Lost and never found

— И что же ты такое? Незнакомец только улыбнулся и подбросил дров в костер. Искры от огня взметнулись высоко, так, что на секунду показалось, словно они стали звездами. — Я не хочу тебя убивать. Но я должен знать, что ты такое. Чудовище, убившее детей в деревне или... Охотник замолчал и положил руку на исписанное рунами древко топора. Мужчина всегда держал его рядом с собой, но никогда не жаждал использовать. Любое живое существо, пусть даже безобразное, заслуживало право на жизнь — свой последний шанс. Сейчас, он сидел рядом с тем, кого, возможно, ему предстояло убить. И охотник колебался. Не впервые. Это ощущение ему было знакомо. Странное желание, особенно, для человека его профессии — сопереживать чудовищам, думать о том, что это не их воля. Большую часть жизни мужчина посвятил даже не охоте, пусть его кличка и говорит об обратном, а как раз наоборот — помощи. На это ушло много времени: прочтение книг, свитков, изучение магических основ и даже, совсем немного, мучений с зельями, оберегами. Всё это только ради одной маленькой цели — помочь хоть кому-то. Не топором, но словом. Везло не всегда. Не каждое чудовище хотело быть спасенным, не каждый монстр сумел сохранить душу внутри себя. Для таких, пусть и с тяжёлым сердцем, тоже был выход. Охотник всегда сам рыл им могилы, провожая в последний путь чужих сыновей, воинов и просто тех, кому не повезло. Со временем от этого устаёшь. Каждая смерть, каждый неспасенный — новый седой волос на голове и усталость. Безграничная усталость. Всё больше и больше. Существо молчало. За все то время, что охотник стоял напротив — оно не сказало ни слова. Лишь изредка подкармливало огонь, грея руки. Наконец, мужчина сдался и сел напротив, не спуская взгляда с незнакомца. Тот тоже следил за ним, но украдкой, периодически улыбаясь, но не охотнику. Это был ни смех, ни насмешка, но существо явно веселила серьёзность, с которой мужчина напирал на него, вынуждая говорить. — Почему ты не хочешь мне отвечать? Незнакомец едва заметно пожал плечами и подпер подбородок кулаком, рассматривая Охотника. По чужому взгляду было невозможно понять намерения, он был скрыт в тени, но в движениях не было ни злобы, ни ярости — что успокоило. Сидевший напротив, кем бы он ни был, вёл себя совершенно спокойно. Возможно, это безобидный трикстер, что встретился в пути. Таких было немало и каждый преследовал свою цель: будь то завлечь путника в чащобу леса и обманом заставить пообещать многое, или просто ради собственного удовольствия. Эти существа хаотичны, никогда нельзя быть уверенным: ради чего они держат тебя близ себя, отвлекая разговорами, хватая за твою руку, словно ища поддержки, но на деле — уводят с тропы. — Ты — обманщик, трикстер или просто шут? Существо заинтересованно склонило голову, но снова не дало ответа. Охотник устало потёр переносицу и протянул ноги вперёд, греясь от пламени костра. — Но и обратно ты меня не пустишь, так? В ответ — кивок. Мужчина раздражённо поджал губы, формулируя вопрос, чтобы таинственный незнакомец мог ответить на него односложно. — Ты вырезал деревню? На этот раз существо замерло, словно взвешивая прозвучавшие слова. Его плечи напряглись и оно потянулось вперёд, что мужчина смог разглядеть отблески костра в чужих глазах: пламя плясало внутри радужки, горело внутри зрачка, не давая сосредоточиться на взгляде. Охотник ощутил, словно смотрит не в лицо собеседнику, а в горящие угли. Не выдержав, мужчина отвернулся, пытаясь проморгаться и смахнуть с глаз набежавшие слезы. Когда он повернулся к костру — существо уже вернулось на свое место так, что блики освещали лишь половину его лица. Незнакомец молчал, молчал и охотник, изредка поглядывая за чужое плечо, туда, где ещё дымились деревенские избы. Этим утром мужчина должен был вернуться в эту деревню. Его ждали, возможно, не так сильно, как этого ждал он сам. В деревне остались...нет, не семья. Это слишком широкое и личное понятие. Ни один живой человек, за последние десять лет, так и не стал для мужчины частью чего-то большего, отчего сердце наполнялось теплом. Сказать, что он искал этого — соврать. Раньше, когда он был ещё юнцом и бегал за девушками, то конечно грезил о семье, о любви. Но поле боя призвало его, пусть и не по своей воле, но охотник услышал эту песню: звон мечей, глухой стук щитов и скрежет кольчуг. Песни, все о боевой славе, подгоняли его. Не зная себя, мужчина, тогда ещё мальчик, сбежал из отчего дома туда, где пламя костров дико танцует под синим небом, обжигая своим огнём сияние звёзд. То был последний день, когда будущий охотник переступил за порог места, которое звал родным домом. Многие не возвращались с поля брани, но не многие из них делали это сознательно, предпочитая срубу из сосен — яму в земле и кости тех, кто пал рядом. Найти отряд оказалось легко. Подобные им никогда не скрываются: ржание коней, мужские голоса и мерное шуршание флагов... Охотник чуть прикрыл глаза, поддавшись воспоминаниям. Видимо, усталость с дороги, нервное напряжение и тепло от костра разморили его, да так, что мужчина уснул на несколько секунд в компании незнакомца. Наверное, если бы не пронзительный крик в темноте, то так и проспал бы до утра, обнаружив потом себя возле холодных углей, лежащим на земле. Ещё и без оружия и денег. Может существу и были неинтересны чужие материальные ценности, но по лесу ходят люди...не всегда хорошие люди. Такие могут и глотку спящему перерезать. Оглядываясь, мужчина приподнялся со своего места, ровно тогда, когда крик повторился. — Кто-то...кто-то кричит. Незнакомец был всё также спокоен. Его явно не интересовало ничего, кроме костра. Он всё следил за языками пламени, не придавая значения волнению мужчины. — Там кричат. В лесу. Нужно пойти, проверить. — Ещё не время. Голос, прозвучавший со стороны костра, стал неожиданностью и охотник замер в странной позе, снова касаясь кончиками пальцев древка топора. — Это ты сказал? Существо пожало плечами и скрестило ноги, пододвинувшись к костру чуть ближе. Мужчина неуверенно посмотрел в сторону леса, прищуриваясь и стараясь разглядеть что-то среди тёмных стволов. Деревья там были огромными, в три обхвата рук. Практически чёрная кора была покрыта изумрудным мхом, а еловые ветви едва касались земли. Охотник впервые зашёл так далеко в лес и только благодаря бликам от костра смог найти эту поляну. Находясь на пригорке, можно было видеть и угли, оставшиеся от деревни, и дороги, ведущие дальше. Но всё это приходилось разглядывать сквозь ветви, даже больше полагаясь на интуицию и память. На несколько секунд ему даже показалось, что лес стал ещё темнее, а потом — снова крик. Долгий, пронзительный, полный печали и боли: так, обычно, рыдает над могилой погибшего ребёнка мать. Она плачет, вырывая волосы и вгрызаясь пальцами в землю, что дикий зверь клыками в тело жертвы, всё стремясь прикоснуться к погибшему. Эхом отзываясь, крик спугнул стаю мелких птиц, роем поднявшихся в небо, воспевая собственный страх. Охотник сделал несколько шагов назад, не прекращая оглядываться. Он чувствовал, как по спине ползут мурашки. Крик стал струной, что прошла сквозь позвоночник и оплела сердце, заставляя болезненно сжиматься от страха. Нигде и никогда мужчина ничего подобного не слышал. Отойдя ещё на несколько шагов назад, он непроизвольно дотронулся до себя, ощущая, как грудная клетка ходит ходуном, стараясь сдержать панику изнутри. Голос из чащи леса всё ещё звенел в ушах, не желая отпускать охотника из цепкого плена страха. Казалось, что ещё секунда и этого будет слишком много; в груди болело всё сильнее и сильнее, но мужчина не замечал этого, немигающим взглядом выискивая что-то среди деревьев. Когда он настолько впился пальцами в собственную грудь, что ногти оставили следы на кожаном ремне — охотник услышал совершенно другой голос. Голос полный власти и силы, согревающий и замедляющий бег испуганного сердца. — Это банши. Она скорбит об умерших. Мужчина глубоко вздохнул, чувствуя, как саднят лёгкие. Видимо, он задержал дыхание, пока слушал крик. Развернувшись в сторону собеседника, охотник покачиваясь, сел на место. Чувствовалось, словно на него навалилась ужасная усталость. Руки тряслись, а уши горели. — Почему...почему я никогда не слышал её раньше? Существо серьёзно посмотрело в глаза мужчине. На этот раз, в чужих зрачках не было никакого огня, лишь его отблески. — Было слишком рано. — Что? — Банши не кричат по тем, кто этого не достоин. Охотник закрыл лицо руками. Он понял, о ком говорил незнакомец. Там, в деревне...там, там были люди, достойные крика. — Спи. Удивлённо подняв голову, мужчина посмотрел в чужие глаза и усмехнулся. Спать? Он ведь шутит. — Я не собираюсь здесь находится до утра. — Но ты и не можешь уйти, пока я не отвечу на твой вопрос. — Почему ты не ответишь сейчас? Никто из нас никому ничего не должен, мы чисты друг перед другом. Если ты не чудов... — Ты не останешься здесь до утра. Спи до наступления ночи. Сейчас слишком рано. Охотник недоуменно задрал голову: было странно, что ещё не наступила ночь. Солнце только скрылось за горизонт, но ещё были видны багровые всполохи на небе, пробивающиеся сквозь черную завесу туч. Неужели пойдёт снег? Все в деревнях так ждали его, особенно, дети. Каждое утро, когда мужчина заставал его в чужих местах, маленькие девочки и мальчики высовывались из окон в надежде увидеть, как мир накроет белым покровом. Но раз за разом они разочаровывались серым небом и грязью под ногами. Даже холода ещё не взяли землю в свои тиски, чем путали планы фермерам, пугая их поздними заморозками и смертью урожая. — Почему не сейчас? — Разве ты не устал? Охотник поморщился, но не мог оспорить чужой вопрос. Он не знал, какую цель преследует незнакомец, но если дело пойдёт к драке, когда наступит время, то...то лучше же быть отдохнувшим? Собственный плащ, который мужчина успел расстелить, вдруг показался самой удобной в мире кроватью. Существо без интереса наблюдало за душевными муками охотника, пока тот, наконец, не лёг на плащ, заворачиваясь в него, как в одеяло, и прижимая к себе топор. — Не больше пары часов. На этот раз незнакомец не ответил, предпочитая охотнику — костёр. Мужчина был уверен в том, что не сможет заснуть. Что нахождение в обществе незнакомца — не лучшая идея, что земля слишком твёрдая, а плащ слишком холодный. Но стоило закрыть глаза, то сон тут же окутал его как покрывалом, скрывая от всех терзающих охотника проблем. Охотнику ничего не снилось. Он словно плыл по чёрной, как смола реке, не видя ни окружения, не слыша, что происходит вокруг. Все мысли его были покрыты пеплом, будто сожгли его тело на погребальном костре, а душа осталась под углями. Разум охотника требовал, чтобы он проснулся, но тело изнывало от тоски и усталости, продолжая плыть по течению, погружаясь всё глубже. Но, постепенно, уныние уступило своё место чувству тревоги и мужчина услышал тихий голос: тонкая птичья песня звучала в его ушах. Тревога нарастала, а песня скрылась за стуком сердца, что так яростно желало быть услышанным. И его услышали. Хватая ртом воздух, охотник резко перевернулся на другой бок, не в силах понять, продолжает он тонуть или уже проснулся. Но холод земли и покашливание со стороны едва горящих углей костра — окончательно сбили сон. Откинув плащ, мужчина поднялся на ноги, снимая пальцами налипшую на ноги траву и оглядываясь, словно видел это место впервые. Яркий полумесяц был в самом центре неба, главенствуя над всем и заливая поляну своим светом. Охотник уставился на него как заворожённый, не моргая и только часто сглатывая вязкую слюну. И снова его отвлекло покашливание со стороны костра. Выходило так, что незнакомец знал, когда стоит отвлечь собеседника от собственных мыслей. А они действительно были, но мрачные и скорее шли от сердца образами, чем формировались в слова, выстраиваясь фразами. — Хорошо, что дальше? Незнакомец поднялся с места, чтобы опуститься на корточки и голыми руками разворошить почти затухшие угли костра. — А дальше тебе придётся слушать меня. И разгадать мои загадки. Охотник улыбнулся, готовясь смеяться над шуткой, но шутки не было. Незнакомец говорил серьёзно, смотря на него в ответ. — Бред. Мужчина сделал несколько шагов назад и улыбнулся сам, покачав головой. — Бред. Развернувшись спиной к костру, охотник молча сделал несколько шагов вперёд. Затем — ещё несколько. После — просто побежал. Ему не было страшно, но если незнакомец решит его догнать, то пусть это будет форой. Позади — только хруст веток и звук собственных шагов. Впереди — только темнота и ничего больше. Свет луны не пробивался сквозь кроны деревьев, приходилось бежать в полной темноте. Через несколько минут мужчина не смог вспомнить, правда ли он видел луну или перед ним всегда были только тёмные гиганты леса. Чудо, что не споткнулся о корни. Только сухие ветви пару раз цеплялись пальцами за плащ и плечи, утягивая охотника назад. Он не знал, как долго бежал. Первыми его предали лёгкие. Их стянуло, словно железным обручем и пришлось остановиться и оглядеться. Кажется, мужчина убежал достаточно далеко, чтобы дать себе передышку. Сейчас казалось странным, да и трусоватым то, что он не ввязался в бой. Но, одновременно, это было и умным решением. Он не знал, насколько силен тот незнакомец, да боги, даже не знал, что тот из себя представляет. Идти на него с топором? Голыми руками? Очень глупая идея. Правда, будь охотник лет на десять-пятнадцать моложе, то был бы шанс. Сейчас — время думать головой. А раз за ним не гнались, то здесь дело было либо в игре, либо в том, что мужчина был не особо-то и интересен как добыча. Оперевшись рукой о ствол дерева, мужчина устало вздохнул и поднял глаза к небу, надеясь увидеть хоть одну звезду или то, что укажет ему направление. Опять — ничего. Крона дерева, к которому он прислонился, была настолько огромной, что казалось, словно она и есть весь этот лес. Угловатые ветви полезли ввысь, стараясь закрыть собой всё пространство, не просто скрывая небо, а забирая его у всего леса. Древо главенствовало здесь и жило своей жизнью. Как охотник мог этого не заметить? Ствол буквально дрожал от мощи и силы, скрытой под его "кожей". Наверняка если когда-то этот гигант упадёт, то колец на срубе будет не сосчитать. Подобный монстр казался совершенно невозможным в лесу, рядом с которым была деревня. Люди бы давно увидели его и срубили. Сколько дров можно заготовить из одних только ветвей? Хватит на целую зиму, а то и на две. Нет, никто бы не прошёл мимо такого богатства. Но вот он — стоит не тронутый никем. Почему-то охотник сомневался, что хоть один человек в принципе видел эту громадину. Мужчина знал людей. Он знал людей любого возраста и мог наверняка сказать, что попади в эту часть леса хоть кто-то, то остался бы знак: инициалы, пометки — всё что угодно, что помогло бы найти это место в будущем. Но здесь ничего не было. Только огромный ствол дерева, тянущий свои руки не к солнцу, чтобы питаться от его света, а к кронам других деревьев, стараясь покрыть их и утвердить свое господство, забирая свет у них. Мужчина слышал одну легенду, о вековом дереве, даже скорее сказку. В ней говорилось о том, что первый бог нашёл гнилое яблочное зернышко, упавшее со стола во время пира, и посадил в песок, на потеху своим детям, но не уследил за ним. Через десятки лет в земле саженец впитал в себя не только благодетель, что источали самые добрые создания богов, но и злобу, исходившую от воин и разрушений, потрясших небеса. И дерево росло. Его ветви не боялись солнца, а листья не сгорали от жары; холод луны не мог остановить рост, а ночь не была временем отдыха. Яблоня росла всё выше и выше. Когда на ней появились первые плоды, то боги поняли, что в них скрытая такая сила, о которой можно только мечтать. Но эта сила являлась их погибелью, таясь под тонкой шкурой яблок. Богам не удалось срубить дерево, но удалось спрятать его там, где ни один смертный не мог бы вкусить его плодов. Так, по крайней мере, рассказывала мать охотника. Давно, когда тот был юным мальчишкой. Возможно, в детстве у этого и была какая-то мораль о том, что можно стать сильным, невзирая на происходящее вокруг. Такие вещи с годами забываются, остаётся только ощущение дома и обрывки сказок, под треск дров в печи. Но то — не больше чем сказки и вымыслы. Каждая легенда о могучем дереве сходилась с другой только в одном: деревом, чьи плоды могли бы дать силу сравнимую с силой бога, была яблоня. Сейчас же, отбросив сомнения и поверив, что боги могли спрятать артефакт подобной силы в глухом лесу, охотник видел своими глазами несостыковки: дерево перед ним не иначе чем дуб. Старый, во мху и следах от когтей. Обойдя его по кругу, мужчина пожал плечами и продолжил свой путь в надежде, что сможет выбраться из леса. Если верить окружению, то дорогу он выбрал верную. Верным, в случае охотника, считалось любое направление, противоположное месту стоянки незнакомца. Так или иначе, мужчина выйдет к ручью, а может даже к реке. Если идти по течению, то наверняка можно выйти к самому плохонькому поселению. И оттуда уже, переночевав, идти по следам другого зверя. Охотник снова задрал голову, остановившись. Неба всё не было видно и пришлось спросить себя, а видел ли его мужчина даже тогда, когда сидел рядом с костром. Кажется, да? Лунный свет, по крайней мере, был точно. Раз есть луна, то есть и всё остальное. Но его терзали сомнения, он не мог разобраться с самим собой. Простой вопрос, на который мог бы ответить даже ребёнок, теперь казался очень сложным — всё смешалось в его голове, под этими кронами деревьев. Кроме того, казалось странным, что после такого длительного промежутка времени, которое мужчина потратил на дорогу от дерева, — ещё ни разу не удалось увидеть ни кусочка неба, ни одной звезды. Разве лес может быть настолько густым? Настолько огромным? Мужчина тряхнул головой, стараясь избавиться от этих мыслей. Не стоит забивать голову ненужными страхами и опасениями. Вот что ему действительно нужно, так сосредоточиться на дороге. И опять, охотник шёл сквозь ветви, корни, камни, пытаясь сфокусироваться на составлении мысленной карты окрестностей. Ведь должен же быть выход из этого леса? Охотясь за чудовищами — всегда приходилось полагаться на внутренний компас, никогда не подводивший. Но у всего бывают осечки, так? Голос внутри головы молчал, ровно, как и само нутро. Охотнику приходилось идти не просто на ощупь, притворяясь слепым, но действительно примерить на себя шкуру незрячего. С каждым метром становилось все темнее и через несколько минут, мужчина перестал видеть даже свои ноги, так темно стало. Ему снова пришлось остановиться. Словно ребёнок, он прислушался и ничего не услышал: ни птиц, ни зверей. Лес, вымер, оставив его наедине только с самим собой, но эта темнота...казалось, что она забирает даже его самого. Всё — охотник больше не являлся кем-то. Пустая оболочка среди корней и листвы мёртвого леса. То Имя, что пришлось забыть, сменив его на присвоенное прозвище — никогда раньше не было частью мужчины. Всегда ощущалось инородным даже из уст матери. Но сейчас хотелось ощутить его; услышать, как кто-то зовёт, ищет. Ухватиться за ветку, чтобы не утонуть в болоте. Но было пусто. Тихо. И темно. Он потерялся. Совершенно. Но охотник был упертым. И поэтому — шёл вперёд. Возможно, он и правда заблудился. Но если куда-то идти, то обязательно можно куда прийти. Это не правило — это закон. Пусть под ногами было ничего не видно, но мужчина шёл вперёд, не обращая внимания на мёртвую тишину вокруг. Он шёл и шёл, откидывая ногами камни и ветки, что попадались. Иногда — останавливался, чтобы перевести дух. Но на самом деле, охотник не ощущал усталости. Его тело не просило отдыха, но разум, иногда, требовал. Словно ему не хватало привычного паттерна действий: если долго идти, то обязательно нужен отдых. Так заведено. Так принято. Остановившись, чтобы перевести дух, мужчина оперся на дерево плечом и почувствовал теплоту коры. Круг. Он сделал ещё один круг. Охотник не знал, как долго плутает по лесу, но точно знал — что уже четвёртый раз возвращается к этому дереву. Оно его не отпускало, тянуло к себе, сбивая все ориентиры. Мужчина хотел уйти к деревне, как можно дальше от незнакомца и его костра. Но каждый раз — возвращался в эту часть леса, к этому дереву. Опираясь спиной на ствол, мужчина сполз на землю и закрыл лицо руками. Будь он не так спокоен, то его плечи бы давно затряслись в приступе паники, а сам он уподобился ребёнку, отставшему от родителей. Он не хотел сдаваться, но прекрасно понимал, что ему пора возвращаться. Это было понятно и тогда, когда охотник наткнулся на дерево во второй раз, но на чистом упорстве мужчина продолжал идти. Сейчас, стало ясно — это бесполезно. Сколько бы он ни прошёл, сколько бы направлений не выбрал: дерево является не просто центром леса, а его сердцем. И лес не выпустит охотника, пока он не договориться с незнакомцем. Мужчина ещё немного посидел на земле, слушая как внутри огромного ствола течёт жизнь: дерево гудело тихо, мерно, словно стая пчёл. Но гул не был устрашающим — скорее уютным, как приплутавшее животное, откормленное добрыми хозяевами урчит у ног, благодаря за заботу. Но за что древо может благодарить кого-то, кроме себя самого? Энергия текла внутри него быстрой рекой, распространяясь через корни по лесу. Каждый куст, каждая травинка — всё принадлежало дереву. И ничто не выпустит охотника отсюда, кроме незнакомца. Сплюнув себе под ноги, охотник поднялся и огляделся. Казалось, что сквозь кроны пробился свет луны, освещая дорогу. Удивительно, стоило только вспомнить о незнакомце у костра. — Ну, конечно. Кто бы мог подумать. Усмехнувшись самому себе, он пошёл по той же тропинке, по которой продирался сквозь ветви несколько часов назад. Дорога была лёгкой, будто сама бежала под его ногами, помогая двигаться вперёд. Вскоре, показались первые искры костра: он стал больше, почти что ростом с человека. Жар вполне мог бы опалить брови и ресницы, если подойти чуть ближе и быть неосторожным. Но незнакомец сидел всё так же, как будто и не двигался всё это время, что изваяние у стен замка. Охотник опустил взгляд и увидел на траве свой нетронутый плащ. Вздохнув, мужчина снял с пояса топор и положил его на землю, прежде чем сесть самому. — Хорошо. Загадки. Начинай. Незнакомец улыбнулся. Сквозь языки пламени было тяжело увидеть хоть что-то, но охотник был уверен — собеседник улыбается. Мягко, как близкий друг после долгой разлуки. — Их нельзя разгадать, пока твоё сердце бежит вперёд тебя. Успокойся. Охлади свои мысли и поставь душу на место. Мы никуда не торопимся. Охотник мог бы спросить, кто это "мы", но не стал. Сердце и вправду билось дикой птицей, что сжимает в кулаке злой мальчишка. Расправив плечи, мужчина оперся на руки и закинул голову, рассматривая тёмное небо с россыпью звёзд. Теперь они были. Неужели, лес действительно был настолько густым? Лениво повернув голову набок — мужчина с трудом мог бы сказать, что заблудился в этом месте. Думалось, что если прищуриться, то можно увидеть другой конец леса, а за ним и деревню. Но это обман. Охотник знал. Лес был живым, играл с его взглядом, показывая не то, что было на самом деле. Скрывая свою тайну. Глубоко вздохнув, мужчина прикрыл глаза, чувствуя, как зрачок танцует под веком в такт языкам пламени. Постепенно, костер становился меньше, а сердце билось медленнее. Охотник не открывал глаз, пока не почувствовал себя в полной безопасности. Наклонившись вперёд, мужчина качнул головой и, как в самом начале, вытянул ноги вперёд, грея их. Стало прохладно. Видимо, ночь вступает в свои права. Незнакомец хмыкнул, затем резко хлопнул в ладоши, призывая к тишине и вниманию. — Хорошо. А теперь — слушай....