мои чувства - запрет.

      Жар. Огонь. Горячо.       Пот выступает на лице и на оголенной груди, становится трудно дышать.       Тяжело открыть глаза. Все мутно.       Красный цвет больно бьёт по векам, а чей-то дикий смех доносится со стороны. — где я? — хриплый шепот сорвался с губ.       Парень чувствовал слабость. Неожиданно, тело стало дрожать, а тот сумел открыть глаза, почувствовав страх. — вот дурень! — услышал над ухом брюнет и боязно поднял взгляд.       Перед ним стояло несколько низких чертей. Они смеялись и указывали на него пальцем. — боже, мне что, это снится?! — шепотом спросил он самого себя. — нет, дурень, ущипни себя!       Дыхание участилось, он двумя пальцами схватил свою кожу руки и почувствовал лёгкую боль. — боже мой! — прокричал кареглазый, отодвигаясь назад. — не говори тут такие грешные слова! — смеялся один из чертей, надрывая свое пузо. — кто вы такие?! — закричал он, срывая голос. — твои верные друзья, — протянул один из них, начав медленно приближаться. — отойди от меня, я буду драться! — воскликнул юноша, стараясь подняться, но снова упал, больно ударившись телом. — а ну разойдитесь! — услышал Тушенцов низкий, но бархатный голос, а черти тут же склонили головы, отходя назад на несколько шагов. — новенький значит, Руслан, верно? — спросил юноша, стоя перед ним.       Он выглядел величественно. Симпатичное лицо не выглядело злым, а наоборот, внушало доверие.       На его теле был темный костюм и черный, как ночь, плащ.       Голубые глаза будто бы заглядывали в душу, ища в ней потайные знаки и секреты.       Его рыжие волосы были аккуратно уложены на правый бок. Симпатичная внешность застряла в голове юноши. — да, вы правы… — тихо ответил парень, но голос дрогнул.       Рыжеволосый подошёл ближе, и протянул ему свою руку.       Кареглазый нахмурил брови, но в протянул в ответ.       Как только пальцы коснулись его кисти, тот мгновенно притянул ладонь к губам, промолвив: — ах этот сладких людской запах, который ещё не чувствовал страданий и горя, который ещё не пахнет горелым, а ещё чем-то живым, чем-то вкусным и сладким, — после этих слов его губы прикоснулись к коже и оставили черный след.       Боль прошлась по месту поцелуя, вырвавшись с криком. — ты не кричи, тебе придется и не такое почувствовать! Живо поднимись с пола, Тушенцов! — приказал парень, а Руслан нервно сглотнул ком, что застрял в горле.       Подперев под себя трясущиеся колени, он медленно поднялся, чувствуя головокружение от невыносимой жары.       Юноша опустил взгляд, чтобы рассмотреть себя. На нем была коричневая повязка, которая прикрывала интимные части тела, а все остальное было нагое. — направляйся за мной и даже не думай сбежать! — сквозь зубы прошипел высокий и статный парень, гордо развернувшись в другую сторону.       Выхода не оставалось. До мутного разума Тушенцова дошло, что тот умер во сне и оказался в аду. А перед ним, как он полагал, либо сын сатаны, либо сам он. Но поразительно ангельская и вовсе не отвратительная внешность смущала, ведь демон не может так выглядеть.       Со всех сторон доносились душераздирающие, пугающие крики. Тех, кто кричал — мучали, пытали, убивали.       Это вызывало мурашки на бледном теле, Руслан чувствовал страх.       Боязно озираясь по сторонам, глаза остановились на страшном силуэте.       Это был человек. Он умирал страшной и мучительной смертью. Заживо сгорал на костре.       Ужас и паника одолели брюнета, и тот подбежал к рыжеволосому парню, что шел впереди, схватил его за руку, прижавшись к ней.       Кашин ахнул, не ожидая такого.       Светлые, как небо, глаза, взглянули на трясущегося юношу.       Что-то внутри него загорелось, это был пожар чувств? Чувства для него были неизвестны, ведь он не знал, что это такое.       Ощущать жизнь внутри своего тела для него было непривычно. Ему было приятно от того, что тот прижался к нему как к мамочке, и терпя адскую боль от прикосновения, молчит.       Уж было хотел ласково провести рукой по темным волосам, но вместо этого, злобно фыркнул и схватил его за шиворот, таща за собой в неизвестное для него место.       Огромные черные двери с шумом отворились, и в большую страшную комнату вошли двое парней. Один из них злобно дышал, а другой таил дыхание от страха. — брось его, сын мой… — послышался голос, которому никому не пожелаешь услышать.       Кашин послушался и кинул Руслана на пол, как половую тряпку.       Подняв карие глаза, он увидел перед собой высокий трон. А на красном троне сидел урод.       Лицо было мерзким и пугающим.       Красные, как только что пролитая кровь, глаза, смотрели на него с отвращением. — Руслан Тушенцов… 26 лет… Жил в Санкт-Петербурге… Мгм, ну все ясно… — читал он по свитку информацию о парне. — отец, я ознакомился с текстом, и считаю, что он достоин существовать! — начал говорить Кашин, нахмурив светлые брови. — ты ошибаешься. Погибнет самой мучительной казнью. — нет, подожди, ты послушай!.. — спорил Данила с сатаной, пока тот закатывал жуткие глаза. — не успел за свою жизнь предать кого-либо самостоятельно, да если и есть какие-то маленькие грешки, то нужно понимать — Руслан хотел знать молодость! — Данил… — отец! Он не издевался над кем-либо, не совершал преступлений! Не был гордым, алчным, никому никогда не завидовал, не унывал и был всегда позитивным! — похоть. — просто ответил сатана, взглянув на сына. — что?.. — тихо спросил тот, почувствовав невероятный удар в спину. — продавал свое тело каждому, кто пожелает, — злобно говорил сквозь клыки сатана, пока Даня перевел разочарованный взгляд на Руслана, который стыдливо опустил глаза в пол. — увести его! — приказал повелитель загробного мира, и чертики, кивнув, схватили его за руки, таща к дверям. — нет! Помилуйте, прошу вас, помилуйте! Смилуйтесь надо мной, пожалуйста! — жалобный крик сорвался с губ бедного Тушенцова, который пытался вырваться из сильной хватки.       Как только дверь закрылась, сатана шепотом спросил: — с каких это пор ты защищаешь грешников?       Карие глаза проливали горькие слезы, наблюдая за огнем, который разгорался специально для него.       Он закрыл веки и стал шептать молитву, ту, которую читала бабушка каждый день перед сном. — оставьте его на немного, мне нужно с ним поговорить… — ушей коснулся бархатный голос и Тушенцов обернулся.       Горькая, но одновременно счастливая улыбка появилась на поникшем лице Руслана. — вы пришли меня простить? — нет, слова моего отца — закон. — но как же так… — прошептал брюнет, пока по его щеке покатилась ещё одна слеза. — погодите вы секунду, я должен кое-что сказать… — конечно… — ответил кареглазый, понимая, что это будет последний разговор в его жизни, дальше только пустота. — вы останетесь в моем гнилом сердце. — что?.. — не ожидал таких признаний от него Руслан. — спасибо, что появились в моей жизни. Позвольте, я подарю вам прощальный поцелуй.       Пальцы руки коснулись татуированной кисти, и оставили темные следы, а после — ожоги.       Кашин с волнением заглядывал в карие глаза, которые заставляли тонуть.       Медленно придвинув к себе, он затянул юношу в робкий первый поцелуй.       Уста в миг поменяли цвет, стали черными. Но Руслан не хотел чувствовать боль, он заглушал ее бушующими внутри себя чувствами.       Но тут, черти схватили Тушенцова за плечи и силой оттащили от сына самого сатаны.       Рыжеволосый медленно протянул руку, понимая, что это последнее с ним касание. — нет, Данил…       Тушенцов беспомощно тянул к нему свои руки, испуганно ловя его, как казалось, ледяной взгляд. — Даниииил! — закричал он во все горло, и брюнета тут же кинули в костер.       Кашин на миг дрогнул, пока тот разрывал глотку, крича его имя. Парень понимал, как тот сейчас страдает, мучается и умирает, теряя свою душу навсегда в этой вселенной.       Где-то внутри него гнилое сердце кровью обливалось, а голова гудела от боли. — Даниииил! — продолжал кричать кареглазый, все ещё тая внутри себя надежду, что тот спасет его.       Эмоций на лице Кашина не было. Если не считать той слезы, которая скатывалась по лицу и стоила как все сокровища мира, упав, мигом разбивалась о пол, оставив на щеке мокрую дорожку, которую он тут же утер.       Данил продолжал смотреть на горящее тело, которое в несознании продолжало кричать его имя. Звать. — Господин… Там привели ещё трёх грешников… — приклонив голову, промолвив черт.       Рыжеволосый кивнул, и бросив последний взгляд на Тушенцова, ушел.