Мелодия души

Мелодия – это мысль. Без мелодии музыка немыслима, а музыка и мелодия неразрывны. Сама наша жизнь похожа на мелодию – изменчивая, непредсказуемая в своих изгибах и поворотах, скачках от минора до мажора. Подобно дождю, эта мелодия льется с небес по мановению руки господа, меняясь от простой улыбки или же необдуманно брошенного слова. Вот только что, с небес хлестал необузданный ливень, сбивал слабые листья с деревьев, загонял кошек и собак по дырам и норам, птиц – под узкие навесы дырявых крыш, лупил по лицам прохожих, барабанил по стеклам, но вот уже накрапывает мелкий ласковый дождик, лаская голые плечи и свежим привкусом ложась на улыбающиеся губы. Но и музыка, подобно этому дождю, капля за каплей просачивается в сердце, обвивая его руками, как обнимает мать свое дитя, и оживляет его. Но сейчас музыка лишь раскаленным хлыстом била по ушам, заставляя жмурится от боли и обиды, кусая до крови бледные губы. Светлый и радостный вальс журчащим эхом разносился по украшенному цветами залу; он смеялся вместе с сотнями лиц, путался в пурпурных и золотых лентах, окрашивал золотом вечерние блики на окнах, и несся в пляс, подгоняя пары танцующих. Вот девушка с темными волосами смущенно принимает приглашение от высокого мужчины, и они плавно погружаются в омут вальса, подобно тому, как входят в спокойную реку. Мари слеп, но движется он грациозно и так прекрасно, что Миранда забывает о смущении и, лучисто улыбнувшись, подхватывает его руки и кружится в танце. А вот, чуть в стороне от них, грациозно двигаются женщина поразительной красоты и мужчина с волосами цвета огненного заката. Маршалы танцуют красиво, и каждая пара расступается перед ними, провожая восторженным взглядом. Клауд улыбается сдержанно, но даже такая улыбка придает её идеальному лицу небывалую прелесть, несмотря на уродливый шрам. Светлые локоны красивой волной, и Марианн гордо ухмыляется, довольный спутницей до глубины своей распутной души. Если повернуть взгляд в другую сторону, то можно заметить, как ковыляет за партнершей растерянный смотритель. Он абсолютно растерян, щеки залиты румянцем, а Бриджет веселится, буквально таща его по залу – и глядя на неё, Комуи широко улыбается и поддается, вливаясь в цветастый поток. А совсем рядом, громко хохоча, седовласый парнишка отчаянно радуется, смотря, как ругается его спутник, танцующий первый раз в жизни, если не считать уроков, преподанных маршалом Тидоллом. Серые глаза нахмурены и стреляют молниями в каждого, кто посмеет посмеяться над ним. Но у Аллена есть особые привилегии, а потому Канда лишь приподнимает уголки губ, завешивая глаза отросшей челкой, и покорно ведет партнера в самую гущу пар, от чего мальчишка заливается румянцем и смущенно улыбается, сжимая руку мечника немного сильнее, чем того требует основа вальса. Говорят, что музыка создает чувства, которых нет в жизни, и сегодня она согласна с этим абсолютно. Веселые ноты пасадобля, что сменяет размеренный вальс, рисуют в воздухе радужные картины небывалой яркости красок, а в душе - лишь серость осеннего утра. Линали грустно улыбается, наблюдая за тем, как Миранда несмело целует Мари в щеку, а он краснеет, как пятилетний малыш и мягко берет её руки в свои. Наверное, ей хотелось бы вот так же радоваться, как радуется Аллен от того, что Канда оттаскивает его от стола с едой, чтобы закружить в несдержанном испанском ритме – но того, ради кого она неделю таскала седого друга по городу, выбирая платье, весь день сидела перед зеркалом, стараясь быть самой красивой для него, на этом празднике нет. Зимний бал, чтобы отвлечься от проблем, расслабится и отпустить с сердец грузы боли и страданий, но рыжий книжник не пожелал быть здесь, уехав со стариком-пандой, никому и ничего не сказав ни накануне, ни сегодня. Линали бы простила, но Лави просто не пришел, даже не черкнув пары сухих слов на жалком клочке бумаги. Наверное, она хотела бы заплакать, но так искренне радуется все внутри за тех, кто стал сегодня чуточку счастливее, что можно только улыбаться, потому как глаза сухи и чисты от слез, и Линали даже смеется, когда Тидолл вещает всем вокруг, оглушительно сморкаясь в белоснежный платок, о том, как рад он за своего Юу-чана. - Линали-сан, можно пригласить вас на танец? – Кичливо вскинув голову, довольно спрашивает Тимоти, исполненный собственного достоинства, и девушка, улыбаясь, подает ему руку и идет в это море счастья, смахнув по дороге скупую слезу. Бал окончен, музыканты прячут скрипки в футляры, гости расходятся по домам. Не спеша, идут в сторону ворот Мари и Миранда – луна сегодня особенно красива. Тянет в винный погреб Клауд подвыпивший Кросс. Почти бегут в сторону жилых комнат Канда и Аллен, ругаясь на ходу, а Юу даже успевает развязывать галстук – в кои-то веки, выдержка его подводит. Зал опустел, ускользнуло все дыхание праздника сквозь широко открытые двери, но девушка не торопится уходить – наверное, впервые за долгие дни и недели ей совсем не хочется спать. Просто сидеть вот так, смотря на свои босые ноги, уставшие от каблуков, и вслушиваться с улыбкой в призраки отзвучавшей музыки. Здесь нет никого, но это одиночество, столь желанное в последние часы, намного лучше самой веселой компании. Покачиваясь в такт собственной мелодии, что тихо наигрывает грустная скрипка в груди; и Линали соскальзывает на танцевальный настил и кружится на месте – одна, закрыв глаза и отдаваясь на волю немого и призрачного юноши, что ведет её в этом танце усталого сердца. - Ты великолепна, - раздается в тишине тихий голос, и девушка обрадованно оборачивается на его звук, роняя в воздух соленые капли не сдержанных слез. Лави улыбается слабо, облокотившись на дверной косяк; огненные волосы опадают на лицо. На нем черный смокинг, а на шее красуется белая бабочка. И нельзя сдержать крика, пока девушка не прыгает в объятия юноши, вдыхая родной и до боли знакомый запах. - Потанцуем, моя леди? – ласково произносит он, поднимая тонкими пальцами за подбородок счастливое лицо. Заиграл невидимый оркестр, грянули литавры, запели трубы, разразились пением скрипки, и закружились в танце два сердца – пусть и люди, но сливались в этом волшебном соитии звуков и движений души, израненные и усталые, но в тот момент – самые счастливые.