пионистка, неумеющая играть

      Она медленно, изящно подошла к пианино. На ней были каблуки на высокой шпильке, несмотря на то, что она была дома. Эта девушка никогда не изменяет своему правилу. Быть красивой в любой ситуации. А так же не показывать своих слёз, конечно же. Он же был всё тем же: влюблённым в жизнь вечным ребёнком, который хочет быть взрослым. Единственное, что с возрастом изменилось — его тело. Он вырос намного больше, чем планировал. Больше, чем на десять сантиметров. Теперь это был взрослый парень, спортивного телосложения, ростом сто восемьдесят шесть сантиметров. Спасибо, Ёжик, что дал попробовать молоко.       Девушка постукивала своими длинными розовыми ногтями по клавиатурному клапу, после плавно открывая её. Она смотрела на пианино, с грустью вспоминая тот день, когда она просила своих друзей перенести его в комнату, а после по лестнице на второй этаж. Она смотрела на пианино со стыдом, ведь так и не научилась на нём играть. — Почему ты Бараша напоила водой из вазы с цветами? У него потом лицо было в полосочку как у тигра, весь в царапинах.       Она улыбнулась и посмотрела на своего кавалера. Правой рукой она потянулась к волосам, чтобы снять заколку с милым белым четырёхлистным цветком. Платье на ней было такого же нежного белого цвета, которое не полнило, а, наоборот, подчёркивало её стройную фигуры с немного пышными формами.       Почти не изменилась. Не поколебима, но эмоциональна. С той же нежностью в зелёных глазах.       Окруженная любовью и усыпанная письмами со стихами сентиментального романтика, она не замечала особого отношения к ней со стороны парня, который так о ней заботился. Именно он спустился за ней, связанный одной верёвкой, с воздушного шара, когда она затопила мир шоколадом. Именно он сшил для неё игрушку, которая после стала её любимой. Возможно, он это больше сделал для себе. Но мы-то знаем, что ему хотелось сделать ей приятнее.       Он спорил с ней, пугал её страшными историями, как и она его. Помогал ей определиться с именем, хотя мог не тратить на это своё время и продолжать гулять со своим лучшим другом. Парень был готов сделать для неё всё, но она этого не замечала.       Он был готов для неё на всё. Но не проиграть её к другому.       Не мог.       Не хотел.       Но долгое время молчал. Разговаривал с ней лишь тогда, когда она не смогла бы ничего заподозрить. Понять не так. Искал подходящий момент. — Крош? — девушка продолжала смотреть на своего «больше, чем просто друга» с улыбкой. Её дыхание было ровным, плавным, как и все её действия. А глаза в глазах хотелось утонуть.       Он подходит к ней вплотную. Решительно. Будто сам Люцифер вселился в него в данный момент. В его добрых голубых глазах сейчас горел огонь. Довольно короткими пальцами, по сравнению с другими парнями, он коснулся её талии, потянул ещё ближе к себе. Казалось, будто он сломает ей кости. Целует в её коротенький нос картошкой, спускается к губам. Кусает их, но не так, как морковь. Нежно, страстно. Направляется пальцами к застёжке на её спине, а она не сдерживает лёгких стонов, смешанных с тихим хрюком.       Он целует её шею, доводя её до более громкого звука, пронизывающего каждый сантиметр стен в просторной комнате. До боли. Но не лёгкой горечи внизу живота. А именно тёплой боли на сердце, будто там застряла горящая стрела купидона. Но на самом деле там застрял милый мальчик, который сейчас стоит перед ней, греет её.       Всё в глазах красноволосой становится мутным, а ноги превращаются в вату. Она крепче прижимается к Крошу, но не только чтобы не упасть.       Она ни секунды больше не хочет находиться вдали от того, кто всегда был рядом, но в то же время далеко. — Я люблю тебя, пианистка, неумеющая играть.