I want to hear your laugh

Вас когда-нибудь поглощали догадки о чувствах людей, не способных к слуху? Просто представьте, это происходит изо дня в день, всю вашу жизнь. Было бы намного обиднее, если человек потерял слух в какой-либо период жизни, а не с самого ее начала. Ведь теперь ему есть, что сравнить и по чему тосковать. Такая участь и поглотила Дазая уже как пару лет. А может и не пару, какая ему уже к черту разница. Есть ли вообще смысл вести отчет об этом.. Несчастный случай будто бы поставил подножку на жизненный путь Осаму. Ссора из-за ничего обернулась сломанной судьбой и вечной тишиной, которую временами разбавляли мысли. Сначала на парня осыпалось вежливое сочувствие, с которым ничего не изменилось, а на душе легче не стало. Это были во всех смыслах пустые слова. Потихоньку эти сострадальцы покидали шатена по собственной воле, как только меж их отношениями появилась преграда. Уже никто не пытается даже наигранно поддержать Дазая и оказать помощь. Как только он стал неудобным, сложным, он был брошен. Прошедшее смирение бинтованного длилось недолго: ворвалась в его жизнь крыса, сама того не ожидав. Их общение, мало того, что было ограниченно, так и не задалось изначально. Отношения наполнялись ссорами, непониманием и обидами. Однако к изъянам друг друга они привыкли, смирились. Время от времени обоих посещали догадки о симпатии друг к другу, нежели об обычной дружбе. Но обсуждать это никто не стремился, списывая на обычное "показалось". Однако в глазах кудрявого более отчетливо читалось подавление чувств. Никто не хотел испортить то, что есть и молчал. С момента их знакомства мелькнуло достаточно времени, но сколько именно — уже не помнят. Их совместная жизнь летит слишком стремительно, отпечатываясь лишь обрывистыми воспоминаниями. *** Утреннее солнце давит на зрачок яркостью своего сонного луча в карие глаза, отчего те отдают золотом сквозь прищур. В руках Дазая высокая стопка книг, подпирающая его подбородок. Книги хоть как-то занимали его время, развеивали скуку, поэтому он брал их в библиотеке в больших количествах, - или просто забывал их вернуть по своей рассеянности, - однако былого общения никак не заменяли. Но вот из-за временной слепоты, да ещё и неуклюжести из-за веса его бумажных собеседников, он вновь врезается во что-то.. Или кого-то. - Прошу меня простить, - довольно хладнокровно роняет брюнет, складывая книги в новую колонну. Он оценочно разглядывает названия на из обложках, подмечая близкий ему вкус незнакомца в литературе. - Я могу вам помочь доставить это, в качестве знака извинения? Руки кареглазого дрогнули в неловкости. Он был бы рад ответить на требования мужчины, однако, совсем не высматривал их в чтении по губам, к изучению которого он не отнесся бережно. От осознавания произошедшего на душе становилось еще паршивее. Замешкавшись, Дазай попытался извлечь звук, в страхе произнести что-то не с тем тоном или интонацией: - Простите, я глух и вовсе не понимаю вас.. - слова отдавали безнадегой. Федор в свою очередь был озадачен: несомненно он знает о глухоте, но никогда ранее сам с ней дело не имел. Всего за какое-то мгновение он успел озвучить достаточно вопросов в своей голове, что показывает его заинтересованность. Ткнув книги подмышку, его пальцы ударились в клавиатуру телефона, спешно набирая уже ранее заданный вопрос. *** Встреча действительно была судьбоносной для них обоих: каждый нашел себе хорошего собеседника, спустя время признал его другом. Достоевский в поддержку Дазаю начал учить язык жестов и чтение по губам. Дазай же отдавал всего себя в их здравых дискуссиях и спорах. Оба обрели ту опору, в которой нуждались. В определённый момент Достоевский стал задумываться о значении шатена в его жизни и пришел к выводу, что Дазай ему несомненно нравится. Но признаваться в чем-то подобном парню, да еще и имея возможность потерять его как друга — пугающе. Поначалу он неразборчиво бурчал признание, — репетировал в присутствии Дазая, был пожираем собственной неуверенностью. Это повторялось встреча за встречей, однако каждый раз более уверенно, менее скрытно. Вот и пришел момент, когда кудрявый читает отчетливую фразу с губ: - Ты мне нравишься. Это предложение было отместкой для всех выводов и мыслей Дазая: он чувствовал примерно то же самое. В ответ он не может скрыть улыбку. Шепот: - Я тоже тебя люблю. *** Шёл уже почти пятый год их совместной жизни и Дазай все еще беспокоится о сложностях существования рядом с ним. Иной раз подступало желание уйти, чтобы Достоевский нашел кого-то более подходящего на место кудрявого. Мужчина, завидев нервного возлюбленного, каждый раз сжимал того в объятиях. - Фёдор... - горячо выпалил парень, утыкаясь в чужое плечо и поджимая нижнюю губу, не решаясь сказать то, что накопилось в нём за долгое время. Откликнувшийся чувствовал, что этот момент наступит, поэтому не стал ничего делать или говорить ему, а лишь зарылся пальцами в чужие пряди каштановых волос, тем самым хоть немного успокаивая парня. Осаму знал, что в такие моменты Фёдор не станет распинаться, а покажет свои чувства тактильностью. - Я хочу слышать твой голос, я хочу слушать твоё недовольное бурчание, тихие фырки, смех...я устал от вечной тишины...- всхлип. - Меня сводит это с ума... - слёзы скользят и по розоватым щекам Осаму, он буквально вжимается в чужое тело. Фёдор же никак не ожидал произошедшего и был обескуражен. Он слегка нахмурил темные брови, шумно выдыхая в макушку головы, в волосы которой зарыл нос. Они лежали долгое время, пока по комнате не разлилось дазаевское сопение. - Я тебя очень сильно люблю, малыш...- поцелуй в висок. Фиолетовая радужка иногда поблескивает от света звезд, уставившись на Осаму. То и дело на лице вскакивает гримаса от собственных мыслей о произошедшем. Веки невольно смыкаются к утру, как только их касается утренний луч. *** Утро начинается не с кофе, а тяжелого пробуждения и смятения. Карие глаза искали причину его тревог, как только не увидели Федора за местом преступления: он распластался на кровати с бумагами и ноутбуком. А Дазай чувствовал! Знал! Уголки губ работника лениво растягиваются в улыбке. Мужчина сонно качнувшись вперёд, встает с кровати, врезается в недовольного. Руки резво оплетают бинтованную шею, вызывая у ее хозяина удивление. - Я не хочу разговаривать, иди... К черту, - еле слышно хрипит шатен. Федор излюбленно фыркнул в чужую ушную раковину, вызывая у ее хозяина сыпь в виде мурашек. Кажется, пойманный сдался. Хитрый прищур брюнета не сулит ничего хорошего для Осаму. Впрочем, он сам виноват, не пытаясь оказать какое-либо сопротивление. Фёдор присаживается на уровне живота возлюбленного, обхватывает чужие бедра, подскакивая. Таким образом он падает с ношей на кровать, целует ее, ехидно улыбаясь. - А ты знал, что ты очень милый, когда спишь? - улыбаясь, доносит мужчина, заправляя вьющиеся пряди висков за уши. - Я волновался, что тебе снова станет плохо вот и не спал наблюдая, как ты что-то бурчишь. - Болван... - шепчет парень, скрывая розоватый от стеснения нос.