Даже умереть спокойно не дадут!

Утро у бедного кошмара особо прытких лордов, было просто ужасным. Он проспал утреннее собрание джонинов, разбил единственную кружку, каким-то чудом увернулся от горшка, так некстати упавшего с верхнего этажа в ту самую секунду, когда он вышел забрать вещи с сушилки. И как всегда удостоился косых взглядов соклановцем и красноречивого от Хокаге, которого порядком достала рассеянность ученика. Днём отметилась пара его заноз, прямым текстом заявив, что в комментариях на каждое движение не нуждаются и поэтому советуют учителю заняться личной жизнью. Обито честно хотелось обидеться, показать неприличный жест своему достаточно зрелому возрасту и просто по-детски надуться. Этот вариант был отметен в сторону, когда брюнет понял, что достаточно давно не видел объект своей симпатии. Как бы странно это не звучало, последователь Мадары честно думал как же ему заинтересовать неприступную куноичи В общем, представитель клана Учиха пришел к выводу, что совет Наруто познакомиться с Хатаке как ее спаситель-АНБУ признан непригодным по той простой причине, что Какаши не любит ложь и обмануть такую куноичи, как Хатаке будет очень сложно. Учиха решил попытаться поближе познакомиться с бывшей напарницей, в годы ученичества они общались скорее вскользь, намного лучше прошлый обладатель тела знал погибшего представителя красноглазых. Парень очень быстро нашел сенсея команды семь, уже привычно уставшая и изнеможденная девушка стояла возле мемориала. Невольно засмотревшись, Обито со вздохом заставил себя признать, что искренне восхищается особенность Какаши. Годы идут все взрослеют, потом стареют, а она все также прекрасна и ослепительна. — Что-то ты зачастила сюда, Какаши, осенняя хандра? — поменяв букет увядших лилий на свежие, брюнет мысленно помолился за упокой душ погибших. Услышав голос бывшего сокомандника, девушка еле смогла оторвать свой задумчивый взгляд от надписи на мемориале. Сенсей седьмой команды очень равнодушно посмотрела на смельчака у которого хватило духу задать такой вопрос. Учиха шутливо поднял руки вверх. — Клоун. — прямо прокомментировала такое поведение Хатаке, всем своим видом показывая недовольство. Обито мысленно одернул себя, так, он начинает вести себя как неопытный мальчишка, а это не есть хорошо, особенно с такой девушкой как ученица Йондайме. — Ты права. — выражение его лица мгновенно поменялось и стало серьезным. Обито просто сел рядом, невидящим взглядом смотря вперёд. У самой куноичи просто не было сил настораживаться от такой быстрой смены настроения. — Ты сожалеешь? — спустя какое-то время подал голос парень, Какаши дернулась. — О чем? — девушка едва смогла понять о чем ее спрашивают. — О том, что все ещё ходишь по этой земле, а они под ногами. — неожиданно даже для самого себя, высказал свои мысли джонин. — Бывает. — просто ответила куноичи, сама себе удивляясь. Какаши не любила изливать душу, вытянуть из нее хоть слово мог только ее вечный соперник и давние знакомые, которые знают как работают дознаватели из элитных бойцов АНБУ. — Это глупо. — спокойно хмыкнул Учиха. — Мертвым безразличны метания живых. Как мы можем лишь довольствоваться воспоминаниями о временах, когда наши дорогие люди были живы и здоровы, так и они обречены гадать о нашей судьбе. Думая о смерти, я не испытывая страха встретиться с ней лицом к лицу, я боюсь оставить своих близких один на один с горем утраты. — брюнет словно не замечал внимательно взгляда собеседницы. — Тогда ты… видел кого-то там? - намекая на события попадания инициатора мировой войны в детское тело, спросила куноичи. — Лишь темноту. — голос неуклюжего представителя обладателей додзюцу был непривычно холодным. Хатаке для себя отметила, что ее бывший сокомандник сейчас выглядит как-то по-другому… — Ты намекаешь мне, что я должна забыть, что он погиб спасая меня. Даже смотря в зеркало я вижу его глаз, он всегда со мной. Я не могу просто забыть и смириться. Это слишком.. — Жестоко для тебя? Какаши, ты одна из самых сильных шиноби, которых я знал, немыслимым образом ты смогла развить шаринган, додзюцу самого непробиваемого клана, и пошатнула их веру в особенность ген. Клан Учиха уважительно отнёсся к последней воле Даичи и оставил шаринган тебе, но если честно, все они были уверены, что глаз не приживется и ты сама придёшь за помощью. Лица этих умудренных жизнью старцев были просто бесценны, когда тебя назвали «Копирующей куноичи Конохи». В тот момент когда глаз прижился, он стал твоим и только твоим. Даичи защитил тебя по своей воле, ты ничем ему не обязана. К тому же, думаешь он бы сильно обрадовался если бы узнал, что девушка, которую он любил доводит себя до глубокой депрессии своим самобичеванием? Он умер много лет назад, умер как герой, а ты жива, но продолжаешь цепляться за прошлое. Знай я тебя хуже, то подумал бы, что вы и правда были возлюбленными. — бесцеремонно перебив сереброволосую, Учиха начал высказывать свое независимое мнение. Сначала Хатаке слушала внимательно, усмехнулась при упоминании старейшин и смешно округлила видимый глаз на последних словах. — Постой, с чего ты решил что мы не были вместе в те годы? — куноичи и правда было интересно. Тогда все единогласно решили, что мальчик передал свой шаринган посторонней девочке именно из-за нежных чувств по отношению к ней, что может и было своего рода правдой — Эх, Хатаке-Хатаке, напомнить тебе кто был третьим членов команды самого Четвертого Хокаге? Ну, да, в команде гениев затесался белый ворон посредственности, но заметь, не слепой. Вы были постоянно у меня на виду, поверь, уж я бы заметил, если бы между вами было нечто большее, чем товарищи. Ты Даичи определенно нравилась, он тобой восхищался, больше не знаю, мы не были друзьями. А вот ты сама, Какаши, была слишком поглощена тренировками, чтобы обратить на это внимание. — словно маленькому ребенку начал объяснять на пальцах брюнет. Он не был удивлен, что сокомандница начала забывать детали, у каждой силы есть цена, особенно это касалось додзюцу Учиха, уж если их самих с появлением продвинутого шарингана ожидала со временем слепота, что уж говорить о посторонних? В случае с Хатаке, она очень концентрировалась на каких-то особенно сильных воспоминаниях и усиливала чувства, которые они вызывали. Судя по всему, смерть Обито этого времени не стало чём-то таким болезненным, все же малец умер не на задании в стане врага, доставили его только раненного. — Забыла? Странно, я определенно помню об этом, помню как мы с тобой один раз подрались после тренировки и потом получила нагоняй от Минато-сенсея. — немного шутя начал вспоминать всякую ерунду Учиха. За такой явный подкол был удостоен болезненного тычка под ребра и кулака перед лицом. Такой расклад заставил его лишь сильнее улыбнуться. Пока Какаши не погружается в очередную депрессию и не задумывается о бренности бытия — его все более чем устраивает. — Все я прекрасно помню, я пока не страдаю маразмом. Просто удивлена, что ты так просто это понял, даже Минато-сенсей был уверен, что мы встречаемся. Тайно. Хотя, думаю, он и сейчас так думает. — с оттенком грусти поделилась куноичи. Учиха мысленно дал себе затрешину, сейчас Какаши хотелось обнять и сказать пресловутое «Все будет хорошо». Обито никогда бы не подумал, что станет свидетелем слез невозмутимой серебряной куноичи. Парень вздохнул, мысленно пытаясь вспомнить, что делать в таких ситуациях и с грустью понял, что находится в полной растерянности. В итоге он аккуратно приобнял сокомандницу за плечи и ляпнул первое, что ему в голову пришло: — Хатаке, ты конечно извини, но я тебя не узнаю. Ты талантливая куноичи с великим будущем, в твоей жизни было много потерь и приобретений неужели его смерть стала для тебя последней каплей и ты решила закрыться в себе? Не дать ещё кому-то занять место в твоём сердце, чтобы потом не страдать после его смерти. Это видение слабых людей без будущего, у них не будет близких и родных, тех, ради кого они идут в бой, не будет ничего кроме долга перед деревней. Долга, ради выполнения которого они пожертвуют жизнями своих товарищей. Но тогда они перестанут быть людьми, они станут всего лишь мусором. Бездушной марионеткой. — наконец закончил свою тираду обладатель шарингана и заметил удивлённый глаз учителя седьмой команды. Ее апатия куда-то пропала окончательно, а в глазах плескалось изумление. Сначала Учиха не понял такого взгляда, а потом пресловутая учиховская память подкинула идейку. Мда, будет он хоть трижды Лордом Юрэем со всеми вытекающими последствиями, но сейчас он почувствовал себя просто ужасным генином. Так палиться! Он-то в этой проклятой реальности не был борцом за первостепенность жизни товарища, а наоборот, иногда цитировал правила шиноби членам команды. Он и сейчас иногда так делает, когда к нему начинают лезть с разного рода намеками помочь так сказать под шумок, Учиха как-то сворачивает диалог на эту скользкую тему и разочаровывает своим снобским мнением. Хорошо отпугивает людей. — Ладно, Хатаке, раз уж ты наревелась, пойдем за раменом. Не знаю как ты, но я после всего этого жутко хочу есть! — как будто не заметив подозрительных взглядов ученицы Четвертого, один из самых посредственных представителей своего клана. Куноичи списала эту небольшую странность на взросление товарища и благосклонно пропустила комментарии насчёт недавних слез. Так что теперь жители Конохи могли наблюдать непривычную картину общения между бывшими товарищами по команде. А особо знающие гадали, почему обычно мрачная и нелюдимая куноичи сейчас улыбается одними уголками губ, которые с трудом можно заметить из-за маски, сидя рядом с самым рассеянным и безответственным Учихой. Сацуки была готова закатить истерику. Да простят ее все предки обычно спокойного и отстраненного клана, но ее терпение стремительно приближается к нулю. То, что Итачи отличается от ее Аники, она поняла сразу. Ее брат давно бы уже поймал самозванца в Цукиеми, выпытывая где находится его сестра. Не сказать, чтобы бывшая Узумаки хотя бы старалась изобразить стервозную химе, но такие стремительные изменение по-любому можно заметить. Ладно, с тем, что отношения в семье напоминают сценарий дешёвой драмы, она кое-как смирилась. Огрызалась на каждом шагу, но смирилась. Однако стоило высказать свои неутешительные выводы слишком уж впечатлительному Итачи, как все начало переворачиваться с ног на голову. Обычно послушный брат, начал спорить с отцом, вести философские разговоры с мамой за чашечкой крепкого зелёного чая, и прямо указать особо яростным советникам на дверь. Чем больше Итачи раскрывался и освобождался от кокона «идеального» наследника, тем сильнее становилась головная боль главы клана. Которую он выплёскивал путем язвительных комментариев о своей семье, то сидишь не так, то общаешься не с теми, то просто: «Не позорь клан, наладь отношения с Изуной». Естественно, главе полиции отвечали со всей креативностью и годами натренированной изобретательностью. Даже сам наследник в такие моменты старался слиться с мебелью. Обычно Сацуки молча слушал советы Фугаку, изредка бросая косые взгляды, потом, когда Учиха прогресса не заметил и стал больше наседать, Сацуки начала отвечать, на темы о себе любимой она реагировала довольно спокойно, просто кивая на нужном моменте, однако стоит упомянуть что-то о Наруто и Юте, которого на таких разговорах обычно не было, начинался настоящий словесный бой. Юная химе не стеснялась тыкать носом отца в неправильность выбранной политики, особенно внутренней, отдельных благодарностей отец семейства заслужил за поощрение договорных браков, ещё несколько прилетело за доисторические заповеди о женском предназначении. Конечно, на эту щекотливую тему, претензий удостоился больше и совет, который всеми правдами и неправдами старался не дать этому стереотипу потухнуть. И, если сначала Фугаку искренне не понимал, когда его дочь, которая была рада помолвке с Изуной, стала выступать за ослабление женских ограничений внутри клана, то потом просто решил, что это последствие пубертатного периода. Сацуки раньше не страдала феминизмом, но верность традициям перешла всяческие границы, когда один из старейшин поднял вопрос о многоженстве, видите ли, женщин в клане больше, чем мужчин и показатели рождаемости заставляют беспокоится. Тогда Учиха честно выпала в осадок, пытаясь понять когда этот мир свернул не туда, даже жена главы клана удостоила мужа хмурым взглядом. Итачи тоже ходил малость пришибленным, замечая немного плотоядные взгляды внучек умудренных жизнью старцев. Все в клане знали, что наследник отдал свое сердце нахлебнице Изуми, которая не являлась полноправным членом клана из-за своей не совсем чистой крови, однако все также прекрасно знали о ее силе и способностях. Не все были согласны с этим, но злить главу клана, которого Итачи убедил в правильности своего выбора, никто не хотел. Фугаку подозрительно молчал, не выказав никакой реакции на это предложение. Сацуки даже на секунду засомневалась в умственных способностях отца, видя его молчание. Но тут не выдержала уже Микото, один Ками-сама знает на какую тему у них со старшим сыном велись беседы, но выглядела куноичи в отставке внушительно. Прихватив свой любимый половник, женщина направилась к мужу, популярно объяснив что сделает с ним, если тот даже подумает о принятии такого бреда на рассмотрении. Где-то за пару часов до этого, Сацуки могла лицезреть у них в гостях тётю Кушину, что и объясняет почему волосы Микото самую малость шевелилось. Юта искренне отметил, что сестра очень похожа на их маму, сама девушка глубоко внутри была согласна. Бедный Фугаку выглядел ошарашенно и даже чуть-чуть напуганно, друг Минато объяснил, что и сам понимает насколько это бредовая идея учитывая интересы клана, на вопрос почему нельзя было сразу об этом сказать, хмуро ответил, что собирал аргументы документально, дабы у старейшин больше никогда не возникло такой мысли. Затем удостоился гордой спины, которая захлопнула за собой дверь, оставив его приходить в себя после такой неожиданной картины. Мататаби и Сацуки мысленно показали палец вверх, наблюдая как вечно невозмутимый Фугаку полностью теряет самообладание. Итачи тоже выглядел удивлённо. А вот юную принцессу клана ощутимо передёрнуло, когда она заметила горящий взгляд тети Кушины, которая очевидно, пришла за сплетнями о своей подруге.