Туман Потерянного Прошлого

Фитц выглядел злым и опустошенным одновременно - он сжал кулаки до такой степени, что костяшки его болезненно побелели, а ногти почти растерзали кожу на ладони. Он ненавидел Алвара - своего старшего брата - с тех пор, как узнал что тот является предателем. Софи Фостер посмотрела на него с жалостью, прижалась щекой к плечу юноши и аккуратно погладила его руки своими. Тишина пожирала. Особенно сейчас. - Зачем вы собрали нас здесь, мистер Форкл? - Наконец, подал голос один из сидящих в зале эльфов. Это был старейшина Эмари, не без беспокойства поглядывающий на собравшихся. По его мнению, раз дело дошло до необходимости присутствия Совета в полном его составе, происходило что-то важное. И хотя он недолюбливал орден Черного Лебедя настолько-же, насколько те не хотели раскрывать своих планов перед официальным правительством, в последние года их цель была единой - поимка и устранение Незримых. Мистер Форкл прищурился, но даже не удостоил старейшину своим туманным взором. Он молчал еще долгую минуту, прежде чем его хриплый от усталости и безмолвия голос спросил: - Леди Вакер,- посмотрел он на Деллу, и она ответила ему поднятыми, красными от слез, глазами: - вы отдали мистера Алвара на подготовку к... Он не продолжал - это было излишним. Алвара Вакера нашли мертвым на границе между людским миром, и миром эльфов. Конечно, окажись он на виду у людей, это-бы принесло много проблем - но к счастью (если так можно сказать), он скончался раньше, чем пересек барьер. Делла стиснула губы в тонкую, бледную линию. - Это так. - Леди Вакер. - Сказал мистер Форкл тихо, но потом будто осекся, и поспешно произнес: - и Лорд Вакер. Алден уже смотрел на него, но теперь его взгляд был еще более внимательным. Он ловил каждое слово, потому что атмосфера настороженности поглотила его с головой. Все здесь знали, что мистер Форкл скажет что-то важное. Важное, и связанное с предавшим семью старшим сыном несчастных родителей. - Поздравляю. Раздался удивленный вздох и ропот. На секунду в бирюзовых глазах Алдена проскочило недоумение, потом - ярость. Он вскочил со своего места - обычно спокойный и хладнокровный, он выглядел слишком неестественно в порыве своего гнева - но прежде чем и слово успел сказать, Мистер Форкл неторопливо закончил то, что хотел донести до всех сидящих: - Это не Алвар. Эмиссар застыл, потом пораженно опал на свое прежнее место. - Что? - Едва слышно пробормотала его супруга, округлив свои небесно голубые глаза. Даже 12 старейшин выглядели настолько удивленными, что кто-то из них забавно приоткрыл рот. Киф Сенсен, сидящий напротив них, и имевший возможность наблюдать за этим, в любой другой ситуации расхохотался бы на месте. Но и он, казалось, прирос к нагретой ткани своего сиденья, а его язык приклеился к нёбу. - Тот, кого мы считали Алваром Вакером, - медленно произнес Форкл: - таковым не является. Когда он сказал это, от удивления тела большинства просто обмякли или окаменели. Но Фитц наоборот напряг мышцы и выпрямился настолько, что ему самому стало больно. Софи мгновенно отреагировала - должно быть, неожиданные повороты стали для неё столь обыденными, что она и внимания не обратила - она взяла его голову в ладони и повернула на себя. - Фитц, - тихо прошептала Софи. Пару раз сморгнув он посмотрел в её глаза - бесконечно красивый блеск золота и горячего шоколада - и расслабил плечи. Она не рискнула ободряюще улыбнутся, и просто обняла его, даже не пискнув, когда он больно стиснул её в ответ. И пока они пытались прийти в себя, Биана съёжилась на своем месте, став на вид столь беспомощной, что Марелла могла лишь взять её холодные руки в свои и попытаться согреть - будто тепло могло чудесным способом все исправить. Будь это на самом деле так, пирокинетик с удовольствием бы сожгла себя дотла. Но первый правильный вопрос задал старейшина Бронте. - Значит, кто-то выкрал юного Алвара Вакера... когда? Мистер Форкл виновато покачал головой. - Мистер "Алвар" не давал свое ДНК с 13 лет. Значит... - Но как-же шкафчики Фоксфайра? - Отмер Киф, посмотрев на собравшихся: - ведь нужно лизнуть сенсор, а для этого нужно твое ДНК. Делла выпрямилась, болезненно побелев, и громко вздохнула. Все тут-же посмотрели на неё, включая супруга. - Алвар... - осеклась она, поджала губы и продолжила: - этот эльф... когда он был на 2 курсе, попросил купить сумку... он сказал что лучше будет носить учебники с собой, чем держать все в шкафчике... - её голос превратился в отчаянный шепот: - я думала, это ненадолго, что ему надоест... думала, что уже в какой-то момент надоело, просто он не говорит... я... я не знала, что все может пойти в этом русло... Алден приобнял эльфийку рукой, прижимая к себе и шепча что-то успокаивающее в её макушку. Делла тихо всхлипнула, но на этом звуки с их стороны и закончились - они просто сидели так, замерев на месте и собирая пазл в удобном им самим темпе. Никто и не думал презирать их за это. Мистер Форкл кашлянул: - На счет того, где настоящий Алвар... Все внимание в миг обратилось к нему. Он этого он неуклюже прочистил горло, и закрыв глаза - будто боялся видеть их лица - произнес: - Мы нашли кое-кого... кто на 99,9% является Алваром Вакером. - И где он? - Требовательно выступила старейшина Алина: - если его память стерта, нам нужно как можно быстрее... - Мы нашли его, - уже громче повторил Мистер Форкл, с укором смотря на женщину. Та неловко потупила взгляд, сбитая с толку, и недовольно отступила. Эльф вздохнул, и продолжил: - мы нашли его в Запретных Городах. Его, и возможно единственную на свете полукровку эльфа и человека. И это посеяло в гостиную дома Вакеров настоящий хаос. Алвару Вакеру не нравилось его имя – какое-то странное, экзотическое. Особенно для такого выходца из приюта как он. Родители его погибли в аварии, но их он не помнил – после трагедии память у него отбило напрочь. Знал только имя, да и поверили, что оно ему принадлежит, только после того как нашли обгорелое свидетельство о рождения. Так или иначе до 18 он жил в приюте «имени Марии Кюри» (хотя сама великая женщина с ним связана никак не была) а потом медленно, но верно, начал подниматься на ноги. Примерно в это-же время он взял себе второе имя, как было принято в его стране, и стал Алваром Вольфрамом Вакером. Звучало это теперь еще более отвратительно, чем раньше, ну да и пусть. Мнение других ему было чужды. «Много будешь заботится о других, на себя сил не останется» - по этому завету он жил так долго, как мог. А потом встретил её. Лидия Кармен. Бледное невинное лицо, светло-пшеничные кудрявые волосы, светло-зеленые глаза. Она была любовью всей его жизни, была целью его существования. Он добивался её долго, но шел до победного. И да, вышел с первым местом, опередив богатеньких папиных сынков собственными силами. За это, как говорила Лидия, она его и выбрала – она могла быть уверена в нем, и в том, что он не разобьет её сердце, которое она ему подарила. Это сердце билось, и биться будет вечно. Для него. Для всего остального мира очаровательная Лидия Вакер была погребена под землю, а на могиле её красовалось «погибла в следствии неудачных родов». Но перед своим болезненным уходом она подарила ему их маленькое чудо – её копия, её личико, её глазки… не было в ней и крупицы Алвара, но то, по его скромному мнению, делало их дочь лишь лучше. Он поклялся вырастить её достойно – так, чтобы после смерти Лидия могла встречать его с гордо поднятой головой и удовлетворенностью в призрачном сердце. Но чтобы быть хорошим отцом, он должен был быть и строгим отцом. И это не иначе как ужасно. Потому что он был холоден со всем миром, но не мог быть холоден с ней. Когда она дралась с мальчишками, ему не хватало сил дать ей даже подзатыльника. Все, что он мог сделать – строго смотреть. И благодарить богов, что пока-что этого все еще достаточно, чтобы она его слушалась. - Вы отец Джона Криви? – Спросил он спокойно. Коренастый мужчина кивнул, и тут-же получил в челюсть. Его жена взвизгнула от неожиданности и отпрыгнула, смешно пуша розовое платье. Алвар презрительно фыркнул: - еще раз он обидит мою дочь, и удар прилетит ему. Ясно? – Он взглянул на леди. - Сумасшедший… - напугано пробормотала она. Алвар лениво кивнул, развернулся и ушел. За школой, где ждала его Эмма, он подхватил её на руки. - Джон Криви не толкал тебя с лестницы, - наконец сказал он, когда они подходили к дому. - Я упала из за него, - возразила Эмма, дерзко смотря в голубые глаза Алвара. Тот не поддался, и сурово сощурился. Он делал так всегда, когда хотел получить от Эммы Вакер правду. И она смущенно прошептала: - он окликнул меня когда я спускалась на первый этаж, и я упала. - Да, - медленно кивнул он: - но он не толкал тебя. И ты извинишься перед ним завтра и отдашь свой ланч, чтобы он простил тебя. - При всей школе?.. – Беспомощно пролепетала Эмма, смотря на свои ноги. Она надеялась что отец смилуется над ней, и ответит: «нет». Но Алвар внимательно посмотрел на неё, сморгнул, и отчеканил твердое, нерушимое: - Да. **** Эмме было всего семь, а материнской любви она не знала. И в её глазах такая зависть проскальзывала, когда она видела детей с их матушками, что Алвара воротило от отвращения. К себе. Потому-что он все еще сожалел, что не сделал что-то большее, чем сидел рядышком, для жены. Ему стоило взять кредит и отправить её в лучшую из лучших больниц. Если-бы он знал, что все закончится так – он бы был готов даже отправить её в другую страну для успешной операции. Но он не знал. В этом и загвоздка. - Пап, - сказала она, не отводя от сборища мамаш взгляда: - а где моя мама? Пару женщин обернулись на него. Казалось, по самому вопросу они уже поняли, в чем дело – в их глазах проскальзывала жалость. Его сердце сжалось. Он наклонился и взял её на руки. Глубоко вздохнул, и указал пальцем в небо. - Там, Эмма. Она взглянула наверх. Помотала головой, прищурилась, присмотрелась… - Нет так никого, - недовольно выдала она. - Она там, моя дорогая, - прошептал Алвар. И если Эмма ничего не видела, он почти чувствовал на щеках теплые руки Лидии. Его Лидии, полюбившей его даже со шрамом, оставшимся после аварии. Шрам пересекал все лицо с левой стороны, задевая глаз и делая его почти слепым и светло-серым. Но она смотрела на него и говорила: «там у тебя грозовые облака. А за ними – небо. Потому-что за облаками всегда есть небо». И он смущенно улыбался ей. Говорил что очи её прекрасней, великолепней. Это-же он хотел сказать и дочери, но та бы не поняла, а он бы разревелся. Но Алвар был сильным – или, по крайней мере, хотел в этом верить – по этому не мог позволить себе такую слабость. - Да? – Еще раз промычала Эмма. - Да, - глухо прошептал Алвар, сумев побороть слезы. Его глаза остались сухими: - она там. И очень-очень тебя любит. Кажется, одна из женщин жалостливо всхипнула.