Безутешное

Гильгамеш рассеянно потряс стеклянным сосудом, почти без интереса разглядывая, и в задумчивости провел пальцем по крышке. Он поднес колбу ближе, но из-за встряски внутри все перепуталось, и теперь бедная фея никак не могла выкарабкаться из-под собственных длинных волос. Зеленые пряди переплелись между собой, неряшливой кучей завалились сверху, пока тоненькие ручки, еле шевелясь, пытались привести их хоть в какой-то порядок. Безуспешно, естественно. Король героев отчетливо помнил первые часы, когда несчастное создание билось в стены и пыталось выбраться. Малюсенькие ладошки еле слышно барабанили по стеклу, словно требовали свободы. Так оно и было, разумеется, но Гильгамеш лишь с ухмылкой наблюдал и наслаждался. Раньше не существовало никого, кто посмел бы так кощунственно относиться к созданиям природы и запирать их в стеклянной банке. Он стал первым. Первым и единственным, ведь недостаточно суметь сделать это, нужно еще и пережить гнев феи, закрытой в замкнутом пространстве. Честно говоря, Король героев даже с интересом ожидал этого самого «гнева» — ему хотелось проверить, сможет ли это развеять его скуку или хотя бы чуть-чуть развлечь, или даже, может быть, удивить. Но время шло, и ничего не происходило. Сначала фея забавно злилась: топала ногами, что-то кричала, била руками по стеклу изнутри. Даже пыталась применять магию, и между длинных волос проскальзывали крохотные молнии, заставляя зеленые пряди взлетать наверх и путаться, чтобы потом опуститься обратно на дно сосуда в полном беспорядке. Крошечное личико то искажалось от возмущения, то от непонимания, то от обиды. Фея даже пыталась докричаться, но сквозь стекло не было слышно ничего, кроме тихого «пи-пи-пи». Смотреть на это и правда оказалось интересно. Так продолжалось недолго. Совсем скоро Гильгамеш заметил, что волшебное создание притихло, вяло наблюдая за ним и прижимаясь к стеклу щекой. А еще чуть позже — и вовсе опустилось на дно и сжалось в комочек. Длинные волосы укрыли сверху как одеяло, и стало невозможно разглядеть хрупкое тельце. Следом истаяли вспышки магии, словно тоже заснули. Король героев никогда не слышал про то, что феям нужно спать или что они устают, но это было вполне логично, так что он занялся другими делами и перестал обращать внимания на стеклянный сосуд-тюрьму. Когда он на следующий день вспомнил о нем и его содержимом, то почти с интересом наблюдал за попытками феи выбраться. Если бы крышка не была закреплена магией, то волшебному созданию это даже удалось бы, как могло удаться и разбить стенки. Вот только Гильгамеш заранее позаботился об этом, как и о том, чтобы его новое «сокровище» не задохнулось и не умерло с голоду, так что теперь мог себе позволить с удовольствием наслаждаться зрелищем. Крохотные, но яркие молнии, бьющие разрядами в стенки, сверкали весьма красиво и хорошо сочетались с золотистым сиянием, окутывающим тельце феи. К тому же зеленые пряди начинали пушиться сильнее и напоминали встопорщенную шерстку разъяренного котенка. Весьма мило в сочетании с нахмуренным крошечным личиком, полным решимости. День за днем Король героев отвлекался от дел, чтобы расслабиться и понаблюдать за волшебным созданием, пальцем оглаживая стеклянные стенки сосуда. Он не сразу заподозрил неладное. С каждым днем все меньше сверкали молнии, все реже пыталась выбраться фея, все длиннее становились периоды сна. Смотреть на неподвижное тельце на дне было невыносимо скучно, и Гильгамеш всячески пытался расшевелить его. На какое-то время помогало, однако потом все начиналось сначала. Однажды он не выдержал и откупорил крышку, вытряхнул фею себе на ладонь. Апатично дернулись крохотные ручки и ножки, еще сильнее сжимаясь в комочек. Пришлось аккуратно пошевелить пальцем, мимолетно разгладив длинные пряди. Волшебное создание сонно заморгало и приподнялось в попытках оглядеться. Но даже так было видно: глазки норовили закрыться обратно, сколько бы фея не терла их крохотными кулачками, а движения оставались вялыми. Гильгамеш ожидал попытки взлететь и убежать, даже приготовился ловить, но их не последовало, хотя он точно помнил, что еще совсем недавно его сокровище парило в воздухе. Очень медленно фея постаралась подняться на ноги, но безуспешно: коленки подломились, и крохотное тело шмякнулось обратно на ладонь. Король героев нахмурился и сконцентрировал немного магии в пальцах, собираясь подпитать немощное создание, но лишь вызвал этим тихое возмущенное попискивание и попытки отвернуться да отползти подальше. Такую же реакцию вызвали и живые растения с цветами, и капли воды, и пыльца. Ничего из предложенного не заинтересовало фею, стремившуюся свернуться в клубочек где-нибудь, где будет спокойно. На какое-то время Гильгамеш оставил ее в покое, искоса наблюдая и следя. Он ожидал, что это может оказаться хитрая обманка и притворство, но за несколько часов ничего не произошло, а на ночь пришлось аккуратно переложить сокровище обратно в стеклянный сосуд. На следующее утро все повторилось, лишь фея попыталась уползти с ладони чуть-чуть активнее, но запуталась в собственных волосах, вызвав умиленный смешок Короля героев. За это его одарили неприязненным взглядом и что-то возмущенно пропищали, прежде чем демонстративно отвернуться. Он аккуратно погладил пальцем зеленые пряди, игнорируя откровенное недовольство, и легонько подул. Это вызвало еще один шквал возмущений и бесполезную попытку отмахнуться. Гильгамеш провел несколько часов, играясь с волшебным созданием, прежде чем вернул его в стеклянную тюрьму. Утром он обнаружил сосуд лежащим на боку и убедился, что фее стало лучше. Пролетали дни, полные дел и развлечений. Первое время Король героев полюбил держать свое сокровище на ладони и наблюдать, но потом ему наскучило, и стеклянный сосуд снова оказался заперт на долгие часы и иногда даже сутки. Впрочем, это не помешало Гильгамешу с удовольствием время от времени вспоминать про фею и возиться с ней, пальцем поглаживая по голове. Однажды его смех и назойливое внимание так надоели волшебному созданию, что сверкнули крошечные молнии в попытке защититься, но это лишь вызвало новый виток интереса. Король героев почти не почувствовал эту «атаку», даже щекотка — и та более неприятна, так что лишь улыбнулся шире и снова погладил, а затем легонько потянул за зеленые прядки. С тихим писком фея дернулась и попыталась крошечными ручками отобрать свои волосы, а затем вспылила. Она вскочила на ноги, пошатнулась, но потянула на себя длинные пряди и окуталась золотым сиянием вперемешку с молниями. Это оказалось неожиданно больно: словно засунул кисть в Солнце. Гильгамеш резко взмахнул рукой и выругался: на ладони пестрел ожог, пахло паленым мясом. Он огляделся, пытаясь понять, куда шмякнулась фея, скинутая поспешным движением вниз. Крохотное тельце нашлось неподалеку — лежало на полу среди разметавшихся волос и не шевелилось. Гильгамеш снова выругался и опустился на колени, попытался аккуратно поднять его. Стоило пальцам прикоснуться к волшебному созданию, как оно вспыхнуло ярким сиянием и рассыпалось золотыми искрами, исчезая. Он судорожно попытался схватить их руками, задержать хоть на мгновение, но они прошли насквозь, и совсем скоро Король героев остался один. Лишь пустая стеклянная тюрьма напоминала о том, что в ней кто-то жил.