Цена молчания

Я не поняла в какой именно момент она исчезла. На ринге мне было тяжело, по большей части я не понимала, чьи руки на моих плечах во время перерыва, кто говорит со мной. Я чувствовала только страх не выдержать всего этого. Наверно, поэтому проиграла, не вышла в финал. Но из-за небольшого количества участников и дисквалификации одного из бойцов, я стала полуфиналисткой. Что ж, звучит красиво, но значит иное. Никита хлопал меня по плечу и говорил, говорил… Вроде, что-то хорошее. Про гордость. Вечером, после турнира, я сидела на кухне, пила уже третий бокал вина и прокручивала в голове события. Они жёстко видоизменялись как в фильме Линча, где не всегда было понятно, что я выдумала, а что было на самом деле. Лина исчезла, ее не было на награждении участников, где я получила свой выход в полуфинал в виде грамоты. В тот день я тщетно искала ее в толпе, ходила спрашивала у всех. От меня стали шарахаться: вид у меня был тот ещё — замученная рожа в синяках. А мне так необходимо было, чтобы она была сейчас рядом и тогда. После четвертого бокала я стала ей звонить, трубку ожидаемо никто не брал. Что ж! Есть и смс, в конце-концов. Вообще, я пью редко и мало. Но тут… Ненавижу Т9. Когда наутро, с трудом разлепив глаза, я взяла телефон, то пожалела, что вчера меня не убили на ринге. 00.15. «Лина Владимирович возьмите мне трубку.» 00.16. «Мне одиноко и плохо.» 00.19. «Я вышла в полуфинал, а вас нигде не было уже». 01.04. «Я же вольнуюмь возьми трубку!» 01.50. «сумка» 02.00. «Точнее сука. Ну ты понимаешь» Я стала звонить ей, чтобы хоть как-то по горячим следам оправдаться за пьяный бред. Только длинные гудки. В последующие две недели я окунулась в работу, которая давно меня поджидала. Лина на связь не выходила. От Никиты я узнала, что с ней все порядке, она взяла что-то вроде отпуска и тренировки не ведет. Я тоже не посещала школу. Я написала пару смс с извинениями, мол, голову отбили, пардоньте. Ответа не получила. Я почти успокоилась. Почти перестала о ней болезненно думать. Девушки из моей группы должны были зайти в гости, чтобы вместе посмотреть видео наших боёв. Это оказалось довольно сложно и противно — смотреть на себя со стороны. Движения казались вялыми, медленными, морда, затянутая в шлем и капу, как у питекантропа. Все остальные казались вполне сносно выглядевшими. Видео крупным планом запечатлело нас с Линой в тот момент, когда я чувствовала последний раз ее руки на своей… — Милана, а вы неплохо смотритесь, — Лера шепнула мне это. В тот момент я не стала останавливать видео, чтобы рассмотреть в подробностях. Но вечером, когда мои бойцы, наговорившись, ушли, я снова перемотала на момент, где мы с Линой. От моего взгляда не ускользнула ее ладонь на моей заднице, задержавшаяся там на пару секунд и ее взгляд, которым она окинула меня всю перед боем. В нем была в основном сосредоточенность и немного внимательной нежности, но меня накрыло. Также я увидела, в какой момент она исчезла. Почти сразу, как я ступила на ринг, она ушла, скрылась в толпе. А обещала быть рядом. Я так соскучилась по ней, не могла думать ни о чем больше. Звонить тоже уже не могла, гудки из меня все внутренности вынули. Утром, я сидела одна за столом на кухне, обхватив голову руками. Лохматя свои обрезанные накануне волосы, я максимально старательно думала как жить дальше. В дверь позвонили. Кого ещё принесло… Напялив на себя майку (все это время гоняла в труселях по квартире) и штанцы, распахнула дверь. Мать моя…там стояла Лина. Вот, пиздец. — Ну, привет, чемпион. — Ага. — Помнится, недавно ты была более красноречива, — она вдруг погрустнела. Теребит замок на куртке. Это факт. В красноречии мне не откажешь, особенно в смс и после бутылки вина. — Извините. Лина Владимировна, проходите, — рукой я указываю куда-то в сторону кухни. Давайте свою куртку. — Спасибо, Лана, — она сдержанно улыбается, смотрит непонятным взглядом. Помогаю снять верхнюю одежду. Она близко, слишком близко, чтобы выдержать. От куртки пахнет знакомым. Но не духами. Лина остаётся в тонком свитере с вырезом, на который я усиленно пытаюсь не смотреть, пока она снимает обувь. Опускаю взгляд ниже, на серые брюки, белые носки. — Могу предложить тапки… — Нет! Я со своим, — как-то задорно вскидывает она голову и достает чешки. Я хихикаю, и сразу становится легче. — Кофе, чай? — Кофе, если можно, Лана. Она следует за мной на кухню. — Можно. Отчего нет, — бурчу я, и тянусь на верхнюю полку за пакетом молотого. Его там не оказывается и я, матерясь про себя на Лерку, залезаю на столешницу, проверить другой шкаф. При этом поминутно думая о своих растянутых спортивных штанах, на которые, возможно, сейчас смотрит Лина и ужасается. Сколько раз я представляла как она будет у меня в гостях. В планы не входило выглядеть как бомж. Радует, что я сходила в душ. Нахожу кофе и неловко соскальзываю на пол. — Помочь? Она стоит совсем рядом, когда я оборачиваюсь. Это немудрено, кухня у нас маленькая, не развернуться. — Не… Сама. Я ставлю пакет на стол и заправляю кофеварку, тянусь за чайником с водой. Она перехватывает его у меня очень аккуратно и становится сбоку меня, придерживая одной рукой за талию, а второй наливая воду. — До максимума? — спрашивает она. — Чего? — Воду наливать до максимума, — хмыкает она. — Аа. Да, Лейте. Руки трясутся пока я накладываю в сетку содержимое пакета. Вот, кажется хватит. Она тоже закончила, но руку с талии не убрала. Щелк, я закрыла крышку и включила прибор. Она осторожно развернула меня к себе, и положила вторую руку мне на пояс. Мы стояли на расстоянии двух ладоней друг от друга, но я все равно чувствовала тепло исходящее от ее тела. Я все ещё стеснялась своего одеяния. Майка была красная, с растянутыми рукавами, но чистая, слава богу. На ногах шлепки на босу ногу. Начинающий гопник, одним словом. Но ей видимо нравилось, потому как она притянула меня к себе. — Прости, что не отвечала тебе. Нужно было подумать, — ее слова щекотали мне ухо и нагревали кожу на щеке. Я осмелела и, положив руки ей на плечи, обняла с бессмысленным «все ок» Мы стояли так с минуту. Она поглаживала меня по спине и один раз поцеловала в висок. Мне стало вдруг так хорошо, внутри разлилось настоящее блаженство. Невыносимая нежность.Я только крепче прижала ее, боясь более близкого контакта, боясь отказа. Кофеварка закончила свое дело и мир наполнился ароматом, который у меня теперь четко будет ассоциироваться с ней, с ее объятиями. — Ну что, вам с молоком или…— почти неслышно спросила я ее, прижимаясь губами к шее. Она ничего не ответила и я задержалась там, расширяя границы и двигаясь в район ключицы. Кажется, ее руки поползли вниз и сжимая мои, накаченные сборами, мышцы, она с чувством сократила расстояние между нами. Я вздохнула от неожиданности и желания. Было бы невыносимо это прекратить. Не сейчас, когда надежда и любовь полностью завладели мной. И желание… Значит, все не зря. Страдания этого стоили. Она сама нашла мои губы. До сих пор я считала, что люблю только нежные поверхностные поцелуи. Ее язык, настойчивость и вкус, полностью меня переубедили. Это было естественно и прекрасно. Ее рука на моем затылке…от всего этого было невыносимо жарко. Я вдруг немедленно захотела видеть ее глаза, ее взгляд, выражение лица, улыбку. Я немного отстранилась, убрала прилипшие пряди волос с ее лба. Она смотрела на меня с нежностью, рот был приоткрыт. Провела большим пальцем по моим губам, взяла лицо в ладони и словно, что-то угадав из моих мыслей, стала неспешно целовать не закрывая глаз, и я видела нарастающее желание, зачарованно смотрела на ее почти невидимые брови, рыжеватые волосы. — Лина… — первый раз я произнесла ее имя, пробуя на вкус. Ей это так понравилось, что я через мгновение оказалась прижатой к стене, а затем она подхватила меня и закинула на плечо. Сильна… Я довольно хрупкая, но при росте 170… Я только охнула от неожиданности и вцепилась в плечи, чтобы не упасть. — Девочка моя, где ты обычно спишь? — быстро спросила она и мы, собрав все косяки моим телом, переместились на кровать.