дважды

— Я поцелую тебя под дождем и ты намокнешь дважды. Пьяный язык заплетается, из-за чего привычная манера речи растягивается, проглатывая некоторые согласные, но Роме откровенно поебать. Он говорит то, что подсказывает ему водка в крови, а с этой дамой тот никогда не спорил. Битмейкер поднимает замутненный взгляд на своего бородатого визави и выглядит искренне серьезным. От этого и злость подкатывает к горлу, когда в ответ Сащеко слышит лишь низкий пьяный смех: — Ага, да. Ждем дождь. Денису весело. Откровенно весело, ведь алкоголь в крови настолько повышает настроение из раза в раз, что даже странные выпады Ромы никак не напрягали. Тот всегда хуйню нес, а под крепкими напитками и говорить что-то было лишним: стоит вспомнить лишь огромное количество фотографий с пьянок, где Сащеко напивался до того, что его вырубало на целые сутки. Астапов не осуждает, но каждый раз помогает костлявому телу оказаться в кровати. — Я, бля, серьезно. Рома опасно подается вперед, из-за чего чуть ли не падает со стула, но Денис даже не дергается, лишь продолжает тихо посмеиваться от нелепости ситуации и мозговой работы одного белорусского битмейкера. Никогда не угадаешь, что возникнет в темной голове, от того и каждая попойка несла на себе шарм новизны. Только сейчас они ушли в совершенно иную степь, которая едва ли напрягала. Хотя бы тем, что Грязь был бы не против попробовать. Но те мысли пропадают быстро. Ровно вместе с тем, как Рому вырубает. После того случая проходит, кажется, неделя. Никто из них о последнем пьяном разговоре не вспоминает, потому что просто не помнит. Во всяком случае, Астапов точно успел забыть. В любом случае, даже если Рома и помнил, то о том никогда бы не узнал его бородатый друг. Просто потому, что еще не время, а сам Сащеко упертым был, если загорался хоть какой-то идеей. И, назло ему, в Питере погода стояла солнечная, жаркая: — Ты чего постоянно погоду мониторишь? — Денис, через плечо Ромке заглядывая, смотрит на экран смартфона, а затем выпрямляется, смотря прямо в окно, за которым впервые за неделю собирались тучи, — Сегодня точно никуда. В пизду, честное… — Пошли гулять. До Невского хотя бы, — Синие глаза смотрят без издевки, когда Сащеко, скрепя стулом, поднимается из-за стола, — Серьезно, толстый, тебя растрясти надо. Астапов, как обычно, не спорит. Рома всю дорогу молчит. Голову только поднимает к темному небу, хмурится постоянно, вызывая огромное количество вопросов в голове Дениса, но тот терпеливо ждет, когда белорус сам рот откроет — раньше все равно ничего из того не вытащить. Факт. И только тогда, когда на них начинают капать первые осторожные капли Питерского дождя, напряжение с плеч Сащеко сходит. — Может… — Заткнись, — Отмахивается Рома, ускоряя шаг. Астапову только и остается, чтобы поспевать за тем, но надолго то не потребовалось: как только ливень расходится с силой, разгоняя редких прохожих, битмейкер останавливается на каком-то из мостов уж как-то совсем резко, поворачиваясь ровно лицом к Денису. Тот хмурится в ответ, выражая немое непонимание, а после проводит рукой по собственным волосам, что моментально мокрыми стали. Через пару мгновений в его волосах находится уже другая рука; через пару мгновений знакомое лицо становится максимально близко, а после чужие тонкие губы — горячие, вопреки погоде вокруг, — накрывают губы Грязи. Первые несколько секунд Денис просто не двигается — ахуел настолько, что застыл очередной статуей на мосту; следующие несколько секунд Астапов решает: въебать за такую хуйню или ответить, потому что... Ну, блять, просто потому что. И отвечает. Ромка не дает инициативу никаким образом перенять, заставляя подчиняться себе и своему напору, но Денис и не против совсем. Доверяет же, знает этого человека, чтобы ответно губы сминать своими без каких-либо сомнений. Продолжить был готов прямо там, когда и руки смело легли на острые плечи, когда и тесно они друг к другу прижались, но Рома отрывается первым, глаза поднимая как-то медленно, словно под алкоголем: — Давай ты скажешь, что намок дважды, и мы продолжим дома? Холодно пиздец. Денис в ответ лишь громко смеется.