долбаеб

Рома был исключительным долбаебом. Денис, к сожалению, понял это не сразу: в тот самый учебный день, когда пятиклашек собрал их классный руководитель в просторном классе, чтобы представить им нового ученика, Астапов не заподозрил ничего плохого. Рома показался пацаном обычным с большим носом и смешным подбородком, который, как оказалось позднее, еще и рисовал лучше всех среди школы, но это мелочи. Это не прикрывает того факта, что Рома полнейший кретин. Астап узнает о том постепенно, конечно. С тех самых дней, когда Сащеко решает, что толстый одноклассник вполне сгодится на роль не только друга, но и на соучастника различного рода херни, которую в одиночку делать крайне тупо. Рома не скрывает, что он абсолютный придурок. Денис активно делает вид, что ему это совершенно не нравится. За одной партой пролетают еще пять лет, за которые Денис и краснеет за своего лучшего друга, и заступается, и нос разбивает в драке вместе с Сащеко. Пять лет проходят словно один небольшой год, из-за чего Астапов то и дело оглядывается назад, вспоминая, как они буквально росли и менялись вместе. Роме на то, конечно же, похуй. Рома тушит сигарету об угол школы и хмурится, потому что последний урок — классный час. Там быть они все же обязаны. — День, — Сащеко хватает ровно на семь минут после звонка, когда у уха Астапов слышит знакомый шепот. Тот лишь кивает головой, мол, что случилось, но вместо ответа получает руку на своем бедре, что постепенно поднималась выше. Вздрагивает резко парень, отстраняется с громким скрипом от стула, а затем испуганно смотрит на классную руководительницу, которая жестом попросила быть тише. Белорус лишь кивает заторможено, медленно возвращаясь на место. — Деня, — История повторяется, только хватка на бедре становится резче, а сам Рома оказывается немного ближе, начиная горячими губами задевать пылающее ухо, — Не дергайся, блять, и сиди ровно. Понял? Денис понимает. Понимает, что это переход за все их дружеские рамки, что выстраивались годами, но он молчит и больше не дергается, потому что перед ними целый класс. И, если звук громкий вновь издаст ученик, то на них обратят внимание буквально все. А этого, честно говоря, не хотелось. Как и не хотелось продолжать, но Сащеко сидел рядом с совершенно невозмутимым лицом, словно ничего необычного не было. Словно не его длинные пальцы сейчас сминали пах Астапова, который краснел с каждой минутой все больше. И накрыть бы руку чужую своей, и отвести подальше, а после по ебалу съездить другу лучшему, только вот вместо этого Денис ноги шире разводит, открывая Николаевичу большее пространство для действий пусть и ебанутых, но приятных. Краснеет вдобавок пуще прежнего, стоит довольную улыбку на губах Ромки увидеть. — Если ты сейчас попросишься выйти, то я отсосу тебе в туалете, — Шепот ухо практически обжигает, а уж смысл доходит и вовсе нескоро. Астапов кивает запоздало, тянет руку вверх и зажимает рот рукой, потому как пальцы Ромы резко начали сжимать плоть сильнее, напористее. — Денис, тебе плохо? Ты красный весь. Можно выйти, конечно, — Учительница даже не спрашивает, потому как по Денису все видно. Сащеко подрывается вместе с ним, ведь проследить за одноклассником надо. Рома был исключительным долбаебом. Но некоторые идеи его были действительно отличными.