***
Тогда после его знакомства с парочкой Мин//Чон, он обогретый их вниманием, хотел сблизиться с ними, возможно, стать им новым другом. Чимин обычно оставлял впечатление нелюдимого, иногда даже недружелюбного, не сказать, что у него совсем не было знакомых, но друзей среди однокурсников точно не было. И для него, такого закрытого, на самом деле, для чужих, эти парни стали первыми, с кем бы он действительно хотел поддерживать отношения. Эта идея стала такой навязчивой, что он горел ожиданием вновь увидеться с кем-то из них. Это как в монотонную жизнь студента закинуть бенгальские огни, вот он и горит. Стоя в холле своего университетского корпуса, Чимин пытался сообразить в какой стороне находится нужная аудитория. Он тыкал пальчиком на каждую дверь и высчитывал нужную, когда сзади на него кинулись с громким визгом. Блондин не успел испугаться, поняв, что это Хосок, который счастливо улыбался ему, яростно пытаясь дёрнуть его за щечку. — Чимини! Мой малыш, увидел тебя и на душе так хорошо стало. — Он ещё немного его потискал и отстранился. — Хен, ну хватит меня смущать, ещё так громко. — Чимин потёр, раскрасневшуюся щеку, притворно строя обиженнее лицо. — Айгу, а тебе что не нравится, ну извини, не могу сдержать себя. Как твои дела? — Все хорошо, я рад тебя видеть, — смущено куда-то в пол, — спасибо, что проводили тогда, мне неудобно, что вы потом пошли пешком. — Мы любим вечерние прогулки. Все не смущайся больше, а то уши покраснеют. — А где Юнги-хен? — Он ещё не закончил, у него инструментоведение, буду ждать его. — Что это? А на кого он учится? — Блондин состроил непонятливую гримасу, пытаясь сообразить. — Ну так музыкальный продюсер. — Ваааау, Хен такой крутой. — Ты ещё его музыку не слушал. Я сейчас тебе покажу. Он потянулся к рюкзаку и запустил в него руку, усердно ища, по всей видимости, телефон. — Хен, но у меня пара уже началась. — О, а что ты тогда здесь стоишь. Беги! Сколько у тебя ещё? — А ну эта последняя… важная, потом я пойду домой. — Мы тебя заберём, — скорее ставит перед фактом, подталкивая младшего в сторону аудиторий, — я буду здесь сидеть, иди уже. В тот день они все вместе поехали на Мендон по предложению Юнги. Они долго ходили по торговым рядам, примеряя все подряд. Чимин не знал, но ребята могли видеть звездочки в его глазах. Искренний восторг от мелких шалостей взрослых людей. Юнги забавно шутил, постоянно подкалывая Хоби, он пел и смеялся, чем очень удивил младшего. — У нашего Мина сегодня хорошее настроение, ты только посмотри, — весело тыкал пальцем в него Хосок. После долгих походов эта парочка выбрала себе какие-то дешевые кулоны в форме маленьких черепашек, они по детски верещали о том, как это мило смотрится, а когда к Юнги подошла хозяйка магазинчика, он положил ей в ладонь свой кулон и, показав три пальца произнёс: «три вот таких, пожалуйста». — Нашему любимому донсену в честь нашей встречи! — произнёс Хосок, гордо вручая подарок Чимину. Тот сначала приоткрыл рот, а потом с восторгом глянул на каждого, совсем не веря в то, что эти два особенных человека впустили его в свою жизнь так просто и так доверчиво. — Почему? — шепотом произнёс он. — Почему вы так просто… — Казалось, он готов растрогаться от такого значимого жеста. — Чимини, послушай нет никаких «потому», просто в тебя невозможно не влюбиться… — Погоди, я скажу? — Перебил его Мин, при этом цепляясь за кончик его рубашки. — Ты хороший человек, Чимин. И это чувствуется, это видно в твоих глазах. Мы очень рады, что ты проводишь с нами время. Давайте просто насладимся компанией друг друга. И это был один из теплейших дней на памяти Чимина, может на улице и не было так тепло, но грело его внутри. Чимин знал, какого это быть влюблённым, и это ощущалось так же. Той же теплотой разливалось по нутру это трепетное чувство. После, дома он прижимал ладошку к солнечному сплетению там, где хранился подарок от его новых друзей. Погружаясь в сон, думал о том, как ему повезло заснуть на нужном плече.***
Следующие дни они встречались все чаще и чаще. Болтались на заднем дворе университета, перебирая то, что осталось от юнгиева обеда, ходили вместе домой, ходили в студию Юнги, где он записывал свою музыку, обнимались на крыше, когда холодный ветер пробирал до костей. Они даже водили его в дом к своему другу детства, где младший познакомился со всеми их друзьями. Они ждали окончания пар друг друга, после разгуливая ещё какое-то время по ближнему парку. Каждая их встреча несла что-то глубоко скрытое и едва уловимое очень личное. Чимин чувствовал, что стал не другом им, а частью их скрытого ото всех союза. После первой их совместной попойки, где парни громко перебивали друг друга, рассказывая свои нелепые истории, щипались и спорили на то, сколько способны выпить, они тащились к метро в позднем часу, толкаясь по дороге. Пьяненькие весёлые парнишки медленно топали в обнимочку, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Редкие прохожие мимолётно кидали на них любопытные взгляды, только им троим было все равно. Хороший вечер, подкреплённый алкоголем, полностью выбил лишние мысли из головы. Юнги, зажатый между младшими, на всю улицу сиял своей улыбкой, демонстрируя всем вокруг маленькие зубы. Хоби в который раз шутил про кошачью морду, от чего Чимин умиленно хихикал, а старший сильно толкал того локтем в рёбра. Хосок подскакивал, и тогда уже смех всех троих оглушал тихие ночные улицы. — Ну не дуйся, ты реально вылитый котик. — Иди ты к черту, Хоб. — Немного заплетающимся языком прошипел Мин. Шатен еще раз хихикнул и притянул старшего за шею, нагибаясь и слегка касаясь губами его виска. Юнги скорчил гримасу напускной неприязни, и натянутым на ладонь рукавом, начал тереть место «поцелуя». Чимин, совсем-совсем румяный, потихоньку начал трезветь и задумчиво опустил взгляд к своим кедам. В этом жесте, на самом деле, ничего не выражающим, Юнги показалось, была какая-то печаль от чувства собственной обделенности. Он перевёл взгляд на Хосока, который продолжал широко улыбаться, и опустил ладонь, лежащую на его спине, ниже к пояснице, а потом ещё ниже, привлекая внимание младшего к себе. А тот в свою очередь быстро заглянул ему в глаза, поигрывая бровями. Юнги едва заметно кивнул в сторону Чимина и одним взглядом передал Хосоку то, что он определенно понял. — Чимини, может зайдёшь на чай, — начал он, — тем более у нас с Хоби ты ещё не был. — Добавил, немного замедляя шаг. Чимин смущенно посмотрел на того, задумываясь о чём-то своём. — Не знаю, хен. Я не против, но, вроде, уже как поздно. — Он наконец поднял глаза, всматриваясь в лица обоих. — Не против, значит идём к нам пить чай! — Воскликнул Хосок. — Не сцы, поспишь у нас. — У нас очень уютно. — тихо добавил Юнги. — Айгу, наш Юнги любит уют и все домашнее и вообще любит быть дома больше, чем что-либо ещё на этом свете. Юнги хмыкает и бурчит, что это неправда. Чимин опять хихикает и соглашается, сильнее прижимаясь к боку старшего. Когда они спускаются в метро, Хосок замечает только что прибывший вагон и, крепче цепляясь за юнгиев рукав, тащит всех троих с возгласами поторопиться. Они «врываются» в вагон втроём, так и не отцепившись друг от друга. Два сонных пассажира, единственных в вагоне, моментально бодрятся от появившейся шумной компании. — Здесь все занято. — Кидает Чон и утаскивает их дальше в следующие вагоны, пока они не доходят до крайнего. — О! Здесь есть места. Чимин переводит на него непонятливый взгляд и откидывается на сидение посередине пустого вагона. Он прикрывает глаза, но чувствует как старшие располагаются с двух сторон от него, обволакивая теплотой своего тела, от этого Чимину хочется вобрать в себя как можно больше их тепла и уснуть, зажатым между ними. Он интуитивно опускает голову на плечо старшему, чувствует приятный древесный аромат, понимая, что пригвоздился к Юнги. — Чимини устал? — сладко шепчет хриплый хосоков голос в самое ухо, так близко, что блондин ёжится от щекотки. — Нет, я… это был счастливый день. — Чимин не может видеть, но старшие переглянулись, даря друг другу нежную улыбку. — Спасибо вам, ребята. — Нет, это тебе спасибо, что вошёл в нашу грешную жизнь. — очень весело отвечает ему Хосок. Чимин слегка повернулся, удобно располагаясь и неосознанно кладя ладошку на бедро Юнги. Тот не заставил себя долго ждать и накрыл его руку своей, замечая эту разницу в размере. Он принялся гладить нежную кожу его кисти, а затем перевернул ладонью вверх и переплел их пальцы. Чимин все еще не видел его лица в этот момент, не видел их рук, но чувствовал словно внутри его грудной клетки стало очень горячо, ощущал, как красиво смотрелся этот интимный момент, как, наверняка, мило смотрелись их сплетённые руки. Он не успел отойти от этих заставляющих его уши краснеть мыслей, когда почувствовал горячую ладонь на своём бедре по ту сторону, что сидел Хосок. Блондин тяжело вздохнул, слегка напрягаясь, вспоминая, как в прошлый раз завёл его этот жест. Старший, едва касаясь пальцами, прокладывал дорожку вверх, затем делал медленные круговые движения по тазобедренной косточке, спускался вниз и вновь повторял проделанное. Его касания раскаляли кожу даже сквозь ткань джинсов, и младшему просто хотелось, чтобы он продолжал до тех пор, пока он сам не осознАет реальность момента. Чимин приоткрыл глаза совсем немного, от чего его ресницы сплелись, а взгляд стал полным дымки возбуждения. Когда он заглянул Хосоку в глаза, то тот уже устремил свои на него. Он не моргал, не прекращал трогать его, вообще никак не реагировал, чем самым вызывая табун мурашек у младшего. Затем он плавно прошёлся рукой по внутренней стороне бедра, замедляясь, максимально близко к паху младшего, следя за его реакцией. — Чимини, ты сильно устал? — подал он голосом, совсем не таким весёлым, каким говорил ещё пять минут назад. — Ты устал, мой хороший? — повторил, вновь опускаясь ко внутренней стороне бедра. Его хриплый, глубокий, опущенный на несколько тональностей голос вызвал моментальную реакцию у Юнги и тот, раскрыв глаза, посмотрел на него в упор, сразу же утопая в темной хосоковой стороне. Мин поспешил перевести внимание Чимина на себя и провёл свободной рукой ему по волосам, а затем по нежной щеке. — Если ты устал, Хосоки хен тебе поможет? — Чимин, который очень долго обрабатывал информацию, начал чувствовать, как все его тело постепенно начинает потряхивать от накатившего возбуждения. — Хочешь, чтобы я помог тебе расслабиться, Чимин? — не прекращая своих касаний, продолжил Хосок. — Скажи, если хочешь, только не стесняйся? Или хочешь, чтобы Юнгия тебе помог, а? — он впервые поднимает глаза с младшего, но коротко глянув на Юнги, вновь возвращает ему затуманенный взгляд. Чимин сглатывает, пытаясь собрать фразы в своей голове в единую мысль, хоть во что-то, чтобы ему ответить, но старший продолжает: — Хочешь, чтобы мы вместе это сделали… вместе помогли тебе. Юнги никогда ничего не предпримет до тех пор, пока ты не скажешь нам, что хочешь. словно в замедленной Юнги касается блондина за подбородок и, слегка развернув к себе, спрашивает: «позволишь?». Чимин, не давая себе утонуть в глубине собственных рассуждений, коротко кивает, вознаграждаясь самым сладким, самым первым и неожиданным поцелуем. Мин нежно касается его губ, слегка присасываясь к нижней, лижет ее не отстраняясь, прикрывает глаза и, чувствуя податливость младшего, углубляет поцелуй касаясь неумелого язычка, целует его и трогает за волосы, тянется пальцами к мочке уха, к шее, пока Хосок уже увереннее ласкает бедро младшего, задевая, словно случайно его пах. И пока младший находится в чарах Мина, плывет пальцами вверх касаясь возбуждения Чимина, он внимательно всматривается в его раскрасневшееся лицо, готовый в любую минуту остановиться. Блондин слегка дергается, а потом подаётся вперёд, уверенне целуя Мина и зарываясь рукой в челке Хосока. Хосок хмыкает и нащупывает пуговицу на джинсах, он немного нагибается, тянется к молнии и медленно расстёгивает ее. Чимин охает, сжимает руку Мина и оттягивает челку Хосока, отчего тот не шипит как обычно бы сделал, а тянет его руку на себя и, нежно улыбаясь, целует его в ладонь. Чимин, развалившийся на Юнги, чувствует, как старший проводит губами уже по его шее, тот приоткрывает рот и слегка дергается от щекотки, но продолжает испытывать на себе эту пытку. Хосок наконец заканчивает с молнией и видит белые боксёры младшего. Чимин все ещё не осознавая неотвратимость ситуации, открывает глаза и тянется к Хосоку. Старший, поняв инициативу, выпускает его руку и притягивает за шею, впиваясь слишком страстным, буквально до боли, поцелуем. Они терзают губы друг друга, этот поцелуй не такой как его первый с Юнги. Но и Хосок не Юнги. Когда Хо отрывается от него, он откидывает голову обратно на Мина, позволяя тому вновь измучить себя губами на шее. Хоби придвигается поближе и впервые трогает член младшего, прощупывает сквозь боксёры. Он мучает его этим трением, наблюдает, как сильнее краснеют щеки и кончики ушей младшего, не выпускает из объятий. Когда вагон начинает своё торможение на очередной станции, хосокова рука резко подается вперёд, вдавливая слишком чувствительный член Чимина. Младший громко стонет, размыкая губы в букву «о». Он распахивает глаза и, ослепляемый горящими на станции фонарями, дергается вперёд, пытаясь встать и прикрыть то, что они устроили. Как только он отрывает своё тело от Юнги, старший быстро припечатывает его к себе обратно свободной рукой. — Тише-тише, малыш, шшш… Ты куда это? Не бойся, малыш, — он опаляет горячим дыханием в самое ухо, Чимину воздух кажется слишком раскалённым, чтобы справиться с этим, — тут никого нет, Чимини. Все уже давно спят в своих кроватках. — Его голос становится тише и в конце предложения превращается в шепот. Чимин тяжело дышит, сердце ударяет по грудной клетке слишком сильно, словно вырываясь наружу. Мин чувствует это, держа его ладонью у самого ретивого. Через минуту он убирает руки от младшего, от чего блондин тушуется, уже хочет отвернуться, но Мин хватает его за бёдра и пересаживает себе на коленки. Два горячих тела сплетаются, вновь отдаваясь дурману похоти. Хосок, все это время наблюдающий, смотрит на приоткрытые губы младшего, на Юнги, что терзает его шею. Ему так красиво, так страстно. Не медля больше, он придвигается ближе, нежно гладит и закидывает одну ногу младшего поперёк своего бедра, целуя его то в скулу, то в уголок губ. Он отрывается и последний раз касается щеки Юнги, давая ему понять, что все внимание сейчас, он отдаёт младшему. Хосок трогает его там, находит головку и давит большим пальцем, и когда чувствует, как под руками становится влажно, тянется к резине и выпускает возбуждение младшего. Чон не может сдержаться и спускает взгляд, улыбается от невероятной картины. Ему нравится то, что он видит, и это необъяснимо, это просто чувство, которое заставляет его трогать податливое тело младшего, делать ему хорошо, доставлять ему удовольствие. Хосок окольцовывает его член, проводит от основания до головки, давит на неё, вновь повторяет. Свободной рукой он придерживает его за талию, чтобы то не свалился, в те моменты, когда вагон начинает потряхивать. После нескольких минут мучительных касаний он ускоряется, сильнее давя и быстрее перебирая пальцами по стволу. Лоб Чимина весь в испарине, он дергается и извивается, остаётся на месте только благодаря рукам на своей талии и бедре. Юнги беспрерывно целует его, лижет, кусает, оставляет красные пятна и тёмные засосы по всей правой стороне шеи. Изредка гладит его волосы и вновь возвращается к бедру, сжимает его, когда чувствует близость разрядки младшего, и поднимается к самому раскаленному месту сейчас. Хосок тянется к чиминовым губам, и блондин из последних сил поворачивает к нему голову и позволяет нежно поцеловать свои истерзанные и мокрые губы. Вагон вновь останавливается, сердце Чимина начинает биться сильнее, но он уже не вырывается, нежится, бьется в удовольствии, хочет дойти до финала, но не хочет конца этого момента близости. Мысленно молит, чтобы никто сейчас не вошёл. Он сильно жмурится, не замечая, что вагон вновь тронулся с места, унося их к кульминации. Рука Юнги встречается с хосоковой, когда они вместе накрывают член младшего, доводя его до кратких стонов, они двигают ими быстро, в один такт, отрывают взгляд от младшего и смотрят друг другу в глаза. Смотрят, не отрываясь, тонут в друг друге и топят в себе младшего, до тех пор пока он не изливается им в ладони, сильно-сильно жмурясь и сдавлено мыча куда-то вверх. Старшие тянутся к выдохшемуся Чимину, слепо целуя куда-то в щеку и скулу, закрепляя их любовный союз.***
Три фигуры, абсолютно вымотанные, но излучающие ауру счастья, шли по ночной улице Сеула, которая провожала их редкими фонарями. Они молча грели друг друга от пробирающего ветра, ближе прижимаясь и торопясь дойти до укрытия, в виде их уютной квартирки. Дойдя до нужного дома, они поднялись на пятый этаж, последний этаж почти под самой крышей. Старшие пропустили Чимина первым в свою квартиру, они велели ему чувствовать себя, как дома, видя как он, смущаясь, жмётся у входа. Хосок взял младшего за руку, чтобы показать ему комнаты, Чимин восторженно оглянул многие детали, которые хранили в себе уют этого места: полочки в разных частях стен, гирлянды, коврики, пушистые подушки, цветные подоконники, заставленные суккулентами. Когда они дошли до кухни, Хосок усадил блондина на деревянный стул, почесывая затылок и думая, чтобы ему предложить. — Может, всё-таки чай? — Смущенно спросил младший, переводя взгляд на Юнги. Тот удивлённо округлил глаза и виновно выдал: — А чая нет…