***
Руки Жона взмокли, когда лифт поднял его на башню Бикона. Он никогда раньше здесь не был. Раньше его никогда не вызывали в кабинет директрисы. Если бы у него не было какого-то грызущего ощущения внизу живота, он нашел бы это забавным. Это было так же, как если бы его вызвали в кабинет директора в средней школе. За исключением того, что тот директор не мог выгнать из школы за подделку вступительных документов. Это его главная тревога здесь. Неужели Озпина узнала об этом? Будет ли он разоблачен как мошенник? Исключен. Арестован? Он скоро все узнает, когда доберется до верхнего этажа и двери откроются. Кабинет украшали шестеренки и часы, и Жон, выйдя из него, с благоговением огляделся. Это было просторное, даже похожее на пещеру место. Огромное для одного человека, и к тому же скудно украшенное. Однако вскоре он нашел взглядом женщину, которая вызвала его сюда. Спиной к нему, глядя в окно, стояла сама директриса Озпина. — Мистер Арк, — сказала она, не оборачиваясь. — Спасибо, что нашли время навестить меня. Когда Жон приблизился, он увидел женщину в ее обычном черном брючном костюме поверх темно-зеленой блузки на пуговицах. Высокие каблуки делали директрису на полголовы выше, возможно, даже выше его самого. Вид устрашающей женщины в таком деловом наряде заставил его казаться мальчишкой в своих почти детских толстовке и синих джинсах. — Директриса, — он вежливо поздоровался. — Итак, эм, зачем вы меня вызывали? Она тепло улыбнулась и жестом пригласила его сесть на стул перед ее столом. — Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Жон так и сделал, а когда сел, то увидел, что в центре стола стоит шахматная доска. Озпина села напротив него и аккуратно сложила руки перед собой. Под маленькими круглыми очками Жон заметил, что ее карие глаза казались удивительно теплыми. Может быть, дело было в приватной обстановке, а может быть, потому, что сидя за столом, она не казалась такой физически пугающей. Или, может быть, потому, что она собиралась сообщить ему плохие новости. Как бы то ни было, Жон приготовился к худшему, а Озпина перевела дыхание, прежде чем заговорить. — У вас в семье у всех светлые волосы и голубые глаза? — спросила она. Вопрос застал Жона врасплох. Это было совсем не то, что он ожидал услышать от директрисы. — Вообще да, — сказал он, думая о своей большой семье. — У всех моих сестер. И у родителей тоже. Озпина тихонько хихикнула. — Семь сестер. Должно быть, там было многовато детей. Она и представить не могла. Иногда Жон считал, что ему повезло, что он сбежал из этого дома, полного сумасшедших женщин. — Да, так оно и было. Это одна из причин, почему я действительно счастлив быть здесь, — добавил он, надеясь на какую-то последнюю жалость, чтобы спасти его тонущие мечты о Биконе. — Мне очень нравится быть в этой академии. Я действительно хочу быть охотником, как мой отец. Как и многие люди из моей семьи. — И мы счастливы, что вы у нас есть, — казалось, искренне ответила она. — Я понимаю, что путь, который вы прошли, был нелегким, но тем не менее вы упорно стремитесь осуществить свою мечту. Я верю, что у вас есть прекрасная возможность заставить вашу семью гордиться вами. И снова это были не те слова, которые ожидал услышать Жон. Казалось, что Озпина вовсе не собиралась выгонять его из своей академии или даже поднимать документы. Озпина раздвинула локти, подняв ладони вверх, и подбородком уперлась на ее переплетенные пальцы рук. — Говоря о вашей семье, вы очень напоминаете мне вашего прадеда. Жон нахмурился. Его прадедушка? Откуда Озпина его знает? По общему признанию, она была достаточно взрослой, чтобы быть директрисой этой академии, но только по ее виду Жон мог бы сказать, что ей было немногим больше тридцати пяти. На ее лице не было ни единой морщинки, но оно было довольно привлекательным. С другой стороны, ее седые волосы до плеч не указывали на возраст, так как даже у людей его возраста, таких как этот парень Меркури, были натуральные седые волосы. — Аластора? — спросил он. — Откуда вы его знаете, если позволите спросить? Он жил еще во времена Великой Войны. — Где он служил королеве Вейла с отличием и честью, — добавила она со знанием дела. — Настоящий герой во всех смыслах этого слова. Не редкость, когда помнят героев минувшего, не так ли? Он подумал, что это имеет смысл. Чего Жон не ожидал, так это узнать новую информацию о своей семье от кого-то, кто даже не был ее частью. — Я всегда знал, что он вроде как знаменит и все такое, но я не думал, что он на самом деле работал с королевой лично. — Совершенно лично, — ухмыльнулась она. Как будто она вспомнила какую-то шутку, в которую он не был посвящен. — Он служил непосредственно под началом королевы. Это так здорово! Теперь Жону больше, чем когда-либо, хотелось оправдать те высокие ожидания, которые он возлагал на себя. Он хотел стать великим героем, таким же, каким был его прадед. Конечно, сейчас не было королевы, которой можно было бы служить, но тем не менее он хотел сделать себе имя в этом мире. Он хотел, чтобы имя Арк означало что-то вроде того, что было во времена Великой Войны. — Теперь о причине, по которой я пригласила вас сюда, — сказала Озпина. Она указала на шахматы, стоявшие между ними. — Вы играете в шахматы, мистер Арк? Жон уставился на белые фигуры на своей стороне доски. Он и раньше играл в шахматы. Он знал, как играть. Но он не мог сказать, что играл так, как предлагала Озпина. — А, нет. Честно говоря, я никогда не был слишком хорош в этом. Озпина тихонько проворчала. — Понимаю. Если бы был стимул учиться, вы бы сыграли? Это был странный вопрос, на который он тоже ответил вопросом: — Стимул для меня научиться играть в шахматы? Но зачем? — Это стратегическая игра, — объяснила она. — Для лидера команды — это важный навык, который следует отточить. Пусть так, но Жон все еще не понимал важности шахмат. — Я имею в виду… действительно ли есть что-то, в чем поможет умение играть в шахматы? Люди не двигаются, как шахматные фигуры. В драке я не мог сказать Норе, чтобы она двигалась только буквой «Г»… даже если бы она с точностью делала то, что бы я попросил, — эта мысль была очень забавной. Да. Нора точно будет двигаться как конь, если он ей прикажет. Озпина тихонько хихикнула. — Это правда, что шахматы не являются идеальным представлением реальной войны, — согласилась она. — Однако это демонстрация вашей способности планировать все заранее. Распознавать планы своих врагов. Обманывать их и видеть сквозь их обманы. Это игра ума, и чем острее ум, тем лучше лидер. Разве вы не согласны? Это был сложный вопрос, с которым он не мог не согласиться. — Наверное. Когда вы так говорите, мне не нужно другого стимула, как быть лучшим лидером. Почему бы тогда просто не преподавать шахматы в классе? — Я не профессор, и мне не хотелось бы учить шахматам в классе каждого из присутствующих здесь лидеров. Только вас. Жон подумал, не упустил ли он чего-нибудь. Это казалось необычным, но все же лучше, чем быть выгнанным из академии. — Так… частный урок только для меня или что-то в этом роде? Озпина слегка кивнула. — Или что-то в этом роде, — повторила она. — Я думаю, это круто. Я действительно хочу совершенствоваться и не подводить своих друзей. Так что же вы имели в виду в качестве стимула? — Скажи мне, Жон, — начала она, ее пальцы скользнули у нижней части шеи. Она расстегнула верхнюю пуговицу блузки под черным пиджаком. — Ты знаком с понятием покера на раздевание? И снова это были не те слова, которые ожидал услышать Жон. Конечно, в его возрасте он слышал о покере на раздевание. Однако, насколько он знал, это была просто какая-то городская легенда, потому что он определенно никогда не играл в это, и он никогда не знал, чтобы хоть кто-то играл. — Эм, да. Но зачем? Озпина расстегнула следующую пуговицу своей темно-зеленой блузки, обнажив под ней лишь небольшую ложбинку. — Стимул будет тот же самый. Шахматы на раздевание, в которых каждая фигура, которую мы теряем, означает удаление предмета одежды, — следующая пуговица была расстегнута, и Жон увидел, что под рубашкой у нее черный кружевной лифчик. Озпина опустила руки и уставилась поверх очков карими глазами, которые из теплых стали острыми. — Пешки — это простые предметы, такие как перчатки или обувь. Чем реже фигура, тем важнее одежда. Жон не мог удержаться, чтобы не заглянуть под вырез своей директрисы. Его много раз учили смотреть женщине в глаза, а не на грудь, но он знал, что Озпина делает это совершенно сознательно. Она бы не обиделась на его взгляды. На самом деле, она могла бы даже обидеться, если бы он не смотрел. — И чем больше фигур я возьму… — с надеждой спросил он. — Тем больше ты увидишь, — ухмыльнулась она. — Обратное верно и для меня. Так? — Конечно. Игра должна быть справедливой. Здесь становится жарко или это только ему кажется? Глядя на внезапно ставшую очень привлекательной взрослую женщину, сидевшую перед ним, Жон не мог не желать увидеть больше. Это может быть единственная в жизни возможность увидеть эту директрису академии Бикон… обнаженной. И судя по тому, что он видел, за консервативным брючным костюмом, который она носила, скрывалось вполне знойное тело. Даже если он проиграет, Жон гордился своим телом. Он проделал долгий путь с тех пор, как прибыл в Бикон, и стал мускулистым и подтянутым. Конечно, он никогда раньше не выставлял себя полностью напоказ, но он уже много раз был без рубашки и без штанов в плавательном бассейне. Искушение увидеть Озпину во всей ее обнаженной красе было слишком велико. Возможно, по пути он даже кое-что узнает о стратегии. — Хорошо. Начнем. — Забегаешь вперед, не так ли? — А? Она улыбнулась. — О, ничего, — она указала на стол. — Ты играешь белыми, потому ходи первым. Мне бы очень хотелось посмотреть, на что ты способен, когда ты владеешь инициативой. Жон кивнул и несколько секунд смотрел на фигуры. Осторожно подняв руку, он выбрал пешку и двинул ее вперед. Озпина зеркально повторила ход. — Значит, ты не знал об истинной роли своего предка в служении королеве, — сказала она, ожидая его следующего хода. — Ты поверишь мне, если я скажу, что они были любовниками? Жон передвинул свою следующую пешку. — Ни за что, — искренне удивился он. — Откуда вы вообще это знаете? — одно дело узнать, что его прадед служил королеве Вейла. И совсем другое — услышать, что у них были более… близкие отношения. Пока они разговаривали, продолжался обмен фразами. — Можно сказать, я интересуюсь историей, — объяснила она. — Мир гораздо менее черно-белый, чем его изображают в книгах. Все вокруг так или иначе окрашено в серый цвет. Жон атаковал первым, и одна из его пешек пересекла доску, чтобы взять одну из пешек Озпины. — Вы серьезно? Они действительно были… вместе? Значит ли это, что я происхожу из королевской семьи или что-то в этом роде? Он увидел, как тело Озпины шевельнулось, в основном под столом. Наклонившись, он увидел, как она достала единственную черную туфлю на высоком каблуке. — Боюсь, что нет, Жон. Твой предок был консортом королевы, но не более того. Она… к сожалению, не родила детей. И никто из них бы не стал членом королевской семьи с тех пор, как была упразднена монархия. Еще несколько ходов пешками. Еще несколько пешек взято. Еще несколько предметов одежды снято. Обувь. Перчатки. Носки. Даже очки Озпины. Без них Жон мог видеть ее лицо целиком. Несмотря на то, что она была старше, она действительно была красивой. Его сердце бешено колотилось при мысли о том, что он увидит это прекрасное тело без одежды. — Ах, ну это отстой, — без сожалений пожаловался он. — Но все равно очень здорово узнать что-то новое о своей семье. Герой и консорт? Это так… странно. — Нет ничего необычного в том, что те, кто обладает властью, заводят любовников, — объяснила Озпина, беря одного из коней Жона, который слишком далеко продвинулся вперед. Она снова выжидающе посмотрела на него. — Не сомневайся, королева действительно любила его. Однако это была запретная любовь для кого-то в ее положении, и никогда нельзя было позволить окружающим узнать об этом. Вслед за обувью последовал один из ремней Жона. Возясь с пряжкой, он заметил, как Озпина выжидательно улыбнулась, с интересом наблюдая, как он достает из-под джинсов эту штуковину и показывает ей. Глядя на фигуры на доске, Жон понимал, что сражается в проигранной битве. После следующего ремня он потеряет свою толстовку. А потом он начнет подвергаться все большей опасности. Озпина тем временем все еще в своем полном брючном костюме. Если уж ему суждено было утонуть, то он, по крайней мере, хотел получить немного удовольствия перед смертью. — Кстати о делах любовных, ни для кого не секрет, что вы очень любите мисс Шни, — сказала Озпина, когда Жон пододвинул к ней слона. — Как продвигается романтическая эпопея? При этой мысли у Жона перехватило дыхание. — Не слишком хорошо, — мрачно признал он. — Я ей не нравлюсь. На самом деле она влюблена в одного из студентов по обмену по имени Нептун. Думаю, самое время поискать кого-нибудь еще. Или, может быть, даже оставить поиски девушки. — Я думаю, что это было бы пустой тратой времени, — сказала директриса, убирая слона, которого он только что переместил. Жон в отчаянии покачал головой. Он даже не видел, что ее слон бьет эту клетку. — Хотя образование и важно, найти счастье — это тоже важно. В каком мире мы жили бы, если бы наши жизни были полностью поглощены конфликтами и смертью, и нам не к кому было бы вернуться домой? Второй и последний пояс Жона снят. Он чувствовал себя неловко без тесных кожаных ремней вокруг талии. — Пожалуй, так, — согласился он. Отбросив осторожность, Жон передвинул ладью, чтобы забрать слона, которым только что ходила Озпина. Она, по-видимому, была к такому готова — пожертвовать этой фигурой, чтобы забрать его, и она уже была впереди в игре. У нее еще оставались фигуры. У него нет. Зубы парня впились в нижнюю губу, когда Озпина сняла черный пиджак своего костюма. Под ним была темно-зеленая блузка, уже распущенная на три пуговицы. Он был так близок к тому, чтобы увидеть что-то прекрасное. Он должен был просто взять еще несколько фигур директрисы, чтобы воплотить свои самые смелые фантазии в реальность. — Королева Вейла тоже это понимала, — заявила она, продолжая игру. — Она была непреодолимой силой на поле боя, но жизнь на войне без передышки свела бы с ума любого. Для нее было вполне естественно и даже правильно искать любовь и счастье. Как думаешь? Жон кивнул. — Да. На самом деле это довольно грустно, когда звучит вот так. Людям нужны перерывы. Особенно с нашей работой. — Не могу добавить большего, — еще одна фигура Жона снята с доски. Еще одна вещь должна быть скинута на пол. Жон наклонился и стянул через голову толстовку с изображением Пампкин Пита. Воздух вдруг стал холоднее, когда он остался в своей черной футболке. По крайней мере, тренировки с Пиррой превратили его бицепсы в нечто достойное внимания. А его друзья говорили, что у него нет ничего убойного… Удовлетворенная улыбка украсила губы женщины, сидевшей напротив него. — Ты действительно напоминаешь мне Аластора… — сказала она почти мечтательно. Должно быть, он был настоящим воином и мужчиной, если заслужил такую реакцию и уважение со стороны Озпины. Позже Жон решил покопаться в прошлом своей семьи. Теперь он по-настоящему интересовался жизнью своего предка. Похоже, почти так же, как и Озпина. Когда на доске осталось совсем немного фигур, Жон понял, что игра почти закончена. Как он ни старался, он просто не был гроссмейстером, каким казалась Озпина. Однако оставалась еще одна возможность. Озпина была без обуви и носков. Очки и пиджак с нее слетели. Это означало… Жон бросил вперед свою последнюю ладью, взяв одну из ладей Озпины. Не имело значения, что это оставляло его прискорбно незащищенным. Все, что имело значение, это то, что Озпине придется показать то, что он отчаянно хотел увидеть. Из ее горла вырвался тихий смешок. Ее руки потянулись к блузке, и пальцы принялись расстегивать последнюю пуговицу. Жон увидел бледную кожу ее живота, пока она спускалась вниз, и без малейшего колебания директриса академии Бикон сбросила с себя рубашку, обнажив гладкую фарфоровую кожу ее торса. Но еще важнее были бюстгальтер и широкая ложбинка между грудей. — Шахматы имеет свои плюсы, не так ли? — довольно спросила она. Жон рассеянно кивнул. — Да… — протянул он, глядя на ее грудь в лифчике. Плюсы. Торчащие. Даже в ее возрасте. Не то чтобы он знал ее возраст, но он был ошеломлен тем, что у Озпины такое потрясающее тело. Захват его ладьи был предрешен заранее. — Для новичка ты играл превосходно, — призналась она. — Не хочешь ли закончить сейчас? Жон стянул с себя футболку, обнажив подтянутый пресс и широкую грудь женщине перед ним. Ее карие глаза были прикованы к нему, упиваясь видом юноши, по крайней мере вдвое моложе ее. Если бы Жон не был так поглощен разглядыванием ее груди, ему было бы не по себе. У него все еще были ферзь и король, а также еще пара разбросанных пешек. Однако ему оставалось снять еще только два предмета одежды, пока он не окажется полностью обнаженным. С другой стороны, у Озпины, если не считать неожиданных нарядов, были только лифчик, брюки и трусики. Количество одежды было неравным с самого начала, но если бы он мог взять еще одну или две вещи, то этот день превратился бы из хорошего в великолепный. — Нет, — ответил он упрямо. — Продолжим. Его ответ заслужил мягкий смешок от женщины. — Очень хорошо. Фигуры сдвинуты, и битва за позиции началась всерьез. Он знал, что его ферзь был его тузом в рукаве, но он не мог переместить его на позицию, где Озпина могла бы схватить его в следующий ход. Он должен был чем-то пожертвовать. Чем угодно. Просто для того, чтобы заставить ее снять лифчик. Она подставила свою последнюю ладью в качестве приманки. Жон забрал ее, и чувство триумфа охватило его. Он умер, когда женщина просто встала и расстегнула свои черные брюки. — То, что у тебя есть план, не означает, что враг будет придерживаться его, — заявила она, словно прочитав его разочарование. Она спустила брюки, демонстрируя длинные и бледные ноги, и красивые черные кружевные трусики. — Не позволяйте оптимизму ослепить тебя от реальности ситуации. Жон печально кивнул, наблюдая, как Озпина забирает ферзя, сев обратно. Он тоже снял штаны, и теперь на нем были только трусы. Игра была хороша и теперь закончена. Его король и пара пешек ничего не могли сделать, чтобы помешать войскам Озпины захватить их. — Шах и мат, — сказала она, передвинув своего ферзя, подловив его короля своими фигурами. — Хорошая игра, мистер Арк. Жон, как никто другой, был человеком чести. Встав, он ухватился за пояс своих боксеров и спустил их вниз. Вид прекрасного тела Озпины и мысль о том, чтобы увидеть его еще больше, вызвали естественную реакцию молодого человека, и его пенис гордо поднялся, указывая на директрису, когда он снимал последнюю одежду. Озпина, со своей стороны, не выглядела испуганной или смущенной. Та же ухмылка украсила ее губы, когда она смотрела на то, что он ей показал. — Очень впечатляюще, мистер Арк, — заметила она. Жон слабо улыбнулся, чувствуя себя менее смущенным из-за своего положения, получая такую похвалу. — Ты прекрасный молодой человек. Найти любовь не должно быть проблемой для кого-то с такими достоинствами. Жаль, что Вайсс этого не понимала. Не то чтобы у нее были на то причины, ведь она никогда не видела его раздетым. Он не мог в это поверить. Он стоял голый перед директрисой академии Бикон. И на ней были только лифчик и трусики. Он никак не ожидал такого исхода, когда впервые пришел к ней в кабинет. Да он и не ожидал того, что будет дальше. Озпина заложила руки за спину, и у Жона перехватило дыхание, когда он увидел, как она возится с застежками лифчика. Его сердце пропустило удар, когда он увидел, как он сдвинулся вперед, хотя и не настолько, чтобы обнажить сокровища, спрятанные за ним. — Эм-м, что? — это все, что он смог произнести, когда она встала со своего места, держа рукой свободный лифчик на месте все это время. — Но вы же победили. — Да, — хитро ухмыльнулась она. — Тогда… — Я ведь говорила тебе, что хочу посмотреть, на что ты способен, когда берешь инициативу в свои руки, не так ли? — спросила она. Она позволила лифчику упасть на пол. — Покажи мне, мистер Арк. Жон втянул в себя воздух, упиваясь видом груди Озпины. Красивые и полные, они были круглыми и совершенно умоляли сжать их. Он не был уверен, что сможет вместить их все даже в свои большие руки, но знал, что хочет попробовать. Ее соски были твердыми и торчащими, бледными и цветом где-то между светло-коричневым и розовым. Жон никак не мог насытиться ими. Он хотел их заполучить. Он нуждался в них. И у него было приглашение, о котором он только мечтал от женщины по другую сторону стола. Жон обошел его и, приблизившись к женщине, заглянул в ее теплые шоколадные глаза, прося последнего молчаливого одобрения. Ее ухмылка была неизменной, и она мягко кивнула ему. Жон сделал решительный шаг, обнял ее за талию и опустил голову ей на грудь. Его губы сомкнулись вокруг ее левой груди, зубы сжались вокруг твердого соска, когда он начал сосать. Он услышал, как Озпина ахнула и глубоко вздохнула, когда он нежно атаковал ее большой холмик, как новорожденный ребенок свою мать. — М-м-м, гораздо лучше, мистер Арк, — промурлыкала она. Руки Озпины легли на его затылок, удерживая его на своей груди, пока он сосал ее. — Да, очень хорошо… Он чувствовал и слышал ее тяжелое дыхание, когда сосал. Желая большего, он широко раскрыл рот и взял столько ее мягкой груди, сколько смог вместить. Она была такой мягкой, но в то же время такой твердой. Плоть ее груди скользила, но не поддавалась его зубам, когда он мягко прикусил ее, и его язык скользнул вверх и вниз по ее соску. Судорожные вздохи и стоны женщины подсказали ему, что он отлично справляется со своей первой попыткой. Пальцы одной руки гладили его по волосам, а он продолжал играть с ее грудью. — Мистер… — она замолчала. — Жон… Его руки переместились от ее спины вниз к заднице в трусиках, где они нашли ее большие и полные ягодицы, и крепко сжал их. Еще один хриплый стон вырвался от нового возбуждения, и Жон не хотел ничего больше, чем получить больше этих звуков от женщины. Он атаковал ее грудь со всей силой и пылом, на которые был способен, посасывая и покусывая ее нежную и вкусную кожу, пока она тяжело дышала. — М-м-м, боги да… — она стонала. — Я так давно не чувствовала касаний любовника… Краем глаза он заметил, как Озпина опустила свободную руку между ними и начала тереться о свои трусики. Он хотел помочь ей в этой области, но хлюпанье ее задницы и вкус ее груди во рту были слишком соблазнительны, чтобы отпустить их прямо сейчас. Тихое постанывание наполнило его уши, когда Озпина погладила свою киску. Ее грудь вздымалась у него во рту, а пальцы впивались в кожу головы, в то время как Жон продолжал сосать ее грудь и сжимать ее задницу. Наконец, когда казалось, что она вот-вот лопнет, Озпина оторвала его голову от своей груди и посмотрела в его голубые глаза своими лихорадочно-карими. — Возьми меня, — отчаянно выдохнула она. Ее руки судорожно спустили трусики вниз по ногам, чтобы показать всю себя юноше. — Здесь? — спросил он. Она бешено кивнула. — Да, здесь. Сделай это, Жон. Сделай меня. Озпина повернулась лицом к большому стеклянному окну за своим столом и прижала к нему ладони. Она показала ему свою голую задницу, и Жон солгал бы, если бы сказал, что это не самое прекрасное зрелище, которое он когда-либо видел. Ее ноги слегка раздвинулись для него, открывая влажную женственность между ног. Когда его пульсирующая эрекция оказалась всего в нескольких сантиметрах от нее, он без колебаний двинулся за ней. Обхватив одной рукой ее живот, а другой свой член, Жон нацелился на лоно Озпины. Его выпуклая головка поцеловала влажные складки ее киски, и крепко прижимая ее, чтобы удержать на месте, Жон проник внутрь и заработал гортанный стон от своей директрисы. Ее складки раздвинулись, и Жон скользнул своим твердым членом в нетерпеливую дырочку женщины. Сантиметр за сантиметром он входил в нее, горячий и тугой вход расширялся, чтобы вместить его член. — А-а-а… — простонала она, когда он двинулся дальше. — Проклятье… Он никогда раньше не слышал, чтобы Озпина ругалась. С другой стороны, он никогда раньше не слышал, чтобы ее трахали. Сегодня действительно был день первых открытий… Жон навалился на директрису, и, подняв руки, накрыл ее ладони на окне. Его грудь тяжело навалилась ей на спину, а лицо зарылось в ее седые волосы до плеч. Глубоко войдя в женщину, он начал двигать бедрами взад и вперед. — О-ох! — женщина застонала, когда его таз врезался ее по задницу. — А-а! Ох! Юноша крепко прижался к тыльной стороне ее ладоней, переплетая свои пальцы с ее, в то время как его тело снова и снова сталкивалось с телом Озпины. его толчки были медленными и неуклюжими, что и неудивительно для первого раза. Тем не менее, каждый раз, когда он заполнял дырку Озпины своей длиной, он получал от нее еще один вздох или стон. — Ох! Ох! Ох! — она тяжело дышала, прижавшись щекой к стеклу. Скрип ее плоти о стекло был таким же громким, как и влажные шлепки плоти, когда Жон толкал женщину на стекло. Пока он энергично трахал Озпину, Жон прижимался лицом к ее затылку. Ее волосы пахли кокосовым шампунем, и он глубоко вдохнул ее аромат, продолжая тереться о ее тугую киску. Он никак не мог насытиться этим. Он никак не мог насытиться ею. Как бы он ни устал после долгого дня занятий, он не мог позволить своему телу упустить такую возможность. Груди Озпины были прижаты к окну, и им повезло, что они находились достаточно высоко, чтобы никто не мог их видеть. Это был бы не просто позор, а настоящий скандал для директрисы академии Бикон, если бы ее застукали трахающейся с одним из ее учеников. Жон начал набирать темп, его бедра качались, как поршень, когда он сильно и быстро врезался в задницу Озпины. Стоны и всхлипы женщины звучали для него как музыка, и он не хотел, чтобы это кончалось. Если это был стимул, то он хотел играть с этой женщиной в шахматы каждый день. Он хотел чувствовать, как ее горячая и влажная женственность снова и снова сжимается вокруг его нетерпеливого члена. — Ах! Жон! — она застонала, больше походя на дешевую шлюху, чем на главу престижной академии охотников, когда он трахал ее. — Жон! Дрожащие ноги и пронзительные стоны намекали Жону, что она близка к своему концу, но только когда вся ее спина выгнулась к нему, и голова оторвалась от стекла, он понял, что она достигла своего пика. Озпина закричала, ее спина прижалась к нему, стоя почти полностью прямо, в то время как Жон все еще погружен в нее. Жон двигался под тем неудобным углом, который у него оставался, пытаясь извлечь максимум возможного из оргазма Озпины. Его руки оторвались от ее и крепко сжали ее груди, по одной в каждой руке. Сильно сжимая ее мягкости, Жон прекратил толчки, позволяя Озпине перевести дыхание, оставаясь насаженной на его член. Его лицо вернулось к ее голове, пахнущей смесью кокоса и потной похоти. Он еще не кончил. Озпина хотела посмотреть, что он будет делать, если ему дадут инициативу. Если она не скажет ему остановиться, то исполнит ее желание. Все еще держа руки на ее груди, Жон повернул Озпину, развернув ее лицом к столу, и взял за плечи, чтобы нагнуть ее над ее же столом.***
Озпина пришла в себя, тяжело дыша, обнаженной на горе бумаг, над которыми она так скучала в начале дня. Оставшиеся на доске шахматные фигуры разлетелись в разные стороны, когда ее грудь приземлилась на них, и ее руки потянулись к переднему краю стола, готовясь к тому, что должно было произойти. Жон встал позади нее и, выскользнув из ее мокрой киски, когда он наклонил ее, потерся головкой своего члена о ее гладкие складки. Тысячелетия существования до некоторой степени притупили ее чувства. Из-за этого простые радости, которыми она когда-то наслаждалась в жизни, казались обыденными и бессмысленными. Однако то, что она сказала раньше, было правдой. Жизнь в конфликте и бесконечная война с заклятым врагом сведут человека с ума без чего-то, что нарушит обыденность. Десятилетия назад бурный роман с одним из ее лучших воинов пробудил что-то внутри королевы Вейла. Прямо сейчас, под одним из ее студентов и потомком этого человека, происходило что-то подобное Член Жона играл с ней, терся о ее жаждущую женственность и шлепал по ее пышным ягодицам, дразня ее лоно. Она хотела повернуться и сказать ему, чтобы он засунул его внутрь, но прежде чем она успела это сделать, скользкий кончик его члена скользнул по ее потной коже и ткнулся в совершенно неправильное отверстие. Спина Озпины напряглась, и она вскинула голову от неожиданного вторжения в неожиданное место. — Ой! — она ахнула от удивления. Так же быстро, как он вошел в нее, он выскочил. — Извини, — быстро пробормотал сзади Жон. — Соскользнул. Глядя на опустевшую шахматную доску, Озпина закусила нижнюю губу. Она повернулась посмотреть на парня позади себя, и карие глаза уставились в голубые, когда она заговорила: — Не извиняйся, — промурлыкала она. — Сделай это. Воткни его туда. Жон вытаращил глаза. — Ты говоришь про твой… — Да, — она кивнула. — Все нормально. Озпина обернулась, чтобы посмотреть вперед и подготовиться к тому, что должно было произойти. В прошлой жизни она занималась анальным сексом. Самое время снова насладиться этим. Положив одну руку ей на бедро, а другой направляя свой член, Жон приготовился войти во вторую совершенно новую дырочку за день. Скользкая от естественной смазки ее вагинальных соков, головка Жона направилась к ее черному ходу, постучала в ее заднюю дверь, как таран, пытающийся пробить себе путь через ворота крепости. — Ах… — тихо пробормотала она, чувствуя, как его головка упирается ей в анус. Используя свои пальцы, чтобы раздвинуть ее ягодицы и отверстие так широко, как только можно, Жон проломил ворота, и Озпина тяжело выдохнула, когда почувствовала, что он вошел внутрь. Глаза крепко зажмурились, а рот широко раскрылся, когда Жон медленно, но верно вошел в ее попку. Она не могла не выразить стонами это чувство, когда его длина входила в нее сантиметр за сантиметром. — Ах… ха… — Прекратить? — прошептал он ей в ухо. — Нет… не останавливайся… — простонала она. Он продолжил. Жон был нежен, позволяя тугому кольцу анальных мышц постепенно расширяться, чтобы приспособиться к его толщине. Руки Озпины крепко сжались на столе, а голова опустилась на шахматную доску, с которой началось все это приключение. В ее киске долгое время никого не было, и это объясняло, почему она была настолько тугой. С другой стороны, ее анальная девственность оставалась нетронутой в этом теле. Болезненно вздыхая и стиснув зубы, она могла только представить, насколько тесным должен был быть проход вокруг члена Жона. Должно быть, это было настоящее блаженство для юноши. Скоро тоже почувствует и она. К тому времени, как Жон вошел полностью, ей показалось, что ее внутренности нанизаны на его мужское достоинство. Парень стоял позади нее, вся его длина погружена в женщину, которая до сегодняшнего дня была уважаема и, возможно, даже немного пугала его. Но теперь он трахал ее в задницу. Как бы много она ни говорила о том, что мир не черно-белый, эти две точки зрения не могли не быть на разных полюсах. Жон поднял руки, чтобы крепко сжать ее бедра, и он медленно отодвинул свои бедра от ее задницы, прежде чем толкнуть их снова вперед. Резкий гортанный звук, сорвавшийся с губ Озпины, был отнюдь не романтичным, но опять же это была похоть, а не любовь, которая подстегнула их обоих, когда Жон перекинул ее через ее же стол. К его чести, он входил в нее медленно, давая ей время привыкнуть к тому, чтобы принять его член в свою задницу. Это было и для его выгоды, так как он, несомненно, не хотел кончать так скоро после того, как вошел в ее самую запретную дырочку. Нет, он сделает это ради них обоих. Они оба получат огромное удовольствие от того, что ее трахнут в задницу. — Ах… ах… ах… — вот и все, что могла выдавить Озпина каждый раз, когда чувствовала, как его массивный член, или, по крайней мере, массивный по сравнению с ее тугой задницей, выскальзывает наружу, прежде чем снова вонзиться в нее. Стол задрожал, и предметы на нем задребезжали, когда бедра Жона снова и снова прижимали к нему тело Озпины. Парень двигался в медленном, но ровном ритме, и уже несколько бумаг вылетели из стопки на пол. К тому времени, как все это закончится, там будет просто хаос, который нужно будет разобрать, но Озпине все равно, пока Жон продолжал трахать ее. Пальцы Жона крепко сжимали обильную плоть и жир ее задницы, а тихое ворчание его губ над ней было подобно афродизиаку само по себе. — О боги, Озпина… Боги. Интересно, что бы они подумали, если бы узнали, что она делает? Она выполняла миссию по объединению человечества в эпоху мира и согласия, и вот парень вдвое младше трахает ее в задницу. По крайней мере, вдвое младше этого тела. Жон понятия не имел, что ее разум скитается по Ремнанту тысячи лет. Озпина скользнула правой рукой вниз и под себя, обнаружив все еще сочащуюся женственность между ног, и засунула пару пальцев в свое лоно. Когда бедра Жона прижались к ней, она проникла в себя, и ее разум угрожал сломаться от невероятного удовольствия от того, что обе дырки были заполнены до краев. — Ах… ха… — простонала она, все еще крепко зажмурившись, и в глазах ее выступили слезы от совершенно нового ощущения члена Жона, пронзающего ее сзади. И все же больно не было. Это было приятное давление. Такое, к которому это нынешнее тело привыкнет после еще нескольких раз в задницу с ее новым любовником. Вес Жона давил на ее спину, пока он приспосабливался, и он крепко обхватил руками ее живот, продолжая ласкать ее упругие ягодицы. Его лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от ее правого уха, и с каждым толчком она слышала похотливое бормотание на его губах и горячий воздух на своей плоти. Крепко обхваченная его руками, как змеями, Озпина не могла избежать сокрушительного веса и сильных толчков парня, когда он наполнял ее задницу своим членом. Ей и не хотелось бежать. Она не чувствовала себя такой живой уже несколько десятилетий. С этого момента она хотела, чтобы этот член был внутри нее каждый день. Что-то подсказывало ей, что Жон не возражал бы против такой договоренности. — Озпина… — прошептал он ей в ухо, его бедра не прекращали врезаться в нее. — Озпина… Звук его похотливого шепота на ухо сводил ее с ума. В сочетании с членом в ее заднице и пальцами в ее киске, Озпина кончила снова. Ее тело сотрясалось и билось в конвульсиях на столе, но под доминирующим весом парня, который входил и выходил из нее, она не могла пошевелиться. Все, что она могла сделать, это принять его. Она должна была принять его толкающийся член, пока он не насытится. С каждым толчком тело Озпины двигалось по столу, прежде чем член Жона оттягивал ее назад. Первобытное рычание ей на ухо сводило ее с ума. Она не могла удержаться, чтобы не застонать в свою очередь, когда ее задницу пронзали. — Ох! Ох! О-о-ох… Их тела слились воедино, словно склеенные липким потом, покрывавшим их обоих. Жон набросился на нее с отчаянием подростка, который всю свою жизнь ждал такого момента. Влажные шлепки его таза о ее кожу смешивались с резкими стонами из глубины его горла, создавая симфонию звуков, подобных которым Озпина не слышала десятилетиями. — Ах… Озпина… — повторил он, и на этот раз его слова прозвучали более отчаянно. Ее дыхание стало неистовым, а глаза зажмурились так сильно, что пара слез удовольствия потекла по щекам, когда Жон начал колотить ее с большей силой и скоростью. — Озпина… я сейчас кончу… Жон как заведенный вонзался в ее зад, и Озпине потребовались все силы, чтобы произнести хотя бы два слова, когда ее тугая задница была растянута страстным юношей. — Внутрь… меня! — она умудрилась закричать, когда Жон пронзил ее так сильно, что ей показалось, будто ее тело вот-вот расколется надвое. Мир исчез, и единственным ощущением, которое у нее осталось, было жгучее удовольствие в ее заднице. Так продолжалось до тех пор, пока горячая и густая субстанция не затопила ее изнутри успокаивающим и липким веществом. — А-а-ах… — простонал Жон, выпуская свою сперму в тело директрисы. — Ах… о боги… Его движения не прекращались, когда он выстреливал порцию за порцией в ее тугой анус. Однако по мере того, как проходили секунды, он замедлял свой темп, пока не выплеснул последнюю сперму. Озпина почувствовала, как его голова тяжело опустилась на ее плечо. Как бы тяжело она сейчас ни дышала, она чувствовала тяжелое дыхание молодого человека над ней, отчаянно втягивающего воздух после того, как он сделал два энергичных захода на свою директрису. Они оставались так в течение долгих секунд, наслаждаясь присутствием друг друга, член Жона все еще был засунут в ее задницу. Это было почти больно, когда она почувствовала, как его руки отпустили ее тело, а мальчик встал и вытащил свой член из нее. — Ох, блядь… — услышала она его испуганный шепот. Озпина боялась худшего, возможно, последствий слишком сильного и слишком быстрого первого анального опыта этого тела. Но когда она подняла глаза, то поняла, что именно сорвало ругательство с губ Жона. У дверей лифта стояли трое последних людей, которых она хотела бы видеть в таком компрометирующем положении. Глинда Гудвич, генерал Айронвуд и Винтер Шни стояли потрясенные, ошеломленные и возмущенные, глядя на двух обнаженных людей за столом Озпины. Директриса стояла во весь рост, даже не пытаясь скрыть свою наготу. Ничто не могло быть более неловким, чем то, что они, должно быть, только что видели. Она намеренно встала перед Жоном, чтобы защитить его и в прямом смысле от их глаз, и в переносном — от их осуждения. В конце концов, это было ее желание. Последствия придется разбирать ей самой. — О боги, неужели уже пришло время встречи? — спросила она со всей небрежностью, на какую только способна женщина, которую только что трахнули в задницу на глазах у ее коллег. Трио ничего не сказали, снова зайдя внутрь лифта и закрыв дверь. По крайней мере, она и Жон могут одеться наедине. Когда они начали собирать разбросанную по столу одежду, Озпина не могла не спросить: — Не хочешь ли позаниматься шахматами еще? Жон поднял голову и моргнул, глядя ей прямо в глаза. — Да, — сказал он. Он и не пытался скрыть нетерпение в голосе. — Это было бы потрясающе. — Тогда завтра в это же время, — сказала Озпина, натягивая трусики. — Не беспокойся о них. Я с этим разберусь. Ничего не случится, хорошо? Он кивнул. К какому замечательному маленькому соглашению они пришли. Среди горы обычной школьной бумажной работы и бюрократического кошмара фестиваля Вайтел Озпина наконец нашла что-то захватывающее в своей жизни. Она не могла дождаться, когда получит больше. _______________ Автор: как вы все знаете, я люблю некоторые редкие пары Жона, и MediumMan тоже. Так что это замечательный заказ. Что может быть более редким, чем Жон и fem!Озпин? Я благодарю его за то, что он заказал мне эту работу, а также всех вас за чтение. Надеюсь, вам всем понравилось.