Размышления под дождем

I gazed a gazely stare

At all the millions here

We must have died alone

A long long time ago*

Дэвид Боуи        Из банка я вышел в шесть вечера. На небе уже собирались серые, словно пепел, тучи.        — До завтра, Сэм! — крикнул мне вслед мой коллега Ричард.        — Пока, Рич, — ответил я и свернул за угол на 42-ю Западную улицу.        Конечно, если бы я прошел через Тайм-сквер и сел на остановку, то добрался бы до квартиры быстрее и не попал бы под дождь. Но в этот день мне захотелось пойти до дома пешком.        На улице было довольно многолюдно — рабочий день завершен, и все отправляются домой. Автобусная остановка была практически полностью заполнена. В подъехавшем автобусе №6-AV тоже не было места, и, постояв на остановке пару секунд, он продолжил свой путь. В метро на площади толпами спускался народ, со стороны этот поток людей был похож на лавину.        «Да, лучше уж пешком, чем в такой давке», — окончательно решил я.        Меня абсолютно не смутило, что до моей съемной квартиры на Петле 1-й Авеню мне нужно было идти пешком чуть больше трех миль. Тот день и так выдался паршивым, поэтому мне не хотелось ехать домой в душном транспорте.        Тучи все сгущались, на пути стали попадаться прохожие, держащие в руках зонты.        «Вряд ли они их спасут», — мысленно усмехнулся я, — «По "100XR"** передавали сильный ливень».        Но мне на него, также как и на дистанцию моей прогулки, было плевать. Тот день уже ничего не могло испортить.        «Может быть, дождь смоет с меня дурное настроение», — подумал я.        Выйдя на перекресток с Мэдисон-авеню, где находилась «Чайная лавка Чарли Стоуна» (в детстве я очень любил заходить в нее, чтобы просто смотреть на разнообразие чайных сортов и вдыхать их дух), я остановился и принюхался. Пахло духотой и скорым дождем, но сквозь эти запахи пробивался другой, более сильный — аромат душистого фруктового чая. Он напомнил мне о тех далеких временах, когда моя голова не была забита мыслями о работе, квартплате, распределении бюджета и другой хрени. Нет, тогда, отдыхая на ранчо в пригороде Гейнсвилла, штат Флорида, глядя на тянущиеся до самого горизонта ряды чудно пахнущих апельсиновых деревьев и потягивая через трубочку вишневый "Dr Pepper"***, я размышлял о бесконечном детстве и недосягаемости взрослой жизни. Подумав о тех счастливых временах, мне на миг показалось, что серое Нью-Йоркское небо окрасилось в светло-оранжевый цвет спелого апельсина, чай с цедрой которых я так любил в детстве.        Дождь начался, когда я вышел на угол 42-й Восточной улицы и Лексингтон-авеню. Подняв голову и посмотрев на Крайслер-билдинг (когда я был маленький, мне чудилось, что это не небоскреб, а ракета, которая скоро взлетит и отправится в бескрайний космос, поэтому иногда, приходя на этот перекресток с 42-й улицей, я подолгу смотрел вверх — на Крайслер-билдинг, шпиль которого уходил далеко-далеко в лазурное небо), я ощутил, как на мой лоб упали первые капли. Через минуту дождь значительно усилился, а еще спустя две-три минуты начало лить как из ведра. Вы бы видели, как забегали по улице люди!        «Да, наверное, если бы вместо меня по улице шел Тыквоголовый~, они не обратили бы на это никакого внимания», — насмешливо подумал я, — "Боятся какого-то дождя».        Небо стало темнее, похолодало. Дойдя до шоссе Франклина Рузвельта, со стороны Ист-Ривер мне в лицо ударил сильный влажный ветер. Даже в ясную погоду тут бывали ветра — река находилась в нескольких десятках ярдов от дороги, но в такой ливень он чуть не сбил меня с ног. На углу 42-й Восточной улицы и шоссе была прачечная. В тот момент, когда я проходил мимо, ее дверь открылась и наружу вышел пожилой мужчина, выталкивающий мальчика двенадцати лет, который держал в руках одежду.        — Мистер, пожалуйста, я не могу идти домой в дождь! — горячо говорил мальчик, — Мама убьет меня, если я промочу только что постиранные вещи.        — Моя прачечная закрывается в семь часов, — недовольно ответил хозяин, — А это значит, что после семи часов в ней НЕ ДОЛЖНО НИКОГО БЫТЬ. Сколько сейчас времени? (Он постучал пальцем по своим часам)        — Семь часов, десять минут, сэр, — ответил мальчик, потупив голову.        — Вот! Поэтому пошел прочь.        Мальчик наклонился над охапкой одежды и побежал под дождь. Владелец прачечной ухмыльнулся, закрыл дверь на ключ, и, достав зонт, не спеша, пошел вниз по улице.        Я молча перешел шоссе и повернул на пустую набережную.        «Наверное, всех прохожих сдул этот треклятый ветер», — подумал я, вжав лицо в плечи так, чтобы мой воротник слегка прикрыл лицо.        Вода небольшими ручьями стекала по плащу, свитер и ботинки промокли, влажные волосы спадали на лоб, но я по-прежнему шел к перекрестку шоссе и 14-й Восточной улицы, борясь с ветром. На дороге уже образовались большие лужи, поэтому когда мимо на скорости в восемьдесят миль в час проезжал какой-нибудь "Бьюик"~~, водой меня окатывало практически с головой.        «Ну и пусть», — думал я, — «Не растаю».        Зажглись уличные фонари, их свет отражался в лужах на набережной, и создавалось ощущение, что освещение идет от воды, а не от фонарей. В домах также начинали зажигаться огни. Вид ночного сверкающего Нью-Йорка, свет которого отражался в дождевой воде, был просто прекрасен. Около минуты я стоял на месте и любовался им, забыв про то, что промок и продрог.        Из ступора меня вывел визг шин. Я посмотрел на дорогу и увидел, что перед пешеходным переходом, по которому, держась за трость, навстречу мне шел старик, остановился красный "Плимут"~~. Окно со стороны водителя открылось и оттуда высунулся бородатый мужчина со злым лицом.        — Шевелись, старый кусок дерьма, — прокричал он, — Мне тебя до утра ждать?        Старик молча шел по переходу.        — Черт тебя дери, быстрее! Ну! Ну!        Когда старик преодолел две трети перехода, «Плимут» тронулся с места и укатил прочь по шоссе.        Мне стало не по себе, и я побрел дальше.        До моего дома оставалось триста ярдов, примерно три минуты ходьбы. С непривычки ноги слегка болели. Я вновь остановился, но вовсе не из-за ног. Мне стало очень грустно. Я вспоминал хозяина прачечной и того типа в "Плимуте", ужасаясь человеческому цинизму и жесткости. Капли дождя падали с неба косой стеной.        «А, может быть, это мы куда-то падаем?» — подумал я.