Орущее нечто

Удивительно, но я — такой странный и мрачный снеговик со своими тараканами в голове — все-таки умудрился жениться. Причем женился я вполне удачно — нашлась та самая девушка, которая приняла меня вот таким черствым сухарем, которого не понимал почти никто. Для меня это было чем-то удивительным и неземным, и первое время я постоянно спрашивал ее, не шутит ли она. — Да какие шутки! — говорила Бит мне в ответ, пока еще носившая свою девичью фамилию Гордон, а потом смешно хмурилась и поджимала губы. — Я на полном серьезе хочу быть с тобой! И плевать мне, что это звучит, как угроза! Лично я был на все девяносто девять процентов уверен, что умру в полном одиночестве, так и не испытав на своей шкуре семейную жизнь и бытовуху. Но Бит мастерски попала в тот оставшийся процент и умудрилась стать моей женой, удивив этим не только меня, но и всех окружающих. Эрвин — мой давний друг с института — еще долго ржал надо мной и ободряюще хлопал по плечу, говоря: «Добро пожаловать в ряды семьянинов!». Он-то сам уже семейную бытовуху прочувствовал достаточно давненько и был, так сказать, семьянином со стажем — у него с его женой Ханджи, которая тоже по воле случая приходилась мне давней подругой с того же института, уже подрастал годовалый ребенок. С Бит у меня складывались отношения очень своеобразным способом. У нас не было никакого принятого обществом сожительства до брака, да и вообще мы жили в соседних районах, поэтому частенько пересекались. Часто ходили на свидания и просто проводили вместе время, нередко даже в компании друзей, а дело даже не зашло дальше нескольких поцелуев. На большее мы оба и не рассчитывали, поставив себе цель узнать друг друга получше для будущего вступления в брак. Честно, я вообще не ожидал, что Бит согласится выйти за меня, поэтому делал ей предложение с ухающим в пятки сердцем и дрожащими руками. Съехались мы только после свадьбы, потом прочувствовав на себе семейную жизнь, которую вначале было вести непривычно. Ну никак я не мог смириться с тем, что у меня в квартире живет моя жена. Я вообще никак не мог поверить, что у меня есть жена! Ну не может такой сложный во всех смыслах человек найти себе вторую половинку, потому что с самого детства я считал, что родился вполне себе целым и во второй половине не нуждаюсь. А тут нет — жизнь подкинула сюрприз в праздничной упаковке. Успешно сменив свою фамилию на мою, Бит стала идеальной женой. Да вот только была у нее одна особенность. Она до зуда в одном месте любила детей. Она их обожала даже больше, чем я свой чай с чабрецом. Она была готова сюсюкаться с ними и возиться днями напролет, а дети в ответ всегда к ней тянулись. А я же в свою очередь детей немного шугался. И даже когда радостная Ханджи сунула мне в руки своего годовалого на тот момент сына, я ошалел настолько, что было страшно дышать. — Я его сейчас уроню, — еле шевеля губами говорил я, таращась на малыша в своих руках, который так наивно смотрел прямо мне в лицо и наивно хлопал глазёнками. — Да что ты боишься! — машет руками Ханджи, пока Бит с Эрвином стояли в сторонке и наблюдали за процессом. Еще и телефон с камерой достали, заразы, на память снимали мое первое в жизни знакомство с таким маленьким дитём. И, понятное дело, с меня ржали. Ну да! Им-то смешно, конечно, а мне вот ни капельки! Я хотел уже было вернуть чудо природы обратно матери, но Ханджи проворно отскочила в сторону, оставив меня сиротливо стоять в полном одиночестве посреди комнаты с ребенком на руках. А я даже боялся лишний шаг сделать, потому что, судя по тому, как у меня тогда дрожали руки, этот маленький Смитёнок (как я его потом называл из-за фамилии Эрвина) в ближайшие секунды грозился встретиться с полом. — Я его уроню, и будет у вас инвалид расти! — пытался я вразумить молодых родителей, держа это нечто перед собой, а эта козявка еще и орать вдобавок начала. — Что ему надо?! Эй, почему он начал орать? Как его заткнуть?! Пока я уже хотел от горя заорать так же, как и ребенок на моих руках, Эрвин, Ханджи и Бит уже чуть ли не лежали на полу от смеха, не забывая весь этот идиотизм записывать на камеру. Тем временем маленький спиногрыз просек фишку, что я боюсь его ора, и начал орать еще громче, теперь мстительно вцепившись хваткими пальцами в мой нос. — Уберите его! — довели меня уже до ручки. — Я его сейчас брошу! Смахивая слезы с уголков глаз, Ханджи все-таки подошла ко  мне и взяла орущего ребенка на руки. — Ты так смешно боишься детей, — ухохатывалась она, пока ее белобрысый сыночек уже в ту же секунду преспокойно с интересом пускал пузыри из слюней. В тот момент я убедился, что дети — существа мстительные и непонятные. И использующие шантаж, а-ля «если я не останусь доволен, я буду орать до скончания дней твоих, и твои уши свернутся в трубочку!». Сынок у Эрвина — поганец сообразительный, его очень веселила моя неадекватная реакция на его вопли, поэтому ради забавы он подползал ко мне, набирал в свои крошечные легкие воздух и начинал демонстрировать свои вокальные способности, доводя меня до белого каления. Деточку я шугался и отсаживался в другой конец комнаты, а порой вообще от греха подальше уходил в коридор, слыша в свою спину смешки со стороны родителей ребенка. А вот Бит с этим нечто поладила сразу же. И готова была нянькаться с ним днями напролет. — Надо бы вам тоже уже ребенка завести, — задумчиво говорила Ханджи, наблюдая, как девушка возится с белобрысым ребенком, а я лишь подавил желание перекреститься. — Бит любит детей. Да знал я прекрасно, как Бит детей любит, но проблема была в том, что я схвачу себе инфаркт и инсульт сразу разом, если у нас в доме появится вот это. Уж к детям я был не готов — слишком я боялся причинить им вред, поэтому старался держаться от них подальше. Бит это прекрасно понимала, поэтому об этом вообще не заикалась. Но из-за своей любви к «цветам жизни» начала работать в месте, которое грозилось стать моим персональным адом. Понесло ее устраиваться на работу воспитательницей в детский сад с трогательным названием «Машенька». Вот там она, так сказать, влилась в воспитательский коллектив, а мне оставалось лишь удивляться. Ну насколько нужно любить детей, чтобы стать воспитателем в детском саду? Но Бит была вполне счастлива, поэтому я молчал. «Машенька» был расположен совсем рядышком с местом, где работал я, поэтому каждый день я заскакивал к жене во время обеденного перерыва. Как раз-таки во время моего обеденного перерыва в детском саду наступал момент прогулки на улице, поэтому я на пару с Бит следил за ее группой орущих спиногрызов и поражался детскому воображению и поведению. Детишкам всем было по пять лет, и вскоре всех их я не только знал по имени, но и выучил их повадки. — Отдай мою машинку! — орал Эрен, маленький зеленоглазый шатенчик, у которого, наверное, вместо голосовых связок встроена сирена. — Никто не говорил, что она твоя! — на таком же ультразвуке вопил ему в ответ Жан, или, как его ласково называют воспитатели, Жанчик, удирая по лужам, которые остались после вчерашнего дождя, с машинкой в руках, пока Эрен пытался его догнать. — Я ее первый взял! — не уступал ему его противник, а потом так удачно схватил убегающего Жанчика за куртку, что они оба дружно и с воплями полетели в ближайшую лужу. Вот тогда визгу поднялось — будь здоров, потому что никто из этих двоих валяться в грязи не хотел. — А ты свинья! — орет Жан прямо Эрену на ухо, сидя задницей в мутной воде, пока шатенчик поднимал уже грязную голову. — Только свиньи так в грязи сидят! — Тогда свинья не только я, но и ты! — вопит Эрен, и они, совершенно забыв про машинку, которая теперь сиротливо валяется в сторонке в такой же луже, начинают драться в этой мутной воде. Все это произошло на моих собственных глазах, пока я спокойно сидел на лавочке и пил йогурт, купленный в магазине напротив. Уже тогда я поражался детской логике — им обоим нужна была машинка, а в итоге эта машинка оказалась им нафиг не нужна. — Опять они за свое, — вздыхает Бит, сидящая рядышком со мной и обнявшая руками меня за плечо, быстро поднимаясь и подбегая к детям, которые уже были реально похожи на поросят. Наблюдая за этим, я представить не мог, чтобы когда-нибудь у меня росло вот такое вот орущее нечто. Ну ни за что! Уж проще кошку с котятами завести, чем ежедневно слушать эти нереально громкие вопли. Эрен и Жанчик были звездным дуэтом не только всей детской группы, но и всей «Машеньки». Головной боли от них было много, а проблем еще больше, потому что они умудрялись сплотиться в одну команду и делать кому-то гадости, а потом устроить друг с другом такой срач, что их вопли было слышно аж у меня на работе. Но были там не только гиперактивные дети, но и очень странные, потому что их действий я не понимал от слова «совсем», а Бит такие ситуации очень веселили. Так сказать, теперь у нас было, что рассказать, потому что таких пёрлов с момента начала ее работы в детском саду накопилась целая куча. Был в «Машеньке» короткостриженный мальчик с трогательным именем Конни, у которого настроение было еще более неустойчивым, чем у беременной женщины. Сначала он мог с шилом в заднице скакать от счастья по всему двору, а через секунду уже горько рыдать, потому что случайно раздавил улитку, спешащую поскорее скрыться в кустах. Однажды этот Конни так и уселся задницей в лужу, объясняя это тем, что на картинках в книжке, когда зайчику было грустно, этот зайчик сидел под дождем в луже воды, а самому Конни было настолько грустно, что он решил повторить поступок зайчика из книжки и усесться в лужу. Дождя, правда, не было, зато мутной воды во дворе было хоть откачивай, поэтому мальчик довольствовался просто лужей. — А что ты здесь сидишь? — спрашивает у него милая девочка Сашенька, опять уплетая за обе щеки прихваченный из столовой пирожок, на что Конни с выражением настоящего мученика вздыхает: — Грущу. — А почему в луже? — Потому что по-настоящему грустить можно только в луже. И Сашенька, недолго думая, садится в воду рядом с ним со словами: — Тогда давай грустить вместе, — и протягивает ему половину своего пирожка. Бит этой ситуации умилилась, а вот я едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Да что уж и говорить, если у них в садике творится настоящая Санта-Барбара! Жанчик любит девочку Микасу,  которая такая же безэмоциональная, как и я, но девочка Микаса любит Эрена, которого защищает от Жанчика, а Жанчик обижается на Эрена и пытается ему отомстить, но из-за этого сталкивается с праведным гневом Микасы. Замкнутый круг, и Жанчик в нем играет роль козла отпущения. Тем временем крепенький малыш Райнер со светлыми волосами влюбился в милую блондиночку Кристу, но Криста всегда под защитой грозной Имир, которая к ней не подпускает мальчиков, потому что они дергают ее за косички. Криста плачет, а Имир окунает обидчика головой в песочницу, а Райнер такую судьбу разделять не хочет, поэтому довольствуется лишь томными взглядами на предмет своего обожания издалека. Больше всего жалко товарища Бертика, чье полное имя уж больно грозное Бертольд, который души не чает в Анечке, но Анечка настолько грозная девочка, что запихает песок противнику в рот и глазом не моргнет. Бертик ее реакции боится, поэтому разделяет нелегкую судьбу своего друга Райнера и любит девочку Анечку на расстоянии. Смотря на все это, я могу лишь бить себя по лбу. Да у этих детишек в личной жизни экшена больше, чем у меня за все мое существование! Так изо дня в день там царит самый настоящий хаос. — Ты зачем мне земли в ботинки насыпал?! — кричит Эрен, вытряхивая песок из своей обуви. — Это тебе за то, что ты моего динозаврика смыл в унитаз! — отвечает так же громко ему Жанчик, а потом со всего размаху получает подушкой по голове от боевой Микасы и начинает орать еще громче. — Я хочу есть! — заявляет Саша, дожевывая свое яблоко. — Я должен творить добро! — орет Конни, изображая из себя добрую феечку. — Тебе добро, тебе добро! Всем добро! — Ребят, я только что дочитал «Колобка»! — информирует всех Армин, умеющий читать. — И как, он повесился? — спрашивает его подошедшая Анечка. — Нет, — хлопает голубыми наивными глазками Армин. — Жаль, — только и говорит Анечка. Я все больше и больше удивлялся тому, как Бит со всеми этими детьми умудряется ладить. Она их может успокоить парочкой слов, и все они станут как шелковые и будут ее внимательно слушать. Дети любили ее и слушались, а она находила индивидуальный подход к каждому. И с каждым разом я убеждался в том, что моя жена — настоящая волшебница. Я часто приходил к ней на обеденном перерыве, забирал с работы, и дети это замечали. Вскоре я стал в их кругу долгожданным гостем, потому что хорошо умел читать сказки, и детишки быстро раскусили мой талант, о котором не знал даже я. В итоге во время их прогулки они обступали меня со всех сторон, крича во все горло: «дядя Леви пришел!», а потом садились кругом, в центре которого был я, и заставляли читать сказки. А отказать им было не в моих силах, потому что я продолжал их бояться. Эрвин с Ханджи то умилялись этому, то дружно ржали над этим, а Бит просто была рада видеть то, что я постепенно начинаю сближаться с детьми даже против своей воли. И вот однажды меня наповал сразил малыш Жанчик, подошедший ко мне, когда я сидел на лавочке. — Мама с папой мне сказали, что если у людей кольца на пальце, то они семья, — сказал он, а потом ткнул пальчиком на мое обручальное кольцо на безымянном пальце. — У Бит такое же есть. Вы семья? — Да, — отвечаю я, на что Жанчик с удивлением выдает: — Мои папа и мама тоже семья, и у них есть я, и я хожу в садик. А почему вы с Бит семья, а в садике я не вижу никого, кто называл бы вас мамой и папой? Вот от этого вопроса я обалдел по полной программе. И как сказать этому наивному ребенку, что не у всех женатых пар есть дети? — Ну... — растерянно выдавил я, вздыхая. — Просто... Просто у нас еще не родился ребенок. — А родится? — Возможно, — отвечаю я, а потом слышу мне в ответ: — Тогда если у вас родится дочка, я на ней женюсь! И Жанчик радостно ускакал в закат, оставив меня в полном шоке и одиночестве на лавочке. Вот так вот определилась будущая судьба моего ребенка, которого еще даже в проекте не было. Было же мое удивление, когда спустя много лет Жан Кирштайн женился на моей собственной дочери. Орущее нечто выросло и стало моим зятем. Какой же неожиданной жизнь может быть... Конец короткого рассказа... Для справки: Бит Гордон — главная героиня истории «Дневник Синички». Axwell /\ Ingrosso, Trevor Guthrie — Dreamer