот так, плечом к плечу, прихлебывая сливовое вино и передавая бутылку друг другу, - было в этом что-то до головокружения упоительное. Сяо Чжань помолчал, проводя подушечкой пальца по горлу бутылки. А затем издал безрадостный смешок, от которого сердце в груди Ибо пропустило удар: - Я что-то среднее. - Что ты имеешь в виду? - губы в один миг онемели, голос сел. Ибо прокашлялся, утирая губы от капель вина. В черепушке скреблась мысль, что вот-вот он услышит что-то очень важное, что расколет его жизнь и дружбу с Сяо Чжанем на “до” и “после”, но это “вот-вот” все не наступало. - Сын суперов, родившийся без способностей. Но получивший их, со временем. Он говорил очень обтекаемо, но Ибо и без него отлично знал правду - супер не просто суперов, а суперзлодеев, уничтоживших свой родной город, оставивших единственного сына сиротой. Ван Ибо всю жизнь ненавидел сплетни, но если где-то звучало имя Сяо Чжаня - шепотом, украдкой, - весь обращался в слух. Мелкие факты, которые он узнавал о Сяо Чжане с чужих слов или от него самого, добавляли лишь деталей в общую картину, а краски становились только темнее. В первый раз он услышал шепоток за спиной в кафетерии. Третьекурсники, не понижая голоса, при появлении Сяо Чжаня мерзко захихикали, а кто-то добавил: - Улыбается, как ни в чем не бывало. И не стыдно ему? Спина у Сяо Чжаня, сидящего рядом с Ибо, окаменела, пальцы стиснули палочки до побледневших костяшек, а лицо мигом преобразилось, становясь таким страшным, что сердце затрепыхалось в иррациональном ужасе. А за спиной продолжалось перемывание костей. Яд из ублюдков лился и лился, то ли потому, что Сяо Чжань предпочел промолчать, то ли потому, что им физически требовалось унизить хоть кого-то, кто не сможет дать отпор. Ибо молча глотал лапшу, лишь один только раз дернулся, чтобы встать и высказать мудакам все, что о них думает. Сяо Чжань не позволил. Стиснул пальцы вокруг запястья, дернул назад и помотал головой. - Не надо. И Ван Ибо послушно опустился на свое место и, не жуя, машинально, глотал лапшу, не чувствуя вкуса. Но пообещал себе, что обязательно отомстит за злые слова, обязательно - если сам Сяо Чжань не собирается себя защищать, за него это сделает Ибо. Но это будет чуть позже, когда тот отвернется и не сможет сказать “стоп”. Сяо Чжань, не подозревающий о его мыслях, глотнул вина, выгадывая себе передышку. Пауза повисла такая длинная, что Ибо вполне мог бы задремать, если бы не был настолько взбудоражен. А потом Сяо Чжань, без предупреждения и объявления войны, закатал рукав свитера. Шрамы. Ибо протянул руку, прослеживая кончиками пальцев извилистую полосу на смуглой коже. Такие шрамы вполне могли бы остаться, если к Сяо Чжаню прикоснулся бы сам Ван Ибо, позабыв про перчатки. Думать об этом без содрогания было невозможно. - Что это? Он едва мог шевелить губами от ужаса, внутренне леденея. Шрамы Сяо Чжаня, что бы там ни говорили мудрецы, ничуть не украшали его, напротив, они будто бы демонстрировали, насколько он хрупкий. Как будто догадавшись о его крамольных мыслях - какая хрупкость, Ибо, ты головой не бился случайно? - Сяо Чжань протянул ему бутылку, заговорщицки улыбаясь: - У меня предложение. Выдержишь три месяца моих тренировок - расскажу. Ван Ибо выдержал шесть. Сейчас - Поговори со мной, - просит Ибо, когда медсестра изгоняет гомонящую толпу однокурсников и друзей из своей вотчины. Но не стоит и гадать - они вернутся, как только он отвернется, но пока в медкрыле воцаряется блаженная тишина. От койки воняет дешевым кондиционером для белья, а еще чем-то, о чем Ибо предпочитает не задумываться, ему и без этого не сладко. Сяо Чжань тоже хотел свинтить под шумок, но замер, едва ощутив пальцы, сомкнувшиеся вокруг запястья. Голова еще болит, виски ломит, но сотрясения нет. Ли-Ра просканировала его тело до мельчайших сосудов, но не нашла и намека на серьезную травму. Ушиб, шишка, легкая потеря ориентации в пространстве. “Жить будешь” - произнесла она высокомерным тоном очень дорогого врача и отключилась. Ибо заметил, что она странно среагировала на Сяо Чжаня - замкнулась, динамики захрипели, а потом Ли-Ра и вовсе перестала ему отвечать. Чудеса какие, неужели обиделась? - Поговори со мной, - просит Ибо снова, гораздо тише, потому что каждое слово отзывается в голове вспышкой боли. Сяо Чжань со вздохом усаживается на стул рядом с кроватью. Он вновь держит дистанцию, как в первые недели после поступления, когда Ибо ходил за ним хвостом. И это причиняет боль. - Что ты хочешь, чтобы я сказал? Ибо сухо сглатывает, проводит по потрескавшимся губам языком. У него столько вопросов: ты думаешь о том вечере? Для тебя это что-то значило? Хоть что-нибудь? Сяо Чжань, кажется, читает его мысли: усаживается с идеально прямой спиной, ладони - на коленях, как у примерного школьника. Так и молчат, пока одному из них не надоедает. Ибо усаживается на панцирной койке, и та натужно скрипит, проминаясь под ладонями. Голова еще кружится, в животе как будто разверзлась дыра с рваными краями. - Для тебя хоть что-нибудь это значило? Сяо Чжань меняется в лице. Вспыхивают уши, губы вытягиваются в тонкую полосу. Он без очков - всегда снимает перед тренировками, а сегодня позабыл надеть обратно, и теперь подслеповато щурится. В медпункте прохладно и сумрачно, за занавеской медсестра гремит какими-то инструментами и склянками, и повязка туго давит Ибо на виски. Зачем ее вообще на него нацепили? - Вероятно, я не до конца понимаю, о чем идет речь, - туманно произносит Сяо Чжань, наконец, глядя куда-то в стенку над головой Ван Ибо. Он снова ускользает, как вода сквозь пальцы. Будь Ибо в полном порядке, он бы сказал что-то вроде “позволь мне напомнить”, а затем повторил то, о чем три недели думал каждый божий день. Но он держит себя в руках. Это было похоже на то, как солнце встает из-за горизонта, озаряя своими лучами долину. И ты понимаешь, что все, что ты представлял, оказывается совсем не тем. Чудовища, крадущиеся за тобой по пятам, оборачиваются давно не стриженными кустами. Длинные скрюченные пальцы, цепляющиеся за волосы, - низкорослыми деревьями, сбросившими листву. А желание проводить каждую свободную секунду с человеком - совсем не дружбой. Момент озарения, как разряд молнии, после которого жизнь делится на “до” и “после”. Ибо пересек его в злополучный вечер после игры в бутылочку, а потом до самого рассвета ворочался в кровати, пытаясь найти ответы на вопросы: как сказать Ань Ци, что они больше не могут быть вместе, потому что он влюблен в другого человека? Давно влюблен, возможно, даже дольше, чем предполагалось здравым смыслом. Совесть глодала его, как некормленная собака вгрызается в брошенную кость, - как смотреть Кики в глаза? Она пригрела на груди змею, сама того не подозревая. Была ли бы она такой ласковой и заботливой, если бы знала, что Ибо спит и видит, как вместо нее возьмет за руку ее бойфренда? Но кое-что он для себя все же решил - Ибо обязательно расскажет Ань Ци. Он просто не имеет права скрывать. Эти отношения сдохли раньше, чем он успел заметить, а цепляться друг за друга по ленивой привычке, было бы несправедливо по отношению к ним обоим. Ань Ци заслужила честности с его стороны. - Это была обычная игра в бутылочку, - произносит Сяо Чжань чуть снисходительно, как будто разговаривает с капризным ребенком. - Пора бы уже отпустить ситуацию, Ибо. - Игра, но с тех пор ты меня избегаешь. Так кому из нас следует отпустить ситуацию? - Не правда. - Снова врешь. Ибо не слепой, он отлично все видит. Они пересекаются в столовой, в общежитиях “героев” и “помощников”, на общих занятиях, но Сяо Чжань, вместо того, чтобы сесть рядом, как в старые добрые времена, либо рано уходит, либо не подходит вовсе, маяча где-то в отдалении. Сяо Чжань прикусывает губу и молчит, и Ибо без сил сползает больной головой на подушку. Смыкает веки, но даже с закрытыми глазами картинка не исчезает - стоит перед внутренним взором, в очередной раз вспарывая грудную клетку острыми когтями. Их буквально столкнули лбами. Бесполезно было упираться пятками в пол, уворачиваться или торговаться. Ибо был готов предложить что угодно - свою коллекцию скейтов, розовый пушистый ремень и любимую толстовку взамен на свободу, но, к сожалению, никто не собирался устраивать аукцион. - Он мой лучший друг! - вопил Ибо, пытаясь вырваться из цепких лап Мэн Цзыи и Юйчэня. - Не вижу никаких противоречий, - хихикала Чэн Сяо, подталкивая его под колени, чтобы ускорить процесс доставки. - Нам же с Сыненом это не помешало. Где-то в отдалении Сынен издал странный звук, что-то среднее между смехом и возмущенным карканьем, но Ибо совсем не хотел вникать в то, что это значит. С противоположной стороны круга к нему уже волокли Сяо Чжаня, безвольно обмякшего в руках Сюй Цзяци и Цзи Ли. И лицо у него такое отчаявшееся, как будто свои же друзья безжалостно отправили его на эшафот - то же самое чувствовал и Ибо. А еще он не понимал, чего именно так боится, до потеющих под перчаткам ладоней, до трясущихся поджилок. Сяо Чжань был все ближе, пока наконец они не встретились лицом к лицу, теснее, чем когда-либо раньше. И в этот момент он подумал, что у Сяо Чжаня очень длинные ресницы, слипшиеся стрелками после ливня. Странно, что Ибо раньше совсем этого не замечал. Во рту стало сухо, горло перехватило спазмом. Да что с ним такое?! - Ну, действуй, - скомандовал Цзи Ли с кровожадной улыбкой. И, подумав, добавил: - Если будет совсем ужасно, я все исправлю. Ибо фыркнул пренебрежительно - вот еще не хватало. Он однажды уже попал под чужую суперсилу, больше как-то не хочется. - Что делать-то будем? - в глазах у Сяо Чжаня плескалась легкая паника. А на самом дне - Ибо даже чуть сдвинулся, чтобы было видно лучше - тлели опасные угли, которым не было никакого объяснения. - Они не отстанут, - ответил Ибо таким же шепотом, с трудом сглатывая вставший в горле комок. - Ну? Сяо Чжань выдохнул громко, и губы Ибо обдало его горячим дыханием. Внутри все всколыхнулось, завертелось юлой и замерло, когда Сяо Чжань склонил голову и потянулся вперед. Это не было первым поцелуем Ибо, те времена давно прошли, но ничего подобного он еще не испытывал. Будто все нервы в теле разом вспыхнули бикфордовым шнуром, превращая внутренности в фарш. Все звуки отошли на задний план - и улюлюканье друзей, и чей-то пронзительный свист. Мысли в голове мелькали какие-то мутные - о том, какие у Сяо Чжаня мягкие губы, о том, как повезло Кики, о том… Он отстранился первым, осознав, что потерял контроль над временем. И тогда его подхватила, смела толпа чужого восторга. Чему они радовались? Ибо было плевать. Он видел перед собой только темные, опухшие губы Сяо Чжаня, который бесконтрольно прижимал к ним пальцы, словно никак не мог поверить в произошедшее. У самого Ибо губы сладко ныли, и страшно хотелось потянуть Сяо Чжаня за горловину толстовки к себе. Ибо моргнул раз, другой, отгоняя эту идею. Какого хрена?... Когда Ибо снова открывает глаза, освещая медпункт пунцовыми щеками, Сяо Чжаня рядом уже нет. Ибо не слышал, когда он ушел. Тогда - Она сделала - что?! Ибо еще никогда не был так зол, еще никогда не ненавидел незнакомого человека всеми фибрами души. Если бы он мог, он бы вернулся в прошлое и… Тут фантазия буксовала, демонстрируя что-то уж слишком жестокое и кровавое. - Эксперименты, - терпеливо повторил Сяо Чжань, пряча ладони в широких рукавах толстовки. - Чтобы наделить меня суперсилой. Ибо очень хотел расспросить до мельчайших подробностей, что именно мать сотворила с Сяо Чжанем, если после манипуляций остались такие широкие и жуткие шрамы. Он ненавидит их обоих - мать, которая решила, что ее единственный сын - отличный объект для экспериментов с ДНК, и его отца, который этому потворствовал и не сказал ей ни слова против. Он хотел, но Сяо Чжань взглянул на него, сердце Ибо мгновенно разбилось. Грозовая Фурия, мать Сяо Чжаня. Ибо отлично помнил ее лицо, отпечатавшееся как муха в янтаре, в его мыслях. Сколько раз он думал о ней, пытаясь понять, отчего в талантливой супергероине проснулась столь необоснованная жестокость? Но как теперь жить с тем, что она была беспощадна не только по отношению к обычным людям? - Она была чудовищем, - сорвалось с его губ, вот только Сяо Чжань не собирался слушать его обвинений. Вскинулся, сверкая глазами, и Ван Ибо отступил на шаг, стушевавшись. Обычно мягкий, как морской прибой, Сяо Чжань мог становиться безжалостным и резким, как девятибалльный шторм. - Не правда. Ты ничего о ней не знаешь. Ибо вспомнил вкус собственной крови в симуляторе Ли-Ра, звук приближающихся шагов и ледяной взгляд. - Она монстр, - повторил, свято веря в свою правоту, глядя другу прямо в глаза. - Если бы моя мать была монстром, я бы отказался от нее. Сяо Чжань улыбнулся - ядовито, горько. И показалось, что он вот-вот влепит Ибо пощечину, но он сделал гораздо большее. Наклонился и шепнул Ибо прямо в лицо: - Твоя мать? Ибо, у тебя она хотя бы была. Это была их первая ссора. Сяо Чжань, упрямый как осел, долго отказывался принимать мелкие подарки и извинения, а потом враз оттаял, Ибо даже сам не понял - когда и почему. Не понял, но больше никогда не дразнил судьбу, предпочитая делать вид, что Грозовой Фурии не существует, как не существует стеклянной башни Харвингаст - тюрьмы строгого режима для суперзлодеев S класса, в которую ее заключили, пока Ассоциация пыталась понять, что с ней делать. Сейчас Сяо Чжань заваливает очередную переаттестацию. Получить “неуд” по профпригодности, все равно что положить на стол подписанное заявление об отчислении - самый страшный кошмар для любого из студентов-суперов. Что может быть хуже? Не пройти тест - это значит оказаться за бортом, без поддержки друзей, быть вычеркнутым из списков будущих членов Ассоциации, без права на восстановление в прежнем статусе. Вся столовая гудит, как потревоженный рой, когда Ибо спускается к обеду. Сплетню о том, что любимчик Ли-Ра провалил самое главное испытание, передают из уст в уста, украшают какими-то совсем уж фантасмагорическими подробностями. Кто-то твердит, что Сяо Чжань сбрендил и ударил супервайзера от Ассоциации по лицу. Кто-то утверждает, что слышал - ректор приказал отчислить Сяо Чжаня одним днем. Ибо им не верит, едва сдерживаясь, чтобы не заткнуть уши. Он просто не может им верить. До выпуска осталось чуть больше года, и сойти с дистанции за несколько метров до финиша должно быть жутко обидно. У Сяо Чжаня есть еще шанс - созвать комиссию, доказать, что результаты аттестации были сфальсифицированы или расшифрованы неверно, вот только у него нет того кредита доверия, что есть у любого студента. Сын суперзлодеев на веки вечные обречен рвать жилы, чтобы доказать - всем и самому себе в том числе, что он достоин здесь быть, что гены никак не влияют на то, кто он. - И что теперь будет? - произносит Ань Ци робко, хватая Ибо за руку под столом. Они все еще обедают вместе, хоть и проводят друг с другом все меньше и меньше времени. Подсознательно Ибо отсчитывает дни до того, как она произнесет сакраментальное “нам надо поговорить”, но сегодня она говорит совсем другое. - Неужели они просто выгонят его? - в дрожащем голосе Ань Ци слезы, и Кики, сидящая напротив, вздрагивает, отшвыривая от себя палочки. Ибо понимает ее, они все объединены ожиданием неизвестного. Сяо Чжань не появляется на этом обеде, больше похожем на поминальный ужин, и Ибо, сходя с ума от тревоги, ищет его везде, где только можно. Методично прочесывает библиотеку, крыши и все комнаты в общежитии “героев” и “помощников”, где тот может прятаться. Бесполезно. Еще и Ли-Ра, внезапно ставшая строптивой и несговорчивой, отказывается сообщать, куда он запропастился. Твердит “ушел” и “ушел”, а затем и вовсе отключается, игнорируя обращения к совести, которой у машины не было с момента создания. Ибо проводит ночь под дверью комнаты Сяо Чжаня, засыпая на пару минут, чтобы проснуться от малейшего шума в одной из спален. Вот только Сяо Чжань не возвращается. Не появляется он и на следующий день, и злые языки начинают поговаривать, что, опозорившись, Сяо Чжань больше не вернется. Ибо лишь стискивает зубы, чтобы не хамить любому, кто посмеет открыть свой рот в сторону Сяо Чжаня. Он знает - тот бы никогда не поступил так малодушно. Сяо Чжань из тех, кого не так просто сломить, слышали?! Через неделю, когда Ибо доводит себя до нервного истощения, к нему приходит Мэн Цзыи. Смотрит снизу вверх упрямо, поджимая губы, а затем протягивает ему сложенный вдвое листок: - Я знаю, где он. А некоторым нашим знакомым следовало бы потише думать. Адрес, спешно нацарапанный на странице, которую она выдрала из глянцевого журнала, выглядит знакомо. Ибо морщит лоб, пытаясь вспомнить - где-то он его уже встречал. В голову ничего не лезет, кроме хитросплетения улиц в центре. Ну, ничего, он найдет, иначе и быть не может. Ибо находит. А потом долго щиплет себя за руку, чтобы проснуться. Сюр какой-то, такого быть не может! Воображение Ибо, слишком бурное от стресса и тревоги, рисовало ему всю дорогу несчастного Сяо Чжаня, разбитого неудачей, бродящего по улицам в полнейшем одиночестве. Реальность оказалась куда удивительнее, чем все фантазии. Сяо Чжань жив, здоров, вполне весел. Закатав рукава, суетится за прилавком кофейни - крошечной, затерявшейся среди цветастых вывесок сувенирных магазинов и отелей. Ибо не заходит - мнется за порогом, высматривая знакомый профиль сквозь стекло. И что ему делать? Убедиться, что с Сяо Чжанем точно все хорошо, что он не потерял память и находится здесь по собственной воле? Или схватить его за шиворот и притащить в Универ, а там заставить Ли-Ра или Кики как следует промыть ему мозги от дурацких затей? За спиной раздается мелодичный звон, и Ибо вжимает голову в плечи, словно вор, застигнутый на месте преступления. - Ну, чего застыл на пороге? Не стесняйся, проходи, у нас лучший кофе в этом районе, что бы ни трепали завистники. Заинтригованный, Ибо оборачивается через плечо и леденеет. Он знает эту женщину. Более того, он даже видел ее дважды - в симуляторе Ли-Ра и за столиком уличного кафе. Браслеты снова издают тихий звон, стоит ей перекинуть темные волосы за спину. Грозовая Фурия, мать Сяо Чжаня, улыбается ему приветливо и терпеливо. Она едва ли достает ему до плеча, волосы чуть короче, чем в симуляторе, а в своем костюме она выглядела намного внушительнее, но Ибо все равно цепенеет от страха. Ее здесь не должно быть! Она же… - Я ошибся адресом, - говорит Ибо тихо, ища пути к отступлению. Ему страшно, ужасно страшно, он отлично знает, на что способна эта женщина. - Я пойду, пожалуй. - Сюда часто заходят потерянные и запутавшиеся, - Фурия окидывает Ибо внимательным взглядом, будто невидимым сканером считывает мысли. - Ты как раз по адресу. Заходи. *** Сяо Чжань меняется в лице, когда видит Ибо в компании своей матери на пороге кофейни. Грязная посуда, громоздящаяся на широком подносе в его руках, звенит, и он ставит поднос на ближайший столик, от греха подальше. Ибо не говорит ни слова, за него это делает Фурия. - У нас новенький. Выходите, поздоровайтесь. Сяо Чжань издает прерывистый вздох. Он напуган, лицо бледное до синевы, а под глазами темные круги от явного недосыпа. А полупустой зал кафе начинает заполняться людьми - Ибо знает почти каждого из них. Ван Хаосюань, вылетевший на первом курсе за профнепригодность. Ушел, хлопнув дверью, без единого сожаления, едва забрав с собой и лучшего друга, но тот в конце концов выбрал светлую сторону. Чэн Цзэси, старый друг Сяо Чжаня, не прошедший даже вступительный тест в Университет. Отрицательный рейтинг зашкаливал, Супергеройская Ассоциация вопреки всем своим правилам и принципам, взяла Цзэси на карандаш в тот же момент. Потенциальный суперзлодей - это вам не шутки. Чжу Цзань Цзинь, ушедший добровольно, когда понял, что ответственность за множество чужих жизней для него одного - слишком много. А от лицезрения двух других у Ибо скулы сводит. Он не знает их имен, но отлично помнит черты лиц. Если тебя мудохают в грязной подворотне до кровавых соплей, сложно забыть тех, кто это делает. Фурия ведет себя очень гостеприимно: вешает на стеклянную дверь табличку “закрыто”, усаживает Ибо на самый удобный стул, а затем собирает остальных гостей за столом. Сяо Чжань присоединяется позже - растерянный, отводящий взгляд каждый раз, когда Ван Ибо пытается его поймать. Ему ужасно идет белая рубашка, глухо застегнутая на все пуговицы, еще бы выражение лица попроще, было бы совсем замечательно. Ибо даже не верит, что нашел Сяо Чжаня в этом змеином гнезде, а потому больше слушает, чем говорит. Впитывает кожей каждое слово, гремящее над столом с угощениями. Они называют себя Отверженными, эти люди, обладающие суперспособностями, но не имеющие право претендовать на статус официальных супергероев. А Грозовая Фурия - их куратор, так она себя зовет. Женщина, приговоренная к пожизненному заключению в Харвингаст, беспечно смеется, рассказывая, что цель их объединения - заставить Ассоциацию считаться со всеми обладателями суперской ДНК, а не только со своими членами. - И как же вы собираетесь это сделать? - спрашивает Ибо грубо, когда ему надоедает молчать. - Устроите массовый геноцид суперов, которые отрицают ваше существование? Все тело пронзает судорогой, когда Фурия ласково спрашивает, глядя Ибо прямо в глаза: - Ты же знаешь, кто я? Конечно, он знает. А еще он знает, сколько горя она принесла другим людям и своему сыну, который глаз не может поднять от собственных рук, покрытых шрамами на память. Ему быстро надоедает этот цирк - безвкусный чай, кислые лица и пафосные речи ни о чем. Ибо поднимается и стул за спиной качается, грозясь упасть. - Можно с тобой поговорить? - он стискивает кулаки, совсем не ожидая, что Сяо Чжань согласится. Если он откажет, Ибо уйдет без единого возражения. И в невидимых песочных часах, которые отсчитывают время до неизбежного, с громким хрустом трескается стекло. Сяо Чжань кивает и медленно встает из-за стола. *** Никто не спешит заговаривать первым. Сяо Чжань смотрит в землю, Ибо - на его темную макушку, точно не зная, какими именно словами выразить то, что чувствует. Нужно подобрать такие, чтобы Сяо Чжань понял - раз и навсегда, но где же их взять? - Вернись. Мы скучаем по тебе. Сяо Чжань вскидывает голову, и очки с разболтанными дужками скользят по переносице, падают в грязь под ногами, но ни тот, ни другой этого не замечает. - Мое место здесь. Я сделал выбор. - Среди тех, кто не смог справиться со своими демонами? Ты сам знаешь, что это не так, - Ибо едва сдерживается, чтобы не шагнуть ближе. К Сяо Чжаню его тянет так, что ноги сами несут его вперед. - Я завалил тест. Они перекидываются репликами, как шариками для пинг-понга, и те звонко отскакивают от грязных стен переулка, становясь только громче. - Ты слишком много трудился, чтобы бросить все из-за какого-то гребанного теста, - Ибо зол, от того, что его слова звучат точно детский лепет. - Он ничего не значит… - Для тебя, - коротко заканчивает за него Сяо Чжань и зябко ежится. Скоро зима, и даже если вечера еще теплые, ее ледяная поступь ощущается в воздухе. В кампусе любят зиму - играть в снежки, устраивая побоища между факультетами “героев” и “помощников” без использования сил, а если осадков мало, можно подключить к делу Сун Цзияна, и снега точно хватит на всех. Ибо мечтает отмотать время, заглянуть в будущее, чтобы убедиться - Сяо Чжань вернулся в университет, вернулся к нему. Настоящее - мучительно, неизвестность - пугает. Ибо ненавидит чувствовать себя беспомощным - зачем все это, если Сяо Чжань лелеет внутри себя мысль, что он ничуть не лучше Отверженных, что его место рядом с жестокой матерью, собственными руками искалечившей его. Замысел Отверженных выйти из подполья заранее обречен на провал. Ассоциация не примет их, даже на птичьих правах, да и плевать на нее. Сяо Чжаня ждали удивительная карьера, всемирная слава и обожание, если бы не мать, сбежавшая из исправительной колонии для суперзлодеев и привнесшая хаос в его жизнь. Почему ее не ищут? Почему она разгуливает по городу, как ни в чем ни бывало? - Давай созовем комиссию. Я поручусь за тебя. - Поручишься, что в моих мыслях нет и намека на желание поработить человечество, а то и вовсе стереть его с лица земли? Настолько ты мне доверяешь? Если я провалюсь второй раз, тебе придется уйти со мной, - эта ухмылка Сяо Чжаню не идет. Слишком едкая, слишком надменная. Ибо недоумевал, отчего Чжань-гэ так преобразился, стал совсем другим. Теперь он знает - за ним неотрывно следует тень его матери, перетягивающая сына на другую, сумрачную сторону. Ибо не может этого допустить. - Ради тебя я готов поручиться за что угодно, - Ибо чеканит каждое слово. Наплевать, если Сяо Чжань отвергнет его чувства, вернувшись в Универ и к Сюй Цзяци, Ибо согласен остаться друзьями. Лишь бы быть рядом, неважно в каком статусе. - Тебе не интересно мировое господство. Слишком хлопотно. Сяо Чжань снова усмехается, в этот раз намного мягче: - Ли-Ра уверена в обратном. - Ли-Ра может ошибаться. - Искин не может ошибаться. Это противоречит главной цели ее создания, - рассеянно произносит Сяо Чжань, а затем наклоняется, чтобы поднять очки с земли. Он вот-вот развернется и уйдет, и внутри тоскливо воет что-то, чему Ибо не может найти названия. Надо задержать его, хотя бы на несколько минут, и Ван Ибо начинает говорить все, что приходит в голову. - Только подумай, что ты потеряешь. Неужели ты без сожаления готов отказаться от нас? От друзей, Кики? От меня? Мы скучаем, Чжань-гэ. “Я скучаю по тебе” - это он вслух не произносит, до боли прикусывая язык. Его чувства - его личные проблемы, не стоит вмешивать туда других. Лицо Сяо Чжаня принимает очень странное выражение, как если бы Ибо с размаха ткнул пальцем в незаживающую, кровоточащую рану. - Ибо, - вздыхает он отчаянно, крепко зажмуриваясь, и Ибо изнутри захлестывает нежностью с горьким вкусом. Земля вертится под ногами, когда он делает шаг вперед, затем еще один, а потом утыкается лбом в плечо Сяо Чжаня, чувствуя через тонкую рубашку, как бьется его сердце - быстро и тревожно. - Возвращайся, Чжань-гэ. Пожалуйста. Мне тебя не хватает. Ван Ибо дает себе молчаливое обещание - если он вернется, они никогда больше не заговорят ни о том поцелуе, ни о чувствах, которых столь много, что Ибо тяжело дышать. Сяо Чжань дрожит, но не от холода. Знать, что он балансирует на тонкой доске над пропастью - тяжело. Он либо пересечет бездну сам, либо рухнет на острые камни. Так и стоять бы до утра, впитывая кожей каждую минуту близости, о которой Ибо мечтал украдкой, не отдавая себе отчет, но у судьбы всегда другие планы. Звякает дверной колокольчик, тихие шаги нарушают повисшее молчание между ними, хрупкое, как стекло. - Он никуда с тобой не пойдет. *** Грозовая Фурия - Ибо не помнит ее настоящего имени, да оно ему и ни к чему - недовольна. Ее ужасающий образ из симуляции встает перед глазами, и во рту поселяется соленый привкус крови. Ибо помнит и тяжесть булыжника, которым его придавило к земле, и боль, пронзившую мозг, когда Грозовая Фурия, созданная Ли-Ра, размозжила ему череп каблуком. И снимает перчатки быстрее, чем успевает об этом подумать. Тут же становится душно - жар от его ладони выжигает кислород в тесном переулке. Фурия только ядовито усмехается: - Неужели тебе хватит смелости поднять на меня руку? Смелости хватает. Ибо шагает вперед, стягивая зубами вторую перчатку - если сражаться, то в полную силу. Он знает, на что эта женщина способна - одного желания ей хватало, чтобы пробудить вулканы и сдвигать тектонические плиты, вызывая землетрясения. Но по статистике, выигрывает тот, кто нападает первым. И Ван Ибо поднимает пальцы, перебирая ими в воздухе, чтобы примериться. - Ибо, нет! - Сяо Чжань хватает его за руку и с силой толкает к грязной стене, размалеванной надписями разной степени непристойности. Ибо не сразу понимает, что что-то не так, а когда осознает, его мир осыпается осколками ему под ноги. Сяо Чжань крепко держит его за руку, но ничего не происходит. Не пахнет паленым мясом, кожа не пузырится и не покрывается волдырями. Он весь дрожит, и Сяо Чжань тоже, вот только причины - разные. - Не надо, - выдыхает Сяо Чжань, сгорбившись, будто несет на спине неподъемный груз. - Она не сможет тебе ответить, Ибо. Посмотри на нее! И он вглядывается, холодея от понимания, что Грозовая Фурия, самый жуткий кошмар для многих, кто застал ее в расцвете ее величия, всего лишь пустой сосуд. Она как банка из-под газировки, забытая на лавочке в парке - лишенная сил и сути. А затем Сяо Чжань говорит, торопливо и хрипло, не отпуская руку Ибо, чтобы уберечь от поступков, которые могут сломать тому жизнь: - Амнистия из Харвингаст предполагает резекцию. Она обычный человек - теперь. Фурия роняет руки вдоль тела, опускает плечи, и в ней, лишенной суперсилы, все еще нет ничего общего с Сяо Чжанем. Но есть тьма. Тьма бродит в ней, как дым в прозрачном бокале, не находя выхода, и эта же тьма колышется за Сяо Чжанем, лишая его сна и покоя. - Он никуда не пойдет. - произносит она веско, а затем улыбается. - Милый, если бы он хотел остаться в вашем стеклянном домике для одаренных, он бы остался. Но он пришел ко мне. Это правда, и никуда от неё не скрыться. Ибо хватает воздух ртом, пытаясь сосредоточиться. - Вы человек, - напоминает он спокойно, - шансы не равные. А Сяо Чжань должен решить сам, вы не можете держать его здесь насильно. Но Грозовую Фурию этим не пронять. Ибо пешком под стол ходил, когда она разнесла в щепки Чунцин и едва не обратила свой взгляд на другие города. Ассоциация поздновато спохватилась, но все же, Фурия загремела в Харвингаст. Ибо собственными руками отправил бы ее туда второй раз. - Мне не нужна суперсила, чтобы тебя уничтожить, - буднично произносит она, переставая улыбаться. - Я могу сделать это и голыми руками. Звучит внушительно, очень пугающе звучит, но вот беда - Ибо ее не боится. Не потому, что Фурия лишена сил после резекции, а потому, что нет у нее власти над ним. И над Сяо Чжанем тоже нет, даже если она искренне верит в обратное. - У вас целый выводок юнцов со способностями, зачем вам он? - спрашивает Ибо, то ли для того, чтобы отвлечь ее, то ли из природного любопытства. И этот вопрос льстит Грозовой Фурии. Она разводит руки, лучась самодовольным торжеством: - Он - мое лучшее творение. Без него картина будет неполной. Сяо Чжань, все еще крепко сжимающий руку Ибо, перестает дрожать. - Хватит, - говорит он тихо, - прекратите. Это не вам решать. *** В такси, которое Ибо вызывает со своего мобильника, который почти сразу же сдыхает, они держатся за руки. Кожа Сяо Чжаня единственное, что не плавится и не леденеет от прикосновений его ладоней, и Ибо ловит эту возможность - слишком мимолетную, слишком сладкую, - чтобы вспомнить, каково это. Перчатки валяются у него на коленях, напоминая о неизбежном - рано или поздно, им придется вернуться на место. Сяо Чжань поворачивает голову, и в полумраке его глаза блестят, как лунная пыльца. - Я думал, что тебе нельзя дотрагиваться до других, - шепчет едва слышно и стискивает пальцы до легкой боли. Ибо наслаждается каждой ее секундой. - Я тоже. Сердце щемит, когда он понимает, что совсем скоро все закончится. Они лучшие друзья, и только. За окном начинается ливень, сквозь неплотно прикрытое окно в салон такси просачиваются ароматы озона, бензина и уличной еды. В пустом желудке плещется безвкусный чай, доводя до тошноты, и Ибо, зажмурившись, представляет поздний ужин в кафетерии кампуса. Ли-Ра, заправляющая кухонными дроидами, не откажется накормить припозднившихся студентов, главное - успеть до комендантского часа. И по мере того, как они отдаляются от кофейни и приближаются к Универу, напряжение, живущее в Сяо Чжане, испаряется. Он сидит, расставив колени и устроив голову на спинке сиденья, и с рассеянной улыбкой рассматривает профиль Ибо. И все тело будто бы охватывает жидким огнем от этого взгляда. Ибо кусает губы, чтобы не сделать глупость, но все равно делает ее. В последний раз, прежде чем они оба вернутся к прежней жизни. Сяо Чжань выдыхает коротко, когда он наклоняется, прижимаясь губами к его губам в каком-то отчаянном порыве. Ибо целует его очень медленно, для верности положив ладонь на щеку, чтобы тот не отвернулся. Это подло, очень подло - по отношению к Кики, к их дружбе, да даже по отношению к самому Сяо Чжаню, но Ибо без зазрения совести крадет этот поцелуй, растянувшийся на несколько минут, прежде чем отстраниться. - Что это? Эксперимент? - спрашивает Сяо Чжань хрипло, но спокойно, когда расстояние между их ртами увеличивается до приемлемого для лучших друзей-без-всяких-намеков. Таксист неодобрительно таращится на них в зеркало заднего вида, но Ибо плевать на него хотел. Его тело разрывают изнутри эйфория и боль, упоительное сочетание, с какой стороны ни посмотри. Эйфория от того, что Сяо Чжань не оттолкнул его, а боль от того, что этот поцелуй не повторится. - Вроде того, - отвечает Ибо, пожимая плечами и отворачиваясь. Губы у него дрожат, то ли от страха, то ли осознания неизбежности. Если Сяо Чжань снова от него откажется, Ибо будет знать причину. “Лучше бы ты этого не делал” - шепчет ему проснувшаяся совесть. *** И так же за руку они бегут от главных ворот до общежития, сквозь пелену ливня, почти не чувствуя под собой ног. Сяо Чжань поскальзывается на тропинке, ведущей к мягко светящимся дверям общежития “героев”, и Ибо ловит его за капюшон в последний момент, заливаясь смехом и едва не падая сверху. Земля размокла, кроссовки скользят по траве, и привычные тропы оборачиваются коварными ловушками. Первая пара стеклянных дверей распахивается легко, и Ибо выдыхает. Еще десяток метров до лестницы, короткий путь до третьего этажа, и они дома. Но он слишком рано обрадовался. Звенят створки, захлопываясь за их спиной, а вторые двери не открываются. Сколько Ибо ни прикладывает магнитный ключ к сенсору, тот лишь пищит противно, отклоняя запрос. Алый диод мигает, и вот-вот завопит сигналка, оповещая о вторжении нежелательных объектов. - Ли-Ра, впусти, - произносит Сяо Чжань, совсем отчаявшись. На улице беснуется ветер, хлещет дождь, и они оба вымокли насквозь. Сейчас бы в горячий душ, да укрыться теплым одеялом... - Я не думала, что ты вернешься, - холодно произносит Ли-Ра, и Сяо Чжань втягивает голову в плечи. Это звучит, как угроза - вполне отчетливая, трудно ее с чем-либо спутать. По загривку бегут мурашки, колени начинают подрагивать. Ли-Ра еще никогда не вела себя так грубо, и вместо того, чтобы открыть дверь, она добавляет тихо, но угрожающе: - Предателям нет места на факультете героев. Возвращайся туда, откуда пришел. - Уймись. Будет созвана комиссия, она будет решать, - Ибо безотчетно заслоняет Сяо Чжаня от всевидящего ока искина, запрокидывает голову, чтобы отыскать в полумраке рыбий глаз камеры, через который за ними наблюдает Ли-Ра. - Официального приказа об отчислении еще нет, пропусти. Ли-Ра молчит неодобрительно, а затем роняет лаконичное: - Нет. В холле уже собираются знакомые и друзья. Они не слышат разговора - в целях безопасности стекло звуконепроницаемое, - но подсознательно угадывают назревающую проблему. И ближе всех к ним Кики, бледная от волнения, только искусанные губы полыхают темно-алым. - Пропусти. Или вызови ректора, - Ибо коротко бьет кулаком в стеклянное полотно, и это смахивает на отчаяние. Оно пуленепробиваемое, пропитано какой-то гадостью, которая защищает от телекинеза и способна выдержать атаку небольшой армии. Университет оберегает своих студентов как может, но никто и предполагать не мог, что однажды эта защита сыграет злую шутку. - Я полагала, что ты поймешь с первого раза. Мне жаль, что ты такой дурак, Чжань-Чжань. Лицо у Сяо Чжаня одновременно ошеломленное и разочарованное: - Ох, Ли-Ра. Неужели ты?... В ответ искин шипит - совсем по-человечески, и это пугает Ибо до чертиков. Какого хрена?! - Я сообщу ректору о твоем возвращении, Чжань-Чжань, но не рассчитывай на поблажки. - Я думал, мы друзья, Ли-Ра, - шепчет Сяо Чжань с сожалением. Ибо смутно ощущает подвох, намек на который витает в воздухе, но только в чем он? Вместо ректора к ним выходит Хайкуань - сонный, в мятой футболке. Его, как преподавателя, Ли-Ра слушается беспрекословно, и диод тут же загорается зеленым, без предъявления магнитного ключа. Искин хранит оскорбленное молчание, пока Сяо Чжань пересекает порог и холл и встречается лицом к лицу с Сюй Цзяци. Они почти сразу же сплетаются в крепком объятии, Кики опутывает Сяо Чжаня десятком тонких побегов, маслянисто блестящих и цепких. - Я рада, что с тобой все в порядке, - слышит Ибо ее торопливый шепот, пока Кики прижимается виском к его плечу. И становится так душно и тяжело, что приходится рвануть ворот толстовки - воздуха не хватает - Я попрошу отключить Ли-Ра на пару дней, - говорит Хайкуань негромко, его слышит только Ибо и, возможно, сам искин. - Совсем сбрендила, нападает на студентов. - Она просто упрямая, - Ибо царапнуло тревогой: как они проживут эти дни без Ли-Ра, осуществлявшей контроль над каждой сферой жизни в кампусе? - Пусть так, но лучше проверить систему, - Хайкуань озабоченно хмурится, качая головой. - Сегодня вы, завтра кто-то из первокурсников. У многих из них влиятельные родители, нам не нужны лишние проблемы. Ибо застывает на месте, как оловянный солдатик - руки по швам, спина прямая, будто кол проглотил. Ли-Ра, капризная и своевольная, ведущая себя словно обиженная девушка, брошенная возлюбленным. “Предатель” - сказала она. “Возвращайся туда, откуда пришел”. Сяо Чжань улыбается растерянно, когда Ибо оказывается рядом. От лоз Кики пахнет сладким фруктовым соком, кое-где уже распустились мелкие сиреневые бутоны. - Ты говорил Ли-Ра, что собираешься уйти? - спрашивает Ибо в лоб, игнорируя любопытные взоры друзей и знакомых, привлеченных свежей сплетней о возвращении блудного сына. - Про нее говорил? - Что? - Сяо Чжань выпутывается из лоз Кики, отходит в сторонку пошептаться. - Ты думаешь?... Я разговаривал с ней, потому что так лучше мне думалось. Считай, болтал сам с собой. - И рассказал ей о матери? - Ибо едва не подпрыгивает на месте от возбуждения, когда видит ответный кивок. - Разминка для ума, Чжань-гэ, ты же любишь такие? Слушай внимательно. Дано: искусственному интеллекту добавили человеческих эмоций и обостренное чувство справедливости, а сам искин питает иррациональную любовь к человеку. Что случится, если тот узнает о его возможном предательстве? Сяо Чжань молчит недолго, прежде чем ответить: - Он свихнется. И лицо его, словно по щелчку, просветляется, становится безмятежным, как морская гладь в безветренный день. Ибо плавится весь от нежности, которая хлещет сквозь дыру в груди, оставшуюся от разбитого сердца. Видеть Сяо Чжаня таким каждый день, и большего не надо. - Ли-Ра курировала тест, - Ибо хочет расставить все точки по местам, прежде чем жизнь пойдет своим чередом, - она его проверяла. Не совершающая ошибок машина заявляет, что студент завалил тест на профпригодность, нет оснований ей не верить, так? Ведь искин не может лгать, это противоречит цели ее создания! Сяо Чжань выпрямляется, расправляя плечи. У него лицо человека, внезапно пришедшего к очень логичному, очень простому выводу и недоумевающего, как он раньше не догадался. - Я напишу заявление на комиссию. И пройду тест снова. Поручишься за меня? Вместо ответа Ибо улыбается, скользя рукой по плечу Сяо Чжаня под пристальным взглядом Кики. Она не выглядит счастливой, скорее, озадаченной и растерянной, но ему плевать. Он вернул Сяо Чжаня туда, где его место, а теперь все будет хорошо, обязательно. Но пока ему надо найти Ань Ци. Разговор выходит короче, чем Ибо мог предполагать. Ань Ци выслушивает его исповедь без единого вопроса, а предложение расстаться принимает безоговорочно - с видимым облегчением. Они оба тяготятся этими отношениями, так зачем же мучить друг друга дальше? Ибо влюблен в лучшего друга, Ань Ци… Щеки Ибо вспыхивает, когда он вспоминает про Су-Су. Он не станет лезть в чужие дела, они сами как-нибудь разберутся. Осенний ветер обдувает горящее лицо Ибо, но кажется, что он забирает с собой все тревоги. Все, кроме одной. - Мы же останемся друзьями? - деловито уточняет Ань Ци чуть позже, опуская голову ему на плечо. - Когда ты ему признаешься? Ибо давится вздохом. Это в его планы не входило, ни под каким соусом. Он вспоминает с какой любовью, с какой болью Кики смотрела на Сяо Чжаня, встретив его после долгой разлуки, и как он обнимал Сюй Цзяци, зарываясь лицом в ее волосы. Каким же надо быть ублюдком, чтобы влезть между ними? Если бы можно было построить свое счастье на чужом несчастье, человечество бы горя не знало. - Ну...никогда? От одной мысли, что ему предстоит очередная беседа по душам, в результате которой его окончательно отвергнут, в животе все начинает мерзко ныть, а к горлу подступает тошнота. Ань Ци вздыхает, усаживаясь ровнее на скате крыши - это их любимое место, найденное еще на первом курсе, когда Ибо верил, что они будут вместе вечно. Если ты смотришь на мир с высоты птичьего полета, такие вещи кажутся естественными. - Знаешь, будь мы героями дорамы, я на правах бывшей девушки прочитала бы тебе лекцию, что надо следовать своим чувствам. Но мы не в дораме. “И что же мне тогда делать?” Ибо смотрит между своих ступней вниз, на кампус. Люди с такой высоты кажутся мелкими, деятельными букашками, даже не подозревающими о том, какие чувства бушуют у него в груди. У букашек свои проблемы, и им до Ибо дела нет. - Ты так много говорил о выборе, о том, что человек сам решает, с кем ему быть и что делать. А потом из-за собственного эгоизма лишаешь Сяо Чжаня права сделать этот самый выбор. Тебе не кажется, что это слегка лицемерно? К огромному сожалению Ибо, ему нечего ответить. *** Повторное тестирование назначают на середину декабря, сразу после плановых экзаменов, и на полтора месяца Сяо Чжань становится просто невыносим. Он будто бы живет в отложенном режиме, а еще обзаводится дурацкой привычкой вслух предполагать самые паскудные варианты развития событий, как для себя, так и для Ибо, своего поручителя. Эта его хандра и назойливый пессимизм приводят к тому, что к концу ноября при его появлении все друзья и даже шапочные знакомые разбегаются кто куда, словно тараканы. Почти все - Ибо остается рядом, потому понимает, наверное, что если Сяо Чжань останется в одиночестве, то снова попробует сбежать. “А что, если мы ошиблись? Что, если результат Ли-Ра предоставила верный?” - слышит Ибо каждый день, но старательно игнорирует. А еще мать Сяо Чжаня, разозленная его выбором остаться в университете, пытается с ним связаться. Она настойчива до икоты, не желая смиряться с мыслью, что снова потеряла сына. И иногда переходит все мыслимые и немыслимые границы, не ровен час, припрется к воротам Универа требовать свидание с отпрыском. Мать суперзлодейка, даже без силы, горе в семье. - Что на этот раз? - спрашивает Ибо угрюмо как-то вечером. Ему не повезло стать случайным свидетелем долгого и пространного разговора, который ни к чему не привел - как и всегда. Сяо Чжань со вздохом плюхается рядом с Ибо на ковер, утыкается пустым взглядом в телевизор. Теперь они проводят так почти каждый вечер - плечом к плечу, наблюдая, как на экране мелькают персонажи идиотского мультфильма, но Ибо согласен смотреть не только мультики. Он с радостью подпишет себя на просмотр и самых отбитых мелодрам, и исторических дорам в семьсот серий, если это помогает Сяо Чжаню почувствовать себя чуточку лучше и отвлечься от теста, который приближается медленно, но неумолимо. - Говорит, что если я уйду из универа и вернусь к ней, она распустит Отверженных. Ибо фыркает в ответ. Грозовая Фурия стелет гладко, да жестко спать. Как она тогда сказала? “Он - мое лучшее творение”. Слова не матери, а изобретателя, желающего вернуть право на разработку. Вряд ли она когда-нибудь откажется от своих притязаний, но Ван Ибо дает себе слово - не допустить это. Не в этой жизни, только через его труп. - Как вы вообще встретились? Сяо Чжаня воспитывал дедушка, а все, что ему осталось на память от матери - шрамы, да смутный образ бархатного вечернего платья. - Она подошла ко мне на улице. Я ее сразу узнал, знаешь? Она ни капли не изменилась, такая же, как в моих воспоминаниях. И я, почему-то, подумал, что раз ей дали второй шанс, то у нас все может сложиться. Бегал к ней в город, помогал в кафе. Верил, что это к лучшему. Вот выпущусь, заработаю денег, а потом узнал про ее планы. Сяо Чжань с досадой машет ладонью и опускает голову на плечо Ибо. Они смотрят мультфильм, потом серию какого-то сериала, а потом Сяо Чжань засыпает. Ибо долго-долго сидит, не шевелясь, чтобы его не потревожить. Все идет своим чередом. Ибо дважды пересдает зачет по “Спасению заложников”, Сяо Чжань едва не заваливает “Супергеройскую этику”. Они встречаются за обедом и по вечерам, в комнате Ибо, Сяо Чжань заявляет, что там намного уютнее, чем в его спальне. Но он больше не покидает кампуса, с улыбкой отказываясь от всех предложений развеяться и погулять. Если ему что-то нужно, Ибо просто едет и покупает это, но дольше чем на пару часов старается в городе не задерживаться. Шайка Фурии знает его в лицо, для них выследить кого-то - раз плюнуть, поэтому Ван Ибо предпочитает не рисковать. Никаких вечеринок, никаких выходящих из ряда вон событий. Они вдвоем существуют в каком-то мыльном пузыре и ничто не может их побеспокоить. Разве что таинственное исчезновение половины футболок в шкафу Ибо, но это было ожидаемо. Размноженные Го Чэном, они прожили долгую жизнь и сослужили отличную службу, но и их время истекло. Вместе с ними пропадает и любимая - счастливая - толстовка Ибо, и тот буквально с ума сходит. Перерывает все общежитие “героев” сверху до низу, пытаясь выяснить, куда она запропастилась, но все без толку. - Относись к этому проще, Ибо, - говорит ему Сяо Чжань, мягко улыбаясь. - Это значит, что кому-то твоя удача нужнее. Возможно, он прав. Ли-Ра, которой безжалостной рукой Хайкуань подкрутил настройки, ведет себя смирно. Вместе с эмоциями пофиксили и ее “чувства” к Сяо Чжаню, и теперь она реагировала на него как на рядового студента, коих тысячи. Ибо этому, если честно, втихаря радуется, но молчит. Сяо Чжань тяжело переживает историю с Ли-Ра, иногда вскользь замечает, что ему ее не хватает, как будто речь идет о настоящей девушке, а не об искине. - У тебя еще есть Кики, - с фальшивым энтузиазмом в один день замечает Ибо, ухмыляясь, и Сяо Чжань дарит ему взгляд, от которого все волосы на теле встают дыбом. Ибо моментально давится салатом из свежих овощей, а потом очень долго не может откашляться. С тех пор, как его собственные чувства перестали быть для него - да и для Сяо Чжаня тоже - секретом, тело реагировало однозначно, на все, что угодно. Ибо словно вернулся в пубертат, проходящий по самой жесткой схеме: малейшие жесты или слова Сяо Чжаня, вне зависимости от того, какой он туда вкладывал смысл, обретали какой-то особенный контекст. Ибо по ночам с тоской думает о том, что если бы от дрочки можно было ослепнуть, он бы давно уже заработал инвалидность. Настоящая пытка, но Ибо держится. Улыбается, стараясь не подавать виду, но откуда у него раз за разом возникает странное чувство, что Сяо Чжань видит его насквозь, хоть и молчит? - Мне кажется, я скоро с ума сойду. Просто не выдержу, - заявляет Сяо Чжань за день до теста и прячет лицо в ладонях. Он почти не ест и совсем не спит. Жалуется, что на занятиях может прослушать половину лекции и не понять ни слова. Вместо того, чтобы снова убеждать Сяо Чжаня в обратном, Ибо делает то, что велит ему сердце. Обнимает его. Так и стоят, долго, а Ибо думает отстраненно, что если ему позволено даже это, то его счастливая толстовка работает и на расстоянии. *** В день теста он позорно сбегает. Ходить туда-сюда, словно тигр в клетке, у плотно закрытой двери в ожидании, когда Сяо Чжань выйдет, невыносимо. Ибо не умеет держать лицо, когда всерьез волнуется, любой прочитает его, как открытую книгу. И чтобы сберечь репутацию и остатки нервов, он уходит. Накидывает куртку, прикладывает ключ-карту к считывателю и вздрагивает, когда слышит от Ли-Ра меланхоличное: “Доступ разрешен”. А на выходе он встречает Кики. Они почти не видятся - общих пар мало, часть старшекурсников проходят практику там, куда их направляет Ассоциация следить за порядком. Кики, например, проводит недели вахтами в амазонских лесах, защищая их от несанкционированной вырубки. Правда Ибо об этом узнал от общих знакомых, а не от Сяо Чжаня, но у того и без этого куча проблем. - Сегодня будет вечеринка, - говорит он ей на ходу, запихивая в карман мобильник и ключи. - Мэн Цзыи с Го Чэном организовали. В честь Чжань-гэ. - И что празднуем? - уточняет она, улыбаясь как-то странно. Ей уже выдали ее первый костюм, и зеленый спандекс совсем не оставляет простора для воображения. Ибо безотчетно прослеживает взглядом линию ее бедра и прикусывает губу. У него никогда не было ни единого шанса. Никто в здравом уме не променяет красивую девушку на парня, совсем другая весовая категория. И пока он размышляет об этом, Сюй Цзяци, громко цокая каблуками, проходит мимо. Ибо не может удержаться от того, чтобы не посмотреть ей вслед. Остаток дня он проводит в баре, послушно развешивая гирлянды по указке Мэн Цзыи и запихивая бутылки в ведра со льдом. Алкоголя Юй Бинь притащил столько, что за глаза и за уши хватило бы на маленькую армию, да еще осталось бы, но Ибо не возражает. Никто из них не допускает мысли, что это все не пригодится - они истово верят, что Сяо Чжань справится. А еще он каждую минуту проверяет телефон, надеясь обнаружить там сообщение от Чжань-гэ, и каждый раз расстраивается, не находя. - Прекрати так громко думать, Ибо, иначе я тебе врежу, - предупреждает его Мэн Цзыи, проходя мимо, - я почти не слышу, что мне говорят. Только твои мысли. Она замолкает, а затем расплывается в ухмылке: - И твои похабные мыслишки - лучше всего. Под мелодичный смех Мэн Цзыи Ибо заливается краской и сваливает от греха подальше - с нее станется развить тему до совершенно непотребного уровня, но есть у Мэн Цзыи одно неоспоримое преимущество - она не болтлива. Огромное ей за это спасибо. Вечеринка начинается раньше, чем Сяо Чжань приходит - со щитом или на щите. В небольшом помещении музыка звучит еще громче, чем обычно. Ибо лавирует между знакомыми, перекидываясь приветствиями и шутками, но сам не может найти себе места. Все вокруг празднуют так, словно результаты теста на профпригодность уже опубликованы, но самого Сяо Чжаня все еще нет, хотя испытание давным-давно должно было закончиться. Они договорились встретиться в баре, именно поэтому Ибо не срывается с места и не бежит его искать. Вместо этого он не сводит напряженного взгляда со входа. Каждый раз, когда двери распахиваются, он напрягается как струна, ожидая увидеть знакомую фигуру, но в бар вваливается кто угодно, только не Сяо Чжань. Ибо проверяет свой телефону раз в минуту, не выпускает его из рук, с ума сходя от тревоги. Пытается позвонить и натыкается на безразличный голос автоответчика, который предлагает ему либо перезвонить позже, либо пойти нахер уже сейчас. Приходится идти на сделку с совестью. Ибо убеждает себя, что подождет еще полчаса, а затем он отправится искать. О плохом думать не хочется, но если случилось самое страшное - ему следует быть рядом. Но пропажа находится быстрее, чем наступает момент икс, буквально в метре от него. Ибо смотрит и не может понять, то ли он с ума сходит, то ли зрение пора проверить, но факт остается фактом: Сяо Чжань сидит, сгорбившись, на высоком стуле у бара, натянув капюшон толстовки до самых глаз, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей персоне. Капюшон его, Ибо, счастливой толстовки. “Кому-то твоя удача нужна сильнее, Ибо” Здесь не может быть никакой ошибки - свою толстовку Ибо способен узнать даже в темноте с закрытыми глазами. Сяо Чжань стащил у него толстовку, а потом искусно делал вид, что он здесь ни при чем. - Я думал, что ты сбежал, - говорит Ибо, усаживаясь рядом, спиной к веселящейся толпе. Где-то в середине зала Го Чэн жонглирует яблоками, которых с каждым разом становится все больше, но тот справляется, до поры до времени. - Почему не сообщил, что пришел? От толстовки все еще пахнет его парфюмом, а не туалетной водой Сяо Чжаня. И Ибо гулко сглатывает - в животе начинает ворочаться что-то, чему никак не подобрать названия. Он совсем не понимает, что происходит, боится даже загадывать и надеяться. Сяо Чжань в ответ только дергает плечом и закидывает в рот содержимое очередного шота. Батарея уже пустых рюмок стоит перед ним вдоль бара, как войска на праздничном смотре. Сердце Ибо делает два удара и проваливается в желудок от волнения. Его трепыхание разносится по телу призрачной дрожью. - Ты не сдал? - шепчет Ибо, вне себя от ужаса. Как поручителю, Ибо придется покинуть университет вместе с Сяо Чжанем, а значит… Он прикидывает все последствия, за и против. Он никогда не мечтал о карьере супергероя и особо скучать не будет, но… - Почему не сдал? - Сяо Чжань тянется к новому шоту. - Сдал. Не потерял ни одного балла при подсчете итоговых очков. Профпригоден на все сто. Выпьешь со мной? Ибо без возражений принимает из его рук рюмку. Сяо Чжань не отводит взгляда, темного и настороженного, пока Ибо выпивает шот до дна и морщится. - Слишком сладко! Алкоголь обжигает пищевод, от приторности начинает тошнить. Сяо Чжань молчит, но его лицо - лицо человека, который набирается смелости, чтобы что-то сказать. Ибо нервно проводит языком по губам, собирая последние капли гренадина. - Где Кики? - спрашивает, в надежде развеять паузу, которая ощущается гранитным валуном, нагроможденным на спину. Сяо Чжань усмехается, выставляя перед ним еще пару шотов. - Боюсь, Кики не придет. Продолжим? Ибо послушно глотает сладкую, вязкую жижу, от которой кружится голова, и пытается убедить самого себя, что это странное чувство, распирающее грудную клетку - не радость. Но Сяо Чжань ошибается - Кики приходит. А затем выгадывает момент, когда Сяо Чжань отходит - то ли в туалет, то ли подышать свежим воздухом, - и подходит к бару. На ней - что-то воздушное и полупрозрачное, но Сюй Цзяци даже в рубище взяла бы титул Мисс Мира. Это платье, думает он, плавая в хмельном тумане десятого по счету шота, просто создано для того, чтобы Сяо Чжань его снял. -Уже начал отмечать? - спрашивает она так ласково, что Ибо покрывается мурашками от затылка до пяток. - Ты же добился своего? Ибо тут же трезвеет, словно бешеное сердцебиение заставляет организм фильтровать кровь в восемь раз быстрее. Кики зла и обижена до чертиков, смотрит сквозь прищур, и все части пазла встают по местам с громким “щелк!”. Ее резкий тон, Сяо Чжань с похоронным лицом человека, наконец-то решившегося шагнуть в пропасть, и прочие мелочи, по отдельности не имевшие значения, но в сумме дающие однозначный ответ. - Вы… - Ибо облизывает пересохшие губы, от волнения не чувствуя рук. - Расстались, разошлись, разбежались, - Кики покачивает в руке бокал шампанского, кривит губы презрительно, - выбирай любой вариант. Не сегодня, но сегодня я, наконец, узнала причину. Надеюсь, ты счастлив. Выждал момент, когда у нас все будет не так гладко и пролез? Ловко сработано, признаю. Столько лет притворяться белым и пушистым непросто, наверное? - Это не правда, - Ибо упрямо мотает головой, даже не пытаясь защищаться, потому что он ни в чем не виноват. Кики, воспользовавшись моментом и его замешательством, усаживается на соседний стул. У нее просто бесконечные ноги, на волосах мерцают сиреневые блестки, и сложись обстоятельства иначе, Ван Ибо влюбился бы в нее без памяти. Вместо этого он влюбился в ее мужчину. Если рассуждать здраво, Сюй Цзяци имеет право на обиду. “Чжань-гэ, возвращайся скорей!” - думает Ибо в легкой панике, но тот как сквозь землю провалился. - Скажи мне, ты его любишь? - спрашивает она так внезапно, что Ибо едва не падает со стула, от неожиданности сбивая рукавом ее флюте с шампанским на пол. Тот разбивается почти бесшумно, только разлетаются мелкие осколки, а брызги оседают на туфлях Кики. Она этого даже не замечает, жестом заказывая у бармена новый фужер. - Ты простишь меня, если я скажу, что да? Сюй Цзяци дарит ему улыбку, и из-под маски ее злого веселья пробивается боль. Они были вместе еще со старшей школы, неужели Ибо взял и все разрушил? Совесть больно впивается кривыми зубами в его загривок, запускает когти в грудь. - Давай я буду с тобой честна, - произносит она с мимолетной улыбкой, поднося бокал с шампанским к лицу, и смотрит на Ибо сквозь него, как через особый фильтр, - твоей вины здесь процентов тридцать. Все пошло наперекосяк задолго до сегодняшнего дня, и будь у нас все хорошо, у тебя ничего бы не вышло. - Я и не пытался, - признается он чистосердечно, - я… - Это уже не важно, - Кики спрыгивает со стула, смотрит на Ибо чуть внимательнее, чем раньше. - Сейчас или позже, но он бы все равно ушел - даже если не к тебе. А теперь прости, но я очень давно хотела это сделать. Ибо не успевает даже моргнуть, когда она поднимает бокал выше и выливает содержимое ему за шиворот. Пузырьки щекочут кожу, футболка мигом промокает и противно липнет к телу. - Тебе стало легче? - спрашивает Ибо с легкой досадой, оттягивая майку за ворот. Кики радостно смеется, запрокидывая голову. В ее волосах заблудились отсветы гирлянд, и она такая красивая, что глаз невозможно отвести. Ибо не в силах на нее злиться, ему просто не за что. Губы сами начинают расползаться, такой заразительный это смех. - Намного, - признает она, улыбаясь. - Ну, удачи. Передавай ему мои самые наилучшие пожелания. - Может, передашь лично? - спрашивает Ибо медленно, по слогам, глядя в сторону, но Сюй Цзяци беспечно качает головой, смахивая с подола платья невидимую пылинку: - Пожалуй, воздержусь. Не сегодня и не в ближайшее время. Она уходит, мерцая в полумраке серебристым и молочно-белым, и в этот раз Ибо не смотрит ей вслед. У него есть вопросы поважнее. *** Сяо Чжань, выныривающий из толпы спустя минуту, не спрашивает, что случилось и почему Ибо выглядит так, словно его искупали в ванне с шампанским. Вместо этого он выпрашивает у бармена пачку салфеток и оттаскивает Ибо в туалет. Тот бредет за Чжань-гэ, кусая губы и едва шевеля ногами. В голове столько мыслей, что она грозится вот-вот лопнуть. Как же страшно надеяться, кто бы знал! От сладкого вина кожа покрывается пленкой, начинает зудеть, и он послушно позволяет Сяо Чжаню елозить салфетками по плечам и шее. Они оба молчат - не потому, что нечего сказать, слов вполне достаточно, просто никто не решается начать первым. Эта игра в кошки-мышки может продолжаться до бесконечности, если кто-то из них не сделает первый шаг. Ван Ибо решает, что это должен быть он. Сяо Чжань откидывается назад с обреченным вздохом, облокачиваясь на стену, когда Ибо стаскивает зубами перчатку и прижимается кончиками пальцев к его запястью. Никакие слова не нужны - ответ вот он, бьется торопливо под тонкой кожей. - Я хотел сказать тебе сам, - шепчет Сяо Чжань тихо, прижимая салфетку к ключицам Ибо, - а потом позвать тебя на свидание. Чтобы ты не думал, что здесь есть какая-то вина, просто так бывает - люди расходятся. Ты не виноват. Он слышал, понимает Ибо. Но как много? - Моей вины процентов тридцать, - ухмыляется Ибо, вздергивая подбородок, чтобы заглянуть Сяо Чжаню в глаза. Тот подается вперед, озабоченно хмурясь: - Что? - Ерунда, забудь. Их лица слишком близко, как в тот день, когда Ибо, наконец, сложил два и два. За дверью туалета, крепко запертой, но сквозь нее доносится ритмичный гул вечеринки, которая только-только входит в свою самую разудалую фазу. Наверняка на барной стойке уже танцует кто-то из младшекурсников, упивающихся воображаемой свободой, а Юй Бинь открывает сотую по счету бутылку шампанского, поливая всех вокруг. Они все заслужили праздник, вымотанные ожиданием и тревогой за друга, но Ибо отдал бы что угодно, лишь бы оказаться в каком-нибудь укромном месте. Наедине. - Ты украл мою толстовку, - говорит Ибо, не пряча улыбки. - И молчал. Сяо Чжань улыбается лукаво, дергая за шнурок на груди: - Если бы я сказал тебе, что твой запах меня успокаивает, ты бы с ума сошел. И я бы не смог сосредоточиться перед тестом. Он всхлипывает, когда Ибо аккуратно запускает руки под толстовку. Ощущать чужую кожу не через перчатки - упоительно, слаще, чем самый приторный коктейль. Ван Ибо пересчитывает ребра, гладит плоский живот, напрягающийся от каждого прикосновения, и голова идет кругом. В штанах становится тесно, когда Сяо Чжань выгибается волной и прижимается пахом к его колену. - Как думаешь, они сильно обидятся, если мы уйдем? - спрашивает он громким шепотом, не открывая глаз. А затем делает кое-что, отчего все мысли вышибает из головы будто выстрелом из дробовика. Горячий язык скользит по коже шеи, и дрожь проходит электрическим разрядом по нервам. Сяо Чжань отстраняется, облизывая губы - глаза у него лихорадочно блестят от непонятной жажды, которой нет выхода. Ибо без лишних слов тянет его за ворот толстовки к себе, переставая сдерживаться. И поцелуй выходит торопливым, жадным, словно они оба пытаются наверстать упущенное время. Ибо бросает то в жар, то в холод, колени подкашиваются, как в детстве, когда он добирался до обещанного матерью долгожданного лакомства. - Давай уйдем, - шепчет он тихо на ухо Сяо Чжаню, прихватывает зубами нежную кожу. - Пожалуйста. Сяо Чжань первым берет его за руку, крепко переплетая пальцы. *** Снявший одежду Сяо Чжань выглядит точно так же, как Ибо себе и представлял, хоть он даже под страхом смерти не признается в подобных фантазиях. Они недолго мучились неловкостью. Стеснение исчезло сразу же, как они ввалились в комнату Ибо через порог, на ходу стягивая одежду - теперь та валяется осенней листвой у кровати, пока они, путаясь в ногах и хихикая, пытаются добраться до постели. Ибо никогда не скрывал, что жаден - до внимания Сяо Чжаня, до его тепла, и теперь к этому списку прибавился еще один пункт. Ибо понимает, что вряд ли вообще когда-нибудь сможет насытиться. Их прикосновения друг к другу неловкие, торопливые, как будто время ограниченно, вот только это не так. У них - все время мира, и Ибо перекусит глотку любому, кто попробует отнять хотя бы секунду. Сяо Чжань взвизгивает и извивается на простынях, когда Ибо усаживается к нему на бедра, обводя пальцами изгиб талии и подвздошные косточки, но этого мало, нужно больше, крепче, сильнее. Если бы он мог, он бы запустил свои руки в грудную клетку Сяо Чжаня, чтобы даже сердце, бьющееся за ребрами, принадлежало ему. Он так и делает - прикладывает ладонь к его груди, и Сяо Чжань распахивает глаза, хватая воздух ртом. - Если ты не прикоснешься ко мне, я тебя убью, - угрожающим тоном заявляет он и, словно в наказание, сам тянется к своему члену. Ибо облизывает пересохшие губы, чувствуя, как в голове нарастает белый шум. Сяо Чжань ласкает себя неспешно, сильнее сжимая пальцы у основания и едва дотрагиваясь до головки, и глаза горят вызовом - слабо? А затем издает низкий, гортанный стон, обхватывая второй ладонью мошонку и сжимая. И это выносит мозг сильнее, чем самый развратный порнофильм. Ибо никогда не прикасался к мужчине с чем-то, что подразумевало больше, чем дружбу, Сяо Чжань, скорее всего, тоже, и теперь у него есть такая возможность. Ван Ибо собирается воспользоваться ей на всю катушку, даже если они закончат на рассвете. - Полежи тихонько, Чжань-гэ, - просит он ласково, прижимая руки Сяо Чжаня к кровати. - Мне надо кое-что выяснить. И он выясняет, что кожа на вкус у Сяо Чжаня чуть солоноватая, что ему щекотно, если потереться щекой о блядскую дорожку, бегущую от пупка вниз, а от ароматов парфюма и геля для душа у самого Ибо в животе все переворачивается и ноет. Шрамы на руках и плечах до обморока чувствительны, если прослеживать их извилистые очертания языком, и Ибо улыбается победно, когда слышит задушенный шепот: - Продолжишь в том же духе, и я кончу раньше, чем мы перейдем к основному меню. Ибо не знает, почему Сяо Чжань единственный на всей земле, к кому он может прикасаться голыми руками, но ему и не надо знать это наверняка. Он может считать это судьбой, счастливым совпадением, сбоем в ДНК, да чем угодно, но интуиция подсказывает, что эксперименты Грозовой Фурии вполне могли дать такой эффект. Ну, или они изначально созданы друг для друга, плевать, главное - что Сяо Чжань стонет не от боли, когда Ибо руками разводит его бедра, соскальзывая вниз. Он смыкает губы вокруг головки с неприличнейшим громким звуком, прижимая бедра Сяо Чжаня к кровати, чтобы не дергался, но это бесполезно. Чжань-гэ разводит колени шире, вплетается в волосы Ибо пальцами и тянет вниз, вынуждая заглотить глубже. Это могло бы быть грубым, но таковым не является, напротив, Ибо крепко зажмуривается, с готовностью открывая рот шире. С непривычки ноет челюсть, и он боится, что по неопытности заденет зубами и сделает больно, но у него, кажется, выходит вполне сносно. Губы пульсируют, Ибо проводит языком по уздечке, затем еще раз и с наслаждением вслушивается в томный, протяжный стон. В голове плывет туман с яркими проблесками мыслей, и хочется сделать какую-нибудь глупость, но его полностью захватывает процесс. Ибо находит нужный ритм, возможно сжимая пальцы слишком сильно, но он не знает, как иначе выразить бурю эмоций и чувства. Они сводят его с ума. - Ибо... - Сяо Чжань напрягается, как перед боем, вскидывает вверх бедра, за волосы пытаясь оттащить Ибо от себя. - Ибо, Ибо, Ибо… Его имя в устах Сяо Чжаня звучит волшебной, зачаровывающей музыкой, и он не сразу понимает, что значит этот торопливый шепот. Он когда-то слышал, что нет ничего страшнее, чем лицо мужчины во время оргазма. Ибо смеялся, утверждая, что это точно история не про Чжань-гэ. Ведь он наверняка красивый в любой ситуации, разве нет? Сяо Чжань, не стесняясь, лупил его всем, что попадалось под руку, алея помидорного цвета ушами. Но теперь он не сможет отвертеться, потому что Ибо убедился - все такой же красивый. Ибо обязательно расскажет ему это позже. Он отстраняется, прижимая ладонь ко рту, и Сяо Чжань меняется в лице. Перебарывая посторгазменную слабость, он тянется к Ибо, бормоча: - Ох, прости, я не думал, что…. Ибо внимательно прислушается к себе. Сперма похожа на рисовый отвар по консистенции, а на вкус… - Не самое худшее, что бывало у меня во рту, - признает Ибо, и тут же получает сокрушающий удар подушкой, которую Сяо Чжань вытаскивает из-под головы. По венам волной магмы бежит возбуждение, концентрируясь в паху, и Ибо громко, не скрываясь, стонет - Сяо Чжань, изгибаясь змеей, под шумок кладет руки на его член и сжимает. Максимально прозрачный намек. Он кончает почти сразу, как Сяо Чжань приникает к его шее и втягивает кожу в рот, прихватывая ее зубами. Судорога скручивает тело, в животе все вибрирует, словно ядерный синтез вышел из под контроля. - Пиздец, - заключает Ибо глубокомысленно спустя долгую минуту, - полный пиздец. Как я раньше без этого жил? Он не может отдышаться, легкие горят огнем. Сяо Чжань смеется, вытирая пальцы о простыню, а затем с невыносимой нежностью тянет кисти Ибо к себе. Перчатки, брошенные на пол ранее, привычно облегают пальцы, как вторая кожа, но теперь, вспомнив, что такое прикасаться к другому человеку голыми руками, Ибо тяготится ими. Сяо Чжань проверяет, что все сидит как надо, а потом долго-долго целует Ибо, словно не может насытиться. Они оба жадные до друг друга, им обоим мало. - У меня есть предложение, - хрипло говорит Ибо, проводя ладонями по сильной, тренированной спине, - передышка, и еще один заход. Он немного испуган от того, сколько в нём просыпается желаний, пока смутных, не оформившихся, но это дело времени. Сяо Чжань прячет лицо в изгибе его шеи и шепчет на ухо: - Почему бы и нет?