Мы не ангелы

Вэй Сычжуй поражал Лань Сичэня своей открытостью и смелостью, к сожалению или к счастью в этом он был похож на Вэй Усяня, который также прямо всегда выражал свои мысли, даже если знал заранее, что они не понравятся многим и многие же его не поймут. И пока не известно принесет это ему проблем или уважение окружающих. Его рассуждения и взгляд на вещи не лишенные еще детской наивности, были полоны взрослой хладнокровности и осторожности, взвешенности и обдуманности. Он явно размышлял много и часто о возможности его и его отца вернуться в мир поднебесной. И только теперь понял, как это трудно было бы осуществить. Нельзя доверять никому, нужно заново узнавать мир, а однажды несправедливо испорченная репутация играет против них. Только сейчас он в полной мере начал осознавать, что те рассказы отца, про трудности, про нежелание объяснять свои действия возможно были обусловлены тем, что никто не спрашивал. Тем, что все приняли его таким и не попробовали узнать, что же произошло, что сподвигло некогда жизнерадостного любящего пиры, большие компании, человека отказаться от всего, предпочесть одиночество. Что, возможно, все поверили его натянутой улыбке и фразе «все хорошо», не желая лезть глубже в душу. Ведь и своих проблем было много, ведь Вэй Усянь сильный — справится, а когда он принял решение, которое противоречило мнению многих, никто не попытался спросить, узнать, что стало причиной такого поступка, а просто приняли «очевидное», тьма поглотила заклинателя, помутила его мысли, и его необходимо судить и уничтожить.  — Вэй Усянь, у меня есть еще несколько вопросов, которые я хотел бы обсудить, перед тем как вы отправитесь в путешествие, — сказал Лань Сичэнь, когда все успокоились и обдумали все сказанные слова. — Да, Лань Сичэнь, спрашивай, — вынырнув из своих мыслей, сказал Вэй Усянь, взгляд его был немного потерян, будто он все еще находился где-то далеко от них. Но усилием воли, он сосредоточил все свое внимание на Сичэне. — Задам их все сразу. Как удалось выжить Вэнь Нину? Как Сычжуй смог призвать его и управлять им? Где он сейчас? И не возникнет ли вновь проблем с потерей контроля над ним? — спросил заклинатель. — Уточню сразу. Последний вопрос вызван не недоверием к тебе, а волнением за тебя, Вэй Ин, — смотря прямо в глаза Усяню и видя в них зарождающийся огонек негодования, добавил Лань Сичэнь с легкой, едва заметной улыбкой. Ему нравилось следить за сменой эмоций на лице повзрослевшего Вэй Ина, в такие моменты казалось, что ничего не изменилось, что он все также ярко реагирует, однако теперь его мысли было сложнее прочесть, эмоции легко скрывались за напускной улыбкой или холодностью. Хотя оглядываясь назад, Сичэнь понимает, что и в те годы плохо разбирался в этом человеке, или правильнее сказать: смотрел, наблюдал, наслаждался, но не вникал, не старался продвинуться дальше, вглубь мыслей, чувств, предпочитал оставаться слепцом, лелеять свои мысли и переживания. — Я так же обдумывал эти вопросы. Как и почему выжил Вэнь Нин мне неизвестно. Знал бы я об этом раньше, я бы применил все свои умения и нашел бы его и вызволил из того места, где он был все эти годы. Думаю, — задумчиво отвечал Вэй Усянь, смотря куда-то вдаль, — что кто-то хотел использовать его, изучить и попробовать создать подобных ему. Не берусь кидаться голословными обвинениями, поэтому мысли насчет этого оставлю пока при себе. — Вэй Ин сделал глоток чая, внимательно смотря на сына, они уже обсудили произошедшее на горе Дафань и пришли к одному и тому же выводу. — Мы с А-Юанем подумали и пришли к такому выводу. У Сычжуя заканчивалась духовная сила, а так как он всегда был в непосредственной близости к темной энергии, а также я его обучал, как её использовать в безвыходной ситуации, он неосознанно обратился к тьме и отдал приказ, призыв, мольбу — это можно назвать как угодно. Итог, Вэнь Нин, находившийся недалеко, пока мы не пришли к единому мнению причины его близкого нахождения к нам, услышал Сычжуя, понял, что тому требуется помощь. На тот момент его сознание блокировалось, поэтому ему нужны были четкие указания, которые ему давал Сычжуй своей мелодией. — Вэй Ин с гордостью смотрел на сына, помолчал пару минут, и вновь продолжил говорить, — предупреждая ваши вопросы, не каждый, кто может использовать темную энергию, способен управлять Вэнь Нином, тем более когда он в полном сознании. Все дело в том, что это был Сычжуй. Как бы объяснить… Это как с духовной энергией. Когда нам её передают, мы можем по ощущениям понять, чья она. Так и с темной энергией. Остается след человека, который ею управляет, даже больше, чем с духовной. Чувствуются сильные эмоции при соприкосновении с ней. Страх, злость, мольба, уважение — все это и не только можно почувствовать, когда применяется темная энергия непосредственно к тебе. Так Вэнь Нин и понял, кто им управляет, и позволил сделать это. За редким исключением, есть моменты, когда ни один лютый мертвец не может сопротивляться темному заклинателю, даже такой как Вэнь Нин. В случае, если снять все ограничители злобы и ярости, что стоят на нем, разозлить настолько, что ненависть заслонит разум, тогда он не сможет не подчиниться приказу. Однако его трудно будет контролировать, так что максимум один два приказа он выполнит, а далее начнется хаос, если его не остановить. Так что ответ на твой последний вопрос, Лань Сичэнь, проблемы с контролем могут возникнуть. Однако, помимо того, что я перечислил, есть еще пару моментов, которые должны произойти одновременно, — подняв два пальца вверх, задумчиво произнес Вэй Ин, посмотрев по очереди на каждого заклинателя. — Какие? — спросил Лань Ванцзи, чем вызвал улыбку на лице Вэй Ина. — Лань Чжань! Я думаю, что либо я, либо Сычжуй, в зависимости от того, кто последний отдал ему приказ, должны потерять контроль над собой из-за темной энергии, нас должна поглотить злость и ненависть, настолько сильные и неконтролируемые, что мы не сможем сдержаться и напитаем ею энергию и Вэнь Нина. Хотя сейчас, когда есть Сычжуй, который может перехватить контроль, в случае если его потеряю я и наоборот, не только один из нас, а мы оба! Одновременно! должны потерять контроль, вероятность этого и всего выше сказанного, настолько мала, что думаю, можно исключить такой вариант, — улыбаясь, сказал Усянь. — Ты об этом так говоришь, будто кто-то уже перехватывал контроль над Вэнь Нином, — осторожно сказал Лань Сичэнь. Он догадывался, о каком моменте шла речь, про потерю контроля над Вэнь Нином. Но если кто-то воспользовался неуравновешенным состоянием А-Ина и перехватил контроль над Вэнь Нином и отдал приказ убить Цзинь Цзинсюаня? Тогда все приобретает совершенно другое значение. Значит невиновный был осужден, а все это время они могли спокойно общаться с гениальным стратегом, умным противником, безжалостным убийцей, который возможно строил и осуществлял свои коварные планы. — Я не умаляю своей вины за то, что случилось на тропе Цюнци, Сичэнь. Но я отчетливо помню, что не желал ему смерти. Он отец Жуланя. Я точно знаю, что приказ отдал не я. И поверь, Вэнь Нин не мог перепутать, там не слова, там ощущения и мысли, чувства и эмоции. Я потерял контроль над ним, над собой. В этом моя вина. Если бы не моя самонадеянность и нежелание принимать во внимание все факты, никто не смог бы перехватить контроль над ним. Я виноват, и мне никогда не искупить своей вины, — произнося эти слова, Вэй Ин смотрел прямо в глаза Лань Сичэню, и тот видел всю боль, все сожаления и покорность судьбе в этом взгляде. Нет ничего хуже сожалений и утраченных возможностей, ведь уже ничего не исправить, не изменить, умершие не станут живыми. — Где Мо Сюаньюй? — вдруг спросил Усянь, порядком удивив всех вокруг. Вэй Ин ушел от темы так быстро и неожиданно, что все сначала даже не поняли о ком идет речь. — Он находиться на лечении в нашем клане. Постоянные издевательства, темный ритуал и страх перед… — начал говорить Ванцзи, на секунду остановился, — тобой немного пошатнули его психической равновесие. — Оу, но мы с ним даже не виделись! Я никак не мог внушить ему настолько сильный страх… — с легкой нотой обиды в голосе сказал Усянь и заметил, как его сын опустил взгляд. — Или мог? Сычжуй? Почему прячешь взгляд? — недоуменно спросил он. — Отец, в деревне Мо я был недостаточно внимателен. Я думал, что меня никто не видел, но молодой господин Мо, заметил, как я помогал заклинателям. Точнее он решил, что я — это ты, которого он призвал темным ритуалом. Что ты пришел исполнить его желание — отомстить семье, а когда месть свершилась, он пришел к выводу, что ты захочешь наказать его за дерзость, за то, что он нарушил твой покой, — все так же не смотря на отца, ответил Сычжуй. Ему было стыдно за такую оплошность. — Как интересно, темный ритуал по призванию души, — задумчиво повторил Вэй Ин, даже не думая злиться на сына, не такая большая ошибка. Да и ошибкой назвать сложно, ведь если бы они не решили остаться в этих краях на некоторое время, то никто бы и не подумал, что это правда, а просто списал на сумасшествие безного паренька. — Сычжуй, тут нет твоей ошибки, не было возможности скрыться ото всех. Тогда стоял другой приоритет. Жизни или анонимность? Выбор, по-моему, очевиден, — размышляя совсем о другом, уверенно сказал Усянь и, поймав взгляд сына, кивнул ему. — Меня интересует больше другое. Что вы знаете о темном ритуале, что провел мальчишка? — Только то, что он должен был призвать тебя. Когда наши адепты пришли в место, где господин Мо проводил ритуал, то не нашли ничего. Ни записей, ни рисунков, ни каких-либо других подтверждений того, что ритуал вообще проводился. Из слов Сюаньюя понятно лишь то, что он у кого-то украл эти записи, когда о них ему рассказал хороший господин, желающий помочь, — рассказал все, что удалось выяснить, Сичэнь. — Как интересно, — хмыкнул Вэй Ин. — Когда-то давно, я проводил исследования, пытался найти способ вернуть человека к жизни. Но все чего я смог добиться, это то, что создал ритуал пожертвования тела. То есть, если бы он сработал, то душа человека, проводящий его, покидала тело и отправлялась на путь к перерождению. Его занимала призванная душа. И как только она исполняла последнее желание человека, тело полностью принимало душу. Если же призванная душа в течение установленного срока человеком не выполняла желание, то тело умирало, и душа лишалась возможности переродиться. Я рассчитывал, найти возможность проведения ритуала без жертв и условий, угрожающих полным стиранием души человека. Но тогда приключилось столько всего, что мне было не до этого, а потом и все записи остались в пещере Фумо, — рассказал Усянь и посмотрел на заклинателей клана Лань. — Кто занимался тем, что осматривал мой бывший дом на наличие Стигийской Тигриной печати или других темных артефактов? Разбирал мои записи, или может быть, это назвали трофеями? У меня тогда было не так много времени, чтобы разбирать свои записи, да и не в таком уж трезвом уме я был. Смог подумать только об особо опасных записях и уничтожить их, — спросил он, переводя взгляд то на одного, то на другого. — Клан Лань не участвовал в этом. Все, что было на горе Луанцзан изначально забрал клан Цзинь, позже некоторые вещи, такие как твой меч, например, были переданы главе Цзян. Не могу сказать, почему именно спустя несколько лет Глава Цзян запросил у Ланьлин Цзинь некоторые твои вещи, но А-Яо согласился отдать их после первого же письма, — ответил Сичэнь. — А-Яо? — удивленно спросил Вэй Ин. Слышать, как ласково Сичэнь называет это имя, не стесняясь, не боясь, было больно и неприятно. Усянь почувствовал, как что-то сжалось внутри, стало больно дышать, будто при каждом вздох что-то царапало изнутри. Но ничего кроме легкого удивления не отразилось на его лице. — Почему этим вопросом занимался господин Цзинь? Я думал, этим вопросом занимался бы глава клана, ведь… — поинтересовался Усянь, но резко замолчал, обдумывая мысль, так резко появившуюся в его голове. — Теперь Цзинь Гуанъяо является главой клана Цзинь, поэтому неудивительно, что вопросом трофеев занимался он. Но что случилось с прежним главой ордена? Как так вышло, что я пропустил эту информацию?! — все еще пытаясь понять, что упустил за годы, что находился вдалеке от великих орденов, спросил Вэй Ин. — Цзинь Гуанъшань был сильно болен и скончался, — твердо произнес Лань Сичэнь, но что-то то ли в его тоне, то ли во взгляде заставляло усомниться в правдивости сказанных словах. Но Вэй Усянь точно знал, что в Ордене Лань запрещено лгать. Значит, Сичэнь назвал официальную версию случившегося, но есть и неофициальная, возможно было много слухов вокруг той смерти. А так как это все слухи и неподтвержденная информация Сичэнь не будет о ней говорить, хотя бы, потому что это касается, как жаль, важного для него человека, в праведности и честности которого он уверен. — Мда, ты немногословен. Я думаю, А-Яо, — сделав ударение на имени, произнес Вэй Ин, — стал лучшим главой, чем его отец, — усмехнулся он. — Но это неважно для меня сейчас. К чему я вообще спросил про Мо Сюаньюя. У меня появилась идея, как я могу передвигаться по Поднебесной без страха, быть узнанным. Я претворюсь сумасшедшим господином Мо! — переводя тему, вернулся к изначальному вопросу Усянь. — Вэй Ин, ты уверен, что это сработает? — спросил Лань Ванцзи, пока его брат пытался понять, почему слова Вэй Ина про Яо звучали как издевка, почему его тон становился гораздо холоднее, а имя его побратима было словно ругательство из его уст. — Да, никто не видел, как он выглядит на протяжении нескольких лет, он же ходил в маске! Так что прошу лишь одолжить мне на время его маску, и мы можем отправляться в путь. Лань Чжань, жду не дождусь, когда мы отправимся в путь, как в старые добрые времена, когда мне еще не нужно было скрываться, а ты был все таким же прекрасным, но более молчаливым напарником. Нет, другом! — воскликнул Вэй Ин с улыбкой на лице. — Лань Чжань! — пораженно сказал он, заметив легкую улыбку на лице друга. Уголки губ приподнялись всего на пару миллиметров, но точно приподнялись в улыбке! — О боги, ты улыбнулся? Ты, правда, по мне скучал? — Вэй Ин! — возмущенно произнес Лань Ванцзи, стараясь скрыть свое смущение. — Что? Не отворачивайся, Лань Чжань! Твои кончики ушей покраснели? Ты смущаешься?! — продолжал восхищаться и поддразнивать друга Вэй Усянь, совершенно не обращая внимания ни на кого другого. Не замечая, как ожесточилось лицо Сичэня, как сын скрыл улыбку за чашкой чая, наблюдая за взрослыми, которые все усложняли в своей жизни.