Демон запутался

Очередной серьёзный разговор закончен эпичным полётом посуды о пол, а дверь с шумом захлопнулась, как будто оставляя за собой последнее слово. Такое окончание было у них впервые. Измайлов по-прежнему стоял в прихожей своей квартире, тупо пялился в дверь, до сих пор не веря в происходящее, медленно зажмурился в попытке успокоить расшатанные нервы, резко возвращаясь наверх, в спальню. Они съехались практически сразу после его выписки из больницы, Гриша очень спешил с этим решением, наверно, в глубине души боялся передумать в один из вечеров своей пьянки, которые стали часто повторяться в последнее время. Он никогда не отрицал, что действительно любил Алёну, она стала первой женщиной, которая настолько сильно запала в сердце и заставляла его слепо идти вслед за ней, не видя ничего вокруг. Измайлов был готов оказывать ей поддержку в любых ситуациях, выручал из любой беды, иногда даже в ущерб самому себе. Добивался всеми доступными и недоступными способами, пытался стать достойным её чистой и наивной любви, готов был полностью перекроить себя изнутри и снаружи, чтобы Алёна наконец-то смогла быть с ним. Ему необходим такой светлый человек в его поганой жизни, чтобы окончательно не утонуть в своей тёмной сущности демона и не обозлиться на весь чёртов собственный мир, где постоянно происходят какие-то нескончаемые проблемы, которые он, кстати, сам создаёт. Алёна знает как надо, точно уверен, что рядом с ней становится намного лучше. Именно поэтому Измайлов так активно подстраивался под новый склад жизни: походы в театр, вечерние романтические прогулки, посещение выставок каких-то неизвестных начинающих художников, рисующих так, как будто им руки переломало, постоянные встречи с её светскими друзьями и их интеллектуальные беседы и вечер стихов. Сколько же хуйни он вытерпел, чтобы стать лучше, приблизиться к её жизни. Старался. Чёрт возьми, так старался! Терпел, наступал себе на глотку и делал так, как говорила Алёна. Исправлял все свои косяки, прислушивался к тому, что ей нравится в нём или нет, шёл на все уступки, на которые способен. Для того, чтобы его любили. Гриша уже решался на сложный шаг, чтобы бросить единственную отдушину своей никчёмной жизни — работу. Алёне никогда его служба не была по душе, часто намекала, что не сможет построить семью с полицейским. Гриша настолько потерялся в себе и в своих нескончаемых изменениях,что не сразу заметил, как их редкие споры с любимой девушкой превратились в частые. Они начали ругаться по любому поводу, у него стало складываться впечатление, что Алёна находит в нём недостатки всё больше, и именно это становится причиной новой ссоры. А после он снова старался меняться, не замечая, как пропадает та сумасшедшая любовь, ради которой можно было весь мир перевернуть. Майор не знал, где ночевала его девушка этой ночью, скорее всего, поехала к себе, трубку, конечно же, не брала, и выйти на нормальный разговор у них ночью не получилось, зато перекинулись парочкой «милых» смс. Неужели так сложно понять, как для него важна служба в полиции? С самого утра был на взводе, любая мелочь раздражала, а злость со вчерашнего вечера и вовсе не проходила, на работе молился, чтобы его никто не трогал хотя бы пару часов, но и тут не повезло. Отдел как обычно в усиленном режиме из-за повышенного коэффициента преступности, они дела, блять, закрывать не успевают, как появляются новые заявления от пострадавших, ещё и Володя решил съебаться в отпуск под шумок, оставляя за главного Демона в отделе с операми. Сука. Поэтому по всем вопросам опера бежали к нему. Ещё задницы на работе не хватало. А пацаны как специально тупят сильнее обычного?! Если Измайлов сегодня сорвётся, то ничем хорошим не закончится. — Слушай, я тут застрял по новому делу, как оформлять Гусева? — Олег прибежал в кабинет начальника, как только тот порог переступил. — А мне вот интересно, готов ли ордер на обыск квартиры по делу о краже бриллиантов? — Котельников тоже стоял рядом, разводя руками. — И я, конечно, не хочу влезать, но мне нужно закончить отчёт, а конкретных данных я не получал, — Савельев показал лист А4, пустой наполовину. — Откуда мне брать всё? Начальник шокировано обвёл друзей взглядом, потом посмотрел на часы на рабочем столе компьютера, система едва ли успела загрузиться. Десять часов. Неужели все с самого утра работают как трудолюбивые пчёлки? Обычно парни раскачиваются ко второй половине дня. — Какого Гусева? — он не понимал, о чём речь. — Ордер? Так иди к Мухе, чё ты сюда припёрся? — перевёл взгляд на Длинного. — Отчёт, по какому делу? — листок был нещадно вырван из рук. — И чё-то я не понял, почему со всеми дебильными вопросами вы пришли ко мне? У меня и так дел по горло, где Рыбкина? — маленький злобный опер сразу была назначена на должность главной по всем делам, потому что их начальник нихрена не успел бы. — Ну, так её нет, — неуверенно ответил Елисеев, делая шаг назад. — Сегодня не приезжала. — Как? — чтобы Алиса на работу не приехала, это что могло случиться? — Вы звонили ей? — в ответ молчание. — Так, позвоните и узнайте, где она, потом дождитесь и со всем к ней, а когда приедет, пусть зайдёт ко мне, — он не обязан решать сейчас вопросы по её делам. Где черти носят эту Ведьму?! — Хорошо, но ордер? — попытался снова опер. — К Мухе. Или к Рыбкиной. Не ко мне, — злобно напомнил Гриша, провожая их взглядом из кабинета, нервно выдохнул. Охуительная Алиса. Сколько же нервов ему потрепала эта своенравная девчонка. Она просто неподражаема. Гриша никогда раньше не встречал даже мельком похожих на неё девушек, а по молодости он гулял отвязно. Рыбкина кардинально отличалась от всех. Когда она пришла в отдел, вся такая дерзкая с откровенным пофигизмом на мнение окружающих и долбанутыми напрочь поступками, считал, что она умело притворяется перед людьми, чтобы показать себя классным опером в мужском коллективе, где быть сахарной леди — не самый лучший вариант. Как же майор ошибался, блять. Она реально такая, Рыбкина беспощадная стерва. Алиса далека от элитных девушек Барвихи с ранимым сердцем и ванильной любовью. Она никогда не будет строить воздушных замков, придумывать какие-то несбыточные мечты, отрываясь от реальности, и верить в сказки, искать какого-то идеального мужчину и счастливую, взаимную любовь и розовые сопли. Её счастье явно не в этом. Не надо приписывать ей идеи среднестатистической женщины. У Рыбкиной всё иначе. Она страстная и распущенная, до одури сексуальная. Её любовь такая горячая и притягательная, в то же время такая неправильная, окунуться в неё до жути приятно и сумасшедше. Она влюбилась в Измайлова именно с таким чувством, не строила с ним каких-то планов на будущее, как это делает Алёна, не пыталась подстроить его под себя и не делала вид, будто бы не знает о его внутренних демонах. Алиса просто приняла Гришу именно таким, поддерживала в самый трудный момент одним своим присутствием, понимала его боль и сомнения, как самый близкий человек. Они были вместе всего одну ночь, но именно в ту ночь у Гриши возникло чувство, будто бы его наконец-то приняли в тёплые манящие объятья без попыток переделать. Но Измайлов не смог остаться. Слишком сложно, чёрт возьми! Убедил себя, что Рыбкина не подходит ему. И тут не смог. Алиса не стала настаивать и, увидев «семейную жизнь» С Алёной, не переходила черту. Вроде бы всё правильно, но бесит. Что-то не так пошло в жизни Гриши после всего. Майор ошибся, когда думал, что сможет хоть немного успокоиться. Он зашивался на работе как полный урод, бегая с этими бумажками, отвечал на очередные дебильные нескончаемые вопросы, разбирался с документами и базами, его постоянно одёргивали, куда-то звали и подкидывали новые задачи. Сука. Ещё Алёна продолжала сбрасывать звонки. Точно сорвётся. — Меня нет! — резко отозвался Гриша, вчитываясь в ебанный почерк кого-то из оперов, нихуя не понимая. — Хм, тогда как ты отвечаешь? — Рыбкина зашла в кабинет развязно, закрывая дверь. На лице снова была привычная дерзкая ухмылка. — О, какие люди, майор Алиса удостоила нас своего визита на работу, — начальник тут же откинул бумаги и уставился на неё. Как только он увидел свою подчинённую, которую в глубине души винил во всех своих бедах: в нескончаемых ссорах с девушкой и полной заднице на работе, то у него буквально крышу начало срывать. Какого чёрта она мерещится ему постоянно, когда вроде бы рядом быть не должна?! Он обязан полностью отдаваться своей женщине, а не отвлекаться на смех где-то со стороны, схожий с таким знакомым злорадным смехом ведьмы. Терпкий аромат мускуса, пшеничных волос и лосьона её кожи вперемешку с сигаретами въедался в одежду после долгого трудового дня, напоминая о себе даже дома, где должно пахнуть Алёной, но наивный, едва уловимый цветочный запах полностью пропадал на фоне дерзкого и кричащего. И Гриша кайфовал от этих дурманящих сознание ноток, не сразу понимая, что полностью теряется, когда образ ведьмы появляется, стоит иной раз ему закрыть плотно глаза, вдыхая её, подобно наркоману. В этом образе отчётливо видна проклятая татуировка, так сильно схожая с его собственной. Данный факт ударяет в голову сильнее, чем дорогущий алкоголь — на её коже есть метка, связанная с ним. Офигенно. Алиса Рыбкина — наваждение. Нечто необъяснимое. К сожалению. — Эм, Гриша, ты чего? — на лице отразилось искреннее недоумение, заставляя Измайлова беситься сильнее. — Я же… — Рыбкина, время уже час дня, но ты только явилась! — злость одолевает окончательно. — Почему я должен выполнять твою работу, пока ты не известно где шляешься?! Охуела совсем?! — он видел, как тёпло-карие глаза потемнели, а воздух в кабинете резко электризовался. Он переходит черту. Алиса не позволяет так с собой разговаривать. Гриша прекрасно знает это, но остановить себя уже не может. — Совсем на работу забила! — ой, зря. — А ты часом ничего не перепутал? — голос настолько спокойный, что майора в дрожь бросило. — Я бахаю здесь лучше, чем весь твой отдел вместе взятые, которые только и делают, что весь день пиво выдувают, сериальчики ебливые смотрят и не в состоянии отличить подозреваемого от пострадавшего. И ты мне что-то предъявляешь? Я тут уже две недели вместе с тобой за всем отделом хуевым слежу как самая настоящая мамка, потому что эти трое иродов шагу самостоятельно лишний раз не сделают, вечно задают тупые вопросы, как тормознутые. При всём этом я целыми днями слежу за ними, успеваю дела расследовать и отчёты твои ебанные писать! — Алиса уверенным шагом подошла ближе, специально встречаясь взглядом. За долю секунды приходит осознание. — Знаешь, что? Если у тебя какие-то проблемы, я в них не виновата, поэтому срывайся на кого-нибудь другого или курс валерьянки пропей, — она поняла, что до адекватного разговора сегодня далеко, поэтому развернулась к двери с намерением поскорее свалить и начать работать. — Сомневаюсь, — сказано тихо, еле слышно, ударило похлеще пощёчины. Алиса — вечная проблема Измайлова. Портит ему жизнь одним своим гребанным существованием. И без него знает. — Пошёл нахуй, — фраза брошена через плечо, вполоборота, но Гриша замечает, как потух взгляд, дверь захлопнулась не так эпично, как сегодня ночью, но слишком звонко отозвалась в грудной клетке, заставляя отвести взгляд. Сейчас это была далеко не ссора и даже не спор, к которым он так привык в собственном доме на постоянной основе, но осадок куда неприятнее. Что вообще произошло? Зачем так говорил? Ведь прекрасно сам знает, как Рыбкина отдаётся работе. Ни один сотрудник с ней не сравнится. Её раскрываемость самая лучшая в целом отделе, она днями сидит в кабинете, забивая на всё остальное только для того, чтобы выловить хоть какую-то зацепку по очередному тупиковому делу. Алиса — единственная, кто работает в полиции не для какого-то звания, статуса неприкосновенности, денег или связей. Она искренне пытается сделать этот мир хоть немного лучше, борется с преступностью, потому что это разрушает жизни многих людей. В том числе преступность когда-то разрушила её саму. И Рыбкина делает всё возможное. Пусть отморозков меньше не становится, а дела раскрываются каждый раз сложнее, всё равно не сдаётся. Вечно в самое пекло лезет, с автоматом, по весу больше собственного, игнорируя все приказы начальства и здравый смысл в целом, и в такие моменты, когда из пулевой очереди ни одна пуля не попадает в неё, Гриша верит в то, что она — ведьма. Её защищают тёмные силы и его молитвы. Каждый раз после подобного у Измайлова в голове одна мысль — Алиса ни во что не ставит свою жизнь. Считает себя покинутой и никому не нужной, недостойной для любви. Рыбкину растоптали дважды. Измайлов тоже причастен — трахнул, а потом оказывается, что быть с ней не может. И забыть тоже. Измайлов не хотел. Он не хотел так разговаривать с ней: просто понесло, и слова подбирались сами собой; хуевое оправдание, конечно, но его довели, и раздражение было настолько сильным, что не совладать. И сорвался. Шансы сорваться сегодня уже появлялись, но под горячую руку попалась Рыбкина. Урод. Он в отчаянии простонал, откидываясь в кресле. Почему-то злость и раздражение сразу прошли, и разногласия с Алёнкой больше не кажутся проблемой, теперь умудрился обидеть другую девушку. Видимо, бывший бабник умеет только трахать тёлок, но никак не выстраивать какие-либо отношения. Бездумно схватился за телефон для проверки очередного отсутствия звонка или смс. Нет, иконка для сообщений отметилась цифрой «1». Интересно. От абонента «Лиса»: Гриш, ссорян, на работу опоздаю, у меня тачка прямо на дороге сломалась, я тут нехилую пробку устроила, меня уже последними словами покрывают, больше часа ковыряюсь под капотом и нихуя. Жду эвакуатор. Передай оленями там нашим: оформлять Гусева как свидетеля, алиби подтвердилось; ордер на обыск квартиры Муха пока что сделал в электронном виде, пускай едут, информация для отчёта на моём компе. Затупят, то пусть позвонят. Спасибо за понимание, Галечка. Отправлено три часа назад. Данное сообщение было перечитано два раза, но смысл толком не дошёл. Как он не увидел?! — Сука! — дорогая модель телефона яростно отлетела на стол. Троица оперов сразу же отхватили по первое число за свою тупость, пробившую дно окончательно. Обещание сломать нос прозвучало трижды для каждого по отдельности, и они были посланы на обыск в дом олигарха. — Нехуй делать такие лица, — зло подметила майор, наблюдая, как они собираются выезжать, попутная запихивают себе в рот недоевший обед. Алиса сидела за своим компьютером, полностью погрузившись в работу на экране, подложив под себя ногу, начиная ебаться со всеми незаконченными делами, обречённо выдыхая, делая глоток растворимого кофе, заедая шоколадкой. День Рыбкиной уже официально назван ею «дерьмовым». Плохо спала, всю ночь тупо пялилась в телевизор, позже даже считала овец, давая им имена своих коллег и начальства, выкурила две сигареты, отморозила задницу и смирилась. Открыв холодильник утром с целью заесть бессонницу чем-нибудь вкусненьким, вспомнила, что забыла заехать вечером за продуктами. По дороге на работу тачка резко заглохла и так и не завелась, маленький опер час копалась в капоте, измазала в машинном масле любимые рваные джинсы, потом ещё час ждала эвакуатор… Короче, желание поскорее закончить с дерьмовым днём росло, а на часах отображалось лишь два часа дня. Парни, недовольно ворча, почти собрались, как их отвлёк Гриша, зашедший в кабинет, переводя дыхание. — Эээ, — он явно не ожидал увидеть их всех и замялся, попытался скрыть волнение. — Пацаны, вы куда собрались, обедать? — Хуй им, а не обед, товарищ начальник, — грубо ответила Рыбкина, не отрываясь от экрана. — И так в отделе кроме Вас никто не работает, они поехали к олигарху, — ну, другого ответа ожидать — глупо. — Тогда давайте быстрее, — начальник шутливо поклонился, провожая их протянутой рукой, дверь за ними закрылась, а в кабинете повисло молчание. Гриша сделал три неуверенных шага в сторону рабочего места сотрудницы, снова перебирая в голове начало разговора. Каким бы ни было начало, он всё равно будет послан нахуй. Надеялся, что успеет извиниться за свинское поведение. — Ты завтракала? — он заметил, как быстро исчезает шоколадка из упаковки. Совесть кольнула. — Не заслужила, — даже не смотрит в его сторону, продолжая печатать. — Алиса, — Измайлов вздохнул, подходя ближе. — Блять, прости, пожалуйста, там смс твоё… — Не пришло? Такое бывает. — Нет, пришло, но я, идиот, не прочитал сразу, не увидел, — внезапное волнение заставляло дыхание сбиться. — Прости. И посмотри на меня, — заметил, с каким упорством Алиса вглядывалась в текстовой документ, пропуская всё мимо ушей. — Знаете, мне не платят за разговоры в рабочие часы, мне платят за выполнение задач. Я пишу отчёт, если хотите поговорить, то позвоните своей невесте. Отдохните, — сарказм сочился из каждого слова, прикрывая ненависть. Гриша вздохнул, пытаясь унять очередную волну раздражения. Ну и язычок. — Алиса! — старенькое офисное кресло резко развернули, заставляя девушку быстро сориентироваться и отвести взгляд обратно на монитор, неестественно выгибая татуировку дракона и змеи на шее. — Да посмотри ты на меня! — опустившись перед ней на корточки, довольно грубо схватил за подбородок, заглядывая в карие глаза. — Прости меня, я не прав и не должен был срываться, и всё, что сказал, никак тебе не относится, — блин! В голове извинения звучали куда лучше. Только сейчас он заметил внешний вид девушки: привычный слабый хвост весь растрёпанный, тёмные круги, сами глаза такие уставшие, будто бы совсем без сна. Осунулась? Или кажется. Небольшое жирное пятнышко на скуле, чуть размазанное после попытки оттереть, даже на шее есть, на футболке еле заметные засохшие потеки, на джинсах отпечаток пальцев. Гриша неожиданно схватил за тонкие руки, поднимая ладони вверх. М-да. Чумазый лисёнок. От внезапного сравнения парень не сдержал лёгкой улыбкой. — Вся испачкалась, сама пыталась починить, — угрюмо подметил он, вынимая из верхнего ящика её стола пачку влажных салфеток, вытянул одну и с нежностью коснулся лица пропитанной тканью. Измайлов поддался желанию — вот и всё объяснение его действиям. Аж подбросило от осознания. Он хочет прикоснуться к ней. Её запах опять одурманивал, притягивал. Алиса по-прежнему молчала, с неким опасением и непониманием наблюдала за каждым действием, не находя слова для ответа. Ей почему-то стало стыдно. Портить жизнь такому хорошему искреннему человеку совсем не хочется. Она не специально. — Что с машиной? — тёплая ладонь аккуратно коснулась той самой татуировки, чуть развернул к себе, новой салфеткой проходился по другому пятну. Машинное масло высохло и никак не отставало от молочной нежной кожи, Гриша старался не тереть до красноты, а чуть массирующими движениями. Красные пятна и так уже были. — Не знаю, не завелась, — её пробила дрожь, а взгляд зацепился за свои же ладони, лежащие на коленях. Боялась встретиться с ним глазами и увидеть в голубой радужке отвращение к себе. — У меня есть на примете классная мастерская, договорюсь, чтобы забрали твою машину, — не спрашивал. Ставил в известность. — Господи, ну чем ты тёрла так? — вопрос слетел с языка неконтролируемо, когда увидел маленькие покрасневшие ладошки, все в масле, пятая салфетка отправилась в мусорку, он нетерпеливо взял следующую. — Не смей мне говорить, что ты со всей силы оттирала с помощью грязной, грубой тряпкой из машины? — Алиса неуверенно посмотрела на него, прикусив губу, заставляя проглотить новую порцию мата, вернулся к своему важному делу с большей осторожностью, вдруг там царапины. Гриша взял её ладони в свои и замер. Её руки отозвались в нём чем-то родным. В ту ночь они переплетались пальцами множество раз, и ощущалось как самый настоящий идеал, интимнее, чем любой секс. Но так делать больше нельзя. Иначе сорвётся. — Я не специально, — тихий дрожащий голос вдруг заставляет Измайлова нахмуриться. — Не хочу портить тебе жизнь… — Алиса мягко увернулась от попытки заглянуть ей в глаза. — Больше не лезу к тебе, стараюсь… — голос всё-таки не выдержал, и вырвался всхлип. — Эй-эй, ты чего? Ты плачешь? — Гриша не верил. Она обязана злиться, а не плакать перед ним. — Хватит, прекрати немедленно, — аккуратно поднял её за шею, чуть придвинулся, утыкаясь лбами. — Ты ничего не портишь. Никогда так не думай, — он не осмысленно стал собирать губами солёную влагу. — Из нас двоих тут я полный урод… — Заткнись! — Алиса резко встала, проглатывая поток слёз. — Ты вечно берёшь вину на себя! А потом страдаешь и в запой уходишь, потому что чувствуешь вину, которую люди рядом с тобой навязали. Из нас двоих в той ситуаций виновата я, прекрасно знала, что ты несвободен, но всё равно тянулась к тебе и затащила в постель. Испортила твои отношения и продолжаю портить всё, что касается тебя, прости, — Рыбкина выдохнула, собираясь с мыслями: — Я уволюсь, когда Володя вернётся, и свалю нахрен. И поверь, у тебя сразу всё наладится, — она ловко увернулась от протянутой руки и вышла из кабинета. Надо покурить. Гриша ещё утром точно знал, что сорвётся. Накричит на кого-нибудь, возможно, пошлёт нахуй, по любому как-то стресс из-за ссор с Алёной скажется рано или поздно, потому что находиться постоянно в напряжение никто не в состоянии, но уж никак не представлял, что последней каплей вечного пиздеца станет Алиса. Разговор с ней окончательно выбил из равновесия. Её слова заставили задуматься. Неужели он действительно всегда находит оправдания другим людям? Берёт на себя их вину и старается всё исправить и в первую очередь себя? Что имела в виду Рыбкина? Ей со стороны виднее. Но в одном точно не права. Не она портит его жизнь. А он сам успешно справляется с данной задачей. Близкие люди Измайлова никогда не пытались обвинить его в чём-то, наоборот, поддерживали: Ника, Кристина, Игорь, Никита. Друзья помогали майору выбраться из вечных проблем, переосмыслить какие-то сложные ситуации, направляли на верный путь, не просили меняться. Гриша решил измениться из-за Алёны, которая безупречным идеалом ворвалась в сознание и влюбила в себя бесповоротно. Изначально было ясно — они слишком разные, и все вокруг видели это, сестра даже прямо говорила, но её никто не послушал. Алёна признавалась в любви. Очень часто. Но как можно любить и полностью подстраивать человека под свои интересы, мечты, планы на будущее, ставить перед фактом? Эта любовь не та, какая была у родителей. Он помнит, как мама перед сном говорила одну и ту же фразу: «Я люблю тебя таким, какой ты есть», и папу так же любила. И их сын мечтал о таких отношениях, где будет уютно и хорошо, где тебя примут даже самим демоном внутри. Костя любит Нику, хотя сестра не далеко ушла от брата, они, возможно, часто ругаются и даже планировали разводиться, но вместе. Счастливы. Воспитывают сына. Гриша видит, как младшая сестрёнка ощущает себя свободной и счастливой впервые после смерти родителей. Без груза на плечах. У Гриши внутри холодно и страшно. Он один. И любимая девушка не избавила от давящего угнетения, ему хорошо с ней, но не до конца, да и меняться демон устал. Надо посмотреть правде в глаза — Алёна не примет такую жизнь, не полюбит. Демону не надо выбираться из своей тьмы, где до жути хорошо. Никакой свет не поможет. Измайлов уехал из отдела днём, чувствуя себя ничтожеством. Всё испортил: дал Алёне лживую надежду на счастливую семью, Алису растоптал, поступил с ней как последняя мразь. Она его от пули спасла, без слов поняла те долбанные фары, открыла свою израненную душу девчонки из детдома, согрела в своих объятьях, околдовала теплом. Ему было так необыкновенно рядом с ней. А он с такой лёгкостью бросил, ничего толком не объясняя. Идиот. На секунду представил, как хуево ему будет, если Алиса на самом деле уволится. Уйдёт от него. Нет, не отпустит. Вообще у Гриши в голове туман. Не помнит, сколько выпил и в каком клубе находится, так самый ближайший рядом с домом, всё как обычно — шумно, темно, дофига людей, алкоголь мощный, крепкий, уносил аж со второй рюмки, заставляя обо всём забыть. Кроме неё. Рыбкина приходила в себя около получаса, выкурила две сигареты и вернулась обратно, полностью собравшись, отработала сумасшедший день. Измайлов свалил сразу после их разговора, оставляя гору незаконченных дел. Сука. Заебалась, поэтому в свои законные восемь вечера свалила домой. Единственная цель сегодня — принять душ, выпить чаю и вспомнить, как пишется рапорт. — Чтоб у Володи диарея там началась, — ворчала девушка, поднимаясь на свой этаж, ища в карманах ключи от квартиры, подходя к двери, в конец охуела от сегодняшнего дня. — Пиздец, — шокировано подытожила майор, останавливаясь возле последней ступеньки. — Что за хуйня? — нет, подозрение о том, что райончик её проживания далёк от элитных пентахусов Барвихи, были, но чтобы настолько… Пьяный непонятный мужик развалился рядом с дверью квартиры. Почему пьяный? Рядом стояла бутылка коньяка. Замедлив шаг, Алиса подошли ближе, инстинктивно держа правую руку на кобуре. Лампочка на этаже освещала плохо, поэтому лицо разглядеть оказалось практически невозможно. Но чем ближе подходила, тем сильнее в глаза бросались сомнительно знакомые красные кеды. Ебать. Возле двери собственной персоной, на грязном полу развалился самый настоящий демон. — Измайлов, ты чё тут делаешь?! — О! Лисёнок… — Гриша еле признал в расплывшимся силуэте девушку. — Я тут… Тебя жду, — язык так заплетался, что Алиса едва поняла смысл. — Я к тебе захотел… — Ты пьяный, — она опустилась перед ним, всматриваясь в лицо. От него страшно несло алкоголем, сложилось впечатление, что если он дыхнёт, то она опьянеет за пару минут. Какого лешего надо так бухать без памяти?! Гришу полностью развезло: он расслабленно распластался на грязном полу, не заботясь о том, что испачкает свою фирменную куртку и джинсы, кеды уже все грязные и мокрые. Ну да, днём прошёлся небольшой дождь. Волосы все растрёпанные, голубые глаза явно смотрели сквозь с пьяной поволокой. — Епт, Измайлов, где пушка? — оглядев его снова, Рыбкина остановила взгляд на пустой кобуре и её охватила паника. — Какая пу… пушка? — она устало процедила воздух через зубы, упираясь локтями в колени, закрыла лицо руками. Ну почему сегодня? — Есть причина, почему ты накидался? С принцессой своей поругался? — Ага, — новый глоток из бутылки организм принял с трудом, намереваясь отвергнуть жгущий алкоголь обратно. — Хотя с причиной ты ошиблась, ведьма, к выносу мозга уже привык и пить по этому поводу не вижу смысла, — ух ты, целое предложение сумел сформулировать. — Напился, потому что я — мудак конченный. Алиса не сдержалась от ухмылки. — Откуда такие выводы вдруг? У тебя вроде всё чики-пуки… — Хуйня у меня непонятная. Ошибок, блять, одну за другой понаделал и даже внимания особого не обратил, вёл себя как идиот, заботясь о благополучии Алёнки. Ничего вокруг не замечал, — он с трудом всё-таки вгляделся в лицо перед собой. Гриша так устал душевно. Строить из себя кого-то абсолютно другого, отказываться от своей сущности, подстраиваться под женщину, которая никогда не примет его настоящего, а значит притворяться нормальным ему придётся всегда, а так, увы, не получится, рано или поздно черти вылезут. И сейчас напился в хлам, ощущая себя последней скотиной, приполз туда, где обязательно поймут, но примут ли теперь? Да уж, кто захочет увидеть такую многообещающую картину после тяжёлого труднового дня? Правильно. Вот, Рыбкина не горела желанием разбираться сейчас с дурными мыслями в голове, которые посодействовали дикой пьянке. А оставить сидеть на холодном полу как-то слишком бесчеловечно. — Так, ладно, давно сидишь? Задницу не отморозил? — Алиса задалась целью отправить Измайлова домой и наконец-то отоспаться. — Вставай, давай, харэ пить, — забрав бутылку коньяка, отставила подальше от загребущих рук пьяницы и, понимая, что поднять легко неконтролируемое тело вряд ли получится, расценив ситуацию, сразу предложила себя в виде опоры. Измайлов обидчиво фыркнул, отпуская из рук алкоголь, закинул правую руку на хрупкие плечи, попытался подняться. Но то ли тело настолько затекло, то ли он на ногах вообще не стоит, но как только выпрямился, то его сразу повело влево, и если бы не твёрдая хватка миниатюрной ручки за талию, то полёт по лестнице эпично закончился как минимум сломанными конечностями. Откуда в ней столько силы?! — Нахуя ты ко мне приехал? — раздражённый тон девушки напомнил парню причину её обиды и также почему именно помчался к ней. Ему нужно было. Алиса не успела и шагу сделать в сторону квартиры вместе со своей «драгоценной» ношей, как вдруг он резко потянул её вниз, заставляя отпустить, упал на колени. Звук удара коленных чашек о холодный кафель подъезда заставил непроизвольно сморщиться. Больно наверно. А Грише наплевать. Эта боль не сравнится с душевной. Большие тёплые ладони тут же нашли женские бедра и притянули к себе, а разница в росте позволила ему уткнуться в хлопковую ткань бесформенной майки, прижимаясь сильнее. — Алиса… Лисёнок, ты ни в чём не виновата, — едва слышно проговорил майор, попутно вдыхая до боли приятный запах кожи. — Ты единственная тогда поняла меня, во мне столько дерьма… А ты не отвернулась, не побрезговала… — дыхание совсем сбилось, и пришлось сделать вдох. — Я не знаю… чувствуешь ли ты ко мне что-то кроме отвращения… А если ты винишь себя в моих проблемах, то ты — полная дура… Сама же Алиса в неожиданности замерла и после потока несвязных слов поняла одну вещь — он упал не случайно, а встал перед ней на колени. — Ты чё делаешь?! — она обернулась по сторонам, будто их могли увидеть на тёмной лестничной площадке. — Чё за тупые приколы?! Быстро поднимайся, — наперекор словами Измайлов скрестил руки прямо на пояснице, вжимая её в себя. Родное тепло заставило почувствовать себя на своём месте. Здесь и сейчас, стоя перед ней на коленях, он ощущал себя полноценным как никогда. Звук шарканья обуви неприятно отзывался по ступенькам, и если раньше Рыбкина надеялась, что житель дома поднимается не на шестой этаж, но, видимо, нет. Ничего страшного не происходит между ними, но всё равно слушать очередную порцию слухов среди слишком заинтересованных соседей собственной персоной, которые откровенно побаиваются нахального майора полиции, не понимая, как та дослужилась до подобного звания, не хотелось. Слишком выделяется, чересчур много себе позволяет и тачка дорогущая. — Быстро встал, давай-давай, мой хороший, — она схватила под локти и потянула вверх, отцепляя парня от своего живота, заставила подняться, попутно открывая двери квартиры, с лёгкостью толкая пьяное тело в прихожую, резко подалась вперёд, хватаясь за кожаную куртку, оберегая его от падения лицом в паркет. Но всё равно смачно приложился плечом об угол двери. — Оу, — сконфуженно протянул Измайлов, потирая плечо. — Больно. — Зато моську твою спасли, а то как ты тёлок в клубе будешь на секс в туалете уламывать, — Рыбкина облегчённо выдохнула, услышав, как сосед по лестничной площадке заходит к себе. Успели. — Ты не ответил: нахуя ты ко мне приехал? И как в пьяном угаре вспомнил мой адрес. — Я и не забывал никогда, — он потёр лицо, скрывая смущение. — А приехал к тебе потому, что больше не нужен никому, да и тебе уж подавно после всего. — Ну, хоть здесь ты прав, — грубо подметила девушка, доставая смартфон из куртки. — Говори, на какой адрес тебе вызывать такси? К Нике или домой? — Сказал же, мне некуда ехать, — Гриша заметил недовольство Алисы от своего присутствия, а доставлять ей дискомфорт не собирался. Да уж, приехать к ней и придумать, что его примет — самая глупая идея. — Ясно всё, — она сняла обувь и куртку, обречённо оглядела пьяного Измайлова. Блять! У него явно пиздец в жизни, потому что так накидаться и тем более приехать к ней — последняя стадия. Трезвый Гриша не вспоминает ту ночь и добровольно в логово к ведьме никогда не приедет. — Пойдём-ка умоемся, а то ты зелёный весь, тебе надо в себя чуть-чуть прийти, — внезапно майор почувствовал мерзкий комок в горле и головокружение, видимо, организм не подготовился к резким скачкам в пьяном сознаний, а внешне выглядел совсем тухло. — Лучше не наклоняйся, — подметила Алиса, увидев попытку снять кеды, резко взяла за руку и повела в ванную. Предварительно хорошо вымыв руки, она сделала сильный напор ледяной воды, выкручивая вентиль до самого конца, схватила парня за шею, как нашкодившего котёнка, наклоняя в сторону раковины, насильно умыла смазливое личико. — Холодно же! — отчаянно пожаловался он, подаваясь назад, чтобы избежать пытки, руками упёрся в края раковины. — Холодно? Ещё не совсем, а если так? — тонкие пальчики вдавились в загорелую кожу на затылке, заставляя с головой уйти под напор воды. — А… Алиса! Лисёнок! Отпусти! — и Лисёнок отпустила через секунд пять, почувствовав свободу, горе-пьяница тут же сделал спасительный шаг назад, переводя дыхание, полностью мокрый. — Ну как? Полегчало? — победная ухмылка на лице нарисовалась непроизвольно. — Блять, — зло нахмурился Гриша, получая в лицо полотенце. Он чувствовал себя хуево, так теперь ещё и мокро, но покорно проследовал за ней в гостиную и слегка покачиваясь плюхнулся на диван под сдавленный скрип, но относительно было очень даже удобно, тем более если сравнивать с пыльным и грязным полом в подъезде. Алиса присела на край кресла, где стояла гитара, и посмотрела на начальника, понимая, что водные процедуры не дали эффекта. Неужели совесть не даст ей отправить незваного гостя желательно нахер, но хотя бы домой? Надо смотреть правде в глаза — не доедет, даже если вызвать такси, ещё и после нужно добраться до квартиры, а это ему не под силу. Да и по внешнему виду понятно — укачает в машине обязательно. Пусть Демон нещадно потрепал ей нервы сегодня, но так опозориться не заслужил, а вести своим ходом — тачка в ремонте… — Где твоя машина? — резонный вопрос. Проебал пушку, мог и машину где-нибудь бросить. — Не знаю, возле клуба оставил, — лениво повернул голову на её голос и чуть приоткрыл глаза. — Надеюсь. Гриша сейчас кайфовал. Не смотря на пьяный угар, он полностью отдался чувству безграничного уюта в полупустой квартире: здесь тепло от одного осознания — рядом Алиса. Её запах окутывал, проникая в лёгкие с каждым вздохом, успокаивал всех чертей в голове Демона. Как будто они нашли своё пристанище и покорно опустились на колени перед Ведьмой, признавая поражение. Ничего больше не терзало. Ничего. Проблемы не могут дотянуться до него здесь, чтобы снова терзать. Измайлов наконец-то спокоен, впервые за несколько месяцев. Рыбкина не помнит, чтобы хоть когда-нибудь так быстро принимала душ, но оставаться в ванне тупо не хватило сил, как и мыслить здраво. Она целый день ебалась на работе и очень устала, а завтра новый день и вряд ли начальство соизволит явиться в отдел, страдая от ужасного похмелья. Быстро переодевшись в домашние штаны и футболку, ступая влажными ногами по паркету, неуверенно прошла обратно в гостиную, мечтая не увидеть никого на своём диване. Вдруг просто показалось? Типа подобная нагрузка за день явно плохо сказывается на здоровье. Увы. — Как думаешь, крепкий чай тебе уже не поможет? — не последовало даже недовольного мычания. Алиса недоуменно развела руками, видя, что, усадив свою задницу на диване, пьяный Гриша тихо сопел, сжимая в объятьях подушку. Всё-таки капитулировать обратно в преисподнюю не получится. Сука. Как же все достало! Чёртова душевная наивность и доброта. Она стянула с него грязные кеды и под отборный русский мат избавила от куртки, убрала вещи в прихожую, а вернувшись, вцепилась в подушку, которую намертво держали. — Отдай мне, — пыхтя, как самая настоящая недовольная лиса. — Сука, верни, — с таким трудом обычная подушка ей не доставалась, но высвободив из плена, вернула на изголовье дивана. Задумалась. Неужели она собирается спать с ним вместе? Ну, а хули?! Спать на полу из-за того, что почти женатый мужик занял единственную «кровать» в доме, Алиса не собиралась. Толкнув его вдоль дивана, аккуратно улеглась под сопящий бок, используя вместо подушки протянутую руку. Тихонько полежит рядом. Гриша активно заворочался, когда тело приняло такое необходимое горизонтальное положение, а поняв сквозь глубокий сон, что рядом лежит манящая во всех смыслах тёпленькая девушка, обернул одну руку вокруг тонкой талий, чуть задевая пальцами голый участок живота, притянул ближе к себе, сплетаясь в нечто непонятное ногами, зарылся носом в волосы. Рыбкина не то чтобы удивилась столь странному порыву, но, мягко говоря, охуела. Вообще поведение Измайлова потрясло ещё тогда, в кабинете, чтобы вот так прикасаться к ней, он всегда сторонился. Считал их секс ошибкой, а потом, после начала отношений со своей принцессой, первое время избегал контакта с бывшим капитаном, а теперь вытворяет очередную ерунду и после будет себя корить за это. Она могла допустить, что днём в кабинете он заглаживал свою вину, хотел задобрить, а сейчас? Скорее всего, ему мерещится на её месте другая. От одной мысли стало противно. Да, Алиса необдуманно совершила много ошибок, разрушила жизнь майора, но не заслужила того, чтобы, обнимаясь с ней, представлял свою идеальную мадам из высшего общества. Пошёл нахер. Лучше на полу спать. — Лисёнок, ну хватит… — недовольно бурча, произнёс Гриша, усилив хватку, начиная ненавязчиво и медленно потирать ступней миниатюрную щиколотку, заставляя девушку расслабиться под тяжёлыми руками и наконец-то отпустить данную ситуацию. Не смотря на то, что практически весь вчерашний день было реально вспомнить по мелким отрывкам, а остальное всё проходило в тумане, Измайлов помнил, что спалось ему необыкновенно хорошо и спокойно, и это намекало на одно — ночевал явно не дома и точно не рядом с Алёной. Какое-то незнакомое чувство расслабленности. А вот чувство дикого похмелья очень знакомо, к несчастью — головокружение такое, что открывать глаза сложно, слабость в теле, неприятная тошнота, сушняк и желание сдохнуть. Гриша даже не мог понять, где находится: мебели мало, вокруг коробки, на стенах плакаты рок-группы… Гитара. — Ох, — резко зажмурился, борясь с новым приливом тошноты, уткнулся носом в подушку, делая глубокий вдох. Его любимый запах. Лисёнок. Выпив залпом лекарственную жижу из стакана, любезно поставленного на журнальный столик, откинулся обратно на диван, вполне ожидаемо снова забываясь во сне, а о поездке на работу и подумать страшно. Пробуждение через пару часов оказалось не таким дерьмовым, позволив Грише уже мыслить здраво и в полной мере понимать, что он, как последняя скотина, забил и не вышел на работу, полностью перекладывая все обязанности на плечи маленького майора, которая оставалась за главную в любой непонятной ситуации, если непосредственное начальство отсутствовало. Рыбкина точно убьёт его сегодня, вспомнит вчерашний визит и сегодняшний пиздец и обязательно убьёт в самой изощрённой форме, а он, в свою очередь, не станет особо возражать. Вечно Измайлов создаёт проблемы, а впрягается за него, как правило, Алиса. Эта сумасшедшая девчонка то от пули его спасёт, в засаде прикроет, то лишний раз перед начальством отмажет, иногда советом поможет и после никогда не вспомнит. Чувствует себя обязанной? Да. Гриша сотни раз повторял, что она ничем не обязана, но переубедить так и не получилось. Со стороны многим кажется, что Рыбкиной абсолютно пофиг на всё. Такие люди, как его драгоценная Алёна, видят в ней только нахального сотрудника полиции, которая не будет ни с кем церемониться и пытаться угодить кому-либо для поддержания их ранимого внутреннего мира. Ей комфортно в своём поведении, словах, мыслях и рассуждениях. И только Гриша знает и понимает, что за толстым слоем пофигизма Алисе бывает очень больно. Редкими вечерами прошлое душит, мерзкие вспоминания достигают сердца и заставляют страдать. Опять вспоминает, кто её настоящий отец, и чувствует вину и грызёт себя за это, а наутро пытается из-за всех заслужить к себе хорошее отношение. Заслужить любовь, ведь «никто никогда не любил». Грише стыдно, своей нерешительностью и неопределённостью он причиняет боль. Измайлов испытывает потребность защищать и заботиться о ней, но получается наоборот. Рыбкина боец, которого невозможно сломить, самый настоящий стальной стержень не поддаётся никакой силе. Как возможно вытерпеть такие жизненные трудности и остаться человеком с большой буквы? Почти весь день Измайлов находился в горизонтальном положении, дожидаясь момента облегчения, чтобы вечером достойно принять поток отборного мата от своей подчинённой, хотя тёмные пятна перед глазами никак не проходили. И когда в замке входной двери два раза провернулся ключ, он лениво принял сидячее положение на диване. Алиса с наслаждением перешагнула порог одинокой квартиры, полностью перекрывая себя от бремени полицейского на короткое время. Впервые её посетила мысль об увольнении из органов до самого возвращения Володи и после. Скинув камуфляжную куртку совсем не по размеру и кроссовки, прямиком направилась в гостиную. — Знаешь, — она тяжко вздохнула и присела на ручку дивана рядом со своим гостем, уставилась перед собой, явно переваривая весь день за минуту. — Я тебя ненавижу, — протянула ему стеклянную бутылку минералки. — Что сегодня произошло? — он с благодарностью принял бутылку, прислоняя к своему лбу прохладное стекло. — Допрос одного торчка, новое место преступления и задержание олигарха, этот старик-извращенец прятал украденное догадаешься где? — Вообще ничего в голову не приходит. — В надувных куклах, — с пухлых губ вырвался смешок. — Капец, интересно, Барвиха перестанет нас удивлять? — Измайлов чуть повернул голову в сторону собеседницы, завораживающе наблюдая, как тугая чёрная резинка освобождает тёмно-русые волосы из своего плена, заставляя их небрежно расплетаться по спине, а маленькие ручки медленно массировали кожу головы. — Вряд ли. Гриша сделал три спасательных глотка минералки, вновь собирая свой мозг по частям. Стало легче. — Спасибо тебе, — прекрасно знал, что ни одни слова благодарности не способны в полной мере показать, насколько сильно ей обязан. А Рыбкина вечно не воспринимает всерьёз. — Ага, — вот, типа того. Он отставил бутылку. Господи, щас придётся ей в голову вдалбливать. Её пренебрежительное отношение к своей жизни начало злить, почувствовал, как кровь в венах закипает, раньше Гриша пытался исправить её гнилые мысли редкими разговорами. Алиса упрямая, ничего не воспринимает, нужен, видимо, иной подход. — Иди сюда, Рыбкина, — зазывающее похлопал по бедру в ответ, получая взгляд, полный недоумения, прелестный ротик приоткрылся для дерзкого ответа, учитывая словарный запас, парень закатил глаза и одним движением перетянул к себе на колени. — Сейчас тебе надо найти в себе силы заткнуться и слушать меня, внимательно. Перебьёшь хоть раз, я за себя не ручаюсь, поняла? — поудобнее уместил миниатюрную коллегу на себе. — Ты охуительная. Я никогда в жизни не встречал таких сильных и самоотверженных людей. Мы работаем вместе больше года и провели не одно задержание, успешно выполняли несколько операций и побывали в десятках перестрелок. Каждый раз в экстремальных ситуациях с интересом наблюдал за твоим поведением и сначала реально считал тебя сумасшедшей или бесстрашной, — он чуть усмехнулся, заботливо заправляя прядь русых волос за маленькое ушко. — И надеялся, что потом это изменится, но проходило время, всё стало куда опаснее, а ты не изменилась, если хуже не стало. Тебе вообще наплевать, тогда на складе с контрабандой оружия, Алиса, в тебя стреляли напрямую из автомата, а у тебя в руках единственный глок. Конечно, крутое оружие, но не та весовая категория, я приказывал уйти, но нет же… До сих пор удивляюсь, как ни одна пуля в тебя не попала, и одновременно высшим силам готов молиться за твою жизнь. Только потом до меня дошло — тебе наплевать на себя… Чёрт! Ты жертвуешь собой ради меня! Мою никчёмную жизнь трижды спасла. В голове не укладывается… После слушать ничего не хочешь, нормальной благодарности принять на словах! Делаешь вид, будто обязана. С чего ты взяла, что чем-то мне обязана? Посмотри меня, — мужские ладони бережно ухватили лицо девушки, встречаясь глазами, заметил, как она нахмурилась. — Не смей так думать, да, я и моя семья помогают детскому дому, но я не заслужил, чтобы ради меня под пули лезли. А насчёт вчерашнего… Умоляю, прости… — Измайлов, хватит… — ну вот, сбила его. — Рыбкина, — внезапно зло прорычал Гриша, переводя взгляд на её губы. — Один раз попросил молчать, — рука аккуратно переместилась на тонкое горло, чуть сжимая пальцами, притянул к себе, жёстко впиваясь в губы. Сладко и страстно. В глубине дьявольской души, где любовь к Алёне мерзко отторгалась, он мечтал опять почувствовать вкус губ ведьмы. Пройдясь языком вдоль губ, он ощутимо прикусил нижнюю, настойчиво проникая внутрь. На удивление Алиса напряглась в его руках, оказывая лёгкое сопротивление. Гриша знал, что это не отказ, а напоминание — ему нельзя переходить черту, ведь состоит в отношениях. Только вряд ли их союз с Алёной даже с натяжкой можно назвать счастливым, посмотрев на всё чётко, без надоевшей пелены влюблённости, увидел абсурдность ситуации. Измайлов ощутимо надавил ей на затылок, углубляя поцелуй, сплетаясь языками. Алиса, наконец, ответила, зарылась пальчиками в густую шевелюру, поддерживая полнейший беспорядок, вступила с ним в настоящую борьбу: яростно кусала, облизывала, посасывала, зажимала. Мстила. В лёгких отчаянно жгло от недостатка кислорода, заставляя их отцепиться друг от друга, переводя дыхание. — Ты не понимаешь, что делаешь, — она отвела взгляд, чуть встряхнув головой, почти сразу приходя в себя. Что за фигня опять творится?! От пьянки не отошёл? Или он действительно думает, что очередная депрессия — повод играться с её чувствами?! — И после этого ты говоришь, что у меня проблемы с головой?! — с трудом сползая с него, Рыбкина медленно выдохнула, скрещивая руки на груди. Защитная поза. — Я не говорил… — растерянно разводя руками, ответил майор. — Точнее говорил, но… Блять, когда это было, вспомнила тоже! — Знаешь, никогда не забывала, — резко отрезала Алиса, впиваясь холодным взглядом. — Ты дал мне сразу понять абсолютно всё, я приняла твоё решение с мнимой надеждой перестать портить тебе жизнь. Я недостойна тебя и менять себя из-за тебя не вижу смысла, прости. Мы охуенно дружим, работаем и понимаем друг друга, но не сходимся в образе жизни. Ты построил в своей голове идеальную картинку будущего и яро стремишься построить всё под неё, тебе похуй на то, что сам туда никак не вписываешься, готов полностью изменить себя, в прямом смысле слова сломать, но оставаться всегда достойным своей принцессы. А я не бегу за иллюзией, не придумываю никакие картинки и уж точно не подстраиваюсь под других людей. Да, я — охреневшая стерва, скорее всего, реально сумасшедшая, но остаюсь такой, как мне комфортно, не ебу никому мозги. Если ты окончательно запутался, то я выслушаю, правда, поддержу, но если думаешь, что со мной во второй раз можно потрахаться, а потом побежать к своей невесте и продолжать плясать под её дудку, то тут ошибаешься. Я тоже человек, у меня есть чувства, прикинь? — она внимательно следила за реакцией. Возможно, перегнула. — Проваливай отсюда, тебе необходимо одному побыть. Гриша слушал внимательно, медленно моргал через раз, полностью охуевал от услышанного. Только Алиса способна разговаривать прямолинейно, видела насквозь все ошибки и то, до чего он довёл себя вечными сомнениями о правильности будущего. Вчера напился и в полном неадеквате приехал к ней, точно уверен, что они ни о чём таком не разговаривали, но ведьма как будто знала истинную причину. — Спасибо тебе за всё, — неуверенно потёр руками лицо, встал с дивана и в нерешительности приблизился к девушке, мельком прикасаясь губами к тёплой щеке, направился к выходу. — Завтра чтобы на работе не появлялась, отдохни немного. Я серьёзно, появишься в отделе — корочку заберу на весь день и насильно отправлю домой, — добавил он, увидев дерзкую ухмылку на искусанных губах. — Гриша, — тихий голос заставил обернуться. — Будет совсем худо — приезжай, разберёмся, — молча кивнул и вышел из квартиры. Измайлов знал — хуже не будет, станет только лучше, и он обязательно завтра вернётся, уже с полной уверенностью в своих действиях, давно пора было закончить весь спектакль, заигрался. Следующий день на работе был таким же трудным, но, не смотря на нескончаемые проблемы, тупость оперов и вполне ожидаемые многочисленные задачи из-за отсутствия Рыбкиной, которая наслаждалась заслуженным выходным, Гриша сиял на весь отдел как новенькая начищенная лампочка, вызывая у всех кучу вопросов по поводу наркотиков. Ему наплевать. Отпустило. Некая тревожность появилась в груди только когда вечером такси остановилось напротив знакомой многоэтажки, заставляя инстинктивно вжиматься в кожаное кресло и вновь задуматься. Захочет ли Алиса после её слов разговаривать с ним на такие темы? Поймёт ли? Вдруг закроется от него? Возненавидит окончательно. Шансы есть. Глубоко выдохнув, схватил парочку бутылок пива, расплатившись с водителем, отправился в знакомую квартиру, тем временем черти в голове ликовали, возвращаясь в свою обитель. Измайлов сразу заметил машину Рыбкиной, которую вчера подшаманили его ребятки и пригнали обратно хозяйке по его просьбе, он подошёл ближе и, обходя рядом стоящую старенькую Приору, оценил работу мастерской. Поднимался по лестнице на шестой этаж, с каждой пройденной ступенькой нарастала необъяснимая паника внутри. Теперь, когда Гриша решился исправить всё, нашёл в себе смелость и силы осознать, кажется, простые вещи, он боялся в глубине души. Вдруг слишком поздно? Возможно, неадекватное поведение и вечные метания из стороны в сторону окончательно достали Рыбкину? В любом случае он не узнает, если не найдёт в себе ещё немного сил для решающих действий. — Привет, — внешний вид Лисёнка заставил непроизвольно улыбнуться. Такая домашняя, что ли: тёмные свободные штаны, хлопковая футболка с принтом мультяшной лисы, играющей на рок-гитаре с ирокезом на голове, чуть большая по размеру — его подарок, — волосы распущены, глаза чуть заспанные. Гриша непроизвольно взглянул на часы. Вроде бы спать ложиться рано. — Пустишь? — поднял руку, демонстрируя четыре бутылки пива. — С козырей решил сразу пойти? — усмехнулась Алиса, оглядывая его с головы до ног в попытке «прочитать» настроение. Пришёл просто так или пиздец настиг? — Повод набухаться? — Мы будем праздновать с тобой. — Что именно? — до официальных движух ещё далеко. — Ты не знаешь? — удивительно вскинул брови майор. — Сегодня же знаменательный день — первый раз за всё время пребывания в нашем дорогом отделе своенравный сотрудник Рыбкина, вертевшая до сегодняшнего дня все приказы начальства, выполнила мой — осталась дома! — последнее предложение громко отозвалось от стен, прокатываясь эхом по всему подъезду. — Спасибо-спасибо, — этот клоун сделал вид, что поклонился несуществующим зрителям. — Очень смешно, — подметила Алиса с ухмылкой, пропуская его. — Какие шутки? Я серьёзно, — продолжал разыгрывать. — Я этот день в календаре телефона обозначил, — он начал доставать из куртки смартфон, показывая календарь, где отметка на сегодняшнем дне отсвечивала красным. — Тебе заняться нечем было? — они прошли в комнату. — Как дела в отделе? — Ох, Рыбкина, — Измайлов бросил куртку на диван и плюхнулся рядом, ставя бутылки пива на столик. — Ты можешь не думать вечно о работе? Тебе дали выходной, расслабься. — Что-нибудь интересненькое? — поставив гитару аккуратно на пол, Алиса забралась с ногами в кресло, немного побаиваясь садиться рядом. Он заметил. — Не-а, — не стал скрывать правды. — Мне интересно, как ты не сорвалась в отдел? Спала целый день? — он схватил одну из бутылок, открыв одним движением, и протянул ей. — Желание, конечно, было, — забирая пиво, сделала пару глотков. — Вспомнила ваши рожи и сразу засомневалась, — в ответ Гриша рассмеялся, откидываясь на спинку дивана. — Как работалось без меня? Переступив порог её квартиры, Измайлов расслабился, окончательно позабыв обо всех гнетущих мыслях, которые придумывал на протяжении целого дня, чтобы приехать к ней вечером и поговорить. Алиса никогда не отвергнет его без причины, не станет устраивать вечные истерики и драму, которую развернула вчера Алёна после предложения о расставании. Рыбкина искренне выслушает, постарается понять или всё-таки пошлёт нахуй, ведь Гриша немало накосячил в их отношениях, поэтому такой вариант событий будет оправдан. — Хуево без тебя, — тихо отозвался, не отрывая взгляда, наблюдал за каждым движением. Безумно красивая. Такая маленькая и домашняя, непривычно видеть её такую. — Работается, — запоздало добавил он. — Ну, вот, — явно делает вид, будто бы ничего не поняла. — А ты меня перед Володей подставлял с целью уволить. — Я? — Измайлов наигранно прижал руки к груди. — Никогда бы так не сделал. — Конечно же, нет, — усмехнулась Алиса, отпивая немного пива, внезапно вспомнила: — У меня чипсы есть, щас, — подорвалась с кресла и тихо, шлёпая босыми ступнями, ушла на кухню. Гриша выдохнул порцию воздуха через зубы, упираясь локтями в колени, закрыл руками лицо. Нихрена у него не получается. Вчера он точно знал, чего хочет от жизни наконец-то: решительно расстался с Алёной, выдерживая огромный поток истерики, окончательно ставя точку в тех отношениях, о которых ещё со студенческих лет мечтал. Не испытывал сожаления, знал, что поступает правильно, чувствовал нутром, как жизнь возвращается в привычное русло, освободился от необходимости вечно притворяться кем-то другим. Его черти поклонились в благодарность. Ощущая свободу до самых кончиков пальцев, сознательно вернулся к своей ведьме. Ему для счастья именно её не хватает. И теперь он тупо продолжает сидеть на диване, теряя возможность овладеть самой желанной женщиной. Вымолит у неё прощение, если надо — на колени встанет. Зайдя на кухню, кстати, ни разу здесь не бывав, он оглядел скромную обстановку, замечая, как хозяйка квартиры стоит к нему спиной, старается аккуратно раскрыть упаковку чипсов, чтобы всё как обычно не разлетелось по всему вокруг, разрешая себе ворчать под нос. Так увлеклась, не замечая Гришу вовсе, с каждым шагом подходящего к ней за спину, а когда поняла, уже оказалось поздно. — Алиса, — сладко прошептал Демон, уткнувшись носом в макушку шелковистых русых волос, заставляя вздрогнуть всем телом, накрывая её руки, держащие скрипучую надутую пачку, с издевательской лёгкостью открывая упаковку. — Спасибо, — девушка порывисто выдохнула, удерживая последние крупицы разума, оставаясь в сознании от близости. — У тебя что-то случилось? — прошептала она. — Первый раз за столь долгое время мне очень хорошо, — понимал вопрос. Слишком долго ходил в депрессии и вечно просил помощи. — Лись, — Гриша аккуратно откинул густую прядь с хрупкого плеча со стороны татуировки, решительно припал губами к нежной коже на шее, удерживая маленькое тельце от сильной дрожи, заставляя хвататься изящными пальчиками за края кухонной тумбы. — Будешь жалеть. — Никогда не жалел, — услышал, что она перестала дышать, замирая. — Прости меня, ты права — я уже столько времени живу в каких-то сказочных иллюзиях, мечтах. Притворяюсь, подстраиваюсь, как идиот глаза закрываю на очевидные вещи, устал, хочу вернуться в реальность, а в этой реальности есть ты, твою мать, Рыбкина, — он выдыхал дурманящий запах, сходя с ума. — С ума по тебе схожу, меня скоро в дурку заберут, — прорычал, прижимая её сильнее, цепляясь пальцами за края футболки. — Ну, курс лечения лишним не будет, — шутливо подметила Рыбкина, отчаянно вжимаясь в тумбу в попытке отстраниться. — А смысл? Всё равно к тебе потом вернусь, заметь, по собственному желанию, — он накрыл женские руки ладонями, медленно проникая между пальцами, как и в прошлый раз, слишком интимно. Охуенно. Он с наслаждением выцеловал цветастую татуировку, чувствуя, как под губами бьётся причудливо чужой пульс, неожиданно аккуратно оттянул зубами кожу, очерчивая языком место небольшого укуса, с удовольствием услышал тихий сдавленный стон. Сдалась. Алиса внезапно обернулась, оперативно запрыгнула на ту самую тумбу, взялась за кожаный пафосный дорогой ремень, притянула к себе. Уверенно схватила за затылок, довольно жёстко впиваясь в губы, заставляя партнёра хищно улыбнуться, удобнее устраиваясь между её ног. Хотел довести? Раздраконить? Получилось. Вот она — его ведьма. Пальцы Гриши медленно исследовали забытую территорию под футболкой, заставляя кожу гореть под прикосновениями, аккуратно массируя некоторые участки, второй рукой жадно сжал хлопковую ткань домашних штанов, оглаживая бедро. Он чувствовал развязные поцелуи на скулах, которые только распыляли сильнее, пользуясь своим удобным положением, она стянула с него ненужную футболку, проводя ладонями по голой спине, дразняще царапая короткими ноготками. От дикого желания обладать ею здесь и сейчас внизу живота приятно стянуло, сосредотачиваясь в одном месте, в глазах чуть помутнело, и в ушах звонко отзывался стук собственного сердца. Он забыл, что можно испытывать такое возбуждение, поэтому сбивчивое дыхание и рваные слова пробивались до затуманенной головы как через толщину воды. — Гриш… Гриша, телефон звонит. — Фак, — он нехотя убрал руку с бедра, вытягивая сотовый из заднего кармана, который настойчиво трезвонил. Даже не смотря на дисплей, вдавил на красную кнопку. — Кто?.. — Блять, хочешь поговорить об этом?! — злорадный смех прямым текстом давал понять, что чертовка издевается, смех сразу же затерялся в новом поцелуе, а для профилактики он прикусил нижнюю губу до капли крови, слизал языком. Возвращая руку на бедро, с готовностью перекинул на себя тонкую ножку, а рука на талии вжалась ещё сильнее. Он хотел прийти в более подходящее место, как на кухне раздался ранее любимый рингтон. Сука. — Либо возьми, либо выключи, — хрипло прошептала Алиса, прикусив мочку уха, обводя языком ушную раковину, зарождая внутри Измайлова животное рычание, полностью отбивая желание отвечать на звонок. Но всё же схватил смартфон, всё-таки снял трубку. — Чё надо?! — он даже свой голос не узнал. Низко. Хрипло. — Лисёнок, чёрт! — прорычал Гриша, когда проказница ласково потёрлась о выпирающую ширинку. Последняя капля. Абонент остался без ответа. Одним рывком стянул накаченную попку с тумбы, понёс обратно в комнату, пока наглая лиса оставляла на мужских ключицах парочку засосов. С переменным успехом они всё-таки докочевали до знакомого дивана, заплетаясь в красных кедах по дороге, поза и так не совсем удобная, но и место назначение находилось недалеко. Опустив Рыбкину на пол, он вновь забрался руками под одежду, очерчивая плавные изгибы талии, снимая и откидывая в сторону, возвращая своё внимание на искусанные губы, нападая с поцелуем, запуская руки в волосы, оттягивая их у самых корней. Алиса не сдержалась от стона, прерывая поцелуй и хитро улыбаясь, чуть отошла и с самым невинным взглядом из-под пушистых ресничек смотрела в небесно-голубые глаза, подцепляя резинку своих домашних штанов, избавилась от них, переступая на носочках бесформенный комок одежды, навстречу Грише. — Хм, — у бедного майора дыхание спёрло, когда он шокировано-вожделенно обвёл взглядом каждый изгиб манящего тела, на автомате сглатывая слюну. Алиса Рыбкина в чёрном кружевном белье — самая сексуальная вещь, которую он видел. Официально. В постели Измайлова было очень много женщин, никогда этого не отрицал и если его считали бабником, то отчасти правда, он по молодости не влюблялся. Использовал девушек как развлечение на одну ночь. Все по шаблону — красивые, длинноногие, пышногрудые. Любил много лет Алёнку, она, безусловно, красивая чересчур, нежная во всём: отношениях, стиле одежды, поведении, даже в постели. Граничило ли это со скукой? Да. Но Рыбкина резко всех перечеркнула бесповоротно. Отличалась настолько, что в сознании не укладывалось. Её сексуальность не выражалась в накаченных губах, большой груди, тоннах косметики, короткой одежде. Тут дело в другом: её дерзкий характер сексуален, поведение охреневшей в край, естественные повадки, острый язычок. Мешковатая одежда для удобства выглядит на ней кричаще: футболки бывают мужские, с принтом рок-группы, рваные джинсы на коленках и бёдрах подчёркивают бунтарский стиль, эти топы с множеством лямок несомненно подходят татуировке, из украшений единственные серебряные серёжки по несколько штук в одном ухе. Больше ничего не нужно. И сейчас она выглядела коварно, явно заманивала в свои сети, прекрасно зная, что делает. Алиса не обладала ногами от ушей и вообще очень маленького роста, но её ноги шикарные: подтянутые и гладкие, особенно в таком белье, завитки кружева соблазнительно оттеняли небольшую упругую соблазнительную грудь, а в меру накаченный животик манил прикоснуться и провести влажную дорожку до края трусиков. А вот чуть выпирающие ребра заставили задуматься. Она что-нибудь ест? — Грязно играешь, — прорычал Гриша, облизав губы. — Ты же знаешь, по-другому не умею, — она подмигнула, дотянувшись до широких плеч, толкнула на диван, удобно усаживаясь на бёдрах, припадая губами к его груди. — Алиса-Алиса, — он был несказанно рад, что не придётся ебаться с её привычными бретельками, справившись лишь с одной застёжкой, блаженно накрывая ладонями два полушария, идеально ему подходящие. Её стоны такие заводящие, хриплые, страстные. Прикрыв глаза, она дрожащими руками с трудом расстегнула ремень, пряжка которого отлетела по костяшкам, с губ сорвался тихий мат, но боль была успешно проигнорирована. Привстав с его бёдер, сняла джинсы с нижним бельём. — В левом кармане, — предупредил Измайлов, поглаживая плоский живот, зацепив указательным пальцем кружевную ткань, заставляя извернуться и снять их, пока коварная девушка доставала из кармана тёмный квадратик. Белые зубы аккуратно разорвали кончик упаковки, издевательски с трудом доставая содержимый латекс, чуть прикусив губу, раскатала вдоль него, сжимая в ладони. Гриша со свистом втянул воздух, находясь на грани. Алиса хитро улыбнулась, откидывая с хрупкого плеча тёмно-русые волосы, деликатно прикрывавшие обнажённую грудь, которая приятно двигалась в его руках при каждом рваном стоне. Потемневшие голубые глаза не могли оторваться от неё, как приворожённые всматривались в такие знакомые черты лица, освещаемые слабым светом напольной лампы. Изящные изгибы тела, нежная раскрасневшаяся кожа, тяжёлое дыхание, подрагивающие пушистые ресницы и неконтролируемые стоны внезапно напомнили, какой хрупкой она может быть в его руках и до одурения манящей. Гриша трепетно провёл пальцами по линиям талии, опуская тёплые ладони на бедра, сжимая упругую кожу, приподнимая податливое тело, с удовольствием отдаваясь чувству долгожданного единства с этой невероятной крышосносящей дьяволицей, в голове которой сущий непонятный бардак. Ничего, они со всем разберутся позже. Они двигались синхронно, поддерживая ритм, ловя каждый стон губами, заглушая диким поцелуем вперемешку с несильными укусами. Влажные губы Гриши яростно оставляли на тонкой шее багровые засосы, с каждым толчком сильнее подаваясь навстречу и теряя контроль. Его руки с лёгкостью помогали девушке задавать темп, грубо впиваясь в кожу, углубляя проникновение. — Ах, — Алиса с силой зажмурила глаза, продолжая неистово двигаться. Переизбыток эмоций, чувств и пикантность заставляли её окончательно забыться, впиваясь ноготками в широкую спину под глухой стон где-то в районе женской груди. Он целовал каждый миллиметр мягкой кожи, задевая губами соски, оставляя мелкие, красные то ли засосы, то ли укусы, не прекращая движения под тихие шлепки, немного замедляясь для продления долгожданной близости. Быть с Алисой… Быть в ней, ощущать её стоны и дрожь сквозь себя охуенно. Гриша ни разу не испытывал такой удовлетворённости, просто держа в руках женское тело, не отрываясь губами, вдыхая сладкий запах. Окончательно расстался с остатками разума, ловя новый протяжный стон, затерявшийся в поцелуе, сквозь страсть чувствуя, как Алиса сжимает его. Оргазм настиг двоих, заставляя замереть на мгновение. Рыбкина устало расслабилась в надёжных руках, восстанавливая дыхание, отрешённо проводя губами по его плечу, до сих пор находясь в неистовом блаженстве с пеленой на глазах, едва ли отображая на спине хаотичные поглаживания. Парень с улыбкой чеширского кота откинул голову на изголовье неудобного дивана, дожидаясь конца приятных судорог и мутности разума. — Приходишь в себя? — усмехнулся он, оставляя поцелуй за ушком. — Голова кружится? — Не льсти себе, — шутливый шлепок в плечо заставил тихо засмеяться. Хотя голова всё-таки у Алисы кружилась, поэтому расслабленно перекатилась набок, пересекаясь до жути хитрым взглядом. — Чего такой довольный? Давно оргазма не было? — смешок сдержать не получилось. Обычно Измайлов негативно воспринимал подобные шутки о своей личной жизни. — Рыбкина, — сурово нахмурил брови, заставляя её пожалеть о сказанных словах. — Давно, — признался Гриша, тут же меняясь в выражении лица, легко вставая с дивана. — Тебя проводить? — она не дура. Слишком много знает и всё прекрасно понимает, поэтому не строит никаких надежд, Измайлов в очередной раз запутался. — Не, — он задумчиво почесал бок. — Я запомнил, где кухня. Без труда обнаружив мусорку, выкинул презерватив, затем по-хозяйски заглянул в холодильник, беря бутылку воды, с ужасом понимая, что кроме воды и пары яиц ничего нет. Недовольно покачав головой, съедая пару чипс из тарелки, усмехнулся устроенному беспорядку, задумчиво поднимая смартфон с пола, возвращаясь обратно, остановился в проёме двери, не сдержался от довольного смешка. Обнажённая Алиса выглядела слишком красивой и безупречной, заставляя Измайлова облизнуться, подходя ближе к объекту восхищения. Оперившись аккуратно руками с двух сторон, навис над спиной, касаясь губами позвоночника, прокладывая дорожку снизу вверх к затылку, прикрывая глаза от тихого женского стона, без промедления возвращаясь к ней на узкий диванчик, укрывая тонким пледом. Чтобы уместиться более-менее вдвоём на маленьком пространстве, буквально уложил её себе на грудь, сплетаясь ногами. — Лисёнок, — он блаженно вдохнул запах пшеничных волос, зарываясь в них рукой, удивляясь такой мягкости. Рядом с ней так хорошо, как никогда не было ни с одной девушкой, спокойно и расслаблено, Гриша уже давно не ощущал себя таким свободным. Впервые за долгое время он действительно делал то, что хочется, без надобности отчитываться перед кем-то, даже задумываться над чем-то посторонним не хотелось. В руках обнажённая Алиса отдыхает после офигенного секса с ним, аккуратно выводя кончиком пальцев замысловатые щекочущие узоры на груди, согревая умиротворённым дыханием. Внезапно она заёрзала, разрушая уютность и вытягивая из сладкой истомы, еле дотягиваясь до смартфона на журнальном столике, дразняще прижимаясь грудью, возвращаясь обратно. — Хм, — он лениво наблюдал за мелькающими приложениями. — Эй, нет, — как только на экране высветился будильник, перехватил телефон практически сразу. — Чё ты творишь? — возмущённо поинтересовалась майор. — Ты хочешь довести меня до инфаркта? — он легко вытянул руку подальше. — У меня и так сердечко пошаливает после твоих выходок на работе, а твой будильник добивает окончательно с самого утра. — Мне надо пойти на тренировку, Демон, — она упрямо тянулась за законно купленной вещью на свои честно заработанные деньги. — Твоё сердце пошаливает от палёной водки, которую тебе Котельников любезно подогнал, и позавчерашней пьянки. — Рыбкина, никакой тренировки, — отрезал начальник, окончательно убирая телефон в то место, куда руки не дотянутся. — Нет, — звонкий шлепок по упругой попке ставил точку в этом вопросе. Алиса показала язык и легла в исходное положение. Утром они проснулись под приятную мелодию будильника Измайлова около девяти часов, полностью отдохнувшие и бодрые собрались выезжать на работу, попутно споря по поводу пустого холодильника и отсутствия завтрака для маленького опера, потому что последние три яйца составляли яичницу для него. В машине они обсуждали планы на сегодня и покрывали Яковлева отборным матом. Алиса специально не касалась темы о прошлой ночи и взаимоотношений между ними, слишком сложно, обсуждать такое сейчас нет смысла, она и так откуда-то знала, что именно скажет Гриша. Разборки могут сбить рабочее состояние, хотя произошедшее сбивает куда больше. — Так, бери парней, и сгоняйте на место преступление, обследуйте обстановку, — они вместе шли по коридору отдела, не останавливаясь, начали разделяться по кабинетам. — Потом отправь их в архив, — последнее предложение начальник сказал уже вдогонку идущей спиной вперёд девушке. — Окей, босс, — шутливо отдав честь, зашла в кабинет оперов, готовая к раздаче пизды для мотивации сотрудников. И как обычно такая мотивация позитивно отразилась на умственных и физических способностях троицы. — М-даа, — протянула Алиса, оглядывая внешний погром элитного клуба в самом пафосном районе Барвихи. Яркая вывеска мрачно погасла наполовину, вокруг разбросаны предметы мебели, которые, по сути, должны находиться внутри: столы, стулья, светильники, диско-шары, некоторые железные пилоны для танцев торчали из тех окон, остальные выбиты камнями, а осколки доходили даже до парковки, лестница, ведущая на второй этаж клуба, была разобрана на части, а детали разбросаны по периметру, как специально. — Они умудрились оторвать обои и паркет, — грустно вздохнул владелец клуба, стоя рядом с полицией. — Мы видим, — майор надеялась на плёвое дело, когда ей сообщили о небольшом погроме, но, видимо, значение слова не всегда правильно определяется некоторыми людьми, тут слово «пиздец» в полной мере не описывает масштаб трагедии. — Работаем, парни, — олени, не привыкшие особо трудиться в Барвихе, шокировано выпучили глаза на старшего опера. — Чё уставились? Давайте шустрее, иначе мы до Нового Года не закончим, — грубый толчок в спину заставил Котельникова пойти первым, а угрожающее выражение лица намекнуло остальным побежать вслед за другом. — Офигевшая, — боязливо пробормотал Олег. — Дрыщ, я всё слышу, — грозно проинформировала Рыбкина. — И сегодня у меня нет настроения предупреждать, — день будет долгим. Измайлов всё утро провозился с бумажной волокитой, не раз про себя отмечая, какая же всё-таки скучная работа у начальства, а вопрос о том, почему Володя такой лысый и странный, получил вполне правдивый ответ. Бедный Демон заебался за вторую неделю, а Яковлев занимается этим уже много лет. Почётный динозавр полиции, блять, готовый сделать всё ради очередной звёздочки на погонах. В середине рабочего дня, в самом его разгаре, когда майор подумал о перерыве на кофе и отдыхе, иначе мозги вскипят, собрался сгонять в кафе напротив. — Да, войдите, — стук в дверь как нельзя не вовремя. — Только быстро, хотел поесть, — честно добавил он, накидывая куртку. — Надеюсь, не займу много времени, — женский голосок с издёвкой заставил застыть на месте и обернуться. То есть, будучи с ним в отношениях, Алёнку клещами нельзя было затащить в отдел, а после расставания — пожалуйста, так?! — Удивлён? — статная блондинка наигранно улыбнулась, сдерживаясь от накопившейся за ночь обиды, старалась не устроить скандал сразу. — Да, — очень честно. — Зачем пришла? Мы вроде бы всё обсудили вчера, — Гриша не был настроен враждебно, не испытывал никакой обиды в сторону бывшей девушки, но настороженно относился к её приходу. Вчера она многое высказала в его адрес, и сегодня прийти мириться после такого по меньшей мере глупо. Хотя непонятное выражение лица Алёны говорило совсем о другом. — Не думала, что ты на самом деле такой, Гриш, — она аккуратно прошла к столу, присаживаясь на свободный стул. — Ты явно пришла добавить ко вчерашнему разговору новые детали, так не стоит. Моё предложение остаться друзьями или знакомыми в силе, — он понимал её эмоции и всё ранее сказанное списал на них. Не все могут спокойно принять разрыв отношений. — Думаешь, у нас получится? Особенно после такого. От тебя я такого не ожидала, — Алёна с трудом посмотрела на бывшего с полными слёз глазами. — Хватит говорить ребусами, — ему порядком надоели разборки, и разгадывать сказки тоже устал. — Мне на работе хватает, придумала повод сделать меня виноватым — говори прямо, — он сел напротив, с другой стороны стола, отложив телефон из рук.  — Откуда ты знаешь, что я хочу сказать? — Потому что я тебя знаю. Ты всегда винила меня во всех смертных грехах, осуждала, придумывала проблемы, которых нет, и снова обвиняла, каким бы хорошим я не старался быть, кого бы из себя не строил, в твоих глазах я буду ужасной личностью, которая не изменится… Пью, курю… — Изменяешь. Ну, прости, что не могу спокойно проглотить измену после нескончаемых признаний в чистой любви, — отрезала девушка, скрещивая руки в замок, сдерживаясь от слёз. — Чего? — таак, что-то новенькое подъехало. Вот точно помнит, что ей он не изменял. Истерический смех майора придавал разговору больше безумства, заставляя собеседницу усомниться в его адекватности и больше разозлиться. — Изменял? Серьёзно? — улыбка с лица никак не сходила. Предъява тупая. — Позволь спросить, когда, блять, я умудрился изменять? Во сне? Причём в твоём, — напряжённая, покрасневшая от бешенства Алёна говорила серьёзно. — Нет, не изменял. — И почему я не верю тебе? — Не знаю, — он пожал плечами. — Потому что ты в принципе мне не веришь? По твоему мнению, скажи конкретную дату измены, а то не вспомнить. — Не понимаю, — она картинно развела руками. — Ты издеваешься?! — женский крик заставил нахмуриться. Истерика №2. Вчера до последнего не верил, что такой добрый ангел способен выдавать такие звуки. — Ты мне твердишь об огромной любви, о семье, а потом изменяешь мне внаглую с каким-то Лисёнком! Опа! В кабинете неожиданно наступает тишина. Алёна старалась успокоиться, но слёзы предательски полились по щекам, а Гриша в шоке смотрел перед собой, переваривая информацию. С Алисой они спали пока только два раза, и все разы он был полностью свободен. И вообще вопрос-то не в этом. С языка само сорвалось: — Откуда ты?.. — Знаю?! Измайлов, в следующий раз во время секса не пытайся ответить на звонок! Буквально минута — и истерический смех вернулся. Какой абсурд. Вчера, когда Гриша находился на гране здравого смысла и жгучей похоти, прижимая к себе Алису так, что воздуха в лёгких не оставалось, намереваясь трахнуть её прямо на кухонной тумбе, на телефон названивала именно Алёна. Пиздец. — Смешно?! Ты разбил мне сердце, предал меня и теперь смеёшься?! — а вот истерику не остановить. — Хватит, Алён, успокойся, — Измайлов не на шутку испугался. — Не бросайся фразами из мелодрамы. Посмотри ты на истину — мы не будем вместе. Дело не в каких-то посторонних вещах или в том, что ты вчера услышала по телефону. Дело в нас, мы слишком разные, чтобы любить друг друга и строить счастливые планы на будущее, ну расстались бы мы не сейчас, а через десять лет. Зачем столько ждать? — он вздохнул. Ей будет больно. — Я тебя разлюбил. — Но… — признание больно ударило по самолюбию и ранимому сердцу. — Зачем изменять? Неужели нельзя сразу расстаться? Кто она? Вы давно встречаетесь? — Да, мой косяк. Мне следовало сразу поставить точку, но я не сумел, мне хотелось в нас верить, очень, и как раз вера и закрывала мне глаза на правду, — большая ладонь в дружеском жесте накрыла дрожащие руки. — Я тебе не изменял. Вчера мы расстались и теперь я свободный, ты тоже. Насчёт неё… — звук оповещения об смс заставил непроизвольно обратить внимание на телефон. Абонент «Лиса»: Какой нахрен обед?! Мы и половину нахуй не сделали. Давай сам. Приятного аппетита. Содержательное смс от Алисы по закону подлости пришло сейчас. Точно ведьма. Без сомнений. — Неужели та девчонка с татуировкой? — Алёна шмыгнула носом. — Ты же говорил, она чокнутая, преследует тебя? Видимо, добилась своего?! — Я тебе не изменял, услышь наконец! — прорычал Гриша, владея эмоциями как долбанный гуру. — Да, она. Да, мы с ней спали. Хватит, мы с тобой расстались. Признаваться в измене не буду. — Любишь? — Сложный вопрос, — он сам с трудом пытался понять, что происходит между ним и Рыбкиной. — От неё конкретно крышу сносит, мне хорошо с ней, — на самом деле не хотел ни в чём признаваться, особенно бывшей, которая не поймёт. И, конечно, услышав правду, невинная Алёна заплакала сильнее. В глубине души надеясь на продолжение отношений, на то, что Измайлов признается в измене, начнёт посыпать голову пеплом, молить о прощении и признаваться в очередной ошибке и в любви. Так было всегда. — Зачем ты спросила? — грустно поинтересовался он. — Алён, не плачь, ты достойна лучшего, чем я, чем твой бывший муж, обязательно найдётся классный мужик. Прости меня. Надеюсь, останемся друзьями? — понимал: не сразу, но они наладят хорошие отношения. — Иди к чёрту, — в сердцах выговорила она, вытирая дорожки от слёз, выходя из кабинета с надеждой больше не пересекаться с ним, обещая себе вечером позвонить подруге для поддержки. Ну, вот и пообедал спокойно, передохнул, даже аппетит пропал. Сука. Гриша отправил оперов на место преступления днём, учитывая время появление в отделе их с Рыбкиной и спустя четыре часа полной неизвестности, он отправил пару смс, незамедлительно получая в ответ одно лишь слово: «Пиздец». Ближе к вечеру, около семи часов, олени объявились в кабинете начальника с таким видом, как будто отработали смену на заводе, кратко объясняя, что легче было бы сжечь клуб самим, чем его обработать на наличие улик, других подозрительных вещей, поэтому они свалили домой. И не смотря на план тоже свалить домой как можно раньше, в сегодняшний вечер Грише пришлось остаться с целью доделать мелкие бумажные дела, отложенные каждый раз на «потом» и которых накопилась целая папка. Ему даже в кайф было сейчас остаться в отделе: работать было легко без мыслей о том, что всё катится к чертям, потому что встало на свои места. Измайлову больше не нужно притворяться, теперь в его жизни есть любимая работа, некая раздолбайская беззаботность и офигительная, полностью ему подходящая Алиса, а вместе с ней появилось то самое чувство чего-то родного, отзывавшееся волной тепла в душе, заставляя внутреннего демона ликовать, покорно преклоняясь. Спокойно и хорошо. — О, ты ещё не ушёл! — немного неожиданно проговорила Алиса, заходя в кабинет начальства с папкой в руках под шокированное выражение лица Измайлова. Ну, другого ожидать, как бы, не приходилось. Уедь Рыбкина домой, то сразу бы единороги город оккупировали, он даже злиться на это перестал. Бесполезно силой бороться с трудоголизмом. — А ты почему здесь? — он неуверенно потёр лицо, смотря на время. — Хотела отчёт тебе занести по прошлому делу, — она прошла ближе к столу, останавливаясь рядом с офисным креслом. — Тут, короче, фигня в конце получается, — открытая папка легла на клавиатуру под непонятные объяснения. Почему непонятные? Потому что Измайлов пропускал информацию мимо ушей, внимательно вглядываясь в серьёзное лицо, вспоминая обрывки прошлой совместной ночи: её припухшие искусанные губы обветрились. На шее и ключицах отчётливо виднелись два больших засоса и небольшие следы от зубов, некоторую часть которых закрывали многочисленные лямки чёрного топа, выглядывающие из-под широкой серой футболки. Её тело полностью помечено им, он уверен, нет ни одного «чистого» места… — Измайлов, — недовольно протянула Рыбкина, пощёлкав пальцами перед лицом. — Что с тобой? — Хм, в смысле? Всё нормально, — запоздало отреагировал Гриша, возвращаясь в реальность. — Нормально? Тебе рассказывают о жёсткой перестрелке с бандой ворюг, а ты улыбаешься так, что рожа щас треснет, — она сомнительно прищурилась. — Ты сегодня подозрительно весёлый, чё принимаешь? Где берёшь? — даже завидно. — Почему если весёлый, то сразу наркотики? — удивился Гриша. — Кайфово просто. — Я об этом говорю, — усмехнулась девушка, присев рядом на край стола. — С вещдоков берёшь или поставщик есть? — Что… Рыбкина, я ничего не принимаю, — повторил он, пытаясь сдержать смех, внимательно оглядывая подчинённую снова. Уставшая и измотанная за сегодняшний день. Полностью забила снова на своё состояние, за каким-то чёртом продолжая строить из себя супергероиню, при этом забыв пообедать. Рыбкина — нечто. — Ты очень странно пялишься, прекращай. — Алиса, — Гриша с трепетом взял её за руки, меняясь с ней местами. — Поехала бы домой, поздно уже. — Измайлов, откуда такая забота? — хитро усмехнулась Алиса, внезапно замирая как вкопанная в тот момент, когда с её волос бесцеремонно стянули резинку, второй рукой заставляя встать между широко разведённых ног. — Оттуда, — довольно грубый ответ. — Ты о себе не заботишься, что мне остаётся делать? — взявшись за края бесформенной футболки, легко притянул к себе, впиваясь в её губы долгожданным поцелуем. Рыбкина растерялась, как в прошлый вечер, сбитая подобным поведением уже какой день, но через пару секунд со всей ведьмовской страстью накинулась на него, в глубине рваной души испытывая сомнения. — Опять хуйню творишь? — устало усмехнулась она ему в губы, переводя дыхание. — Не поверишь, как раз прекратил, — блаженно улыбнулся Измайлов, нежно поглаживая большим пальцем скулы, оставляя на губах целомудренный поцелуй. — Поехали ко мне, накормлю тебя, фильм посмотрим. — А… — вопрос об Алёне сам по себе возникает в голове. — Алиса, ничего не спрашивай. Я всё решил, мы поговорим об этом, если тебе сильно хочется, но сегодня я хочу провести с тобой вечер спокойно. Вкусно накормить, поваляться на диване, — тёплая ладонь нежно растирала узкую спину, Гриша потёрся с ней носами. — И конечно, я планирую тебя трахнуть, — ладонь стремительно сжала упругую попку. — Измайлов! — возмущённо отодвинулась девушка. — Рыбкина, — передразнил он, идя следом к выходу, она как-то неуверенно шла. — Ужастики или боевик? — внезапно спросила она, остановившись в проёме, сталкиваясь чуть ли не лбами. Парень заметил в её глазах некое сомнение, и это явно не под влиянием выбора фильма. Широко улыбнувшись, быстрым движением сгрёб маленькое тельце в охапку, поднимая на один уровень со своим лицом, снова припал к таким родным губам. — Неважно, Лисёнок, главное с тобой. Навсегда с тобой. У Измайлова только одно желание — быть с Алисой и наконец-то ощутить всей душой, что такое настоящая любовь. Без надоедливой розовой пелены и попыток подстроиться под другого человека. Их чувства с Рыбкиной именно такие — страстные, яркие и сильные. Демонические. Настоящие.